Дети Универсума. Книга 1. Трое на перепутье

– Доброе утро, госпожа Тилли! – уже вслух обратился он к хозяйке заведения – женщине лет сорока, невысокой, но весьма широкой в кости, а потому представляющейся довольно крупной.

– О, привет, Эдвин! – По круглому румяному лицу госпожи Тилли расплылась самая широкая улыбка, которую человек имеет счастье увидеть за всю свою жизнь. Хвастливый рыбак и то не сумеет так далеко развести руки, как могут растянуться губы, глаза и щеки этой женщины.

– Мама сказала, у вас есть для нее какие-то вещи…

– Да-да, конечно! Они в подсобке. Пошли, я тебя проведу.

Под «вещами» подразумевался средних размеров деревянный ящик – довольно тяжелый, как отметил Эдвин, попытавшись его приподнять.

– А что там, если не секрет? – спросил он трактирщицу.

– Да всякое, но в основном различные приправы, специи и прочие вкусовые добавки.

– Ясно, – сказал Эдвин, получше ухватив свалившийся на его предплечья груз ответственности.

Молодой человек попрощался с госпожой Тилли, которая затем удалилась на кухню, и направился к выходу.

Снова проходя через главный зал, юноша краем уха уловил часть разговора за столиком с пятью мужиками, и ему стало любопытно. То, о чем они говорили, напоминало неплохую историю, а Эдвин любил истории в различных их проявлениях, к тому же речь шла о делах насущных, посему он поставил ящик на соседний стул и, притворившись, что занят какими-то важными делами, связанными с содержимым своей ноши, стал внимать беседе, становившейся все более оживленной.

– А я вам говорю: ничего путного из ентой войны для нас не выйдет, – настаивал пьянчуга с бородой, полностью закрывавшей шею. – Ну помутузим мы с Трипом еще друг дружку пару лет. А тем временем, стало быть, король кладский, будь он неладен, захватит порт ихний, и, считай, весь остров у него в подданстве окажется.

– Ну не-е-е-е… – протянул мужик с левым глазом, заплывшим от полученного, по всей видимости, совсем недавно удара неким тяжелым предметом. – Нашенские войска кровушки на войне довольно пролили, столько славных парней полегло. Не верю, будто бы нам за енто ничегошеньки не перепадет.

– Хорошо, ежели хотя бы при своем останемся, – вставил другой собутыльник – загорелый, охрипший и отчего-то напоминающий моряка. – Как бы потом не получилось, что наши земли тоже под Кладом оказалися. А че, я б не удивился, при князе-то нашем безалаберном.

– Да ясно-понятно, ему ваще все равно, – согласился мужик с отвратительным шрамом на щеке. – Подкаблучник проклятый, поглоти его хаос! Он же и шагу ступить не могёт без согласия женушки. А та, разумеется, в йинтенресах своего братца Канторией правит.

– В чем-чем? – переспросил «моряк».

– В йинтенресах, – повторил тот, что со шрамом. – Енто, когда один чего-то желает, а другой, значится, все делает, дабы таковое желание исполнить. Вот и говорят, мол, ентот другой «действует в чужих йинтенресах».

– Во-во! – подхватил бородач. – А кто у Софии-то братец? Кладский король, вон кто! Вот она и муженьку своему, князю нашему, стало быть, велит политику вести в ентих самых кладских… йинтенресах, а не в нашенских, канторийских.

– Славься, князь! Славься, Кантория! – неожиданно прокричал до того смирно сидевший самый молодой и одновременно самый пьяный из собеседников.

– Э-э… пареньку-то, пожалуй, не стоит более наливать, – заметил «моряк».

– А я не согласен, – решил настоять на своем мужик с подбитым глазом. – Ну не может ведь князь вовсе о народе своем позабыть, да и кишка тонка у Сида всю Канторию под себя подмять.

– Тонка не тонка, а приграничные земли вроде Купера легко заиметь смогёт, – сказал бородач. – Думаете, случайно именно сюда румбийские церковники сегодня прибывают?

– Так их же из Румбии трипские войска вроде погнали, – вспомнил «подбитый глаз». – Клирики, кажись, в Клад направляются, а наш городишко просто по пути очутился.

– Э, не, – возразил бородач. – По мне, так Церковь Порядка присматривается потихоньку к новым кладским территориям. Энцпектирует их, так сказать. Не секрет, мол, Магистр с Сидом на короткой ноге. Небось, про Купер они уже меж собою все там порешали. Да и про шахты нашенские в придачу. Енто токмо вон тому хлюпику столичному все нипочем…

При этом бородач махнул рукой в сторону интеллигента, сидевшего за дальним столиком.

– Точняк, – согласился мужик со шрамом. – Им тама, в Великом Канторе, ваще до одного места, че с окраинами происходит. Не зря Ясенная губерния все за независимость свою ратует. Зачем им личными барышами делиться со столичной знатью, покуда та давным-давно под Кладом прогнулась. Ведь так и есть? Эй, хлюпик, я к тебе обращаюсь!

– Простите, это вы мне? – недоуменно спросил интеллигент.

– Во-первых, не «вы», а «я», – невпопад ответил обладатель шрама. – А во-вторых… Ты мне не дерзи, понял?

– Приношу искренние извинения, если я вас чем-то обидел, – попытался интеллигент погасить в зародыше непонятно откуда вообще взявшийся конфликт.

– Че-то мне кажется, ты продолжаешь дерзить, – последовательно гнул свою линию мужик со шрамом.

– Уверяю, у меня и в мыслях не было…

– Опаньки, он опять… дерзит. Не, братцы, вы слышите: ентот столичный прощелыга думает, он тута главный! Я – простой рабочий, день и ночь тружусь в поте… ентого, как там его… лица! А тут мне какой-то вшивый антилегенд дерзить начинает… Да я ему щас!..

– Да, Ярик, покажи ему! – решил подначить товарища бородач.

– Э, мужики, может, не стоит… – ненавязчиво вставил собутыльник с фингалом.

– Ты слышал, че он про нас сказал? – возразил «моряк».

– Господа, я ничего про вас не говорил…

– Ага! – воскликнул бородач. – Мы, стало быть, для тебя пустое место!

– Вовсе нет…

– За князя! За Канторию! – прокричал молодой выпивоха, и его призыв, очевидно, стал сигналом для перехода к активным действиям. Бородач, «моряк» и именуемый Яриком обладатель шрама медленно, но весьма грозно поднялись со своих мест и направились к столику интеллигента.

«Плохо дело, – подумал наблюдавший за разворачивающейся сценой Эдвин. – Они ж его сейчас будут бить, и, судя по количеству выпитого, бить довольно сильно. Что же делать? Если вмешаюсь, то и мне крепко достанется. Как бы поступил Бэк? Брат бы точно попытался утихомирить этих пьянчуг. Но он гораздо больше и сильнее по сравнению со мной. А чем мне ответить, если на меня нападут несколько здоровенных мужиков? И все же неправильно оставаться в стороне…»

– Господа, – обратился юноша к пьяницам, – давайте не будем устраивать разборки в трактире госпожи Тилли. Особенно в такой день. Какое мнение о куперцах сложится у гостей нашего города?

– Слышь, малец, – глядя на него, проговорил Ярик. –Ты че, тоже… дерзить мне удумал?

Эдвин тотчас осознал всю обреченность своего героического порыва. Мужик со шрамом навис над юношей, словно гигантская каменная глыба. У молодого человека оставался лишь один выход: призвать на помощь магию. Он попытался сосредоточиться, но ничего не вышло: слишком сильным было охватившее его волнение.

– Тише, Ярик! – вдруг остановил собутыльника, уже потиравшего в предвкушении драки кулаки, бородач. – Я, кажись, знаю ентого парнишку. Ты ведь Рагнара сынок, не так ли?

– Да, – ответил Эдвин, удивленный упоминанием имени отца.

– Знал я, стало быть, твоего папашку, – сказал бородач. – Воевали вместе под Громовой крепостью… славный был солдат, славный мужик… Оставь паренька в покое, Ярик, он из нашенских.

– И че? – не понял намека человек со шрамом. – Ему теперь дерзить позволено?

– Я сказал: оставь паренька в покое… – В голосе бородача прозвучали стальные нотки, свидетельствовавшие о том, что шутки кончились, и если Ярик не успокоится, то рискует заполучить еще один шрам.

К сожалению, Ярик не желал успокаиваться.

– Ты че, Бульба, угрожать мне вздумал?! – воскликнул он.

Неизвестно, чем бы все обернулось (хотя, скорее всего, без мордобоя бы не обошлось), но со стороны кухни раздался громкий женский возглас:

– Ах вы, паразиты эдакие!

Все участники конфликта тут же притихли и замерли на месте.

– Вы чего здесь решили устроить? – Госпожа Тилли была вне себя от злости. – А ну, марш наверх! И рожи свои не высовывайте, пока не проспитесь!

– Госпожа Тилли… – робко проговорил бородач тоном нашкодившего ученика.

– Марш, я сказала! А то ваши жены узнают, как вы, вместо того чтобы отрабатывать смену в шахте, с утра наливу в трактире глушите…

Против последнего аргумента, для убедительности подкрепленного скалкой в руках госпожи Тилли, группе пьянчуг возразить ничего не нашлось, и они медленно разбрелись по гостевым комнатам. Перед уходом бородач обратился к Эдвину:

– Передай матери привет от капитана Бульбы. Ежели чего понадобится, я к вашим услугам…

– Эдвин, Эдвин… – строго сказала хозяйка трактира юноше, когда в помещении не осталось никого, кроме них, а также чудом избежавшего трепки интеллигента. – Уж от кого, а от тебя я такого не ожидала! Ввязаться в разборки с пьяными шахтерами… Что я скажу твоей матери?

– Прошу прощения, уважаемая госпожа, – подал голос интеллигент. – В оправдание молодого человека могу засвидетельствовать, что если бы не его своевременное вмешательство, то моя собственная судьба оказалась бы крайне незавидной.

– Так, значит, ты заступился за этого господина? – спросила госпожа Тилли, причем тон ее заметно смягчился. – В таком случае ты у нас герой, и я не стану ничего говорить Филии, а смогу спокойно вернуться к расфасовке бренди…

– Позвольте выразить вам мою благодарность, – улыбнувшись Эдвину, сказал интеллигент, после того как женщина ушла.

– О, пустяки! – отмахнулся юноша, успев, похоже, запамятовать об обуявшем его чуть ранее страхе перед здоровенным человеком со шрамом.

– Извиняюсь, совсем забыл о манерах. Меня зовут Карадол, я представляю торговую компанию «Карадол, Фулок и Бракс».

– Рад знакомству! Я – Эдвин, сын Рагнара. В настоящий момент представляю пекарню своей матери. Какими судьбами вы оказались в Купере, ведь «Карадол, Фулок и Бракс» – это столичная компания?

– Расширяем дело. Однако же отрадно, что вы о нас наслышаны.

– О вас упоминал лавочник, господин Дорлей. Это было один год, пять месяцев и дюжину дней тому назад. Он тогда дословно сказал: «Частникам в столице нынче не выжить, будущее за объединениями вроде «Станко и товарищи» или «Карадол, Фулок и Бракс».

– Какая поразительная точность! – удивился Карадол.

– Всего лишь физиологическая особенность моей памяти…

– Весьма любопытно… Эх, я бы с удовольствием еще с вами пообщался, но мне пора в путь.

– Как, вы не останетесь на праздник по случаю приезда церковной делегации?

– Увы, неотложные дела заставляют меня как можно скорее вернуться в Кантор. Рад был познакомиться, господин Эдвин. Если заглянете в столицу, обязательно найдите меня.

– Вряд ли окажусь там в обозримом будущем, но буду иметь в виду.

В приподнятом настроении Эдвин отправился в мамину пекарню, не забыв прихватить с собой ящик госпожи Тилли. Подойдя к входной двери, юноша услышал два голоса, доносившихся изнутри, – мужской и женский.

– …на всякий случай я оставлю его у вас, – говорил мужчина. – Рано или поздно оно пригодится, ведь ваш сын…

– Я знаю, господин Уио, и я очень благодарна вам за участие. Эдвину несказанно повезло с учителем.

– В таком случае всего доброго, госпожа Филия…

В следующее мгновение Эдвин едва не получил прямо по лбу внезапно открывшейся дверью, но вовремя сумел отскочить в сторону, умудрившись при этом не выронить ящик из рук.

– О, здравствуй, Эдвин! – поприветствовал своего ученика господин Уио, выходящий из пекарни.

О нем стоит сказать отдельно. Во-первых, это был чрезвычайно начитанный и прекрасно образованный виз. Во-вторых, это был виз. Кто такие визы? Визы – это народ, исторически проживавший преимущественно на северном острове, также известном как остров Дракона. Они выделяются вытянутым (особенно это касается рук) и крайне худым, по людским меркам, телом, практически полностью лишенным волосяного покрова, за исключением головы, имеющей форму перевернутой груши. Глаза и рты у них довольно большие, чего не скажешь об ушах и носах, едва заметных без пристального вглядывания. А еще кожа у визов отличается от человеческой ярко выраженным голубоватым оттенком.

– Доброе утро, учитель! – ответил Эдвин. – Не ожидал встретить вас здесь.

– Я заходил к госпоже Филии и, как видишь, уже ухожу.

– Тогда до встречи на занятиях…

– М-да, по поводу занятий… – проговорил Уио. – Сегодня их не будет.

– Вот как?! – удивился Эдвин. – Но почему же?

– Ну, со всеми этими приготовлениями к празднику у учеников и так забот полон рот…

– И это единственная причина? – с сомнением уточнил юноша.

– Нет, – после небольшой паузы ответил учитель. – Не стану скрывать, да ты и сам догадываешься, что Церковь Порядка не питает большой любви к моему народу, ведь мы активно практикуем магию, а магия, как говорят церковники, – это атрибут хаоса, неконтролируемая сила, препятствующая упорядочению жизни.

– Но это же не единственная точка зрения! Так, Илоний-старший писал, что обузданная магия вполне может…

– Я знаю, Эдвин. Мне посчастливилось лично пообщаться с Илонием. Он был воистину мудрым клириком. Жаль, нынешнее поколение церковников придерживается иных, менее широких взглядов. И потому, пока в городе находится делегация Церкви Порядка, мне лучше не высовываться, а то мало ли…

– Но это кажется таким… неправильным…

– Ничего страшного, – поспешил успокоить ученика господин Уио. – Всего-то пару дней придется переждать. Зато смогу наконец-то дочитать путеводные заметки Ромуальда Впечатлительного. Весьма занимательное произведение, надо отметить.

Попрощавшись с учителем, Эдвин решил, что тот прав и, наверно, ни к чему лишний раз раскачивать лодку. Если, не допусти Порядок, церковники прознают о школе, где преподает виз, у всего города могут возникнуть проблемы.

Выбросив печальные мысли из головы, юноша постучал в дверь пекарни, передал матери ящик, а затем приступил к выполнению оставшихся дел из своего списка.

Весь день Эдвин пробéгал по городу, выполняя различные мамины поручения. Каждый раз, проносясь по отделанным камнем уютным улочкам, молодой человек не мог не отмечать, с каким усердием жители Купера пытаются произвести благоприятное впечатление на гостей. Повсеместно люди украшали стены домов цветами и лентами, а всю пыль и грязь, казалось, полностью вымели за городскую черту.

И вот наступил долгожданный вечер. Эдвин в компании своих друзей-ровесников Йожи, Такура и Ляпича, а также еще примерно пары тысяч горожан, стоял у главных ворот, через которые с минуты на минуту должна была пройти делегация Церкви Порядка во главе с Магистром Пэком.

Ровно в тот момент, когда часы на городской ратуше пробили семь раз, массивные ворота начали раскрываться. Сначала из проема появилась фигура всадника на белом коне. Он проскакал немного вперед, а затем встал у края дороги.

– Высокая делегация Церкви Всеобщего Порядка! – объявил всадник.

Вслед за ним в город вошли двенадцать мужчин со знаменами, каждое из которых символизировало одного из бывших Магистров. Далее следовала группа вооруженных солдат в красно-белой форме канторийской армии – по-видимому, охрана. А потом появились идущие стройной цепочкой друг за другом крытые повозки, сопровождаемые с двух сторон конным отрядом. Кортеж продолжал свой путь до стен городской ратуши, где его уже встречали градоначальник и прочие местные чиновники. Замыкала же процессию еще одна группа солдат. Присмотревшись к ней повнимательнее, Эдвин с изумлением узнал одного из них.

– Это же Бэк! – не смог сдержать возгласа юноша.

– Чего? – не сразу понял стоявший рядом с ним Йожи – высокий молодой человек с короткими рыжими волосами и лицом, густо усыпанным веснушками.

– Вон тот солдат, – пояснил Эдвин. – Это ведь Бэк, мой брат!

– Слушай, точно, – приглядевшись, согласился Йожи. – Похоже, он неплохо продвинулся по службе, раз ему поручили охранять церковную делегацию.

– Мне надо с ним поговорить, – решил Эдвин.

– Вряд ли сейчас это возможно, – возразил другой его друг, Такур – среднего роста брюнет, явно склонный к излишней полноте, но при этом на удивление чрезвычайно ловкий и подвижный. – Он ведь вроде как при исполнении. Стоит подождать окончания всей официальной церемонии. Может, тогда у него появится свободное время.

– Эй, парни! – привлек внимание друзей Ляпич – нескладный длинноволосый блондин в цветастой одежде. – Надо поторопиться к ратуше, иначе пропустим приветственную речь Магистра.

В итоге успели они как раз вовремя: градоначальник только что закончил произносить никому особо не интересные слова о том, какая это огромная честь для всего Купера – принимать столь высоких гостей, и к специально установленной для сегодняшнего вечера трибуне подошел человек в ослепительно-белой рясе. На вид ему было лет пятьдесят, он носил короткую аккуратно подстриженную черную бороду с проседью, а его небольшие темные глаза пронизывали любого собеседника насквозь, точно пара прекрасно отточенных кинжалов.

– Друзья мои, – начал свою речь Магистр Пэк. – Верные сыны и дочери Всеобщего Порядка, я обращаюсь к вам в это непростое для всех нас время. Уже долгие годы идет война, уносящая жизни наших братьев, отцов и сыновей. Но я уверяю: скоро ей придет конец. Наш враг настолько истощен и столь же отчаян, что предпринял попытку захватить Храм Порядка и вероломно напал на Красный Город. Однако он не учел, что сила Порядка не в Храме. Храм – это лишь символ. Истинное же могущество сокрыто внутри каждого из нас! Сплотившись, вместе мы сумеем дать отпор захватчикам и наставить их на путь истинный! На путь, который ведет к гармонии и процветанию, к равенству и братству, к развитию и прогрессу, к воцарению в мире Всеобщего Порядка!

Радостный возглас разнесся по заполненным людьми городским улицам. А Эдвин подумал про себя: «Равенство – это здорово. Вот только как можно говорить о равенстве, когда не причинивший за всю свою жизнь никому вреда виз вынужден прятаться в закрытом кабинете, лишь бы не попадаться на глаза церковникам?..»

Официальная часть мероприятия продолжилась уже за стенами ратуши, а туда обычным горожанам вход оказался заказан. Но никто не переживал по данному поводу, так как празднование на улице никем не отменялось. Там нашлось место и щедро накрытым столам, и привезенным с востока фейерверкам, и песням, и танцам, и даже небольшому театральному выступлению. Ну и горячительным напиткам – куда уж без них…

Такур решил прочно обосноваться рядом с закусками, Ляпич с переменным успехом пытался охмурить пару симпатичных девушек из театральной труппы, а Эдвин с Йожи стояли рядом с площадкой для танцев и что-то обсуждали.

– Не понимаю, в чем проблема, – говорил Йожи. – Ты же сказал, тебе нравится Янка.

– Дословно я сказал: «она красивая», – поправил Эдвин.

– А какая разница? Ай, не важно! Слушай меня внимательно: сейчас ты подойдешь к ней и пригласишь ее на танец.

– Но я не умею танцевать…

– А кто здесь умеет? Танцы на праздниках придумали не ради эстетического наслаждения, а чтобы можно было свободно пообжиматься с красивыми девчонками и не схлопотать при этом по морде.

– Ну я не знаю…

– О, слышишь песню? Вот-вот прозвучат слова прямо в тему…

И действительно, какой-то бард, исполнявший балладу «О благородном сэре Абергбургштейншильде»8, как раз дошел до таких строк:

Отринув страх

И прочие сомнения,

С мечом в руках

Наполненный стремлением,

Собрав все силы,

Рыцарь молодой

С осанкой горделивой

Отправился на бой.

– Э-э… – протянул Эдвин. – И что же здесь «в тему»?

– Во-первых, выпрямись, – ответил Йожи. – А во-вторых, оставь все страхи и сомнения, как это сделал сэр Абергбургштейншильд.

– Да я и не боюсь вовсе…

– Вот и отлично! – воскликнул Йожи, буквально подталкивая друга в направлении девушки с разноцветными розочками в длинных светлых волосах.

– П-привет, – неуверенно обратился к ней Эдвин. – Не возражаешь, если я приглашу тебя…

Он не успел договорить, а мы же так и не узнаем, согласилась бы юная особа с ним потанцевать, ибо совершенно неожиданно послышались выстрелы, а затем и крики…

Глава 2.

Тени высшего света

Если вы обеспокоены дальнейшей судьбой Эдвина, его друзей и красавицы Янки, то… вам придется немного запастись терпением… Или, как вариант, просто перелистнуть на пару глав вперед – ведь это все-таки книга, и никто вас не накажет за подобное поведение. Разве что Бог Недочитанных Страниц – существо, проживающее в одной из множества вселенных и представляющее собой совершенно безумного вида злого дядьку с длинной палкой, которой он лупит тех, кто пропускает места в книгах, наиболее часто характеризуемые как «страшные», «неинтересные», «сопливые», «заумные», «глупые», «длинные» и так далее. Особо сурово сей субъект поступает с читателями, в чью привычку входит заглядывать сразу в самый конец произведения и, исходя из полученной оттуда информации, принимать решения о том, стоит ли вообще тратить свое драгоценное время на такую ерунду, где в итоге все равно добро побеждает или, наоборот, все основные действующие лица умирают, или – вот еще один пример – убийцей неожиданно оказывается дворецкий. Однако же не стану вас более пугать, ибо вероятность существования Бога Недочитанных Страниц именно в вашей Вселенной ничтожно мала. Хотя я на месте любого читателя не захотел бы лишний раз рисковать…

Но почему же все-таки вам надо потерпеть? Ну… просто рассказчик решил, что настало подходящее время для знакомства с главной героиней (с главным действующим лицом женского пола, если быть точным). Для этого нам придется – ни много ни мало – перенестись на сто пятьдесят пять лет в будущее. На дворе у нас нынче начало осени 260 года Эры Порядка. Наконец-то спала чудовищная жара, от которой многим (преимущественно зажиточным) жителям Первограда, столицы Кладской Империи, пришлось буквально спасаться бегством, рискуя в противном случае задохнуться в смоге, образовавшемся из выбросов промышленных отходов в сочетании с полным отсутствием даже малюсенького намека на ветер. Меньше всего повезло населению бедных районов (читай – подавляющему большинству), не имевшему возможности отсидеться в своей роскошной загородной усадьбе ввиду отсутствия последней9.

Но, как уже было сказано, к началу описываемых здесь событий кризис уже успел миновать. И хорошо, а то бы мне пришлось описывать довольно жуткие вещи, вроде толп задыхающихся прямо на улице людей или сжигания быстро разлагающихся на жаре трупов – в общем, всех тех ужасов, которых не застали жители богатого района Серебряная Роща. На данный район мы и обратим свой взор.

Будучи заложенным в устье сразу двух рек – Быстрой и Стремительной – Первоград нуждался в строительстве большого количества мостов. Первоначально их возвели в количестве семи штук, и в дальнейшем это существенно повлияло на всю структуру города в целом, оказавшегося таким образом поделенным на несколько наиболее крупных районов. Серебряная Роща, например, включала в себя территории между Южным и Юго-западным мостами и – так уж исторически сложилось – всегда считалась местом обитания своеобразной элиты общества, к которой в разное время относились рыцари высшего ранга, чиновники государственного уровня, наследники древних знатных родов и, наконец, представители крупной буржуазии. Последние раздражали многих старожилов Серебряной Рощи, однако противопоставить нуворишам дворяне ничего не могли: по сравнению с огромной (да чего уж там – ОГРОМНОЙ) кучей денег промышленников, имевших в собственности порой по нескольку заводов сразу, заслуги тысячелетней давности далеких предков нынешней аристократии выглядели малость бледновато.

Здесь размещались самые изысканные и высокие (аж до семи этажей!) жилые постройки. Неудивительно, что плоды технического прогресса добрались сюда в первую очередь. Паровые котельные, телеграфные столбы, телефонная связь, радиоприемники и электрическое освещение в кратчайшие сроки стали непременными атрибутами местных домов и улиц. Особо обеспеченные граждане даже могли себе позволить персональные самодвижущиеся экипажи!

Именно в таком экипаже, когда солнце потихоньку начинало удаляться за горизонт, к дому графа Жиро подъехали две дамы: одна – совсем еще молодая, другая – постарше. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы признать во вновь прибывших дочь и мать. Лакей любезно проводил их внутрь, до бального зала. Что сказать, тот зал был воистину прекрасен! Огромное помещение работы самых выдающихся румбийских мастеров, переливающиеся золотом стены, а также расписанные знаменитым трипским художником Анжело потолки в сочетании со свисающими сверху гигантскими люстрами, способными сделать честь любому оперному театру, – все это производило неизгладимое впечатление на гостей.