Таинственное исчезновение Агаты Кристобаль

– Обязательно попробую!– заверил судью охотник, покусывая ус и думая, что старик нынче совсем не похож на себя. И родинка на щеке, размером с пенс, откуда-то объявилась…

– А что это у вас за выпуклое пятнышко на щеке?– спросил насторожено Элджернон.– Раньше ее у вас не было…

– А-а-а, это экземный фурункул!– потрогав нарост, ответил запросто судья.– Так, что скажете, на мое предложение? Прошу заметить, дорогуша, за этот дельный совет, я ничего не возьму!

– Правда?– поразился истец, словно его одарили бесплатной пинтой пива.

– Правда! Но свои двадцать пять процентов с найденного клада, потребую!

Покручивая усы, Элджернон призадумался, мысленно положив на одну чашу весов двести фунтов жены и на другую – сундук с драгоценностями. После секунды размышления, когда вожделенное сокровище, за явным преимуществом, перевесило, он сделал свой выбор: с похвальной прилежностью, под диктовку, написал расписку, по всем юридическим правилам. Затем, обе стороны скрепили своими подписями новоиспеченный документ, который и заверил нотариальной печатью сам судья. На прощанье он сказал:

– Теперь включи мозги и лови кролика! Желаю удачи, Брендон Ловкач! Ты здорово провернул вчера то дельце, но солидный куш откупных закрыл Фемиде глаза на твои проделки! Ха-ха-ха!..

По нездоровому возбуждению и явному бреду отставного жреца правосудия, Элджернон понял, что пора сматывать удочки. Схватив ружьё, он попятился к прихожей, признательно откланиваясь и желая старому безумцу успехов на поприще юриспруденции. Выпроводив его, Лакшми поспешно закрыла за ним дверь, проворчав ему вслед:

– И ходят, и ходят, а Судья старенький, ему покой нужен!

Охотник не обратил никакого внимания на её брюзжания. Очутившись на улице, он перекинул через плечо ружьё, отключил некстати зазвонивший телефон и пошёл искать хорошую собаку-ищейку. Проходя мимо дома Агаты, Элджернон подумал, что не мешало бы позаимствовать у жены электрошокер и педикюрный набор в придачу. Они могут пригодиться в процессе дознания изворотливого Гильяма. "А впрочем, почему его?"– мелькнула шальная мысль в его голове, но он её тут же отогнал усилием надоедливой совести…

Глава 4. Загадочное исчезновение

Гильям вышел на опушку леса и сразу увидел Космо. Заяц весело скакал вокруг одинокого дуба и пел незатейливую песенку озорного содержания:

Раз взошел на холм в Чешире,

Растопырил лапки шире,

Разбежался, подскочил

И… в крапиву угодил!

Эй, герой,

Попав впросак,

Не ворчи,

Что все не так!

Верь, герой, крепись, покуда

Не случиться с тобой чудо:

Разбежишься, до поры,

И взлетишь с другой горы!

Хей, хей, хей!

Не сожалей!

И шагай

Повеселей!

Было забавно наблюдать, как его закадычный друг сам себя развлекает, кружа вокруг дуба. Вообще-то, он был застенчивым малым, и не любил выставляться на всеобщее обозрение.

Жил гордый заяц в одиночестве, в сосновом бору, возле маленького пруда с кувшинками и по соседству с ворчливым бобром Хэнком. Гильям иногда завидовал другу, живущему свободно и независимо. И в тоже время жалел его, ведь дикий лес был полон опасностей, которые подстерегали на каждом шагу. Но Космо обижался на его сочувственные ужимки, мотивировано замечая, что и в человеческом мире каждый подвержен скрытой угрозе попасться в чью-то ловушку. И вообще, мол, жалость это невольный намёк на ущербность, и он не нуждается в ней, потому что всегда начеку и не позволит чьей-то клыкастой пасти слопать себя. Памятуя его слова, кролик незаметно подкрался с подветренной стороны и неожиданно выскочил, выкрикнув страшным голосом:

– Привет, Космо!

– Ой! Привет, Гильям!– отпрыгнув в сторону, сказал заяц.– Ты меня опять напугал!

– В следующий раз будь настороже!– предупредил кролик.– Давно ждешь?

– Давно!– ответил заяц.– Мы же договаривались сходить на Морковное поле, когда тень от дуба покроет вон тот камень! Забыл?

– Признаю, я опоздал, дружище, но у меня веская причина! Ты лучше послушай, что со мной произошло!..

– Ты забрел в огород с капустой и тебя поколотили!– предположил Космо.

– Да, нет! Все гораздо хуже! Шёл я себе, шел, никого не трогал. И вдруг, ни с того, ни с сего, приключилась буря! Да, такая, что деревья с корнями вырывала, крыши домов срывала, не буря, а сплошной Армагеддон!

– Это, что за дребедень?– поинтересовался заяц.

– Сам ты дребедень! Стократная буря, вот, что такое Армагеддон!..

– Странно! А здесь ни одной капли…

– Не перебивай и слушай дальше! Ну, ладно бы, только один Армагеддон, так нет же, за мной увязался приставучий охотник с большими усищами, и давай палить по мне из ружья! Разрывные пули так и засвистели мимо ушей, и я еле-еле успевал уворачиваться от них!

– Так-таки, мимо ушей?– с сомнением сказал Космо.

–Ну, конечно, дружище! Разве я тебе когда-нибудь врал? Веришь мне на слово, давненько я так не бегал! Тебе-то проще, ты давно живёшь в лесу, где нет ни закона, ни констеблей. А я обитаю в цивилизованном мире и не привык, когда за мной с заряженным ружьем бегают!..

– Изнежились вы там совсем, как погляжу!– усмехнулся заяц.

– Да, уж, не говори!– согласился кролик.– Шляпу потерял и едва спасся. Но зато как!…

– И как же?– усмехнулся Космо.

– А вот, так! Остановился и как гаркну ему в лицо, что, мол, прилип ко мне, как репей! Вот сейчас, как огрею дубинкой!..

– Какой дубинкой?– не понял заяц.

– Обыкновенной…

– И где она теперь?– не унимался дотошный заяц.

– Что ты пристал ко мне со своей дубинкой?!– рассердился кролик.– Тебе важна она или я?

– Конечно, ты,– признался заяц.

– Ну, так слушай дальше. Пригрозил я дубинкой противному охотнику, а он перепугался, пощелкал вхолостую курком, и понял, что патроны кончились. Подумал-подумал и не стал меня дальше преследовать. Испугался, что отдубасю, повернулся и убрался восвояси…

– Ну, это ты малость приврал!– не поверил заяц.– Охотники просто так не сдаются! Я по себе это знаю! Можешь, кому угодно плющ вешать на уши, но только не мне!

– Как хочешь, дружище, можешь не верить!– обиженно произнёс кролик.– Но верные друзья так не поступают!

– А как они поступают?

– Всем словам верят, даже чуточку не правдоподобным, и ни капельки не возражают, вот они как поступают!– пояснил Гильям.

Заяц закатил глазки, осмысливая слова друга, но затем махнул лапкой и сдался, истинно по-товарищески:

– Пусть будет по-твоему! И поэтому, ты опоздал…

– Верно, дружище!– подтвердил Гильям.– Смотри, солнце уже в зените! Идём скорее на Морковное поле!..

По чистому небу вяло плыли облачные барашки, а солнышко приятно пригревало, после кратковременной бури. В приподнятом настроении, и крепко обнявшись, верные друзья направились к вожделенному месту.

Ох, уж, и наелись они до отвала сочной морковки у доброго фермера Теренса Ли Ллойда! Наелись до такого состояния, что отказались от дополнительного бонуса в четыре морковки, потому что видеть их не могли. Тогда хряк Барлоу предложил сыграть в шахматы, – он с завязанными глазами против них двоих. Кролик Гильям, который превосходно играл только в шашки, а шахматы были для него хуже пытки, деликатно отказался, объяснив это тем, что они спешат по важному и неотложному делу, и сыграют в другой раз.

– В другой раз, так в другой раз,– разочарованно прохрюкал интеллектуал и стал извлекать на память кубические корни…

Едва покинув ферму, Гильям пригласил Космо в гости, и крепко заверил, что добрая миссис Кристобаль не будет возражать. И заяц не стал возражать, поскольку никогда не был в гостях у Гильяма.

У Журчащего ручья они обнаружили енота Глена, заточенного в клетку. Зверек пришел к ручью постирать кое-какие вещи, и его привлекла аппетитная приманка. Поглощая гостинец, он не заметил, как смахнул подпорку, и ловушка его накрыла.

Надо было выручать енота, потому что он был другом Космо. Смекалистый Гильям подсунул под тяжелую решетку толстую палку и приятели с большим усилием поддели ее настолько, насколько возможно было с трудом протиснуться на волю бедняге Глену. Оказавшись на свободе, он долго благодарил их и приглашал в свою норку на чашку чая. Но Космо перенес это торжество до следующего раза, так как они страшно опаздывали на очень-очень важное мероприятие.

– Ну, что ж, следующий раз, так следующий раз…– обиженно произнес енот и пошел стирать свои вещички. Не скрывая своей вины и глубоко извиняясь, кролик и заяц продолжили свой путь в деревню.

Возвращались они крайне осторожно, опасаясь нарваться на охотников и их чутких собак и остерегаясь, не приведи господи, вляпаться в их капканы. Оба с великим старанием, спонтанно и наобум, путали следы: петляли, пересекались, расходились, а потом снова сходились и шли вместе, то по мелкому ручью, то пробирались сквозь непроходимые кусты терновника.

В конце дня, когда солнце клонилось к закату, они подошли к лесной сторожке. Неожиданно дверь распахнулась и оттуда вышел страшный человек, с бородой, со всклоченными волосами. Ушастые приятели вовремя сиганули в кусты, испуганно затаившись за ажуром веток и листьев. Дикарь истомно потянулся, широко зевнул и зашел за угол, справить нужду.

– Кто бы это мог быть?– озадачился Космо.

– Это тот бродяга, что выкрал беднягу Барлоу,– зашептал Гильям.

– Точно, я его видел мельком несколько раз!– тоже вспомнил Гильям.– Давай-ка, уматывать отсюда, не то попадем в жуткую передрягу…

Подождав, пока страшный человек не зашел в сторожку, они перебежкой пересекли полянку и бегом припустили в сторону деревни, продолжая петлять по привычке. Израсходовав весь набор хитростей, должных ввести в заблуждение коварных охотников, и сами порядком запутавшись, Гильям и Космо только поздним вечером добрели до деревушки, а вскоре и до заветного домика. Окна, почему-то, не светились бледно-желтым светом, как обычно в это время, а зияли пугающей чернотой. Встревоженные гуляки обошли полуобветшалое здание, и вошли внутрь, через кухню, благо, под порожком лежал запасной ключ, на всякий случай.

Кролик зажег светильник и осветил им гостиную, перевёрнутую вверх дном, как будто и тут пронесся недавний смерч. На стареньком диванчике, сдвинутом и опрокинутом набок, никого не было, лишь сиротливо валялся один тапочек в луже красного цвета.

– Куда подевалась моя кормилица?!– спросил ошеломленный Гильям, хватая за грудки Космо.– И кто устроил этот ужасный погром?!

– А я почём знаю!– ответил заяц, отдирая его лапки от своей праздничной рубашки.– Может она не в духе, умаялась и пролегла отдохнуть где-то в доме…

Они обыскали весь дом от чердака до чулана. Старушка, как сквозь землю провалилась. Вернувшись в гостиную, Гильям машинально выдвинул ящик комода и оттуда вылетела обезумевшая Фелисия. Она заметалась по комнате.

– Ты-то где была?– спросил ее кролик.

–Меня кто-то запер!– ответила муха и продолжила свои воздушные пируэты и выкрутасы по всему пространству дома. Гильям по второму разу обыскал шкаф.

Помогая ему в поиске, Космо поразился множеству вещей, которых видел впервые в жизни. Конечно, издали глядя на пикники, он был знаком и с часами, и зонтиком и даже с термосом. Но чтобы шкатулка играла мелодию перезвоном колокольчиков, а фарфоровые пастушки кружили в танце, это его очень сильно изумило. А кролик, сосредоточенно обозревавший немыслимый бардак, стал лихорадочно размышлять:

– Так-так-так, ой-ей-ей! Что же делают в подобных случаях? О, ну конечно, – звонят в полицию!

Он взял толстую телефонную книгу, полистал, полистал и нашёл нужный номер. Дозвонившись и изложив все, как есть, Гильям в завершение завопил в трубку:

– Приезжайте скорее! Старушка Агата в беде!!!

– Ждите, полицейский наряд скоро будет,– прозвучал в ответ приятный женский голос. Кролик повесил трубку.

– Чует моё сердце что-то недоброе…

– Не трусь, все будет хорошо,– успокоил его Космо, гремя на кухне посудой, в поисках съестного. Гильяму тоже захотелось поужинать, и он на скорую руку приготовил яичницу с капустой и сельдереем.

Глава 5. Детектив Сильвестр Уэбб

Через десять минут, после звонка Гильяма, приехала целая бригада полицейских с судмедэкспертом Кольриджем. Друзья едва успели перекусить, как они ввалились в гостиную и начали изучать место преступления.

Первым был допрошен пёс Уилбур, о недвижное тело которого инспектор полиции споткнулся у ограды. Тот был в стельку пьян и лыка не вязал. Его окатили ведром холодной воды и он мигом пришел в чувства. Там же, на месте нахождения, из его бессвязной речи стало ясно, что он увидел на короткое мгновение силуэт в длиннополом макинтоше и шляпе.

"Наступил, чертыхнулся и пошёл дальше, словно я чурбан какой!– пожаловался обиженный свидетель.– Он явно не из породы джентльменов!"

В заключение он заявил, что у него фотографическая память даже в глубоком подпитии, и потом сразу отключился. Инспектор распорядился отправить его в участок, дабы он как следует там проспался и не мешался под ногами представителей правопорядка.

Молодой инспектор полиции Сильвестр Уэбб был толковым детективом и имел за плечами не одно распутанное дело, а целых три. Одно было связанно с пропажей жемчужного ожерелья у миссис Кольридж, и не стоило выеденного яйца. Другое дело – банальная кража молодого хряка Барлоу у фермера Теренса Ли Ллойда, со счастливой развязкой, а третье, более сложное, – ограбление сельской почты. На поверку, эта почти детективная история оказалась простым вымогательством с любовным привкусом.

Обвиняемым оказался Ричард Старк, незавидный ухажер с волосами до плеч, и младший брат владельца местного паба «Георг и Зеленый Змий». Будучи старательным барабанщиком из местного оркестра, он мечтал встретиться с самим Оззи Осборном, и показать ему на что он способен. Не имея нужной суммы на билет до Лондона, юноша потребовал у молодой сотрудницы пару недостающих фунтов на свои нужды. Заведующая раздула это недоразумение до масштаба убойного вестерна, а девушка не захотела коверкать судьбу приставучего парня и страшно запутала следствие, направив ход расследования на ложный след вымышленного грабителя…

Как всякий провинциальный инспектор, Сильвестр Уэбб честолюбиво мечтал попасть в летучий отряд Скоттленд-Ярда и там проявить свои уникальные способности сыщика. А пока, находясь в деревушке восточного графства, он заслуженно и с достоинством отрабатывал свою зарплату, оттачивая на практике свое профессиональное мастерство. Он считал, что в расследование имеется два важных компонента: скрупулезный допрос подозреваемых, где каждая мелочь может являться потенциальным ключом к разгадке тайны, и, главное, поиск скрытого мотива с обязательной опорой на беспристрастные факты. Как только становиться ясна общая картина преступления и понятно кому это было выгодно, виновник сразу находится. Но это в теории, а на практике было гораздо сложнее, рутинней и запутанней. Приходилось заниматься формальной писаниной, прикладывать терпение и усилие, чтобы вести криминальное дело и не сдаваться при малейшей неудачи.

Пока судмедэксперт колдовал над уликами, сам детектив пристроился за ломберным столиком, на венском стуле, а сбоку поставил шатающееся кресло с подлокотниками, с синей бархатной обивкой. Усадив на него кролика и зайца, Сильвестр Уэбб нахмурил брови. Муха Фелисия попыталась незаметно улизнуть из комнаты, но бдительный инспектор попросил ее вернуться на абажур. Потом он перевел взгляд на ушастых свидетелей.

– Где вы были с десяти утра и до восьми вечера?– строго спросил он, сверля их пронзительными глазками.

– Мы были на Морковном поле!– искренне ответил кролик.

– А кто может это засвидетельствовать?– дотошно выпытывал детектив, хитро щурясь, будто все знает и для полного отчета не хватает лишь их признания.

– Фермер Теренс Ли Ллойд!– уточнил Гильям. А также хряк Барлоу, прекрасный трюфельный следопыт, и просто умница, способный запросто решать сложные математические задачи. Космо тоже подтвердил слова друга и добавил от себя, что чувствует себя полным дураком от заумных выкрутасов Барлоу…

– Таланты Барлоу меня не интересуют,– произнес стальным голосом инспектор. К тому же он сам жертва похищения, и в этом деле еще куча неясностей…

– Кстати, господин детектив!– хлопнув себя по лбу, воскликнул кролик.– Есть еще один свидетель нашего алиби, енот Глен! Можете вызвать его, он скажет правду…

– Точно, он не соврет!– поддержал его Космо.– Мы его вызволили из клетки, и он по уши у нас в долгу…

О бродяге в лесной сторожке друзья промолчали, посчитав, что свидетелем он был весьма сомнительным и отношения к этой истории явно не имел.

"Ага, значит здесь два варианта,– подумал в свою очередь инспектор,– либо они говорят правду, либо это коллективный сговор, что сразу же отметается, поскольку фермера Ллойда знаю, как честного человека! К тому же, его добродетельную репутацию могут засвидетельствовать многие жители деревни."

Соорудив элементарное умозаключение, он пробормотал: «Ладно, проверим!» и потом обратился своему помощнику, констеблю Колдерону:

– Приведите следующего свидетеля!

Спустя томительную минуту, в гостиную вошёл встрепанный Патрик, соседский гусь лапчатый и плюхнулся на освободившееся шаткое кресло, чуть с него не свалившись. От него за версту несло пивком.

– Представьтесь, свидетель,– сухо сказал Сильвестр Уэбб, уставившись на судмедэксперта Кольриджа, изучающего под лупой оконную раму и грязные стекла, скрупулезно выискивая на них отпечатки пальцев.

– Меня зовут Патрик!– ответил гусак и звучно икнул.

– Расскажите, что вы видели?

– Я много чего не видел…

– А, конкретно, в половине одиннадцатого, ещё до грозы, что-то заметили?

– Понятненько, инспектор. Ещё до грозы я прогуливался вдоль штакетника и видел сквозь щелочку, как несчастная миссис… ик… Кристобаль сидела за столиком в саду и пила утренний кофе. Она так всегда делает, и больше я никого не видел…

– А потом?

– Потом с неба обрушился шквал воды, и мне пришлось бежать… ик… к своим сожителям, на птичий двор миссис Фостер. Откровенно говоря, там такая теснотище, даже при регулярной текучки кадров! Поэтому, я часто выхожу… ик… на свежий воздух, совершить оздоровительный променад…

– В данном допросе, это не имеет существенного значения. Кстати, а где сама миссис Фостер?

– Она уехала в Глостер, погостить у тетушки. Кажется, та приболела…

– Странно, но по моим сведениям, у неё нет тётушки в Глостершире. Сержант Колдерон, не забудьте навести справки о тамошних родственниках миссис Фостер!

– Ясно, сэр!– отозвался сержант и записал в записную книжку. Инспектор перевёл взгляд на заскучавшего Патрика, тщетно пытающегося унять икоту.

– Значит, вы утверждаете, что больше никого не видели?

– Вспомнил, видел!– опомнился Патрик. – Как же я мог забыть! Меня чуть насмерть не растоптала одна заносчивая леди!

– Когда это случилось?

– После дождичка…

– И как звали леди?– хладнокровно спросил инспектор.

– Миссис Кольридж!..

При упоминании имени жены, судмедэксперт отвлекся от исследования красного пятна на ковре, и вопросительно взглянул на гусака.

– Она выскочила, как ошпаренная, из дома миссис Агаты и умчалась на машине прочь! Арестуйте ее, это она пришила старушку!

– Это не доказуемо!– встал на защиту жены врач.– Бернардина и мухи Фелисии не обидит!

– Мухи-то не обидит, а тогда старушка где?– задал резонный вопрос гусак.

– А я почем знаю, злыдень клевещущий!..– огрызнулся судмедэксперт.

– Помолчите, док!– попросил своего сотрудника инспектор и переключился опять на забывчивого свидетеля.– И больше вы ничего не видели?

– А, что я мог еще видеть? Ничего я… ик… больше не видел…– заюлил Патрик.

– А уважаемый Талбот утверждает обратное! Впустите следующего свидетеля!

Следует заметить, инспектор Уэбб использовал особый метод допроса в присутствии других опрашиваемых свидетелей. Он полагал, что противоречия могли привести их в замешательство и вынудить говорить правду…

Без всякой паузы, в дверь ввалился взмыленный ослик. Прямо с порога, источая пивной перегар, он недовольно прокричал:

– Я простой работяга! Давайте, скорее допрашивайте, а то мне рано вставать!..

«Они, что, всей деревней ночуют в пабе, что ли?»– негодуя, подумал Сильвестр Уэбб, а сам терпеливо произнес:

– Расскажите по порядку, Талбот, как было дело на самом деле, извините за тавтологию!

Стоя испуганно посреди вещественного кавардака и польщенный извинением служителя закона за то, чего он не ведал и даже в глаза не видел, ослик собрался с духом и, старательно подбирая необходимые слова, произнёс:

– Ну, это, как его, перед тем, как приключился ураган, вёз я, понимаете ли, тележку с молоком, мимо этого дома…

– А что при этом делал молочник?– перебил его Сильвестр Уэбб, дотошный до мелочей.

– Он в отпуске, дочь замуж выдает. Так, вот, тащу я тележку и, вдруг, вижу Патрика, как он милуется с Голдой Лу, с этой надутой индюшкой! Ещё я видел добропорядочную вдову викария, пару голубей на крыше, пролетающую сороку и стаю воробьев, собирающих какие-то крошки…

– Благодарю, уважаемый Талбот. Можете быть свободным. Завтра с вас снимут официальные показания и позднее, после закрытия дела, вызовут в суд. Вам понятно?

– Понятно, как божий день! Я ж не какой-то там задрипанный шотландец или ирландец, господин прокурор…

– Я не прокурор, а инспектор полиции!– сухо поправил его детектив, искоса и с некоторой долей раздражения, посматривая на судмедэксперта. Доктор нашел под комодом куриную косточку и тщательно ее исследовал, изредка бросая испепеляющий взгляд на клеветника Патрика.

– А, чёрт вас разберет, которые с законом водятся!– простодушно заявил Талбот.– Вы все, для меня, одним миром мазаны…

– Идите спать, Талбот, пока вас не арестовали за откровенную пропаганду цинизма и беспросветную глупость!

Простой работяга испугался остерегающих слов строгого детектива и, от греха подальше, быстро засеменил к дверям. На выходе из гостиной, он покосился на Гильяма и Космо, незаметно и скромно сидящих в углу.

– Вы свидетели того, как душат свободу слова!– бросил им Талбот и скрылся в дверном приёме. Кролик и заяц, ранее стараясь не привлекать к себе чрезмерного внимания, и все же замеченные уличным вольнодумцем, сжались в два маленьких ушастых клубочка. Но на друзей никто не обратил внимания, потому что было не до них.

– Ну, что вы на это скажете, мистер Сочинитель?– продолжил допрашивать Патрика въедливый инспектор, и достал из бокового кармана пиджака блокнот для записей. Ему порядком надоел этот скользкий тип,– пока не прижмешь, не расколется. Гусак приуныл, не переставая икать, и стал пороть всякую чушь, не имеющую к делу никакого отношения, но предполагающую вызвать жалость, вроде того, что хозяйка их недокармливает, и он часто болеет.

– Ну, что, Патрик, будем плести кружева или сознаемся на чистоту, пока не поздно? Станете, прежде времени, главной частью праздничного меню, и я уже ничем вам не помогу!– крайним способом, прижал он к стенке, изворотливого свидетеля. Гусь не выдержал такого давления и, громко икнув, решил открыться:

– Ладно, признаюсь, я кое-что не договорил! Просто не хотел впутывать во весь этот криминальный инцидент даму… ик… своего сердца. Вы меня понимаете? Посторонние слухи и всякие там злые пересуды сведут ее с ума, а у нее нежный нрав и семья, заметьте. Конечно, я отвлекся и, возможно, пропустил… ик… некоторые очевидные факты. Может быть, даже приход злоумышленника и все последующие плачевные события. Но я тонкая натура и не чураюсь любовных увлечений, как некоторые… ик…

– Это вы про кого?– с любопытством спросил инспектор, краем глаза наблюдая, как судебный медик нервно ползает на четвереньках по персидскому ковру и собирает в пакетики последние улики, в виде шерсти, крекерных крошек и натоптанных частиц земли.

– К примеру, про Талбота,– уныло ответил гусак. – Этот осел – типичный неврастеник и женоненавистник, увлеченный только своей работой, да тем, как бы вовремя лечь… ик… и выспаться!..

– Сочувствую вам, Патрик.– сказал в ответ Сильвестр Уэбб, знаток душевной натуры и насквозь видевший закоренелых словоблудов.– Но за дачу ложных показаний вам придется нести юридическую ответственность по всей строгости закона. Такова реальность: вам светит, как минимум, уже в грядущее Рождество, стать фирменным блюдом в запеченном виде!..

– Так и быть!– окончательно сдался Патрик.– Но он предупредил, что скрутит… ик… мою шею, если я вякну про него! Вы гарантируете мне защиту?!.. О, моя бедная головушка!..

– Кто такой "он"?– спросил инспектор, затаив дыхание и ухватившись за ниточку, ведущую к триумфальной развязке.

– Человек в черном плаще и шляпе. И еще с чёрным лицом!..