Purgatorium

– Смогу.

– Правильно. Куда ты нахер денешься, – засмеялся устало Карлыч хлопая Альберта по плечу.

Рев назойливых, остервеневших тварей, жаждущих добычи, ускользнувшей у них из когтей, не стихал. С диким бешенством они колотили по металлу двери.

– Надолго это их не задержит, – констатировал Карлыч, поднимая за руку Альберта, – идём сынок, идём скорее.

И двое израненных и уставший людей хромая поспешили к заветному выходу. Вот она – дверь, освещенная яркой лампой. Ещё немного и они покинут этот ужасный подвал.

– Эй. Вы живы! Господи, как я рада, – раздался голос Жанны в динамике громкой связи.

Альберт и Карлыч огляделись, словно пытаясь увидеть девушку.

– Я в камеру охраны вас вижу, – объяснила, радостно захлебываясь она. – Что там у вас происходит? Ой, я же вас не услышу. Чем же вам помочь? – тараторила озадаченно девчонка.

Карлыч стукнул по экрану замка и отошёл, опустив безнадёжно голову.

– Я не знаю почему, я не понимаю. Дверь закрылась, и я ничего сделать не могу, – обеспокоенно сбиваясь продолжала говорить Жанна, – тут одна полоска красным моргает, и я не знаю, что с ней делать. Как открыть…

– Приехали! – обречённо вздохнул старик. – Заклинило. Видать контур дал сбой, как я и думал.

– Аккумулятор! – указал Альберт на батарею на стуле рядом с дверью.

– Не выйдет. Электричество то поступает, – махнул Карлыч, – надо ток обрубить сперва.

– На это нет времени. Другой выход где?

Карлыч поднял на него грустные глаза.

– Там почти в самом конце, – указал он в конец коридора, – во двор выход там, а в другой корпус нам не пройти.

– Значит во двор. Идём!

Карлыч не стал спорить, время сейчас было дорого как никогда, монстры продолжали молотить по дверям, грохот от которых разносился по подвалу кошмарными раскатами.

Они похромали в обратную сторону, мимо бойлерной и углярки, из которых в любой момент могли вырваться хищные твари, мимо залитой водой прачки и щитовой, где за углом лежал истерзанный труп полицейского Маркова.

– Сюда! – указал Карлыч на незапертую дверь, ведущую в тамбур.

Тускло освещенный отсек заканчивался тяжёлой дверью со старомодным электронным замком, без внешнего питания и связи с системой ЭКМ. К ней вела узкая крутая лестница с высокими ступенями.

– Сейчас я открою, – старик поспешил к двери, на ходу доставая из кармана жилета связку электронных ключей.

Альберт устало вошёл за ним в тамбур и обернувшись хотел было закрыть за собой внутреннюю дверь, как из тени коридора на него бросился монстр. Всё это время тварь кралась за ними выжидая момент. Зять Сашки был худым и длинным с большой головой, на которой ежиком торчали взъерошенные редкие волосёнки. Оттопыренные уши и дикий взгляд выкатившихся глаз, с гримасой безумной улыбки – портрет ужаса во плоти. Ловкий и мощный обтянутый шкурой скелет хлестким ударом снёс Альберта с ног и бросился на него сверху, стремясь длинными кривыми зубами впиться в кадык. Обессиленное сопротивление Шклярова не давало ему шанса выжить.

Старик в это время, откинув ключи, выхватил из-за пояса шоковой пистолет и наведя на цель нажал спуск. Щёлкнул электрод, но выстрела не последовало. Монстр, завидев старика, легким взмахом, не отпуская Альберта откинул его к лестнице. Больно приложившись головой о ступени, старый консьерж предпринял новую попытку спасти обмякшего Шклярова и с истошным воплем бросился в рукопашную.

Мутное месиво застилало глаза истощенного и уставшего умирать Альберта. Сквозь пелену он наблюдал за схваткой раненого старика с безумной хищной тварью. Любые попытки пошевелиться натыкались на жуткую боль, от которой темнело в глазах. Он слышал, как отчаянно вопил Карлыч, как ревел кровожадный мутант, а потом всё затихло.

Альберт вновь предпринял попытку поднять своё бренное тело, но тут же получил удар ногой в грудь, прибивший его к полу. Безумная, жуткая рожа появилась перед глазами, заливая лицо липкой вонючей слюной. «Вот и всё,» – подумал обречённо Альберт где-то далеко в подсознании.

Мощная струя горячей и густой крови хлынула, заливая глаза, просачиваясь сквозь сжатые от боли губы. Жар накатил изнутри, разгоняя сердце до космической скорости. Тяжелое тело рухнуло в судорогах на слабую грудь Альберта.

– Вставай! – хрипло простонал Карлыч, выдергивая его из-под тушки тщедушного мутанта.

Альберт не верил залитым кровью глазам, с которых сползала с трудом пелена. Окровавленный, израненный, но живой, перед ним сгорбившись стоял старый консьерж. Не было слов чтобы описать то счастье, что разрывало изнутри.

– Живой! – простонал улыбающийся Альберт.

– Живой, – подтвердил еле стоявший старик и выронил на пол пожарный топор, – Идём. Пора уходить.

Шатаясь старик снова пошёл к двери, на ходу поднимая связку ключей. В коридоре не прекращался грохот ударов. Сородичи скелета рвались на свободу. Этот шум вернул Альберта на землю. Ещё ничего не закончилось. Но вот дверь во двор отворилась, впуская морозную свежесть и снег, такой чистый и белый. Как он соскучился по нему. Ступень за ступенью – свобода.

– Идём! Ты чего? – обернулся стоя в проёме Шкляров.

– Иди. Я не пойду, – сел на ступеньку устало Карлыч.

– То есть как? Погоди. Мы уйдём вместе, – ошарашенно прошептал Альберт.

– Не получится. Я своё отходил. Всё, – стягивая с себя жилет спокойно сказал дед, – вот ты возьми, там все ключи. Пойдёшь налево вдоль дома, первая дверь будет чёрного хода, так тебе туда. Вот ключ.

– Я не оставлю тебя, – ком в горле не давал говорить.

– Иди. О девочке позаботься, она там одна. А я должен закрыть эту дверь. А то… – силы кончались у старика. – За дом я отвечаю. Так что…

Альберт стоял и смотрел, сказать было нечего. Всё понятно без слов. Он молча взял ключ и накинул на себя, тяжёлый от груза в карманах, жилет. В коридоре раздался грохот упавшей двери, рев волной приближался к ним. Пора.

– Иди, – старик поднялся со ступени и толкнув обессиленно Альберта во двор закрыл перед ним дверь.

От тяжести горя, заполнившего всё внутри он не мог не идти, не дышать. Лишь отчаянно упереться в закрытые створки. Рев заполнил пространство за дверью и с грохотом ударился о металлическую преграду закрывавшую выход. Сдавленный вой, утробный, протяжный, наполненный болью и тоской вырвался из обветренных губ.

Вьюга шипя заметала усыпанный снегом старый обшарпанный двор. Засыпала уснувшие в нем одиноко машины, дорожки и узкие тропы, словно и не было здесь ничего. Не оставляя следов, заметая следы цивилизации, скромно закрывшейся в старых стенах. Метель с грустью подвывала в глухих подворотнях, тоскуя о людях, укрывшихся от неё.

Снегом засыпало всё – плечи и голову, ноги до самых колен. Залепило влажные от слез глаза, за отворот воротника насыпало тоже и даже в душу немного попало. Ветер порывами холода обжигал разгоряченное тело, щипал морозом влажную от пота кожу. Альберт не мог сдвинуться с места, его держала обида. На Карлыча, который не смог идти дальше, на Жанну, когда не сумела вовремя открыть дверь, на жутких отродий, что гнались за ним по пятам, и даже чуть-чуть на себя, за то, что стоял теперь здесь на холодном ветру и не мог отойти. Но больше всего обижала пурга, волны которой толкали его двигаться дальше, заметая печаль новым слоем забот.

Надо идти. Жанна, там одна, ей возможно нужна помощь. И Вера… Её убийца до сих пор не найден. Поэтому надо идти – шептала на ухо пурга.

Из скорбного забытья вырвал луч яркого света, ударивший в спину. Альберт медленно обернулся, прикрывая рукой уставшие глаза.

– Оставайтесь на месте. Вы находитесь в зоне эпидемиологического заражения. Любые перемещения запрещены. Оставайтесь на месте! – железным голосом прогудел висящий в воздухе полицейский дрон. – К вам будут применены экстренные меры изоляции.

– Да вот хрен тебе, железяка! – прошептал Альберт и потащился вдоль дома, как указал ему Карлыч, тяжело прорываясь в снегу.

– Стоять! – завопил угрожающе робот. – Стоять на месте!

– Да пошёл ты, – бросил, еле шевеля губами Шкляров в ответ.

Бежать не было ни сил, ни желания, ни возможности. В снежном тумане, едва заметно, впереди показалась нужная дверь. До неё, казалось ещё пол жизни идти. А невооружённый лёгкий дрон, продолжал надрываться.

– Стоять! К вам будут применены экстренные меры!

Новый луч света показался из-за машин и с наглым упорством стал приближаться, ослепляя Альберта.

– Немедленно остановитесь. Вы арестованы за нарушение карантинных мер изоляции, – выехал перед ним ещё один дрон, похожий на тот, который валялся в парадной.

Альберт остановился окружённый роботами. «Что теперь – арестуете меня?» – подумал он про себя.

Случилось что-то невероятное и дроны задребезжав, вдруг замолчали. Погасли яркие фонари и затихли динамики, будто кто-то их отключил. Шкляров стоял в замешательстве, наблюдая за замеревшими роботами. Медленно отходя от непонимания, он решил всё же продолжить путь и обогнув по сугробу преградившего дорогу андроида, поспешил к заветной двери.

Ключ в трясущихся от холода руках никак не хотел проникать в залепленную снегом скважину замка. А ветер с назойливостью мухи гудел, закладывая уши, не давая сосредоточиться, словно играя на нервах. Наконец дверь поддалась и открыла проход в тёплое чрево старого дома. Едва не упав на пол, Альберт обессиленно перешагнул высокий порог и закрыл за собой дверь. Щёлкнув замком, он услышал, как во дворе вернулись в движение дроны, шевеля электронными шарами-глазами в поисках исчезнувшей цели.

Смахнув с одежды толстый слой мокрого снега Шкляров поковылял в коридор первого этажа, хромая вверх по ступеням.

– Альберт! – из-за угла, в слезах и широко улыбаясь выскочила Жанна, – Ты живой!

С разбегу она бросилась ему на грудь, захлебываясь от радости.

– Я увидела тебя в камеру и сразу побежала сюда.

– Я живой, но Карлыч… – обняв за плечи девушку пытался сдержать слезы Альберт.

– Я знаю, – разрыдалась она, уткнувшись в свитер Альберта. – Я всё видела на мониторе.

– Он меня спас. Если б не он… – дрожащий голос задыхался от комка в горле.

– Он был хороший, – простонала Жанна, поднимая взгляд, – Жалко его.

– Успокойся, мы живы. Надо идти дальше, – с горечью подытожил Шкляров.

– Ты ранен! Надо рану обработать скорее, – встрепенулась Жанна, заметив окровавленную рваную штанину, – идём быстрее.

Чумазая, в грязном и мятом платьеце девушка выглядела забавно, когда деловито хлопотала, перевязывая рану устало развалившемуся на диване Альберту. Глядя на неё, он улыбнулся, едва удерживаясь в сознании. Усталость накатила сильней, когда организм, наконец сумел расслабиться после всего пережитого. Но горечь скорби не давала покоя обоим.

– Так странно. Совсем недавно здесь лежал Карлыч, сварливо нас отчитывал за ружьё. Ругался. Живой, – печально вспоминала Жанна, устроившись на коленях перед Альбертом и перевязывая ему рваную рану.

– Не думай об этом, – прошептал он, закрыв глаза.

– Ну как же? – удивилась она, наматывая какую-то тряпку поверх штанины. – Как не думать? Был человек и не стало. Словно и не было никогда. Как вспомню, как это было… Мороз по коже. Жалко так.

– Ему этим не поможешь уже, – спокойным тоном сказал Шкляров, словно сквозь сон, – старика жаль, но нам надо жить дальше. Он этого хотел.

– Ты прав. Я знаю. Просто так, не по себе как-то, – пожала плечами девушка, завязывая тряпку потуже.

– Ай! – вскрикнул от резкой боли Альберт.

– Прости. Туго? Сделаю послабее.

Альберт завалился набок, ему ужасно хотелось уснуть и забыться. Стереть из памяти всё, что произошло и проснуться в другом мире, где нет вируса, боли, смертей и проклятого снега, который до сих пор рябил перед глазами. Но память жестоко шутила, забывая о всей жизни до этой ночи и являя кошмар за кошмаром из последних часов. Ужасно было думать, что всё его существование упирается в безумный бег от кровожадных мутантов и дронов, по пустым и мрачным коридорам старого, богом забытого дома. И, пожалуй, единственным лучиком света в этой сырой и густой темноте для него являлась она – чумазая, стройная девчонка в коротеньком платьишке и больших башмаках. При мысли о ней, он вновь улыбнулся и открыв глаза обнаружил, что лежит заботливо прикрытый одеялом. Девушка сидела в кресле и задумчиво смотрела на монитор охраны, одно из окон которого мерцало неисправностью. Это была та камера, в объективе которой погиб Карлыч.

ЧЕРДАК

Шкляров тяжело поднялся со старого дивана, скрип которого разбудил задремавшую в кресле Жанну.

– Ты проснулся? – потирая глаза и потягиваясь повернулась она.

– Сколько я был в отключке?

– Не знаю. Не так долго, как хотелось бы.

– Пожалуй, – согласился Альберт, глядя как за окном в темноте продолжает бушевать метель, -теперь электричество есть. Надо придумать как достать дрон.

– Да есть. Но не везде. Один столбик моргает красным. Поэтому я не смогла открыть вам дверь, – девушка указала на экран электроснабжения.

Альберт подошёл ближе к монитору и проведя пальцем по сенсору перевёл линию подачи тока, подключая повреждённый сектор к другому контуру. Красный столбик заполнился и перестал моргать, сигнализируя о исправной работе.

– То есть, я могла всё исправить? – в глазах девушки читалась досада. – Я виновата…

– Ты не виновата. Успокойся, – взял её за плечо Шкляров, – так уж случилось.

Жанна опустила голову, и слеза капнула ей на колено. Альберт, взяв её крепко за плечи, поднял с кресла и стиснул в объятиях.

– Ты сделала всё что могла! Ты не виновата. Пожалуйста успокойся, – шептал он ей на ушко.

Хлюпая носом и тяжело вздыхая, девушка пыталась взять себя в руки. Обида на саму себя сдавила горло не давая перевезти дух, но она понимала – что случилось, то случилось. Карлыча уже не вернуть.

– Успокоилась? Всё. А теперь идём, достанем дрон. Ты ведь мне поможешь? – взглянул он в зареванные глаза девушки.

– Предлагаешь мне опять лезть в жопу? – заикаясь от слез спросила Жанна.

– А как я без тебя? – улыбнулся Альберт и снова сдавил её в объятьях.

– Значит нам надо попасть на чердак, – задумчиво вытирая слезы произнесла девушка, – иначе до дрона не добраться. А там есть доступ в дымоход.

– Отлично, – сказал Шкляров.

Он понимал, что вытащить девушку из плаксивого состояния помогут мысли о деле, а потому продолжил уводить её в рабочее русло.

– Только надо мне сходить за верёвкой в вентиляционную. Мы там её оставили, – аккуратно, не называя имя Карлыча, сказал он.

– Не надо. Я её забрала. Вон она, – Жанна указала на смотанную верёвку под столом.

– Умница, – довольно сказал Альберт, глядя как расцветает улыбка на заплаканном лице девушки.

Утерев слезы, она деловито стала собираться, завязывая рваный свитер вокруг талии.

Прихватив верёвку и пару фонарей, они двинулись в путь.

Альберту все больше нравилась эта уверенная и бойкая девочка. Её оптимизм передавался теперь и ему. Словно птица феникс, она возродилась из рыдающего скованного виной ребёнка, в живую, бодрую и деловую красавицу, задорно виляющую бёдрами, в такт быстрым шагам.

– Пойдём сюда, так будет быстрее, – протараторила на ходу девушка и повела его за собой с главной парадной лестницы в глубь коридора первого этажа, – мы пойдём через вторую парадную. С главной на чердак не попасть.

И они пошли по коридору. Электричество – вероятно самое яркое достижение человеческой цивилизации. Удивительно как свет, производимый им способен вывести из темноты каменного века, унылые обветшалые стены. Так мрачно и невзрачно смотрящиеся в лучах фонаря, теперь они жизнерадостно сияли облупленной краской в лучах гряды разноцветных неоновых и диодных ламп. Альберт и сам не мог понять откуда в беспросветной мгле, окутывающей его сознание и душу возникло столько оптимизма. То ли факт того что он живым выбрался из подвала, то ли такой эффект на него производила позитивная Жанна, а может и вправду свет и электричество оказывали такое влияние.

И вот они добрались до лестницы второй парадной. Эта была другая, не такая фундаментальная и менее просторная лестница. Перила и ступени здесь лишь частично сохранили свою историчность. Частое чередование, то аккуратная лепнина, то холодное и ржавое железо, делало лестницу похожей на полуразложившийся скелет. Лифт здесь располагался во внешней стене, его шахта проходила снаружи. Сломавшись когда-то, он замер двумя этажами выше, а потому подниматься пришлось пешком.

– Эти твари что убили Карлыча, это та семейка бомжей? – спросила вдруг Жанна, продолжая идти вверх по ступеням.

– Да, – коротко ответил Альберт, ожидая что девушка снова заплачет.

– Выходит он сам впустил свою смерть, – спокойный тон с которым она сказала жестокие слова, заставил его удивиться.

«Как быстро и резко изменилась эта хрупкая девушка,» – поразился Альберт про себя.

– Тебе повезло, что они не напали там на тебя, пока ты была одна.

– Да. Хотя мне приходилось видеть таких раньше, но сталкиваться вот так – никогда, – задумалась она, – помню, как в такую же тварь превратился наш сосед. Мы спрятались от него, а он разорвал в клочья всю свою семью, даже маленького ребёнка. Полиции пришлось его застрелить. А ведь двумя днями раньше он угощал меня пивом…

– Пивом? Сколько тебе лет? Не рановато пивом угощаться? – улыбнулся Альберт, глядя на хмурую Жанну.

– Мне достаточно, – угрюмо процедила сквозь зубы она. – Ты чего это? В папы мне набиваешься? Брось. Тебе не идёт эта роль.

– Достаточно для чего? – нахмурил бровь Шкляров.

– Для всего, – загадочно улыбнулась в ответ девушка и поправила кокетливо волосы, – ты не представляешь даже сколько всего случилось со мной в мои годы.

– Может расскажешь? – преодолевая очередной пролёт Альберт остановился перевести дух.

– Может. В другой раз, – остановившись пролетом выше спокойно ответила Жанна, – просто ты ведь о себе не можешь вспомнить, зачем тебе ещё обо мне думать?

– Я и так о тебе думаю, – понизив тон, будто самому себе сказал он.

– А Вера? – не много помолчав вдруг спросила она.

Альберт не нашёл что ответить. А потому тяжело вздохнув пошёл дальше.

Девушка вернула его во мрак рваных воспоминаний. Вера. Она лежала сейчас там, забытая им, мертвая. Убитая кем-то невидимым, неизвестным и этот убийца возможно где-то рядом. Быть может за этой стеной? Или притаился в тёмном углу, ожидая конца карантина. Тогда он улизнёт, и вся вина падёт на Альберта. Он понесёт наказание вдвойне. Сперва допустив преступление, а затем не сумев себя оправдать и найти виноватого. Нет, этого не должно произойти. Убийцу надо найти. Этот дрон должен помочь ему вспомнить. И они достанут его, чего бы это не стоило. На этой мысли Альберт задержался. А действительно, чем он готов пожертвовать ради достижения цели?

– Послушай. Я тут подумал, – издалека начал он, продолжая следовать за девушкой, – это опасная затея. С дымоходом. Мне бы не хотелось тобой рисковать. Если ты не хочешь…

– Ты опять папочку включил. Не надо, я же просила, – снова с сарказмом огрызнулась девушка, – и потом, как иначе ты собираешься его доставать?

– Придумаю что-нибудь, – вяло ответил он.

– Не придумаешь, – обернувшись составила она плаксивую гримасу, – не парься, я помогу.

Последний пролет лестницы упирался в скромную и неприметную дверь. Закрытую на старый врезной замок. Жанна дёрнула приваренную ручку.

– Закрыто. Так я и думала, – обиженно топнула она своим башмаком.

– Постой, – вспомнив про жилет Карлыча Альберт стал рыться в карманах и нашёл связку старых ключей, – только какой из них?

– Вот этот попробуй, – указала она пальчиком на один.

Альберт удивлённо вставил ключ в скважину и замок поддался ему.

– Ты как догадалась? – ошарашенно спросил у девушки Шкляров.

– Женская интуиция! Слыхал? – задорно хихикнула Жанна и шагнула в открытый проём.

– Ты меня начинаешь пугать, – Альберт следовал за ней пригнувшись под низкой крышей.

– Да ну, – махнула девушка не оборачиваясь двигаясь дальше, – тебе то меня боятся.

– В тебе слишком много загадок. Обо мне ты кажется знаешь больше, чем я о тебе. От этого мне как-то не по себе.

– Ну ты личность известная, а я так, – пригнулась Жанна, преодолевая низкие балки.

– И всё же ты могла бы рассказать о себе, – аккуратно продолжал настаивать он.

– Мы уже говорили об этом, – Остановилась вдруг девушка, выпрямив спину под высоким коньком крыши. – Мне нечего рассказывать.

– Я просто хочу знать, кто рядом со мной.

– Ну хорошо, что ты хочешь услышать? – присела она на деревянный настил и закинула ногу на ногу. – О том, как я родилась здесь, в этом городе, в этих трущобах 28 лет назад?

Альберт смотрел на неё спокойным взглядом, хотя и удивился про себя. Выглядела девушка гораздо моложе. И для трущоб была слишком симпатична.

– Да! Удивлён? Я хорошо сохранилась, – Жанна улыбалась, но в глазах появились слёзы, – да я здесь всю жизнь, знаю тут все дворы, переулки. И они знают меня. Выросла без родителей. Меня приютила тётка. У неё свои детишки, ей до меня не было дела, и я жила как могла. С кем могла. В общем разное было.

Он хотел остановить её тяжёлый рассказ, но Жанна, шмыгнув носом продолжила. Видно ей самой было необходимо высказать это.

– Потом этот вирус, пандемия. Пришлось выживать. Я научилась воровать. Видишь какая я ловкая? Иначе никак, – девушка подтянула ножки и обхватила их руками, словно маленькая девочка, – потом познакомилась с этим. Думала нормальный парень. А он… Вобщем мы так с тобой и познакомились, случайно. Он на меня дружков натравил, а ты их прогнал.

Закончила фразу она и опустила голову. Альберт подошёл ближе и присел рядом, взяв её за руку.

– Прости.

– Всё? – хлюпнула носом заплаканная девушка. – Или рассказать тебе про тех барыг, наркоманов, подонков с которыми мне приходилось встречаться?

– Прости, – повторил Шкляров и обнял дрожащую девочку, – я виноват, что насел на тебя. Прости дурака.

– Ладно, – попыталась стряхнуть его руку она.

– Извини. Я тебя… Ты мне нравишься, – сказал неожиданно для себя Альберт и замолчал.

Жанна промолчала, но расслабилась и положила голову ему на плечо. Так в тишине старого чердака они сидели и думали каждый о своём и друг о друге. Немыслимо как самые странные и даже страшные обстоятельства, могут вдруг приводить к такому маленькому и светлому. Шкляров не верил этому счастью. В такой тяжёлый момент, она сумела его оживить, дать надежду, дважды спасти. И теперь словно ребёнок лежала у него на плече. Это слишком похоже на сказку, на сон. Нет, как бы там ни было, теперь он не даст никому её в обиду. За неё он пойдёт до конца. Он станет для неё папой, которого не было у неё, а она будет ему дочкой, которой не будет уже у него.

Девушка снова шмыгнула носом и подняв голову с улыбкой спросила:

– Ну что? Так и будем сидеть или займёмся твоим дроном?

ДЫМОХОД

Чердак старого дома представлял из себя лабиринт, не менее запутанный, чем коридоры этажей ниже. Стропила, перегородки, подпорки, трубы вентиляции и дымоходов печного отопления, выведенного давно из эксплуатации. Брошенные бочки с застывшим гудроном, старые сгнившие листы железа, всё это создавало под низкой покатой крышей множество ходов и проходов со сложной полосой опасных препятствий. Через некоторые приходилось перешагивать, на другие карабкаться или проползать на четвереньках. Не мудрено было споткнуться или стукнуться головой, слишком уж мало на чердаке источников света. Один из них, особенно яркий, как путеводный маяк, освещал конечную точку маршрута. Вдвоём, проползая под очередной балкой, они приближались к цели.

– Надо было тебе ползти вперёд, – буркнула Жанна, поправляя короткое платьишко и продолжая двигаться вперёд на четвереньках.

– Ползи давай, я не смотрю, – опустив глаза в пол смущённо произнёс Альберт, проползая за ней следом.

– Вот тот дымоход, который нам нужен, – распрямившись сказала Жанна, отряхивая испачканные в пыли коленочки, – смотри-ка люк открыт. Кто-то шарился здесь.

Девушка подошла к открытому техническому проёму, на ходу развязывая рукава свитера опоясывающего её стройную талию.

– Откуда так дует? – поёжилась девушка оглядываясь.

– Вон окно разбито, – указал Альберт на небольшое слуховое окошко, разбитое стекло которого впускало на чердак промозглую февральскую вьюгу.

Альберт размотал верёвку, моток которой он нёс на плече.

– Ты готова? – спросил он у Жанны, которая через люк осматривала ствол шахты, освещая узкий лаз налобным фонарём. – Обвежись верёвкой.

– Не получится, – возразила она, обернувшись, – там слишком тесно. С дроном в руках я не смогу подняться. Придётся тебе сначала вытащить его. А я привяжу его там и подожду, пока ты снова спустишь верёвку.