Цветы на снегу

– Как он должен объяснить ей, что у него вчера компьютер не работал? – спрашивала она.

– Пусть скажет просто: «тачка глючила». А если нужна серьезная поломка, то «мать ласты склеила». Это значит, материнская плата вышла из строя, – отвечала Марина.

– А что такое «крендель» и «матрешка»?

– Не что, а кто: парень и девушка, они же – «пельмень и пельмешка».

– Вот спасибо! – радовалась учительница и тут же записывала новые слова в специальную тетрадочку-словарик. Чтобы не отпугнуть грамотностью своих персонажей, Галина Леонидовна игнорировала все знаки препинания, а Щас-как-даму вставляла ошибки в каждой фразе, используя богатый учительский опыт. Население чата клюнуло и заглотило приманку! За многосерийным приключением придуманной пары следили, влюбленным давали советы. В общем, «мыльные оперы отдыхают».

Когда они вернулись в дом, Петя предложил посмотреть отснятые кадры на Сонином компьютере. Олег совершенно машинально, не прерывая разговора с тетей Катей, тут же подошел к компьютеру, включил, пощелкал «мышкой», скачал кадры, установил режим слайдов, развернул монитор экраном в сторону дивана.

– Да ты, племяш, не бизнесмен, а профессионал, – восхитился дядя Вася.

– Ты о чем, дядя Вася? – не понял Олег. – Это все Марина снимала.

– Да, – гордо ответила Маша, – Олег – программист высокого класса.

Уже в одиннадцать совсем протрезвевший Олег на такси поехал с Машей в гостиницу, а Марина устроилась на знакомой веранде.

* * *

В субботу Марина поднялась рано. Она пожалела, что не захватила с собой ноутбук. Хорошо бы сразу записать впечатления от выставки картин Игоря Казанцева и детали разговора с Полонским. Чтобы личность Полонского обозначилась четче, она вчера довольно подробно расспросила и о его собственном творческом пути, о друзьях, о работе и других учениках. Позавтракав с тетей Катей вчерашними пирогами, она поспешила в гостиницу. «Голубков, конечно, разбужу, но поработать хоть пару часов надо. Да и номер занять, пока не перехватили», – с этими мыслями она направлялась к трамвайной остановке.

Прохожих было немного, и Марина сразу заметила идущих навстречу двух молодых мужчин. Что-то было в них одинаковое, неуловимо связывающее их вместе, хотя они старательно не замечали друг друга. Проследив быстрый взгляд одного из них, Марина увидела худенькую девушку возле уличного банкомата. Девушка, вернее, средних лет худенькая женщина, в затрапезном платьице доставала из сумочки карточку. Рядом на стене этого же дома был телефон-автомат. Мужчины свернули к нему. Один вставил карточку и стал неторопливо набирать номер, второй пристроился в очередь к первому. Марина машинально замедлила шаг. Показалось или нет, что они подкарауливают эту женщину? Она замедлила шаг и решила подождать у газетного киоска, чем дело кончится.

Обогнав Марину, к банкомату подошел третий парень и, с полным безразличием на физиономии, встал в двух метрах за спиной девушки, замкнув треугольник. Марина купила первую попавшуюся газету, «Вечерку», получила сдачу и повернулась к подозрительной группе лицом. Позиция изменилась мало: тот, что «звонил» перешел в очередь, а второй сообщник встал на его место к автомату. На Марину, сделавшую вид, что просматривает заголовки, они не обращали внимания. Женщина вынула карточку из банкомата, и стоявший позади придвинулся. Марина, так же держа газету перед лицом, сделала неторопливый шаг от киоска. Она расфокусировала взгляд и легко удерживала всех троих в поле зрения. «Сейчас этот выхватит деньги или сумочку и побежит за дом, а те, двое, должны помешать ей или кому-то еще догнать его», – предположила Марина, делая еще один шаг в сторону банкомата.

Дальнейшее произошло очень быстро: женщина получила деньги и сунула их в раскрытую сумочку – грабитель протянул руку и вырвал сумочку – он повернулся, чтобы убежать – его встретил удар коленом в солнечное сплетение – он согнулся – второй удар по шее – он упал и отключился. Марина стояла над ним, и смотрела на его сообщников, ожидая, чтобы они как-то выдали свои намерения. Брошенная ею газета, шурша, оседала на тротуаре. Парни замерли от неожиданности, женщина обернулась, глаза ее округлились, рот открылся. Немая сцена продолжалась мгновение, Марина чуть подалась вперед, оба парня повернулись и почти бегом скрылись за углом дома.

– Возьмите вашу сумку, – Марина вытащила сумку из-под неподвижного тела.

Женщина трясущимися руками прижала сумку к груди и спросила:

– А он живой?

– Живой, ничего ему не сделается. При такой «работе», наверное, уже случалось битым быть. Вы не переживайте.

Они вместе дошли до остановки. Женщина прижимала сумочку, вид у нее был такой жалкий, поникший, словно ее только что побили. Она безостановочно говорила.

– Ну, надо же, ползарплаты сняла. Собираюсь на дачу, хотела в супермаркете продукты взять. Надо же, средь бела дня напали, – в который раз повторяла она.

– Вас проводить? – предложила Марина, поглядывая на подходивший трамвай.

– Нет, что Вы, здесь людно, я не боюсь, – она немного собралась, выпрямилась, посмотрела по сторонам уже не затравленно, а с достоинством. Марина, кивнув ей на прощанье, заскочила в вагон.

Дежурная не обманула, Марина получила ключ от номера. Номер был совсем неплохой, а главное – отдельный. Она поинтересовалась, собираются ли Ярославским завтракать, но они и не думали переходить на местное время. Маша вообще не вылезла из-под одеяла. Олег, правда, встал и даже шорты натянул, чтобы открыть дверь и отдать Марине ее вещи, но позевывал и ворчал спросонья:

– Имей совесть! Какой завтрак? Еще шести нет, дай поспать.

Марина приняла душ и села за любимый инструмент. Но что-то не шло. Марине не понравилось то, что она написала: какие-то отрывочные впечатления. Статья не вытанцовывалась, ну и не надо напрягаться. Добавится новый материал, все ляжет по-другому. «Кстати, в чем же я пойду на фуршет? Девяносто человек, представляю, что там будет за публика. Нужен костюм для вечера и, конечно, с юбкой. Или нарядное платье?»

Как удобно жить в центре города: ближайший бутик оказался в двух шагах от гостиницы. А ведь говорил ей Андрей, когда она собиралась в поездку: «Бери больше вещей, пригодятся». Что она не послушалась мужа? Хорошо, сейчас нет проблем с тряпками, были бы деньги. Марина рассматривала одежду. От услуг назойливой девушки она вежливо отказалась: все развешано на манекенах и плечиках. Ей понравились два наряда: бирюзовый шелковый костюм с длинной юбкой и коротким жакетом и открытое бежевое платье затейливого фасона. «Платье очень эффектное, но, пожалуй, слишком дорогое. Я за год столько не трачу на одежду. Наверняка задрали цену в несколько раз». Марина знала (Андрей объяснял ей) политику цен дорогих магазинов. Он говорил:

– Допустим, магазин приобрел 4 новых модных мужских костюма, чтобы реализовать их по тысяче долларов. Сначала они выставляют цену 2 тысячи. Найдется покупатель, который считает престижным для себя именно костюм за две тысячи. Затем цену снижают до полутора. Второй покупатель заплатит полторы тысячи, грея себя мыслью, что экономит пятьсот. Два оставшихся костюма выставляют уже по их нормальной цене. Покупатель, видевший их за 2 тысячи, но не взявший, теперь охотно берет костюм за эту цену. Магазин уже получил сверхприбыль 500 долларов и мог бы подарить последний костюм бедным в порядке благотворительности. Но его уценяют наполовину, и тут…

Андрей сделал паузу, и Марина подала ожидаемую реплику:

– И что же происходит тут?

– И тут его покупаю я.

– Да, экономическое образование хорошо себя оправдывает.

Размышляя, Марина продолжала любоваться платьем и не сразу обратила внимание на эту пару, когда они вошли в салон. Мужчина лет тридцати пяти в дорогом летнем костюме уверенно прошел к кожаному дивану. Весь внешний облик мужчины, от туфель до часов, кричал о достатке и благополучии. Совсем иначе выглядела его спутница. В такой одежде не ходят по дорогим бутикам. Марина пристальнее вгляделась в ее лицо. «Ба! Да это же недавняя жертва нападения у банкомата. Странно, она же все твердила про дачу. И что их связывает с этим шикарным джентльменом? Она определенно старше его, в любовницы не годится», – любопытство приковывало взгляд Марины к этой необычной паре.

К пришедшим подбежали две девушки. Мужчина отдал какие-то распоряжения, девушки принесли целый ворох одежды. Мужчина занимался выбором, тогда как его спутница не произносила ни слова. С покорным видом и она поднялась и пошла в примерочную, а мужчине принесли поднос с чайником и чашками. Несколько раз шторка открывалась и возникала женщина в черной юбке и разных белых блузках. Мужчина одобрил юбку, но перебирал и никак не мог выбрать блузку. Наконец, он встал и принялся рассматривать приносимые ему наряды. Женщина вышла из примерочной и подошла к манекену с тем самым бежевым платьем, к которому присматривалась Марина. На ее лице отразилась целая гамма переживаний: интерес, восторг, испуг (при виде ценника), легкое сожаление («не по карману, но поглядеть-то можно»). Она с трудом отвела взгляд от платья и встретилась глазами с Мариной. Женщина приветливо улыбнулась:

– Ой, это Вы? А я утром даже не сказала «спасибо». Как это вы не побоялись? Их ведь было трое.

– Я много лет занималась дзю-до.

– Все равно, вы очень смелая, большое вам спасибо! А я Вас сразу не заметила, тут столько красивых вещей!

– Вам нравится это платье?

– Да, такой необычный фасон и цвет очень приятный.

«Какое интересное лицо: выразительные янтарные глаза под черными ресницами, удлиненный овал лица, тонкий нос, четко очерченные губы. Сияют волосы необычного золотистого цвета, вспыхивает румянец на лице. Хороша, а утром была какая-то серая и невзрачная». Мужчина определился с выбором, женщина ушла в примерочную кабинку. Ко всему прочему он забрал то самое бежевое платье. Вопрос с выбором для Марины отпал сам собой: она не стала спрашивать, есть ли еще такое платье, а примерила и взяла бирюзовый костюм, который ее вполне устраивал по цене.

В отличном настроении Марина отправилась в гостиницу и успела хорошо поработать, пока Маша с Олегом не позвали ее завтракать.

– Эх вы, сони! У нас в Сибири уже обед, – поддела их Марина.

Несмотря на субботу, Ярославский наметил две деловые встречи в неформальной обстановке.

– Молодец! Красивый костюм купила. Жалко, что ты не сможешь пойти с нами вечером в театр, – сказала Маша.

– Ничего, может в другой раз повезет.

– В какой еще другой? Это же закрытие сезона.

– Да у меня предчувствие, что я здесь гораздо дольше пробуду, чем наметила, раз уже начала наряды покупать. Может, мне здесь придется до самой осени куковать.

– Откуда столько пессимизма? – встрял Олег.

– Нет, это такой вид оптимизма: в плохом видеть хорошее. Застряну здесь – зато все театры пересмотрю. А может, даже еще и цирк, и кино.

– Не забудь еще мужской стриптиз, – поддержал шутку Князь.

Интуиция не подвела Марину: она задержалась в Новосибирске, и увидела почти все, о чем невзначай брякнула в разговоре. И даже стриптиз.

* * *

Марина пришла рано, надеясь пообщаться с гостями, пока они еще трезвые. Она поднялась по белоснежной лестнице и окинула взглядом банкетный зал. Совсем неплохо, не скажешь, что Сибирь: белые мерцающие стены, голубая драпировка на окнах в цвет кожаной мягкой мебели, обилие живых цветов, маленькие журчащие фонтанчики. На невысокой эстраде стоял белый рояль. «Жаль, что я в своем костюме буду почти сливаться с обстановкой. А может, это и к лучшему?»

Дина о чем-то беседовала с официанткой у фуршетного стола. Она помахала рукой. Марина, подходя, рассматривала ее. Дина была в красном платье с большим вырезом и узким красным шарфиком, который она смело завязала сбоку на шее бантом. Естественно, что лак был тоже красный. Но для своих пухлых губок она взяла не красную помаду, а только блеск, чтобы не выглядеть вызывающе. Красный цвет очень шел к ее смуглой коже и каштановым волосам. Золотистые тени делали ее глаза круглее и светлее, чем на самом деле. Марина помнила, что раньше Дина черной подводкой придавала своим глазам азиатский разрез, а прическа каре не скрывала ее широковатые скулы. Это Таня ей предложила сменить имидж: сделать светлее волосы, подобрать другие тени. Хотя стрижку Колокольникова ей сделала короткую, открыв уши и шею полностью, Дина стала выглядеть нежнее, женственнее. «Интересно, какая, в ней кровь смешалась: татарская, кавказская? Но очень привлекательная внешность».

Сейчас Дина была очень озабочена.

– Не представляю, как отец выдержит это юбилей, у него давление подскочило, сейчас выпил лекарство, лежит на диванчике в той комнате. Хорошо, что ты пришла рано, я сейчас найду тебе собеседников.

Она быстро окинула взглядом зал, заметив входящих по ручку мужчину и женщину, скорчила гримаску:

– Только не эту парочку! Это Иванютины, Кира и Гера. Они всегда везде участвуют, обо всех судят, а сами даже не художники, только тусуются. Зато всякие сплетни про всех знают. Типа того, «скажешь гадость – в сердце радость». А вон там, у фонтанчика сидит Саша, классный художник и мужик хороший, он учился с Игорем. А рядом с ним, такая крупная барышня, – Люба Караваева, она тоже училась у отца, но позже, на бересте рисует. Пойдем, я тебя представлю.

– А третья с ними кто?

– А никто, просто Сашина жена, не помню даже, как ее зовут. То ли Нюша, то ли Даша.

Марина легко умела завязать нужный разговор, и внимательно слушать, что ей говорят, изредка выражая свой интерес и одобрение. Как утверждал Карнеги, этого вполне достаточно, чтобы прослыть очень умным и тонким собеседником, ведь каждому человеку интересен, прежде всего, он сам. Со стороны могло показаться, что эта троица знакома сто лет: Саша и Люба с веселыми шутками рассказывали про годы учебы, они не завидовали Казанцеву, а с удовольствием вспоминали его достижения, хвалили его новые работы. Марина незаметно включила диктофон в сумочке, она жадно слушала, уточняла кое-какие детали, обращала внимание на специальные термины. Жена художника, которая назвалась Стешей, ничего кроме имени больше не сказала. Она было вполне довольна, восседая рядом с мужем в изысканном обществе.

Марина увлеклась и не сразу заметила, что в дверь напротив дивана выглянула Дина и манит ее. Она извинилась и поспешила к Дине.

В узком коридорчике стояли запахи еды, видимо, он вел в буфетную.

– Марина, обалдеть, какая хорошая новость! – с фальшивым оживлением сообщила она. – Игорь не улетел во Францию, он сейчас звонил отцу предупредить, что придет.

«Полонскому позвонил, а тебе, стало быть – нет», – сообразила Марина, но сказала другое.

– Действительно, это приятный сюрприз, а то статья без интервью с героем выглядела бы слишком куцей.

Дина выглянула в дверь в полупустой зал, как зверек из норки, и жалобно предложила:

– Покури со мной.

Они устроились на какой-то служебной лестнице, но Марина только разок дым пустила, она принципиально не курила никогда. Еще в школе она заметила, что это только добавляло ей привлекательности в глазах парней. Уже студенткой она участвовала в опросе университетской молодежи о курении девушек. Жаль, что итоги опроса не вывесили на рекламных щитах вместо предупреждения Минздрава. На первый вопрос: «Как вы относитесь к тому, что курит девушка в компании?» – ответили «положительно» 80 процентов парней. На второй: «Как вы относитесь к тому, что курит ваша девушка?» – уже 40 процентов. А на третий: «Как вы относитесь к тому, что курит ваша будущая жена?» – только 10 процентов. Марина часто вспоминала эти цифры, но сейчас она не собиралась перевоспитывать Дину: та была жутко расстроена. Она сидела на подоконнике, ссутулившись, и нервно качала ногой.

– Не врубаюсь, что могло его остановить? Такой выгодный заказ, он даже выставку бросил на Аркадия Константиновича. Ну, мы с отцом, конечно, без проблем все организовали бы, картины запаковали в лучшем виде. Нет, прикинь, четыре пейзажа для комнаты в испанском стиле, причем, похожие на те, что он уже писал. Он мог это сделать за месяц по памяти без натуры, и деньги лопатой загрести.

– Может, заказчик передумал? – предположила Марина, стряхивая пепел с сигареты, которую она больше не подносила ко рту.

– Но, по-любому, он мог мне вчера позвонить. Хоть бы «эсэмэску» кинул. Может он что-то ужасное скрывает? Может, какое-нибудь несчастье? Сбил прохожего машиной, и с него взяли подписку о невыезде? Нет, я чокнусь!

– Да хватит тебе генерировать, он же скоро придет – и все выяснится.

– Да я все, я уже готова идти к гостям, – она кинула в рот таблетку жвачки и торопливо пожевала.

– Спасибо, Марина! – Дина встала, выпрямилась и, гордо держа точеную головку, зацокала каблучками вниз по лестнице.

Когда девушки вернулись в зал, народу стало вдвое больше. Дина, как маленький красный вихрь, пронеслась из края в край, на ходу приветливо улыбаясь, кивая, пожимая руки, отдавая какие-то распоряжения. Все сразу зашевелились, перестроились в некоторое подобие коридора, в который через минуту Дина ввела именинника. Полонский был на высоте, он неторопливо прошествовал к столу, приветствуя гостей, первым взял бокал вина и широким жестом пригласил всех последовать его примеру. Сначала гости образовали круг, прозвучали речи и тосты особо почетных гостей. После третьего тоста строй стал рассыпаться. Вскоре Полонский переместился на диванчик, рядом с которым на низенький столик Дина пристроила пару красивых бутылок и тарелку бутербродов с икрой. Возникли музыканты в концертных костюмах, это было джазовое трио: пианист, ударник и саксофонист. Зазвучала музыка, заглушая звон посуды и разговоры. Кто-то все время подходил поздравить Полонского, вручить подарки, гора их на столе постепенно росла. Аркадий Константинович шутил, улыбался, но вино в его бокале почти не убывало.

Отыграв три композиции в стиле «мэйнстрим», музыканты пошли поздравить юбиляра. Он усадил их рядом, видимо, это тоже были его друзья. Марина в уголке на диванчике перекусывала крабовым салатом и соображала, удастся ли ей в этих условиях поговорить с Казанцевым. «Может, он уже пришел, я же его не знаю. Вон тот бородатый вроде бы похож на фотографию. Впрочем, и другой похож, бородатых тут вообще – половина. Хоть бы Дина не забыла нас познакомить». Но Дина куда-то вышла. Вдруг раздался громкий возглас Полонского.

– Игорь, как я рад, что ты не уехал! – юбиляр встал, чтобы встретить дорогого гостя.

Возникла пауза, почти в полной тишине все обернулись к вошедшему Казанцеву. «А он давно уже без бороды», – успела отметить Марина. Через зал к Полонскому шел коренастый, энергичный, уверенный в себе мужчина в смокинге, ведя под руку стройную красивую женщину в бежевом нарядном платье. И платье, и мужчина, и, особенно, женщина были уже знакомы Марине. Только сейчас она выглядела гораздо моложе и совсем не контрастировала со своим спутником.

* * *

Воскресным днем Алина шла по пустынной улице. Какой замечательный сегодня день! Солнце заливало дорогу, отражалось от белых стен домов. Молоденькие листочки шелестели и разворачивались к солнцу, радуя мир своей ярко-салатной зеленью. «Почему я раньше не замечала как красиво лето? А потому, что ты все выходные проводишь, согнувшись на огороде», – сама себе ответила Алина. Действительно, она не могла припомнить ни одного летнего выходного, проведенного в городе.

В это воскресенье они с сестрой отмечали полгода, как умерла мама. При мысли о маме сжалось сердце. Полгода мама ни разу не приснилась Алине. Алина вечерами плакала о маме: «Хоть приснись, скажи, что не сердишься на меня. Ты теперь все про меня знаешь. Прости меня». Мама приснилась сегодня ночью первый раз со дня своей смерти. Она хлопотала у плиты, улыбалась Алине, а потом погладила её по голове и сказала вдруг: «За испанца выйдешь замуж».

Алина проснулась легко и радостно. С таким настроением она готовила угощенье для поминок. Оставалось только купить хлеб и фрукты. Магазин, в котором продавали фрукты, что нравились Алине, неожиданно оказался закрыт. «Перерыв на 30 минут», – гласила белая бумажка на двери. «Подожду, время есть», – решила Алина, присаживаясь на лавочку в ближайшем дворике. Рядом с ней на лавочке сидели две молоденькие девушки. Одна из них курила, а вторая сидела за компанию. Девушки были в фирменных фартуках. В глубине двора Алина заметила сиреневую вывеску «Парикмахерская».

– Не хотите сделать прическу или стрижку? – обратилась к Алине вторая девушка, заметив интерес Алины к вывеске.

– Я не стригусь.

– У вас красивые волосы, не обязательно их закалывать в пучок. Можно сделать и не коротко. Хотите попробовать? Будет красиво. У нас недорого.

Парикмахерская размещалась в крохотном закутке, выделенном из запасного выхода подъезда. Каким-то чудом там разместились два кресла. Алина уже пожалела, что согласилась. Когда-то давно, в молодости Алина носила распущенные по плечам волосы под «колдунью». Во время беременности она привыкла закалывать волосы узлом на затылке. Привычка эта так и осталась. Девушка шустро щелкала ножницами. Алина закрыла глаза: «Ничего, волосы у меня быстро отрастают».

– Феном посушим? Уложим?

– Делайте, что хотите.

Девушка накручивала пряди на расческу, подставляя под горячий воздух фена.

– Ну, как, нравится?

Алина открыла глаза. На неё смотрела незнакомая молодая женщина. Волосы открывали высокий лоб, волной ложились на плечи, а на спине спускались до лопаток.

– Так и носите, – щебетала девчушка, – А если хотите заколоть, то подкалывайте на висках вверх, а сзади оставляйте так.

– Мне нравится. Спасибо!

– Приходите к нам еще!

Сестра Ольга в изумлении долго рассматривала Алину:

– Ты что, сдурела, стричься перед поминками?

– А что, плохо?

– Нет, тебе хорошо, но я не про то. Я однажды с цыганкой разговаривала, у неё отец умер, так она до сорока дней не мылась, мучилась, бедная, но не мылась! Какая муха тебя укусила? Да ты овощи режь, что стоишь? Не пугайся, я не помню, какая примета, может, ничего плохого и не будет.

– Мне мама сегодня приснилась, и она мне вдруг сказала, что я за испанца замуж выйду.

– Замуж? Ты и так замужем, причем здесь испанец?

– Ни при чем. Олечка, я сегодня шла по улице спокойно, никуда не спеша, и поняла, что я никогда раньше не замечала лета. Всегда какие-то дела. С работы несешься домой с сумками, не поднимая головы. Дома встаешь к «мартену» готовить. В пятницу на дачу мчишься. А там…

– Объясни мне, сестренка, зачем вам эти восемь соток нужны? Все засажено, ни клочка свободного. Ты весь день с раннего утра до вечера с лопатой, тяпкой и лейкой пашешь, а Виктор твой целыми днями машину моет и на тебя покрикивает: «Не так прополола, не так вскопала». А «борьба» с урожаем? То твой муж в командировке, то ремонтирует машину, а ты одна с тремя ведрами своего немереного урожая, стоишь в электричке. А затем полночи перерабатываешь. Кто у вас это все съедает? Раздаешь или выбрасываешь. Возьми нас с Леней. Завели пару грядок для удовольствия, чтоб из города пучок зелени не везти, по периметру – картошка, а все остальное – газон. Леня сам его в охотку поливает из шланга, газонокосилкой обрабатывает. Детям простор, носятся, играют мячиком, теннис настольный. Лес, речка, а вечером – банька, шашлычки. Подержи кастрюлю.

– Виктор никогда не согласится на газон.

– Сама виновата, позволяешь мужу на себе ездить. Даже мама тебе говорила: «Разводись, сколько можно терпеть». Алина, вспомни, какая ты в молодости была: и красавица и умница, а пела как. Папа всегда считал, что ты многого добьешься в жизни. Почему тебе ничего не надо? Работаешь в каком-то захудалом отделе, одно название, что районная администрация. Целыми днями бумажки в компьютер вводишь, а деньги совсем не большие. А начальница-змея еще и нервы треплет. Давно бы бросила, пошла на курсы бухгалтеров, как я. Одна фирма не понравится – тут же найдешь лучше. А дома? Муж на тебя сел и ноги свесил, сын вытворяет, что хочет. Давай, солью воду.

– Не ворчи, ворчание признак старости. Салатницу возьми.

– Ох, и не напоминай. Тебе хорошо, младше меня выглядишь, хоть и старшая. Где у тебя терка? А, вижу, вот она.

– У меня конституция такая.

– Да, кстати, про испанца. Игорь Каза приехал. Помнишь старосту нашей группы Пашку Казанцева? Так это его младший брат, двоюродный, кажется. Не важно. Он художник, живет в Испании.

– А «Каза» что – фамилия?

– На первом слоге ударение делай. Фамилия его Казанцев, как у Пашки, а так он свои картины подписывает.

– Даже не слышала про такого.

– Да что ты слышала вообще! Когда была в театре последний раз, на выставке?

– А кто с тобой на «Бьеннале современной графики» ходил?

– Вспомнила бабушка девичий стыд. Это, моя дорогая сестренка, два года назад было. Короче, перейдем к делу. Игорь мне позвонил, приглашает всех наших в четверг к себе домой на картины посмотреть, посидеть. Пойдешь с нами?