Грон и Агрон

– А что не так? – нахмурился Грон. – Посмотри, как всем этим бедным людям помогают жрецы и служки. Кормят, дают крышу над головой, лечат.

– На любом из этих жрецов золота больше, чем у всех этих людей вместе взятых, – проворчал Агрон. – Справедливо, что одни ничего толком не делают, и у них есть всё, а другие работают с утра до ночи, и у них нет ничего?

– Кто работает, эти что ль? – младший скривил гримасу.

– Сегодня вместо молитв лучше посмотри на людей внимательно. Вон тот, гляди – у него немало шрамов на теле и нет одной кисти. Скорее всего – бывший солдат. А вон на этого смотри – Агрон указал на другого мужика, что был неподалёку и сидя облокотился на колонну, – у него ручища глянь какие, и все в мозолях. Это не какие-то там попрошайки. Эти люди пришли сюда как раз с одним вопросом:” Где в этом мире справедливость?”.

Грон спорить не стал, но действительно начал рассматривать людей. Они уселись со своими пожитками в углу храма, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но и при этом хорошо видеть вход. Агрон поймал себя на мысли, что нужно было идти в другой храм. Если их будут искать, то все знают, что Грон пуще других бегал в этот храм помолиться. Младший же думал о том, что возможно действительно много уделял времени Элладану, что даже не заметил, как его брат стал таким злым и жестоким.

*      *      *      *      *

Ночь в храме прошла без происшествий. На братьев не обращали никакого внимания ни служители храма, ни ищущие в нём пристанища. Как и каждое утро, зазвонил городской колокол. Пора было просыпаться и выдвигаться на рыночную площадь.

– Блин, жопа-то как болит, – пожаловался Агрон.

– Не ругайся в храме! – шёпотом прикрикнул младший.

Братья вышли из храма вместе со своими пожитками, но, к удивлению Грона, двинулись они не к рыночной площади. На немой вопрос старший бросил лишь что нужно кое-куда зайти. Через некоторое время они подошли не куда-то там, а к зданию городского судьи. Это было большое, красивое двухэтажное здание, щедро украшенное гербами королевства и столицы. И конечно же, символикой Элладана.

Обычные граждане города с самого утра занимали очередь, чтобы попасть на приём к такому важному человеку. Но, старший брат гордо прошёл мимо очереди и обратился к страже, а Грон с изумлением услышал следующее:

– Господин Лютеро ждёт нас, – с важным видом сказал Агрон.

– Чё? Вас? – скривился от презрения. – Топайте отседова, пока по шее не получили.

– Грон и Агрон, можете спросить у господина Лютеро, – непреклонно ответил старший.

Стражник нахмурился, погрозил своей алебардой, но всё же юркнул в здание и пропал. Через несколько мгновений он вышел, через шлем почёсывая репу:

– Господин судья закончит встречу и позовёт вас, – буркнул он.

Агрон с гордой улыбкой на лице встал неподалёку и притоптывал ногой, показывая свою важность и нетерпение. Младший же с интересом и страхом смотрел на своего брата. Не в силах превозмочь своё любопытство, он-таки спросил Агрона:

– Как ты выбил встречу у самого судьи и что мы вообще тут делаем? – полным изумления шёпотом спросил он.

– Дак судья заверяет документально любые похороны, тогда-то я и договорился о встрече. Он должен был подготовить нам кое-какие документы, – подмигнул ему брат.

Теперь репу стоял чесал Грон. Какие ещё документы? Чего он там удумать мог? Они едва-то грамоте обучены, алфавит знают, да читают с горем пополам, писать и вовсе не умели. Какая связь между старшим братом и таким страшным словом, как документы?

Пока обо всём этом думал Грон, из здания судьи вышел роскошно одетый некий явно богатый господин. Он был одет в яркий камзол и тёмные штаны, а также носил элегантную шляпу с плюмажем. Такое могли позволить себе немногие даже в столице. Сопровождали богача и личная охрана, и под руку шедшая девица. Она была явно младше своего спутника, возможно его дочь. Одета она была в ослепительное платье цвета лета, усеянное различными дорогими украшениями. Братьям не посчастливилось не то, что узнать кто это был, но даже как следует рассмотреть богатеев. Девушка, завидев челядь так близко от себя, скривила такую гримасу презрения и тошноты, что едва действительно её не стошнило прямо на братьев. Личная охрана тут же закрыла её взор своими спинами, а братьям лишь послышалось нечто вроде того, что нужно было ещё раньше приходить, чтобы не видеть такую мерзость.

От этого Грону стало не по себе. Они не были с братом уродами или какими-то ущербными, испорченными, калеками. Они даже были относительно чистыми, стараясь каждые пару дней мыться в реке и стирать одежду. От чего такая реакция? Агрон же криво усмехнулся и подумал о том, что для таких в аду явно есть отдельный котёл, и он с удовольствием бы в нём помешивал кипящее масло.

После того как высокопоставленные или просто же богатые гости удалились, стражник махнул рукой, мол, заходите. Внутри здания было очень много красивых картин с самыми различными изображениями – от богов до мифических существ. Мебель стояла добротная, из прочного дерева. Красивые кожаные кресла так и манили на них присесть. Но присесть никто не предложил. На одном из таких кресел за солидным столом с гравировкой гербов империи и столицы сидел сам судья. Это был пожилой человек с упитанным телосложением, лысеющей головой, на носу которой водружались очки. Завидев мальцов, он тяжело вздохнул, взял какие-то бумаги и без всякого приветствия начал:

– Так, прежде чем я зачитаю документы, покажите мне деньги, – сухо проговорил он. – В противном случае мы сэкономим немало времени, а я поставлю печать на документах, отправляющих вас в темницу. Или на рудники, там уж сами решите.

Явно зная о каких деньгах идёт речь, Агрон неожиданно для всех снял левый ботинок, после чего распутал видавшую виды портянку, откуда извлёк цельный золотой. Источавший пренепреятнейший запах золотой Агрон протянул судье.

– Нет-нет-нет, о боги! – закрыв нос одной рукой, и отмахиваясь другой, завопил судья. – Вон туда, вон туда!

Судья указал на небольшой сундук, куда складывались монеты, принятые от челяди. После такие деньги тщательно промывались, прежде чем отправиться в сокровищницу города. Пока Агрон наматывал портянку на ногу, Грон в голове не мог унять мысль, откуда же такое состояние у его брата.

– Что ж, похоже рудники сегодня останутся без вас, – вздохнул власть имущий и принялся зачитывать подготовленные им документы.

Чем дольше городской судья зачитывал документы, тем сильнее шевелились у младшего брата волосы на всём теле, где успели вырасти. Агрон же, слушая предельно внимательно, не пропустил ли чего судья, лишь улыбался всё шире и шире.

Суть же документов была такова. Первый был завещанием от обоих братьев. В случае обоюдной смерти, их лавочка предназначалась тому самому Ва́неку, что торговал луками да стрелами рядом с ними. Если будет доказано, что купец не имел отношения к их смерти конечно, иначе не видать ему ни их лавочки, ни уже и своей. Если первый документ ошарашил Грона, то второй произвёл на беднягу такое впечатление, что он едва не лишился дара речи. Вторым документом их лавка вверялась в безвозмездное пользование любому человеку, кто поставит своё имя и подпись на данном документе. Ограничением было только одно условие – пользоваться можно лишь пока оба брата были живы и в добром здравии. Для чего время от времени им необходимо было являться в городскую ратушу, где один из чиновников будет убеждаться, что с братьями всё в порядке.

– Честно говоря не знаю для чего вам так сильно заморачиваться с этой лавкой. Продали бы лавку, да горя б не знали, но дело ваше, – вздохнул судья и взял печать в руку. – Если вы всё поняли, что здесь написано и вас всё устраивает, я ставлю печать и с удовольствием бы избавился от вашего присутствия в моём доме.

– Всё в порядке, господин, ставьте печать, – поклонившись, сказал Агрон и велел жестом сделать то же самое младшему.

Ничего не понимая, Грон последовал примеру брата. Судья тут же шмякнул печатью на оба документа, упаковал их в простенькую ткань и велел служке передать документы владельцам. После чего лишь махнул рукой на прощальные поклоны братьев.

Выйдя из здания судьи, братья быстрым шагом устремились на рыночную площадь. Грон был переполнен эмоциями и тут же принялся заваливать брата вопросами, но тот лишь велел замолчать и сказал, что всё объяснит на месте. До рынка они добрались быстро и без каких-либо приключений, хоть Агрон и постоянно оглядывался – не ходит ли кто за ними.

Не успели братья разложить лавку, как приметили того самого жиртреста-головореза со своей свитой. Однако, те лишь шатались по рынку, кошмаря купцов да народ простой одним своим видом. Вдруг, толстяк подошёл к какому-то мужчине, что-то прошептал на ухо, и тот устремился к лавочке братьев. К ним подошёл прилично одетый человек средних лет. На нём была белая рубаха и зелёный костюм, состоявший из штанов и безрукавки. Это говорило о том, что человек вёл торговые дела. На голове у него расположилась серая кепка-восьмиклинка. А это уже говорило о том, что человек вёл тёмные торговые дела. Подойдя к лавке братьев, он широко улыбнулся и поприветствовал их:

– Грон и Агрон, полагаю? – с протянутой рукой, спросил он. – Приятно познакомиться, меня зовут Дым. Люблю подымить, знаете ли.

– Это вы главный? – пожав руку, спросил Агрон.

– Можно и так сказать, – с улыбкой ответили ему. – Я решаю вопросы… не силовыми методами, так сказать. А теперь, пожалуйста, будьте так любезны, на какой хрен вы меня сюда позвали?

– Мне нужен был главный! – нахмурился Агрон.

– Мальчик, да ты богам спасибо скажи, что тебя не прирезали ни вчера в храме, ни сегодня у дома судьи, потому что у меня лично есть интерес к этой лавке и мне очень интересно, на кой чёрт ты хотел поговорить с главным, в данном случае со мной, – наклонившись через лавку, злобно сказал ему бандит.

В том, что это был именно бандит, теперь никто из братьев не сомневался. Так значит, всё-таки за ними следили, и Агрон этого не заметил, хоть и ожидал. Опасные ребята, решили про себя оба братца.

– Мы хотели предложить вам лавку, – пытаясь не подавать виду, что напуган, ответил старший.

– И всё? Да на кой она мне? – рассмеялся Дым. – Если бы мне нужна была лавка, я бы вас прирезал и поставил сюда своего человека.

– Вы или другие уже поставили сюда своего, у чёрта на куличках, – скривил гримасу Агрон. – Стража вас не жалует, сколько денег надо дать на взятки, чтобы поставили в центр рыночной площади бандита? После нашей смерти лавка бы отошла городу, и они с удовольствием поставили бы своего человека, нежели вашего. А законные документы сэкономили бы вам кучу золота, времени и нервов.

– И вы решили мне её продать? После чего конечно же деньги останутся при вас, никто вам нож под ребро не засунет, чтобы их вернуть, так? – усмехнулся бандит.

– Нет, мы решили её вам… подарить. Точнее – обменять, – Агрон потряс перед собой документами.

– Обменять? – вкинул брови Дым. – И на что же? Мамкину сиську я вам вернуть не смогу.

– Возьмите нас в банду, – каким мог, серьёзным голосом сказал Агрон.

Дым стоял пару мгновений как вкопанный, после чего в голос рассмеялся. Агрон скрестил руки на груди, а младший брат снова стоял в изумлении от действий своего брата. С другой стороны, изумление быстро прошло и пришло осознание всего. Его брат хотел вступить в банду, чтобы стать известным бандитом, набрать себе плюшек так сказать. Перед тем, как попасть в ад. Он и не знал теперь, гордиться целеустремлённостью его или же наоборот опасаться, что их ждёт в будущем.

– Ты, кожа да кости, не говоря уже об этом, – Дым кивнул в сторону Грона, – с чего ты решил, что нам нужны такие, как вы? С чего ты решил, что, передав нам бумагу, где ты отдаешь нам лавку, вас не прирежут, как свиней тем же вечером?

– А с чего ты взял, что лавку вам отдают просто так? – усмехнулся Агрон. – Вот гляди. Этот документ гласит, что пока мы оба живы, в добром здравии, регулярно наведываемся в городскую ратушу, то наша лавка переходит в безвозмездное пользование человеку, который поставит здесь свою подпись или печать, ежели она у него имеется.

Агрон выдержал паузу, пытаясь определить реакцию собеседника. Но, парень был слишком молод и неопытен, чтобы понять хоть что-нибудь по лицу своего собеседника.

– А вот этот документ, – он продемонстрировал ему второй с широкой улыбкой, – гласит о том, что после нашей смерти лавка достанется достопочтимому Ва́неку. Он вон там стоит, позвать его?

– Не надо! – тут же сквозь зубы злостно гаркнул Дым.

– Так вот, вы берёте нас в банду и имеете бесплатную лавку в самом центре рынка столицы, оплачивайте пошлину вовремя и никаких проблем не будет. Обучите нас своему ремеслу, и мы будем крайне полезны, уверяю вас. Большинство становятся бандитами из-за скверной жизни, а мы – мы сами хотим, правда Грон? – он посмотрел на своего брата и тот тут же закивал. – Убьёте нас – не получите ничего, какой в этом смысл?

Бандит стоял, почёсывая подбородок. Ему потребовалось несколько минут, чтобы обдумать слова Агрона. В конце концов он посмотрел ему в глаза и тяжело выдохнув, сказал:

– Ладно. Но ты, мальчик, даже не представляешь во что ты вляпываешься и куда тащишь за собой брата, – он посмотрел на Грона с неподдельной толикой жалости. – Но, документы составлены, и он теперь в этом участвует, дороги назад нет. Я не могу тебе ничего гарантировать, так как наша организация очень, очень большая. Сделка выгодна для меня лично, а вот как решат старшие – этого я знать не могу.

– Поэтому я и просил встретиться с главным! – обиженно рявкнул Агрон.

Мимо протопали те самые патрульные стражи, что днём ранее прогнали толстяка. Сегодня же старший посмотрел на братьев и жестом показал, мол, нет денег – нет помощи.

– Признаться, ты смышлёный, раз допёр придумать такой план. Но мозгов у тебя не хватает понять, как всё устроено, так что давай будь благодарен тому, что я вообще сюда припёрся. Сделайте одолжение – не сдохните в первый день, я хоть денег успею поднять. И придумать, что делать с Ва́неком… – буркнул Дым в конце.

– Мы можем постоять за себя. У нас есть оружие, – шепнул Агрон и приподнял рукав, где красовался на кожаном ремешке купленный днём ранее стилет.

– Ой дура-а-ак, – лишь протянул бандит. – Не вздумай им светить нигде. Работайте весь день, как ни в чём ни бывало. Вечером я приду за вами, заодно перетру со своими.

Дым стукнул ногой по лавке и в спешке ушёл. Агрон стоял довольный собой, как ловко он провернул всё. Но не успел он насладиться моментом, как услышал голос своего брата:

– Так вот какой путь ты выбрал для нас, – обреченно сказал он. – Стать бандитами? Ты серьёзно? Ты действительно считаешь, что вымогать деньги у честного народа и избивать слабых придаст тебе почёта после смерти?

– О, братишка, это лишь начало! – кровожадно ухмыльнулся старший. – Я слышал, что этот толстяк вхож в довольно влиятельную организацию города, это не просто какая-то там банда проходимцев. И если я прав, если у нас всё получится, мы будем не просто бандосами, мы станем настоящими головорезами.

– Если ты так хочешь убивать людей, почему не пойти в стражу? Почему не убивать плохих людей, если, по-твоему, за убийство всё равно светит ад? На худой конец, почему не стать палачом при городе? Казнят довольно часто тут… – начал рассуждать Грон.

– Убивать плохих людей? – рассмеялся Агрон. – У нас не такая большая разница с тобой, но похоже пары лет жизни тебе не хватает, чтобы понять, что в этом городе хороших людей нет. Их нигде нет. Все боятся только за свой кошелёк, свою жизнь и чхать хотели на других. Дай мне волю – я бы весь город перерезал. Зачем бороться с бандитами, когда их можно возглавить? Зачем служить народу, когда его можно прижать к ногтю? Я хочу, чтобы меня боялись при жизни и после смерти!

Последние слова Агрон едва ли не сорвался на крик. Этим он напугал своего младшего брата, но те прохожие, что услышали его слова, лишь рассмеялись. Оба брата выглядели невзрачными бойцами. А в этом суровом мире ценили силу. Грон достал из-под полы краюху хлеба. Разломав её надвое и протянув часть брату, он сказал ему:

– Мне кажется, ты сам не представляешь, во что ввязываешься. Ты напоминаешь мне наших соседских мальчуганов, когда они мечтали стать пиратами. Бороздить море, которое они никогда не видели, петь песни, пить ром, который они никогда не пробовали. А на самом деле жизнь пирата очень опасна, сурова, жестока и коротка, – с грустью сказал младший. – Ты мечтаешь стать головорезом, а на деле мы будем жить в нищете, отбирая последнее у таких же несчастных, спать в грязи в каком-нибудь хлеву, где нас никто не найдёт, да молиться богам, чтобы топор палача был заострён, как следует.

Перед ответом, Агрон решил подумать немного. На самом деле, он и сам боялся каждой клеточкой своего естества того, что их ждёт в будущем. У него не было никаких грёз или романтики по поводу бандитской жизни. Он до жути их всегда боялся, если в деревне детей пугали бабками-ёжками, лешими, зверями всякими, то в городе – стращали бандитами. Тем, что действительно реально и видно своими глазами ежедневно. И в какой-то момент, он решил, что лучше стать страхом во плоти для других, решил твёрдо, поэтому не отступит. Вот только братишку надо было приободрить. Он положил ему руку на плечо, и сказал:

– Где бы мы ни были, я всегда буду о тебе заботиться, – по-братски улыбнулся он и подмигнул. – Куда мы бы не направили свои стопы – тяжело будет везде. Такова жизнь. Где бы мы не оказались – в армии, в страже, в гвардии, в торговле, среди наёмников, даже среди храмовников – везде будет одно и то же. Унижение старшими младших, сильными слабых, богатыми бедных и так далее. Я просто считаю, что из всех путей этот – самый лучший. Раз уж мир устроен так, что унижай или будешь унижен, убивай или будешь убит – я буду убивать и унижать.

– Что ж, брат, я с тобой, – с грустной улыбкой ответил Грон. – Но чувствует моё сердце, что жить мы будем недолго.

– А вот это мы ещё посмотрим! – усмехнулся Агрон.

Глава 2

– Ну чё, прохиндеи, готовы? – спросил Дым. – Э, кажись утром здесь было товара побольше!

– А мы распродажу устроили, – хитро усмехнулся Агрон.

– Вот козлы! И много выручили? – поинтересовался бандит.

– Ну, первое время с голоду не умрём, – довольно похлопал по висящему на поясе кожаному мешочку старший.

– Не светите баблом особо, привлекает народ определённой категории, знаете ли, – пробурчал Дым. – Ладно, одевайтесь и попёрли.

Братья не заставили себя долго ждать. Они быстро надели походные плащи, и собственно, были готовы. Тут к ним подошёл довольно неприятно выглядящий тип и уставился на них, словно баран на новые ворота.

– Лавка закрыта, – бросил ему Грон.

– А, это Подкопчёный, он лавкой и будет заведовать. Тащите сюда бумаги, – нахмурившись, очень серьёзно сказал Дым.

– Да вот они, ставь свою кляксу здесь, мы свои уже поставили, – передав документ, сказал Агрон.

К удивлению братьев, Дым достал самую настоящую печать и воск. Воспользовавшись ближайшим светильником, что освещал торговую площадь, он быстро растопил воск и шлепнул печатью по документу. Свидетелем данного события стал и владелец соседней лавки Ва́нек, и тут же выкрикнул:

– Соседи, вы шо, лавку продали?! – обеспокоено выкрикнул толстячок.

– Лучше! – расхохотались братья. – Мы её им бесплатно отдали!

Услышав это, Ва́нек не на шутку разошёлся, крича вдогонку самые витиеватые ругательства и проклятья. Братья лишь продолжали смеяться и представляли, какая рожа будет у жадного толстяка, когда он поймёт, кому именно отдали они лавку. Подкопчёный остался у лавки, видать разбираться, что там имеется. Остальная троица двинулась к выходу. Выйдя за рыночную площадь, к ним присоединились несколько грозного вида мужланов, явно из банды. Дым тут же велел мальцам держаться рядом, так как в тёмное время суток даже в их присутствии может статься что угодно.

Обычно парни шли домой, выйдя из западных ворот рыночной площади. Сейчас же они вышли через восточные ворота, и буквально через несколько минут они поняли, что никогда и не были в этой части города. Они быстро проходили квартал за кварталом, и тут же поняли, что брось их Дым сейчас здесь – они даже дороги назад не найдут. Каменные дома быстро сменились на деревянные. Ещё через некоторое время – на покосившиеся, неухоженные, разваливающиеся деревянные дома. После начали встречаться и вовсе шатры, лачуги, халабуды, сделанные из подручных средств. Здесь к компании присоединились ещё несколько членов банды.

– Добро пожаловать в трущобы, господа, – видя удивлённые взгляды мальцов, с оскалом сказал им Дым.

Здесь практически не было света, и не то, что уличного освещения хотя бы факелами – даже у людей в окнах, у кого они, конечно, были, и там была одна темень. Сейчас стемнело, но в городе в такое время спать не ложатся, хоть и работают все со сранья. Прохожих практически не было, в основном, лишь тени мелькали между тем, что здесь можно было принять за дома. Дым же и его соратники или кто они ему там шли уверенно и довольно вальяжно. Более того, парни заметили, когда их компания приближается к людям, те спешно прячутся в свои дома. К слову, всех кого удалось рассмотреть братьям, были одеты в лучшем случае в рваное тряпьё.

А вот через время стало интереснее. Снова появились деревянные дома. Да, большинство из них гораздо хуже, чем в более приличных районах города, но в основном они удивляли братьев своими размерами. Все они были очень большие и просторные. Это было явно не частное жильё, скорее напоминало бараки на большое количество народу. Появился и свет в окнах. До братьев доносились пьяные возгласы, женские визги, мужланская брань, крики и прочие звуки, что обычно соответствуют питейным заведениям. Правда, практически ни на одном строении парни не видели опознавательной вывески или чего-то ещё подобного на входе.

Пройдя ещё немного дальше, обстановка слегка сменилась. У большинства зданий действительно появились некие опознавательные знаки. Парни увидели различные лавки – как продуктовые, так и с различной утварью. Стали встречаться таверны. Вот возле них и народ встречался. В основном, кто ссал, кто блевал, часто кто-то кому-то бил морду. Пару раз даже видели куртизанок за работой прямо у стены в переулке.

– Это мы вышли в приличную часть трущоб, – подмигнул братьям их провожатый.

Трущобы показались братьям огромными. Возможно, из-за того, что здесь не было чётких улиц и дорога петляла так, как ей вздумается. В любом случае, путь занял очень много времени, за которое парням казалось, они могли бы весь центр города пройти вдоль и поперёк. Наконец они подошли к большому деревянному зданию, основа которого была даже из камня. На вывеске красовался текст “Пироги да пиво”. Перед входом стояли два здоровых амбала с топорами на поясах и смотрели на братьев так, словно готовы сожрать их живьём.

– Ну, пацанва, заходите, – Дым сделал приглашающий жест и оскалился так, что у обоих братьев сердце в пятки ушло.

Грон и Агрон зашли внутрь. Они увидели довольно просторную таверну с большой барной стойкой. За ней стоял высокий лысый с усами мужчина, весело болтавший с посетителями. Столов было довольно много, почти за всеми сидели шумные компании с кружками пива и едой. Все до одного они были вооружены, одеты в бандитские кожаные туники, а морды одна краше другой. У кого синяк, у кого глаз один, у кого шрамов больше, чем зубов, у кого и вовсе нет последних, и все они уставились на только что вошедших. Под их взглядами братьев пробрало до самых костей. Но стоило войти Дыму и положить свои руки на плечи мальцам, как все тут же отвернулись и потеряли всякий интерес к Грону и Агрону.

– Нам во-он за тот стол, – пригласительным жестом указал Дым.

С сердцем в пятках, братья сели за небольшой столик.

– Хоспади, вы там хоть не обоссались? – заглядывая под стол, со смехом спросил Дым. – Хотели в бандиты? Получайте! Как вам тут у нас, миленько?

– Они же нас не тронут? – тихо, дрожащим голосом спросил Грон.

– Эти-то? – улыбнулся Дым. – Пока я рядом нет. А так любой из них сунет вам нож под ребро лишь ради потехи, да не почешется потом. Пока не завоюете уважение и правильную репутацию.

– И как это сделать? – спросил Агрон.

– Вас закрепили за одним из главарей. Если он сочтёт вас полезными – выдадут форму и тогда вас никто не тронет. Но если вы не докажете ему своей надобности, или покажетесь ему изначально бесполезными, то скорее всего в тот же миг окажетесь в канаве. Да, и кстати, если вы думаете, что нужда в вашей лавочке как-то вас спасёт – вы очень ошибаетесь, – мерзко ухмыльнулся Дым. – Мы немножко потолковали с судьёй Лютеро, и изменили оригинальный документ. В архиве теперь лежит бумажка, которая действительно с вашего разрешения позволяет нам пользоваться вашей лавкой безвозмездно, но там ни слова нет о вашем здоровье. Да и второй документ, который вы составляли с наследством на Ва́нека куда подевался.