Осколки маминой любви

Светлана с мужем решили строить собственный дом. Прибавились заботы, а с ними и злость на старшую. Девочка росла, помогала по хозяйству, родители занимались торговлей в селе. Невыполотые грядки, оставленные где-то немытыми банки из-под молока или невкусный обед служили поводом для скандалов, разочарований и обид, растущих вместе с Марией. Сын Светланы Владимир родился с черепно-мозговой травмой, и, как над любым больным ребенком, родители тряслись над ним, на него молились и сдували с него пылинки. Мария всем сердцем любила его с пеленок и ухаживала за братом, как за собственным малышом, поскольку разница в их возрасте была достаточно большой. А он пользовался положением страдальца и несчастной жертвы своей болезни, нередко сгущал краски, придумывая невероятные истории о сестре.

– Мама, она лупила меня! Видишь! – он показывал матери синяки на локтях и коленях, гордо полученные от игр в догонялки или в казаки-разбойники.

– Зачем ты обманываешь? Я ничего такого не делала…

Не успевая договорить, Мария получала затрещину сначала от матери, потом от отчима. Иногда она оставалась без обеда, устраивая голодный протест: куском хлеба её тоже не раз попрекали. В темной комнатушке, где хранился ненужный хлам, уткнувшись в старую подушку, пахнущую яблоками и набитую гусиным пером, девочка с юных лет прятала слёзы обид. Сердце Марии искало тепла, но не находило его в новой семье. Девочка нашла его в другом месте.

Ей почти исполнилось шестнадцать, когда она впервые влюбилась в того, чьи губы пахли малиной, волосы соблазнительно путались на ветру, а ладони согревали своим теплом.

Шестнадцать…Что может знать о жизни и любви столь юная особа? Выражение лица молодой девушки меняется несколько раз в минуту, как секундная стрелка часов на циферблате. Что можно сказать о её, также быстро сменяющих друг друга, чувствах? Шестнадцать лет – тот возраст, когда затаенные обиды на жизнь, на людей, улыбающихся неискренней улыбкой, ищут выход и находят его…

Сестра отчима, Надежда, растила дочь Ирину. Несмотря на напряженные отношения между Светланой и Надеждой, их дочери ладили. Небольшая разница в возрасте позволяла им проводить совместный досуг, делить секреты и вместе играть в девчачьи игры.

Они часто виделись даже зимой, что уж говорить о том, что летом девочки не расставались. В гостях у Ирины Мария познакомилась с Николаем.

– Привет, Коль. Ты от нас что ли? А мы с Машей как раз думали к тебе зайти, у тебя есть камера к моему велику?

– А! Ирка! Ну ты и вымахала за год, совсем невеста стала! Да, мы недавно приехали, минут десять назад, зашёл с твоими поздороваться!

Николай приходился дальним родственником Ирины. Недалеко от её дома жили бабушка и дедушка Николая, которых он вместе с семьей навещал каждым летом.

– Коль, это моя… кхм… сестра, Мария!

Мария стояла на тропинке недалеко от дома родителей Ирины и не могла смотреть прямо в глаза Николаю: он казался ей божеством – не похож ни на одного из тех, на кого засматривалась успевшая сформироваться симпатичная девушка. В свои тринадцать она начала интересоваться противоположным полом. Сначала ей нравился одноклассник Олег, обладатель широких плеч, больших рук, с крупными чертами лица и пятерками по всем предметам. Но всё закончилось тем, что Олег вызвался проводить до дома одноклассницу Катю, что очень разочаровало Марию. Потом в её жизни появился Сергей, которым она очень гордилась. Парень оказался старше Марии на целых десять лет. Однажды он принес ей, восьмикласснице, в школу магнитофон с кассетами модной рок-группы «The Prodigy» на дискотеку. Любовная история с Сергеем закончилась после того, как тот объявил, что женится «по залету» на какой-то «девушке из общей компании». Мария не очень расстроилась на этот счет, потому что кроме магнитофона и необычных музыкальных предпочтений, никаких других особенностей у молодого человека не оказалось. Потом Мария познакомилась с Алексеем. Но нравился он ей всего неделю. В свои четырнадцать он уже хлестал водку, и от него пахло так же, как от отчима девушки.

Теперь перед ней стоял тот, кто приходил в самых откровенных и нежных снах, какие только могут присниться шестнадцатилетней особе. От переизбытка эмоций её руки мелко дрожали, язык превратился в жалкое подобие пропитанной жидкостью губки. Коленки тряслись, и Марии оставалось только слушать голоса Ирины и Николая, покачивая головой в знак согласия.

Ирина направилась в сторону дома Николая, увидела своего дядю и повисла у него на шее. Её родственник не ответил на объятия: весь извозился в саже. Николай оценивающе разглядывал Марию, пока та, улыбаясь, смущалась, не зная, куда себя деть. На ней блестело черным дешевенькое платье из синтетической ткани, купленное Светланой на оптовом складе для продажи, но не проданное из-за едва заметной дырки в подоле, и потому оставленное для дочери. На босых и пыльных ногах – стоптанные шлепки. На голове – нелепая соломенная шляпа, которая совершенно не вписывалась в весь образ. Но несмотря на всё отребье, которое всей душой ненавидела сама хозяйка, ощущалась мягкость в движениях, женственность, страстность души и трепетность тела. Шикарные волосы цвета молочного шоколада рассыпались по округлым плечам и доставали кончиками до узкой талии.

Робкая улыбка на лице не могла скрыть глубокой боли, утонувшей в бездонных глазах цвета моря, отчего взгляд шестнадцатилетней девушки превращался во взгляд опытной, уставшей от жизни женщины. Ресницы, выгоревшие на концах, стремительно двигались вверх и вниз, ямки на щеках то исчезали, то появлялись снова. И губы… ах эти губы. Любому, кто поцелует их, они обещали рай на земле. Николай поймал себя на мысли, что очарован.

– Так ты идешь в дом, сестричка Манюня? Можно тебя так называть?

Он спрашивал так, словно знал, о чём думает густо покрасневшая девушка, прятавшая взгляд.

– Нет. Я, пожалуй, пойду. Ты не против?

– С чего бы? Мы оба тут гости. Вечером замутим?

Мария улыбнулась и отправилась домой. Всю дорогу она мысленно пыталась нарисовать портрет Николая и запомнить его, чтобы ночью, оставшись наедине со своими фантазиями, предаться им сполна и записать мысли в свой дневник, который она начала вести совсем недавно.

“16 июня 1998 год. Я влюбилась с первого взгляда. Это так волнующе и странно. Я даже представить не могу себя рядом с ним. Ира рассказывала, что он с семьей жил в Германии, потому что его отец – военный. Он, наверное, столько всего видел, о чем ему со мной разговаривать? Что он забыл рядом с такой кикиморой, как я? Да никогда. Какие у него глаза, Боже. Кажется, карие, но прозрачные, как гречишный мёд. Ресницы пушистые, даже длиннее, чем мои! Мне сегодня показалось, что если буду продолжать смотреть на него, непременно сойду с ума. Я и рассмотреть-то его не могу: как только вижу улыбку и его губы, как спелые вишни, сразу краснею. А у него персиковый загар и такая мягкая кожа, что даже если бы он покраснел, я б этого не увидела. Наверное, у него уже были женщины: такого парня не пропустит ни одна красотка. Ну почему я все время о нем думаю?”

Мария не спала всю ночь и казнила себя за то, что ушла раньше времени. Тогда она еще не знала, что получила в подарок от судьбы удивительное чувство, которое ей предстояло разделить с Николаем. Чувство, которое бывает в жизни лишь раз, которое описано во всех книгах, но до сих пор до конца никем не объяснено.

На следующий день Ирина пригласила в гости Николая и его брата, и, что свойственно всем девчонкам-сводницам, позвала Марию. Свидание было неожиданным. Мария копалась в земле, выскочила во двор с испачканными руками и лицом, что вызвало дружный хохот. После этого ребята решили прогуляться до поля с рожью. По дороге туда все дружно болтали, а оттуда Мария и Евгений, младший брат Николая, затеяли спор, который вылился в приличную перепалку.

– Женя, не ломай кусты! Ты не сажал это бедное дерево! – кричала Мария, пользуясь правом старшей, пытаясь привлечь внимание Николая.

– Но и не ты сажала! Пошла на-х, ещё указывать мне будешь, коза! – не сдавался Евгений.

– Не разговаривай так со старшими!

– Ты что ли старшая тут? А?

Произошло то, чего никто из ребят не ожидал: Евгений совершенно вышел из себя, как это случается в некоторых семьях с мальчишками, выросшими при старших братьях на ежедневных тумаках и издёвках, буквально накинулся на Марию и стал изо всех сил бить её по ногам.

– Ээээ, хватит, Женёк, ты переиграл мальца, не? – Николай вмешался в спор и отвесил приличный подзатыльник брату. Сделал он это по привычке, а не из-за желания защитить Марию.

Время летело быстро. На обратном пути ребята в основном молчали, разговор не клеился. Марии хотелось, чтобы Николай обратил на неё внимание, но этого не происходило. Ей казалось, что она несется, сломя голову, за своей мечтой, которую вот-вот настигнет, но что-то мешает, и она с сожалением обнаруживает, что никуда не бежит вовсе, а стоит на месте. Как в сказке про Алису7, которую Мария никогда не любила. Ей больше нравились рассказы про девочку Катрусю, которые мама читала ей в детстве.

– «Мама любила меня маленькой. Жаль, что я так быстро выросла», – размышляла Мария.

В тот день ужинали в усадьбе родителей мужа Светланы. Натопили баню и воды наносили на две дюжины взрослых – парься не хочу. Гостей усадили на почетные места, как принято в истинно русских, соблюдающих традиции, деревенских семьях. Николаю и Евгению предложили попариться в бане, пообещав чистое сменное белье.

– Да-да, чего вы гогочете-то! У деда-то целая гора вон, кОльсонов-то изношенных! – «окая», приговаривала бабушка, то и дело поглядывая на деда и подмигивая ему.

Все дружно смеялись. Отчим Марии с особым восторгом рассказывал парням подробности недавней рыбалки и объяснял хитрости при ловле рыбы-сома. Светлана разносила тарелки, помогая свекрови, бегающей из столовой в кухню за какой-нибудь очередной вкусностью в виде блинчиков с творогом или вареньем. Ирина и Владимир обсуждали новый мультфильм. На фоне общей занятости и разноголосья Мария не сводила глаз с Николая, и ей казалось, что он тоже смотрит на неё как-то по-особенному. Она не знала, что Николай смотрел «по-особенному» на многих симпатичных и доступных девушек.

Парни согласились попариться в бане, но отказались от дедушкиных кальсонов под очередную волну одобряющего смеха. А Марии в этот миг представлялось, что Николай врывается к ней в баню, пока она обнажена и ни о чем не подозревает, набрасывается на неё и со всей страстью молодого мужчины впивается в её губы, сжимая гибкий стан, на ходу раздеваясь. Потом её воображение рисовало пожар в бане, и то, как Николай спасает её из огня, вынося охваченную дымом и обнаженную на своих сильных руках. А потом они задыхаются от нехватки свежего воздуха, вспотевшие падают на холодную землю, и она видит, что рубашка Николая расстегнута, а под ней – едва тронутая легким пушком красивая, загорелая, сильная мужская грудь. Ей хотелось, чтобы хоть кто-нибудь спас её из огня, и теперь в фантазиях появился конкретный, вполне реальный молодой мужчина. Конечно, она понимала, что мечты её – совершенный абсурд: с чего бы это Николаю врываться к ней в баню? Одними размышлениями не добиться желаемого. Когда Евгений вышел из бани, где мылся вместе с братом, Мария под предлогом выйти по нужде, выбралась из дома.

Недолго думая, девушка зашла в баню и, увидев обнаженный стан Николая, который юноша стыдливо прикрывал полотенцем, неожиданно смутилась.

– Давай погуляем завтра вечером? – сказала Мария голосом тех людей, которые пытаются прервать неловкую паузу.

– Конечно, без проблем…, – растерянный парень согласился.

«Как-то скучно получилось, – думал Николай. – Я рассчитывал сам её раскрутить, а тут всё проще пареной репы. Радует одно – лето обещает быть сдобным!»

Весь следующий день в ожидании свидания он рисовал интимные сцены в своем воображении. Мария же была в детском восторге от собственной смелости и с нетерпением ждала встречи, забыв про сорняки в грядках с морковью. Ей, юной и привлекательной девушке, казалось, что вот именно так и зарождается настоящее чувство: женщина непременно должна проявить инициативу, а мужчина должен быть скромен и стыдлив.

– Сегодня так жарко на улице, – намекал Николай.

– Да это у тебя кровь горячая, мне вот почему-то холодно, –отвечала Мария.

– Возьми мою куртку. Там карамель, если хочешь, – разочарованно мычал парень.

В карманах куртки Николай хранил розовые леденцы с малиновым ликером, чтобы, покурив, сбить запах сигарет, которые покупал украдкой от отца. Нежная начинка разливалась во рту, благодаря чему карамель дарила необыкновенные вкусовые ощущения, а руки снова и снова тянулись за новой порцией. Ликер исчезал, и после каждой отправленной в рот конфеты оставался кусок леденца, что впивался в щеки и язык острым краем тающего сахара.

Глава 3

Лето прошло. Вырыли картошку, собрали тыквы, достали из почвы последние свеклы, – пахло сырой землей. Быстро темнело: по ночам на небе, словно на тёмно-синей скатерти, показывались крупные и мелкие, яркие и тусклые звезды, словно кто-то рассыпал манную крупу или хлебные крошки. Ночи завораживали своей таинственной непредсказуемостью. А по утрам на траве рано выступала роса.

Приближалось время разъезжаться из частных домиков по городским квартирам и возвращаться к трудовым будням. Мария и Николай жили в одном городе, но в разных его районах. Они знали, что приезжать друг к другу будет тяжело: их ждала учеба в старших классах, а затем и выпускные экзамены. Николай мечтал поступить в военное училище, а Мария – в медицинский колледж. Они прощались и обещали писать друг другу письма. Николай просил каждый день звонить ему с телефонной будки. Последний вечер перед отъездом молодые люди решили провести вместе, впрочем, они всё лето делили вечера, наполненные сладостными поцелуями, долгим молчанием и нежными прикосновениями чувственных рук.

– Я хочу тебя, – подавляя в себе страстные порывы овладеть девушкой, произнёс Николай.

– Коля, не надо.

– Да ё-моё, все мои друзья уже давно не девственники, только я один, как дебил какой-то! Я что, не в твоем вкусе? Давай попробуем, а? Ну, что ты, как малолетка? Ты же моя девушка, вдруг мы до следующего лета не увидимся.

Жаркое безудержное дыхание и бешеный стук сердца Николая отчетливо слышались в пустой бане чужого заброшенного дома, куда ребята забрались, чтобы уединиться. Светлана разрешила дочери побыть на улице до одиннадцати, но время уже давно перевалило за полночь.

– Нет, Коля! Мне пора идти, ты же знаешь.

– Останься еще чуть-чуть, ну пожалуйста-а-а-а! – томно уговаривал Николай.

– Нет. Ты меня проводишь, или я сама?

– Маш, я так устал… Ты ведь дойдешь сама, да? Знаю, что обещал твоей маме доставить тебя в целости и сохранности, но, блин, у меня ноги подкашиваются, честное пионерское, клянусь сердцем матери, ну или что нужно сказать, сама придумай, – в речи Николая послышались нотки раздражения.

Он потерял интерес и начал зевать.

– Коль, а ты пионером-то был? – ухмыльнулась Мария, уже успевшая по уши влюбиться. – До встречи. Я дойду сама, конечно.

Они ещё раз горячо поцеловались на прощание и разошлись каждый по своим летним домикам. Николай по возвращению быстро уснул, а Мария полночи обдумывала очередную провинность перед матерью, которая не спала, поджидая дочь у двери.

– Ей Богу, тебя надо пару раз хорошенько избить, чтоб ты научилась уважать своих родителей и понимать, что они устают за весь день! Во сколько тебе велено явиться, а? Дрянь ты такая!

Ударив дочь кулаком по спине, разъяренная и вымотанная за день Светлана направилась в спальню, где тут же захрапела, уснув рядом с мужем, который всё слышал, но не вмешивался.

Привыкание к городским будням прошло быстро. Мария и ее брат прилежно учились в государственной школе. Девушка каждый вечер звонила Николаю, как и обещала. Вот только он как-то изменился: всё чаще старался разговаривать на тему интима, и если Мария уклонялась от этих разговоров, безучастно молчал, как будто и не держал телефонную трубку возле своего уха, занимаясь посторонними делами. Переживая недосказанность в отношениях, Мария стала хуже учиться и не могла сосредоточиться ни на чём другом.

После уроков Николай, присев на корточки во дворе чужого дома, украдкой курил сигарету, сжимая и пряча её длинными пальцами, чтоб красное пятно уголька не выдавало его. Он обсуждал со школьными друзьями то, что очень интересно парням его возраста.

– Колян, вот сам подумай, зачем тебе тёлка, которая живет в другом районе города? Здесь своих баб, которые дадут, валом! Твоя не дает и не сосет ничего, кроме леденцов. Зачем она тебе? Давно бы уже пора лезть в мокрую! – парень по кличке Чёрный, мнением которого Николай дорожил, грубо загоготал.

– Даст она! Сама ко мне в баню завалилась, я аж охренел!

– Да ну!?

– Отвечаю.

– На что спорим, что не даст?

– Тут спорить не о чем, пацаны. Даст она мне. Всё.

В это время на другом конце города Мария направлялась в кухню, где Светлана готовила, судя по изумительному аромату, мясной суп.

– Мама, я должна тебе что-то сказать, – осторожно промолвила расстроенная Мария. Ее мать, отвлеченная от кухонных дел, тяжело взглянула на дочь. Не получив ответа, девушка продолжила, – Кажется, я встретила свою вторую половину.

Мария сосредоточилась, ожидая реакции матери, украдкой надеясь на то, что разговор с ней будет похож на душевную беседу близких подруг.

– Верю. В шестнадцать лет ты встретила «вторую половину», – Светлана сжала в ниточку тонкие губы и вытаращила глаза, – тебе в университет поступать, дура! Готовиться к экзаменам, учиться, а не любовью голову забивать! Твоя мать, между прочим, тоже еще не старуха! Могла бы гулять и жить в своё удовольствие, но я вместо этого пашу, как видишь. Стою с красной мордой на рынке и в жару, и в мороз, чтоб вас с братом одеть и накормить. Ты только о себе думаешь, о своих прихотях и любОвях, – Светлана нарочно сделала ударение на втором слоге и скривила лицо. Затем она вытерла руки и серьезно посмотрела на дочь.

– Ты что, беременна?

– Нет, мам. Просто Коля… меня… хочет.

– Ещё этого не хватало.

Светлана выглядела так, словно в её голове поселился рой диких пчёл. Имя «Коля» для неё теперь представлялось чем-то вроде нашатыря, который льют на вату и подсовывают под ноздри готовому потерять сознание. Светлана и врагу не пожелала бы испытать страх казаться слишком откровенной, уязвимой или испорченной, но она интуитивно чувствовала, что дочери угрожает опасность, только не знала, как её избежать.

«Наработав на зиму», сделав хозяйственные запасы в виде варенья, маринадов, солений, нескольких мешков картофеля и лука, а также получив пару-тройку приличных кусков от зарубленной свекрами вскормленной ими же домашней скотины, Светлана переходила в зимний рабочий режим: продавала одежду с городского рынка. Отчим Марии трудился на заводе, зарабатывал мало, а вечерами молча и много пил: так он скрывал от себя и других свою уверенность в собственной несостоятельности.

Мария продолжала звонить Николаю каждый день после школы. Она писала ему письма, отправляла романтические открытки и тщетно ждала ответа. Измученная холодностью любимого, Мария решила проведать его лично. Она придумала прогулять школу и ранним утром, когда все дети послушно направлялись в дом знаний, девушка села в автобус и поехала в соседний район, где жил Николай. Она знала его домашний адрес, и только к обеду добралась до его дома.

– Батюшки, Машенька? – мать Николая, вытирая руки об цветной фартук, открыла Марии дверь. – Ты какими ж судьбами к нам? Проходи, проходи скорее.

Мать Николая, Ольга Викторовна, работала врачом-терапевтом, пришла на обед и ждала детей со школы. Она явно оказалась застигнутой врасплох, не ожидая увидеть на пороге подружку своего сына. Приглашая девушку в старенькую, обшарпанную квартиру-хрущевку, она быстрыми движениями собирала разбросанные ещё утром вещи, хватала грязную посуду с журнального столика, сметала крошки и поправляла подушки.

– Садись вот сюда, тут вроде бы более или менее просторно. Чай будешь? Кольки ещё нет, но скоро придёт. А ты в школу не пошла сегодня? Случилось что ль чего? – Ольга Викторовна, которая несколько раз в летние каникулы видела девушку сына, усаживая Марию в большое и мягкое кресло, тараторила без умолку, не дожидаясь ответов на свои вопросы.

– У нас сегодня нет уроков, – солгала Мария, поднимаясь с кресла, – можно узнать, в какой школе учится Коля? Сюрприз ему сделаю, встречу его.

– Да вот же, за углом нашего дома школа, – Ольга Викторовна облегченно вздохнула, провожая гостью за порог, – Я тогда на работу побегу, а вы тут пообедаете как-нибудь сами, да?

Мать Николая, снова не дождавшись ответа, быстро захлопнула дверь за Марией, и девушка побрела искать школу, в которой учился её возлюбленный. Руки мелко дрожали от волнения: прошло почти два месяца с момента их последней встречи.

В школе стояла оглушающая тишина: шёл урок. Охранник у входа, знающий в лицо всех учеников, поинтересовался, к кому пришла Мария, после чего подсказал, где найти расписание уроков и номера кабинетов. Девушка подошла к нужной ей двери, затаила дыхание, и в ту же минуту прозвенел школьный звонок.

– Хватай её, Колян! – дверь в класс с треском распахнулась, и мимо Марии пронесся полный молодой человек высокого роста, в пиджаке, который явно не соответствовал размеру своего обладателя. Он пытался поймать одну из девушек, с визгом высыпающихся из класса.

– Сиськи, сиськи! – кричал молодой человек знакомым Марии голосом. Он пробежал следом за толстяком, задев Марию локтем и не извинившись. Девушка сразу распознала в этом обезумевшем от веселья молодом человеке своего возлюбленного.

Девичий смех и визг, неприличные выкрики и ржание парней, выбегающих из школы и подбрасывающих пакеты с тетрадями и учебниками над головой, оставили Марию позади. Она побежала следом за Николаем, чтобы сообщить о своем приезде, обнять и прижаться всем телом к нему, такому далекому и близкому одновременно, но он не замечал её. Николай догонял невысокую, хрупкую блондинку, грубо хватал её за руки, трогал грудь и, силой прижимая к себе, целовал в губы.

– Коля! Ты что, ошалел?! – наконец закричала Мария обезумевшим голосом так, что все присутствующие обратили свои лица к девушке.

Николай застыл в оцепенении. От неожиданности он смутился, подбирая слова, но словно рыба на сухом берегу, хватал лишь воздух крупными красивыми, как спелые вишни, губами.

– Манюня? Что ты здесь делаешь, – он собрался с силами и произнес слова, первые, что пришли в голову.

– На тебя приехала полюбоваться. Нарисовался – не сотрёшь, – разъярённая Мария помчалась в направлении к автобусной остановке, чтобы побыстрее убежать от только что увиденного и навсегда забыть пережитое предательство. Николай не догнал её.

Светлана пришла с рынка раньше обычного. Не обнаружив дочь дома, она не придала этому особого значения, пока стрелки часов не показали четыре.

– Это уму непостижимо! Где её носит, чёрт возьми, – Светлана начала нервничать и через пять минут отправилась в школу.

– Светлана Николаевна, Мария не посещала занятия сегодня, – сообщила классная руководительница, Любовь Петровна.

– Как же это? А где ж она тогда?

– Не имею понятия. Мы подумали, что она заболела. Теперь вижу, что нет. Скажу по секрету, ученики нашей школы часто прогуливают уроки, но от Машеньки я не ожидала. Ох уж эта молодежь. Всё любовь у них на уме. Да и программа тяжелая, может, устают, вот и отлынивают.

– Послушайте, вообще-то Вы должны были мне сообщить! В школьное время Вы за неё отвечаете, чёрт Вас побери! Если с ней что-нибудь случится, Вы понесёте за это ответственность, я Вам это обещаю! Всю школу разнесу к чёрту, вместе с Вами! – Светлана вспылила и чуть было не вцепилась в учительницу. Затем она громко хлопнула дверью в кабинет и выбежала на улицу.

Через несколько минут Светлана вошла в квартиру, где Мария, как ни в чем не бывало, сидела над книгой.

– Ты где была? Что ты молчишь, отвечай, когда я с тобой разговариваю!

– У Коли! – закричала Мария.

– Я тебе сейчас устрою Колю! – Светлана схватила пластиковую пылевыбивалку и ударила Марию по спине, где сразу же покраснела и вздулась тонкая кожа. К счастью, в тот момент отчим Марии вернулся домой и остановил это обезумевшее действо.

Придя в себя и успокоившись после пережитого дочь Светланы начала упорную работу над учёбой и подготовкой к экзаменам. Она увлеклась литературой и чтением, общением с преподавателями и поняла, что всё идёт довольно неплохо. Её жизнь наполнена смыслом и приятными ей людьми. Учителя вдохновили Марию на новый путь: ей хотелось заботиться о ком-то.

– Ты обед приготовила? – спросил вернувшийся с работы раньше обычного Александр у падчерицы.