Грон и Агрон

Сказанное бандитом повергло в шок и Грона, и Агрона. Козырь, благодаря которому их должны были не убить, был не только потерян, он ещё и сыграл на руку бандитам. Теперь у них есть и лавка, и жизнь братьев им не сдалась. Но… Почему тогда их привели сюда? Давно могли бы прирезать.

– Понимаю, о чём вы сейчас думаете. Но я придерживаюсь одного правила в своей жизни – уговор дороже денег. Я обещал вас привести в банду, и я привёл. А вот дальше уже не моя забота, – Дым, как бы извиняясь, развёл руками. – Э! Позовите-ка мне Гуся сюда!

Пока званый Гусь был в пути, парни сидели поникшие, бледные, словно сама смерть коснулась их. Что же теперь будет? Агрон вспоминал слова брата, что жизнь их будет коротка, но он и не представлял, что настолько. Одно дело, если бы они с рождения выживали на улице и обладали сейчас полезными навыками. Но они же ничего не умеют! Грон явно не замолит бандитов до смерти. Агрон пытался судорожно придумать хоть что-то, чем они могут быть полезны, ведь тот же Дым его похвалил за смекалку, но все надежды и мысли канули в лету, когда они увидели того самого Гуся. Им оказался тот самый жиртрест, что собирал бандитскую долю на рынке.

– Чё надо, Дым? Ух ты ёпт, ты дывы кто сидит! – завидев братьев, толстяк чуть не подпрыгнул от радости. – Да это ж вы! ВЫ! Ха-ха, Дым, ты чаво, подарок мне решил устроить?

– Ну это уж сам решай, – усмехнулся Дым. – Это твои новобранцы.

– Ново-кто? Новобранцы? Да ну на #$@! – выругался от счастья жиробас. – Ты шо серьёзно? Они ж тока вчера на меня арбалет наставляли! Сла-а-авно я повеселюся!

– Так, ты это, законы знаешь, не борщи тут! – прикрикнул Дым.

– А чаво законы? – вскинул брови тот. – Щас я присяду да всё расскажу им. Значится так, мелюзга. Помнишь наш разговор про люля? Так вот – подчиняетеся мне – люля нема. Не подчиняетеся –люля есть. Работу делаете хорошо – люля нема. Работу делаете плоха – люля есть. Работу делаете очень плохо – люля есть большие. Работу не делаете вообще – ;№»%! какие огромные люля! Не выполняете работу трижды подряд – драл вашу мать, буду драть и вас, надоест – дорога в канаву! А пока добро пожаловать на борт, как говаривал один знакомый мне обсос.

– Так, это надо отметить! – воскликнул Дым. – Люся! Тащи пивас нам и двум нашим новобранцам!

Люсей был тот самый лысый бармен. Но братья даже не обратили внимание на оскорбительное имя человека за стойкой. Грон вжался в стул так, что казалось вот-вот сам станет его частью. Агрон же смотрел пустыми глазами на человека, который последние два года насиловал их мать, и теперь грозил тем же самым уже ему с братом. Он думал о том, во что втянул не только себя, но самое главное – своего брата. Действительно же можно было продать лавку, дом, уехать в какую-нибудь спокойную деревеньку или небольшой городок, прикупить себе ферму и не знать проблем. Но вместо этого, парень набрался сил и задал вопрос, который его очень интересовал и, быть может, ответ на него скрасил бы хоть сколько-то их положение:

– Какого рода у нас будет работа? – практически замогильным голосом спросил Агрон. – Выбивать деньги на рынке?

– Ха! Хрен тебе и твоей роже! – рассмеялся Гусь. – До рынка дорасти надо! Тута, у нас в трущобах, тоже работы пруд да озеро! С куртизанок долю брать, с лавки каждой долю брать, за порядком следить, морды кому надо бить. Ваши вот так и просят люля, гы-гы. О, а вот и пивко!

Бармен Люся бережно поставил на стол четыре кружки, после чего поспешил удалиться, но встав за стойку, как-то пристально смотрел на обслуженный им стол. На самом деле все следили, но братья этого не заметили.

– Ну шо, за наших ново-этих, как их там, бранцев, во! – сказал Гусь и вся таверна подняла кружки и с возгласом выпила.

Братья никогда ещё не пробовали ни пива, ни эля, ничего подобного. Поэтому несмотря на всю плачевность ситуации, впервые попробовать самый популярный напиток в империи, если не в мире, для них было довольно важным событием. Грон сделал маленький глоток и скривился, Агрон же решил отхлебнуть побольше, но тут же выплюнул содержимое назад.

– Да это же… на вкус как моча! – выкрикнул с ужасом и злобой.

Все сидевшие в таверне расхохотались едва ли не до слёз. Кто-то говорил, мол, который раз уже такое происходит, а всё равно смешно. Вся таверна ржала, как лошади, только вот мальцам нашим было далеко не до смеха. Сидевшие с налитыми кровью от злости лицами, они не успели ничего предпринять или сказать по этому поводу, как громче всех ржавший Гусь одним махом выбил у них из рук кружки, и сквозь слёзы сказал:

– Поздравляю! Теперь вы в банде! Это мы так новеньких посвящаем. Видели бы вы свои рожи! Никогда не надоест! Люся, тащи им настоящий эль! – велел он бармену. – Да и закусить чего дай!

В этот раз усач не заставил себя ждать и тут же подал на стол ещё четыре кружки, в этот раз действительно все были с элем. Да пирог с мясом. Чьим – братья интересоваться не стали. На удивление было даже вкусно. Пирог свежий, эль – холодный.

– А почему, – с набитым ртом начал спрашивать Грон, – бармена зовут Люся?

Вероятно, таким незамысловатым вопросом он хотел разрядить обстановку, ведь Агрон всё ещё сидел красный от злости, явно желающий отомстить своему обидчику, да не знал как.

– Та по башке его как-то жахнули, да так сильно, что месяц по ночам ходил, искал какую-то Люсю, – брюзжа слюной и вываливающимися непрожёванными кусками пирога, ответил им Гусь. – Подходил к каждому и Люся! Люся! Люся! Вот так и стали звать. Потом он опять по башке получил, вроде всё и прошло, а звать его так и не перестали.

Похоже, что вопрос Грона действительно помог разрядить ситуацию. Гусь и Дым сосредоточились не на издёвках над братьями, а стали рассказывать больше о таверне и банде. Это была не просто банда, а самая влиятельная преступная организация во всей империи. Она была настолько большая, что многие мелкие бандитские банды даже не знали, что на самом деле в ней состоят. А сейчас был едва ли не её расцвет – поговаривают, что лидеры смогли договориться с императором и тот в обмен на определённые услуги закрывает глаза на преступления организации. Но парням больше всего было интересно, как, каким образом такая могущественная преступная организация может называться “ПИРОЖОК”.

– Пацаны Истинно Рубящие Очень Жестокие Очень Кровавые, – с гордостью сказал Дым. – Так называлась таверна, где зародилась первая банда. Точнее, она-то просто называлась пирожок, но ребята решили использовать это название как аббревиатуру. Да-да, Гусь, есть такое слово, это сокращение других слов по их первым буквам. А ладно, забей, с кем я разговариваю. Так вот, очень жаль, но таверну лет сто назад спалили дотла, однако название менять никто не собирался. Это великая честь быть членом такой древней и сильной организации. Вам, на самом деле, несказанно повезло. Хоть вы и на самом дне, в самой конченой группе мордобоев, многие годами верно служат в других бандах, чтобы им хоть какое-то местечко досталось в столице империи.

– Да ты посмотри на них! – тут же сказал Гусь. – Да они через месяц издохнут, да и все дела. У них же морда гля какая целая! Так и просит люля! Но это быстро исправится, гы-гы. Ладно, харош пузы чесать, завтра много работы. Мне весь день бабло собирать, потом ещё этим олухам показывать их работу. Попёрли, мелюзга!

Одним глотком осушив кружку, Гусь бахнул ей об стол так, что аж пол задрожал. Братья же эль допивать не стали, у них и так в голове от него помутнело. Выйдя из таверны, Гусь велел мальцам не отставать. Они прошли пару домов вглубь трущоб, где снова не было никакого освещения и шатались пьяницы, но все они были в форме банды. Гусь зашёл в большой деревянный дом, где просто адски смердело. Здесь была ночлежка мордобоев, как их назвал Дым. Никакой мебели здесь не было – на деревянном полу хаотично были разбросаны матрацы и прочие спальные места, созданные с помощью лохмотьев.

– Ваше место, мелюзга, отама в углу, если не хотите, чтобы кто-то с пьяну вас ногами с места гнал, – указал Гусь на дальний левый угол.

Подойдя к своему месту, от вони братья даже носы закрыли рукавом.

– Да здесь же всё обоссано! – возмутился Грон.

– И заблёвано. И кровь засохшая, – пытаясь побороть тошноту, сказал Агрон.

– Щас добавится и ваша, если будете выёживаться! – гаркнул Гусь.

В здании была лестница, ведущая на второй уровень, который занимал чуть больше половины этажа. Гусь поднялся по лестнице, пошуршал несколько минут, кого-то пнул, на кого-то накричал, и спустился вниз с парой свёртков в руках. Братья всё это время стояли и смотрели на своё спальное место, не понимая, что же им делать. После домашних настоящих кроватей спать в “этом” они крайне не желали.

– Ваши дубины и форма, – сказал жирдяй, бросив всё прямо в лохмотья. – На этого крысёныша явно великовата будет, но мельче нету. А да, будете храпеть или пердеть, ногу в задницу засуну!

После последней фразы братья растерянно оглянулись – практически все, кто сейчас спал в бараке, издавали самые разные звуки. Кое-кто даже, кажется, разговаривал в пьяном бреду. Гусь, оскалившись, пожелал мальцам спокой ночи, и поднялся по лестнице наверх. Под ней братья увидели дыру с вертикальной лестницей. Похоже, там находился подвал. Однако, проверить и удостовериться в этом ребята боялись. Как и ослушаться, да лечь спать в другом месте.

– Может на улице поспим? – тихонько спросил Грон.

– Холодно, замёрзнем, – с грустью ответил Агрон. – Давай постелем наши плащи сверху, наденем выданные туники и просто ляжем сверху.

Парни так и поступили. Для Грона туника и правда была великовата. Вдвоём они кое-как подпоясали её несколькими верёвками, но вид у Грона в ней был неважным. Да и сама форма была невзрачной – простая коричневая кожа паршивого качества, разве что отличительным знаком была нашивка с пирожком. Ребята даже предположить боялись, сколько же владельцев сменили эти туники.

– Жалко плащи, – вдруг сказал Грон.

– А что ты предлагаешь, стоя спать? – рявкнул старший.

– Эй вы, засранцы! Если не заткнётесь, я вам языки поотрываю! – шёпотом прикрикнул на них кто-то.

– Под лестницей нас явно никто трогать не будет, главное не свалиться в подвал, – шёпотом предложил Грон.

Агрон молча кивнул. Они тихонько юркнули под лестницу, ведущую на второй уровень, но им пришлось лечь едва ли не друг на друга, чтобы поместиться там. Тем не менее, это было всяко лучше, чем спать в углу, куда явно спьяну половина барака ходит справлять нужду, да ещё и умер кто-то. Братья попытались поскорее заснуть, но это было не так легко, как им казалось. Агрон явно не так представлял первую их ночь в банде, Грон и вовсе просто пребывал в некоем шоке. Ещё днём они были владельцами лавки на рыночной площади, у них был хороший каменный дом с хоть и простенькой, но мебелью. А уже ночью у них не было ничего. Совсем ничего, кроме вот дубины, что им выдали. И они сами об этом попросили. Сами к этому стремились. Грон не знал, что ему делать. Он любил своего старшего брата, и не мог ненавидеть единственного человека, которого знал в этом мире. Осуждать его за такое решение он тоже не хотел, ведь он и сам не знал, как им можно и нужно было поступить, оставшись в мире совсем одними. Даже со своей верой в Элладана, он не слишком желал идти работать служкой при храме.

– Надеюсь, оно того стоит, – тихонько прошептал Грон.

Агрон, услышав его слова, понял, что имеет ввиду младший брат, но не нашёлся, что ему ответить. Он и сам не знал, стоит ли оно того. Он лишь боялся, что в ад они отправятся гораздо раньше, чем им того хотелось.

*      *      *      *      *

– Подъём, дармоеды! – услышали громоподобный рёв братья.

Похоже, так утром Гусь будил свою банду. Мальцы тут же подорвались и встали, как вкопанные рядом с тем местом в углу, где им полагалось спать. Они увидели толстяка, спускавшегося в развалку по лестнице. Завидев их, Гусь лишь скривил гримасу презрения и бросил, мол, вечером ими займётся, а пока пусть не высовываются. Другие же бандиты такой прытью не отличались. Большинство лишь перевернулись с одного бока на другой. Только несколько из них действительно встали и пошли вслед за главарём.

– Что делать будем? – спросил Грон.

– Умыться бы, – пожал плечами старший.

Братья вышли из барака и глазами искали, где тут бочка с водой для умывания. Но, оказалось, что местные бандиты не шибко следили за собой, и такой бочки у них попросту не было. Парни не придумали ничего лучше, чем пойти в таверну, да спросить там. Уж кто-кто, а бармен должен знать всё. Днём трущобы выглядели не лучше, чем ночью. Только яснее стало видно всю ту грязищу, которая здесь была. По дороге к таверне парни таки увидели место, где местная братва умывалась. Бараков оказалось несколько, и между ними стояли бочки с водой. Некоторые из них были довольно большие, чтобы в них можно было занырнуть, что и делали бандиты. Раздеваться парни не рискнули, и воспользовались небольшими бочками для умывания. После направились в “Пироги да пиво”.

К удивлению парней, внутри никого не было, кроме бармена Люси. Однако, оба брата поймали себя на мысли, что так называть они его побаиваются.

– О, мочеглоты пришли, – рассмеялся бармен.

– Они же всех так посвящают, – нахмурился Агрон.

– Да ни один идиот не перепутает пенный эль с тёплой мочой на вид! – снова рассмеялся бармен. – Ладно, чё хотели, оборванцы?

– Узнать, насколько честная у тебя здесь таверна, сколько стоит обед и ужин, – вдруг сказал старший.

– Честная? Это ты к чему? – удивился Люся. – На обед да ужин чё приготовлю, то жрать и будете. Бокал эля входит. Но обычно на обед каша, если повезёт, то со свиньёй, если нет – то с курой. На ужин суп, в основном мясной, но бывает и жаркое. Чё стоит? Да пятак обед, десяток ужин.

– Честная, это я к тому, если я сейчас заплачу тебе за три недели по два ужина и обеда, будешь ли ты три недели нас кормить? – к удивлению младшего брата и бармена, спросил Арон.

– А чё нет-то? Гони монету, жри да не обляпайся! Раньше помрёшь – монету не верну! – рассмеялся Люся.

Грон вопросительно посмотрел на брата после того, как тот передал все их деньги бармену.

– Так хоть голодными не останемся, если нас ограбят. А теперь, когда мы без денег, то и воровать нечего, – пояснил тот.

– Раз уж вы внесли такую монету, вот вам по кружке от заведения и фруктов немного на завтрак, – расплывшись в улыбке, сказал им Люся.

– А не расскажите нам, господин, что знать полезно новичкам в банде? – спросил Грон, после чего впился зубами в зелёное яблоко.

– Ну, например, что здесь никто никого господином не называет, – улыбнулся бармен. – В вашем случае важно научиться постоять за себя. Не хотите получить по морде – ни с кем не разговаривайте. Если увидите людей по нашей форме, но не такой, как у вас – лучше сразу тикайте. Мордобои – самая низшая каста в организации, так что лучше избегайте контакта с теми, кто выше вас. Они здесь не трутся обычно, но всё бывает. А, вон в ту дверь не ходите. И не спрашивайте что там, не ваше собачье дело.

Бармен указал на довольно крепкую, обитую железом дверь в дальнем крайнем углу таверны. Куда она могла вести братьям было не понятно, так как прикидывая размеры таверны внешне, за той дверью уже должен был быть выход на улицу с другой стороны.

– А что насчёт Гуся? Почему он главный? – вдруг спросил Грон.

– Потому что это самый безбашенный и здоровый урод в округе, – нахмурившись, ответил Люся. – А самое главное, он работает с удовольствием. Все ему платят деньги, потому что он на самом деле всегда только и ждёт обратного, дабы был повод навалять по морде по самое не балуй. Лучшее, что вы можете сделать – это бояться его до усрачки, выполнять всё, что он говорит и никогда не перечить. А, ещё совет – когда напортачите, а вы напортачите – лучше не оправдывайтесь, он этого терпеть не может.

– И всех устраивает, что он здесь главный? – запивая вопрос элем, спросил Грон.

– Тут тебе что, цирк какой-то? – нахмурившись, бармен приблизился лысой головой прямо к лицу Грона. – Главных ставят сверху, никого не колышет там устраивает тут что-то кого-то или нет. Гусь идеально делает свою работу, чем нравится боссам, на этом всё.

– А сколько всего боссов? – не унимался младший.

– Достаточно, как и достаточно твоих дурацких вопросов, – отвернулся Люся. – Нет бы чего нормального спросить: где бабы лучше, где самогон хороший, где в морду лучше дать и не нарваться. Спрашиваешь дребедень какую-то. Боссов ему сколько. Да хрен его знает!

Пристыженный Грон замолчал. Брат положил ему руку на плечо, мол, не переживай, а сам спросил:

– Как думаешь, какую работу нам Гусь даст? – с неподдельным интересом поинтересовался он.

– Да чё тут думать? – удивился Люся. – Выделит участок, будете бабки трясти с шлюх да лавочников. У нас тут хоть и трущобы, но торговля как телом, так и всем прочим налажена нормально. И налоги, ха-ха, платить не надо этим скотам при дворе, чтоб они сдохли все, и дети их срали камышами.

– Ого, что за нелюбовь такая к власти? – удивился Агрон.

– Да за шо их любить-то, а? – брови Люси взмылись кверху. – Толку от них никакого, только бабло гребут да войны устраивают себе на потеху. Всё мало им, больше надо, больше!

Далее бармен совсем распустился и во всех красках поганил императора, его свиту, да и всю империю в целом. Он считал, что люди империи нужны только для того, чтобы собирать налоги, а новые территории – это ещё люди, которые могут платить ещё налоги. Про то, что империя на самом деле оберегает, защищает свой народ, поддерживает законы и дисциплину, про это он не упоминал. Хотя, парни и признали для себя, что само существование такой организации на территории империи как “пирожок” говорит о том, что император не справляется. Ещё и человеческая церковь пытается укрепить своё влияние. Этим Агрон не доверял ещё больше, чем старым богам.

Так ребята и просидели до раннего вечера, пока не начали возвращаться в таверну другие члены банды, отработавшие весь день. Правда, работа эта была ничем не похожа на охотников, рыбаков или других крестьян. Народ возвращался со свежими фингалами, с проредившимися зубами и прочими ранами. Но со смехом и азартом рассказывали друг другу, как у них прошёл день. Наконец, в какой-то момент в таверну вошёл и Гусь с парнями.

– Что, выпердыши, сидите тут? – спросил он братьев. – Щас я элю наверну, да пойдём с вами работу вашу работать. А то сидите здесь, дармоедствуете, жрёте на халяву.

– Вообще-то мы оплатили еду не несколько недель вперёд, – с гордостью сказал Агрон.

Этим он также хотел дать понять, что грабить их при случае ни к чему, так как денег у них нет.

– Оплатили? – удивлённо спросил толстяк. – Слыхали, ребята, они за еду заплатили на несколько недель вперёд. Видал дураков, но таких – никогда!

Вся таверна взорвалась смехом. Братья сидели в недоумении, а другие все надрывали свои бандитские животики, как могли.

– Это вам что, общая забегаловка? Вы хоть одного посетителя видели? Эта таверна для нашей банды, здесь всех кормят и поят бесплатно, бараны, – сквозь слёзы пояснил Гусь.

Переглянувшись, братья едва ли не со слезами посмотрели в глаза бармену, только в отличие от других в таверне, их слёзы были не от смеха.

– А шо вы на меня пялитесь? Мамаша моя всегда говорила – дают, бери! Всяко лучше мне достанутся ваши денежки, чем на улице кто отберёт, хе-хе-хе, – мерзко улыбнулся Люся.

Не успели братья ничего в ответ сказать, как рядом с ними опустилась кружка Гуся, и тот с силой хлопнул их руками по плечам.

– Пошли, обсёрыши, работу вашу показывать буду, потом поплачете друг дружке в ягодицы, – сквозь смех сказал им главный мордобой.

Парни и Гусь с парой головорезов вышли из таверны. С одной стороны братья были в отчаянии, что их так надули, с другой в них кипела ненависть. Если раньше они ненавидели только Гуся за то, что тот проделывал с их матерью, то сейчас они хотели спалить все эти чёртовы трущобы. Агрон действительно обдумывал это, прикидывал, сколько людей в пожаре может погибнуть и как это зачтётся им в аду.

Они шли по уже знакомым трущобам. Здесь было всё так же омерзительно, с отвратительным запахом и не менее уродскими пейзажами. Несмотря на ранний вечер, большинство местных обитателей были верны себе – кто лежал в пьяном беспамятстве, другие же прятались, стараясь не показывать свою морду белому свету. Хотя, даже днём здесь было всё в сером цвете, вечером и подавно. Спустя некоторое время бригада дошла до района местных таверн.

– Тута, значится, у нас трахательный квартал, – начал было Гусь. – Главная мамка сидит в отой таверне. Заходим, здороваемся, забираем бабло.

И толстяк демонстративно зашёл вовнутрь довольно крупного двухэтажного здания. Парни поспешили за ним. Внутри оказалось довольно много столов, за которым сидел безобразный народ, местное отребье и прочие отвратительные личности. Почти что за каждым из столов сидело от одной до нескольких девиц, продающих за гроши свои тела. Первое, о чём подумали парни, так это то, что эти девицы выглядели не менее омерзительно, чем те, кто им платил. При этом, завидевшие их дамы усердно им улыбались, делая заманивающие жесты. Не удивительно, они знали всех местных, и парочка новых лиц тут же привлекли к себе внимание. И плевать было на возраст этих лиц. Толстяк прошёл мимо стойки и постучал в закрытую дверь, после чего открыл её, не дожидаясь ответа.

– Здарова, мать! – радостно поприветствовал он кого-то.

Юркнув в проём за толстяком, братья увидели довольно богато украшенную комнату. Хоть обставлена она была и без всякого вкуса, но само наличие в такой дыре роскошных вещей они увидеть не надеялись. В углу комнаты был довольно большой угловой диван, за которым полулёжа находилась хозяйка сего борделя. Старая, уродливая, но в пышном вызывающем платье, она тут же в ответ поприветствовала жиртреста:

– Мой дорогой, мой сладкий пирожочек, неужто ты лично удостоил меня своим визитом! – радостно воскликнула она. – Соскучился за мамочкой?

Учитывая разницу в возрасте, парни начали гадать, действительно ли она являлась ему матерью, или же её все так называли.

– Да делов полно вас часто навещать, – посетовал Гусь. – Вот привёл тебе двух этих жопонюхов, за долей будут терь они к тебе приходить.

– Какие красавчики! Какие молодые! – восхищённо воскликнула она. – Щуплые к тому же, зачем они тебе? Отдай их лучше мне, есть у меня знатные дамы преклонного возраста, что хорошенько будут платить за ночь с такими смазливыми мальчиками.

– Ха, мать, а это идея! – воскликнул толстяк и рассмеялся.

Братья же ужаснулись от того, что их может ждать гораздо худшая судьба, чем ходить и забирать долю для Гуся и организации. Посмотрев на мальцов, заметив их ужас в глазах, толстяк сплюнул прямо на пол и сказал:

– Да бракованные они, даже тебе не подойдут. Ты к ним сильно не привыкай, я думаю недельку-другую продержатся, да больше и не увидишь ты их, – злостно ухмыльнувшись, подмигнул он ей.

– Как скажешь, дорогой. В наших местах не каждый может выжить. О чём говорит и этот скудный мешочек, – она небрежно бросила на прикроватный столик кошель с монетами. – Дохнут здесь мужики, как мухи. Моим девочкам скоро некому платить будет.

– Ай, карга ты старая! – вдруг засмеялся Гусь. – Да у тебя дом ходуном ходит, я отсюда слышу, как жахаются наверху! Ладно, не мне судить, но ты на рожон-то не лезь, если боссы посчитают, что ты мало платишь…

– То пусть зайдут ко мне, ты же знаешь, – перебила его женщина.

– Пфф, как знаешь! Но если так станется, что они пошлют меня все кости тебе переломать, так и знай, живого места не оставлю! – пригрозил Гусь и забрал кошель.

Уходя, парни не знали, как им подобает прощаться и замешкались, зато местная мамка нет – она лёгким движением руки практически полностью оголила свою грудь и сделала приглашающий жест. После этого братьев тут же как ветром сдуло, даже не закрыли за собой дверь. Выйдя из борделя, Гусь тут же заговорил:

– На этом здесь ваша работа не кончается. Эта ведьма позволяет некоторым работать вне борделя, не знаю уж на кой чёрт, но с таких приходится собирать бабки отдельно. Быра за мной и запоминать! – приказал толстяк.

Запоминать действительно пришлось. Они побывали в довольно многих тёмных переулках и подворотнях. Забирая деньги, пару раз парни даже застали женщин так сказать, в процессе заработка тех самых денег. Агрон ужаснулся, на что идут люди ради нескольких медяков. Грон же думал о том, что никогда не видел ничего столь омерзительного, и какая же прежде у них была прекрасная жизнь. На что же шла их мать, чтобы отгородить их от такой жизни, а они по собственному желанию взяли её и просрали в один миг.

– Тут закончили, теперь пхнём к лавочникам, – бросил Гусь.

Бригада прошла немного дальше и наткнулась на несколько более-менее сносных домов. Некоторые были даже двухэтажными, хоть и гораздо меньше, чем тот же бордель или их барак. А главное, у этих домов были владельцы, что для этого района было непостижимое достижение. На многих таких домах висели грязные, сколоченные из чего угодно вывески. Продавалась всякая всячина, но была и одежда, хоть и действительно, что говорится, для бедных. Было и оружие. Ничего такого, что можно было найти на рыночной площади, в основном дубины да прочие деревяшки. В каждой такой лавке трясущимися от страха руками отдавались кошели с монетами. Видно было, что Гуся боялись до просто животного ужаса. Оба брата не хотели даже думать о том, чем вызван такой страх.