Русь Эзотерическая. Учителя и М-ученики

Всё —лишь иллюзия.

Затем настала очередь самого черноволосого мужчины. Его толкнул в костёр светловолосый парень. Однако, не отрубил ему голову: она сама мгновенно отделилась от туловища. Впрочем, этот мужчина затем тоже вышел из костра, будто с ним ничего и не случилось…

Всё это было – лишь игры духа.

Постепенно, во сне, Арей осознал, что помогает в чём-то этому колдуну: даёт энергию, и сам становится при этом сопричастным происходящему. Будто, вместе с колдуном он способствует смещению восприятия этих людей, или же… Создаёт некую сферу. Внутри которой материя имеет иные свойства.

И вдруг… подошла очередь и его самого. Он раньше присутствовал незримо – но, внезапно, одна из девушек его обнаружила… И выбрала, как жертву. Она взяла его за руку и подвела к костру. Арей последовал за ней, хотя даже во сне понимал, что совсем не отсюда… И что он станет одновременно и участником странной церемонии, и тем, кто помогает держать контроль. Можно ли совместить несовместимое? Это, скорее всего, очень опасно. И вот, размеренная последовательность церемонии, в виду его заминки, нарушена. Девушка, чувствуя это замешательство, не может толкнуть его в костёр. А это может привести к остановке всей церемонии… Остановке мира… Но тут, ей на помощь приходит черноволосый мужчина, которого контролирует сам" колдун».

Он толкает незнакомца, и вот Арей уже… Внутри костра. Он боялся, что станет контролировать ситуацию разумом – ведь он не был, как другие, в состоянии транса… И потому, его пребывание на костре станет вовсе не безопасным.

И действительно, он почувствовал сильный жар… Но потом понял: что-то действительно сгорает в нём, но… только, внутри его сознания. При этом, он не испытывает ожога телесного. Всё происходит в мире сновидений. Будто бы, что-то из его духовного, а не физического, тела сгорало теперь на костре: что-то ненужное и временное. Но вот, мгновенно, не успев вызвать боль, сгорела, как целлофановая, и его телесная оболочка. Она оказалась тонкой и незначительной. И энергия пламени болезненно, но не губительно, пронзила насквозь тело его духа. И Арей понял, что страшного в мире нет ничего. И никогда с ним не произойдёт ничего ужасного, если он будет твёрд духом. Просто не сможет произойти.

На этом месте, сон закончился. Потом он лежал, проснувшись, на каменистой и влажной земле… В центре круга, выложенного белыми камнями. В позе витрувианского человека. Мгновенно позабыв свой сон.

Он вспомнил его только сейчас: здесь, на скале. Ведь, место в сновидении было чем-то похоже.

«Тело – всего лишь оболочка», – подумал он, припоминая ощущения сна. Арей всегда знал это, но теперь ещё и ощутил. Он как бы получил новое, лично испытанное, этому подтверждение.

Всё так же сидя на скале, Арей наблюдал, как солнце поднимается над горами всё выше и выше. И казалось, вдыхал с каждым вдохом красоту окружающего мира. Рассматривал растущие под его ногами растения: чабрец, дикий лук, а чуть ниже по склону – жёлтые, крупные цветы незнакомого колючего растения. Смотрел вниз, на лагуну, и созерцал самые далёкие отсюда, горы, затуманенные синей дымкой…. И вдруг задумался о том, кто он здесь, на этой разнесчастной планете, зачем он здесь, и, главное, что теперь вообще делать? Сейчас он получил так много… Но это было совсем не то, что нужно для выживания.

Социум, город – всегда выталкивали, изрыгали его, как ненужное миру существо. Да, всем тяжело, и жить совсем стало невозможно… Но разве это – утешение? Тем более, что, в общей своей массе, жили же люди как-то… Горланили песни, давно разучившись, как нация, петь и танцевать. Пили водку – это, якобы, соответствует духу русского человека. Ходили на работу – в большинстве своём, нелюбимую и безрадостную, куда ходишь только ради денег. Ругались – везде и всюду, начиная от трамвая и автобуса… И, продолжая так жить, не ощущали при этом декораций пьесы театра абсурда. Отвратительного, липкого, навязчивого кошмара всего происходящего…

«Кто-то сошёл с ума, – подумал Арей, – или этот мир, или – я.

Отсюда, с этой скалы, ещё более ясно был виден маразм городов, телепередач, газет – всяческая бессмысленность бульварной шелухи, этого постоянного общественного трезвона в конец оболваненных толп, с их тупой озабоченностью всем материальным…

И его новая встреча с этим пошлым и неотвязным миром произойдёт скоро. Как бы он не стремился душой навсегда остаться здесь. В лесу. На этой скале.

«А в наши дни – и воздух пахнет смертью. Открыть окно – что жилы отворить», – вспомнил он стихи Пастернака. Прав поэт… Духовной смертью пахнет – в первую очередь.

Арей чуть не до слёз почувствовал себя одиноким. Таким одиноким, что – хоть со скалы…

И в этот миг обернулся, заслышав сзади лёгкий шорох.

За его спиной, уже стоял Андрей. Как он смог так неслышно приблизиться?

– Я с тобой, – без тени улыбки, твердо и проникновенно, произнёс он. – Теперь я всегда буду с тобой… Даже, когда меня не будет рядом.

– Во сне… Мне снилось место, очень похожее на это. Река, скала, и… В этой скале была во сне пещера, – рассказал Арей, когда они уже шли обратно, к палаточному лагерю.

– А может, здесь когда-то раньше и была пещера… В этих краях их было много, исследователи дольменов прошлого века приводят сведения, что пещеры эти в основном были рукотворными. И там, как им рассказывали местные жители, при нападениях на них скрывались черкесы. В пещерах находили полуистлевшую черкесскую одежду, утварь и оружие… Но, что русские, при войне с горцами, могли засыпать входы, что немцы во время войны могли их разрушить. Да и, просто так, чтобы никто не лазил, могли взорвать вход наши власти. Мне попадалось странное описание, в книге 1904 года, с упоминанием о единой естественной пещере, которая, как там говорилось, была расположена поблизости от посёлков Шапсугского, Хребтового и Фанагорийского, почти в центре окружности, проведённой через эти три… Может ли это быть? Поскольку, Фанагорийский отсюда уж слишком далеко, где-то под Горячим Ключом… Зато, впрочем, там точно есть естественная Фанагорийская пещера, ходы которой доходят – или доходили раньше – аж до Чёрного моря. Что ж, возможно, что некоторые её проходы и сюда вели. Известно, что есть пещеры в районе Свинцовой горы и горы Папай: это близ Пшадских водопадов. Около этих двух гор туристы периодически находят пещерные выходы. Кто-то даже лазил туда, но – очень недалеко. Страшно, всё-таки, да и без всякого снаряжения люди были…

Глава 11. «Поединок Силы»

«Много неясного в странной стране —

Можно запутаться и заблудиться…

Даже мурашки бегут по спине…»

(Владимир Высоцкий).

Виктор и Василь, в свой первый день в горах, на Ромашковую решили пока не ходить. Так и остались в лагере Николая.

– Давай, прежде всего, освоимся тут. Поначалу просто в себя прийти надо, после города. На речку, там, сходить, искупаться, – предложил Виктор.

Василь не возражал:

– Да, у меня пока – организм странно на всё реагирует. И голова слегка кружится, даже как-то непонятно: где я, кто я… Но, хорошо-то как! И лагуна мне очень понравилась.

Весь день просто отдыхали. Дождь вскоре закончился – и можно было отвисать на лагуне, прыгать с пенька, что был рядом с растущим близ берега деревом, или – прямо с разбегу, уходить на дно, в холодную, обжигающую благодать. Кричать, выныривая, что-то радостное, и смеяться, разбрасывая светящиеся на солнце брызги. А потом – лежать на плитах, что сорвались, осыпались со скалы – и, перегородив реку, образовали эту запруду. Смотреть на чёрных стрекоз, летающих над самой водою, на изредка пробегающих среди камней зелёных ящерок и на мелких рыбок в глубине, с красными плавничками… Хорошо!

Потом варить простую кашу, которая сейчас казалась необыкновенно вкусной. Вешать над костром котелок, заваривать чай, разговаривать неспешно – так, о всякой ерунде. Смотреть, как Николай неподалёку продолжает выкладывать мандалу. И, быть может, лес вокруг неё постепенно превращается в магический храм.

– Тебе помочь? – издали спрашивает Виктор.

– Пока – не надо. Выстрою основные линии, намечу рисунок мелкими камнями… А чуть погодя – помоги; притащим с тобой крупные валуны из реки…

Но вот, близился вечер. Здесь, в низине, темнело рано: на другом берегу реки, протекающей неподалёку, круто вверх уходила гора, за которой исчезло солнце. Совсем темно стало, и потому, всех приманивал к себе костёр.

Николай, казалось, весь день сооружал мандалу, но с большими перерывами. То на лагуну сходит, искупается – но и камней белых притащит. То пойдёт и трав насобирает – но вернётся, и вновь посмотрит на своё творение, что-нибудь подправит. Снова пойдёт вниз, к реке, за большими камнями: некоторые из них ему помогал дотащить сюда Виктор. И так весь день. Но сейчас, вроде бы, он закончил. Подошёл к костру, прилёг на одной из лавочек, приняв ту же самую позу, в которой застали его утром Василь и Виктор. Скрестил на груди руки, полностью распрямил тело – и лежал, вяло поддерживая общий разговор. А потом, кажется, и вовсе задремал.

Весело взметнулись вверх яркие искры: это Василь немного пошурудил в костре палкой. Как всегда, над костром грелся чаёк. Но сейчас костёр поддерживался даже не для котелка, а просто для того, чтобы посидеть с ним рядом, в огонь посмотреть. Тьма вокруг светлого квадрата, образованного лавочками, постепенно сгущалась. Было совсем тихо. Только неподалёку, в неглубокой низине, журчала маленькая речушка. Слышно было, как она переговаривается с камнями негромким воркованием.

Василь уже знал, что и ночевать ему и Виктору предстояло прямо здесь, у костра. А Николай, быть может, ещё полежит тут немного, а потом уйдёт, завалится спать в палатку. А Виктор, как и Василь, никакого снаряжения с собой не взял, понадеялся на группу: дескать, кто-нибудь из своих, да приютит. Попроситься к Николаю оба постеснялись. Ещё, стояла у края леса, с видом на заросшую поляну, бесхозная вторая палатка. Вроде бы, ребят из Кропоткина, Игоря и Инны. Но, Витёк недавно припомнил, что те поутру, когда Николай ещё спал, взяли спальники, рюкзаки, деньги – и отправились через перевал на море. Сказали, что вернутся не ранее, чем дня через три. Их палатка с вещами осталась здесь, под охраной Николая. Но лезть в неё без спроса – уж точно нельзя. Даже не обсуждается, когда есть другой вариант – переночевать у костра, где, под крышей из клеёнки, были лавочки. На них и прикорнуть можно.

Сам Витёк, ещё посветлу, ушёл в посёлок: знакомые попросили помочь по огороду. И он с радостью согласился: те обычно и кормили, и денег давали. Витек не знал, вернётся ли сегодня спать в свою халабуду из веток и клеёнки. Если и вернётся, то далеко за полночь. А, быть может, и у знакомых заночует, на топчане в старой пристройке.

Сидя у костра, Василь почему-то вспомнил, как совсем недавно, до уезда, болтал с Птахой о семинарах, о Золотове, об изменённых состояниях сознания и необычных человеческих возможностях. Потом подумал о тансёгрити и несгибаемом намерении, о перераспределении рассеянной энергии и магических пассах… «Дыхание саблезубого тигра», «Ночная бабочка», «Настроение воина» – надо попробовать покрутить все эти пассы здесь; будет здорово. Посмотрел на Виктора, сидящего напротив. Неожиданно, тот умолк, видимо, сосредоточился на своих раздумьях. Лишь время от времени подкладывал в костёр всё новые и новые поленья.

Было тихо. Абсолютно. Будто бы, всё застыло, и лес ожидал чего-то. «Именно в такое время, на границе дня и ночи, чаще всего и появляются „союзники“ – неорганические структуры. Так пишет Карлос Кастанеда», – вспомнил Василь.

Звуков леса, непонятных шорохов, потрескивания веток в темноте за спиной становилось всё больше. Промчался порыв ветра – и вновь всё стихло. Вдруг где-то в глубине чащи три раза проухал филин. Василя стало глючить… Показалось, что деревья, сумрачно обступившие костёр, начинают медленно к ним приближаться. Тогда, он постарался больше не смотреть в темноту.

Снова подул довольно резкий и сильный ветер…

– Ночью ветер становится Силой, – неожиданно, чётко выговаривая слова, произнёс Виктор. Сейчас он поднял голову и буравил глазами Василя. Тот вздрогнул: Виктор будто прочёл его собственные мысли. В этот момент, ветер пробежал только вдоль самых близких к костру деревьев… Уже совсем рядом. Василю стало как-то нехорошо. А ещё, ему показалось, что за деревьями прячутся длинноголовые, ни на что не похожие полупрозрачные структуры. А сзади послышались явственные шаги и чьё-то неравномерное учащённое дыхание… Дышащее в затылок. У него мурашки поползли по спине.

– Танец воина не попытаешься станцевать? – вдруг, резко обращаясь к Василю, приподнялся Виктор. И продолжал смотреть на него в упор.

– Сейчас? Здесь? – неожиданно, совсем слабым голосом, пролепетал Василь.

– Ты же говоришь, что читал Кастанеду? Ну, да. Здесь и сейчас! Именно! У нас нет другого места и другого времени. Всегда – только здесь. И только – сейчас. К тому же, надо отработать этот самый танец. Поупражняться. А то – когда настанет время, поздно будет. Ты представь, что тебе уже пора танцевать. А за левым плечом у тебя стоит Смерть. И – ждёт, – при этих словах Виктор заглянул Василю прямо в глаза своими тёмными зрачками, полыхающими отблесками костра. – Тогда уже будет поздно обучаться балету.

Василь внутренне содрогнулся и вскочил с лавочки. Он начал медленно крутиться вокруг своей оси, производя руками хаотические движения, но постепенно находя нужный ритм. Затем, он резко запрыгнул на лавку – и соскочил с неё на тёмную сторону: в сторону леса. Прошёлся там «колесом»: когда-то давно, Василь ходил на акробатику. А потом, он стал делать пассы, уже не боясь ничего, стоя лицом к тёмным деревьям. Пассы перешли в совершенно невообразимые движения: танец, прогибы и прыжки. Тело вело его само; он то двигался плавно, будто бы перетекая в пространстве – а то перемещался резко и быстро. Потом Василь просто вошёл в некий ритм и стал постоянно воспроизводить не слишком сложный, но какой-то ритуальный комплекс.

В это время, к Василю присоединился и Виктор. И они начали совместный синхронный танец. Вначале проделывали движения медленно, потом – всё более ускоряясь. И было в этом мужском танце что-то от веяния духов природы, что-то древнее, как сама Земля… Наверное, такие ритуалы устраивали древние охотники перед походом на страшного зверя… Убив которого, они завладевали его Силой.

Наконец, оба застыли. Спонтанно выплеснутый, танец закончился.

– Не смотри мне в глаза, – мрачно предупредил Виктор. Он стоял теперь напротив, грозный и напряжённый. – А то – или я подомну тебя под себя, или – ты меня… Начнётся поединок Силы. Зверская штука…

Тут оба, Виктор и Василь, почувствовали, что на них смотрит кто-то ещё… Одновременно, вздрогнули. Василь со страхом обернулся назад, через левое плечо. Но, это был всего лишь Николай…

– Фух, – с облегчением, вздохнул Василь.

Костёр уже догорал, едва тлея. Николай, должно быть, давно наблюдающий происходящую сцену, уставился на них совершенно ошалело.

– Ну, вы, блин, даёте! – намеренно чеканя каждое слово, проговорил он, наконец. – Такого здесь понакрутили… Сейчас звёздам станет жарко, а у вас из ушей пар пойдёт. Давайте, что ли, использовать атом в мирных целях! В смысле, чем устраивать поединок Силы, пойдёмте и с дури запустим нашу Мандалу.

– Ну что ж, давай, попробуем. У меня энергии сейчас – дуром! Я могу даже на ближайшую гору полезть. Прям ночью! – расхрабрился Василь.

Николай достал из старой спортивной сумки, которая висела здесь же, на железном крючке под «крышей», большую свечу. Пошёл к мандале, сперва – один. Поставил свечу на центральный камень, похожий на большое страусиное яйцо и сейчас наполовину закопанный в землю. Зажёг, и пламя свечи вспыхнуло ярко, хотя и заколебалось от ветра.

Вскоре, подошли и Василь с Виктором, и все стали вокруг центра Мандалы, на большие выступающие камни. При этом, образовали треугольник, почти равносторонний. Ветер стих, и теперь пламя свечи поднималось вертикально вверх. Несмотря на окружающую темень, главный рисунок мандалы, сложенный из ярко-белых камней, отчётливо выделялся на тёмной земле. Между облаков, не скрытая здесь за ветвями деревьев, проглянула луна.

– Пора… Начинаем, – сказал Николай, и стал читать молитвы. А потом, начал проговаривать:

– Сосредотачиваемся на сердечном центре. Соединяемся по кругу. Строим посредине столб света…

Василя уже начало уносить куда-то. Он уставился на центральный камень со свечой, и почувствовал, что «точка сборки» у него сейчас явно не на месте. «Крыша» слегка и эффектно приподнимается… Ему показалось, что он стоит не на мандале, а на священном круге Майя с вырезанным на нем календарём: фигуры этого календаря вдруг сложились из принесённых Николаем камней: в его воображении, конечно. Всматриваясь теперь неотрывно вглубь, глядя в самый центр мандалы, он, уже не задаваясь вопросом, как и почему, начал проваливаться в сонм символов, фигур, образов… И вот перед ним уже шли вереницей какие-то странно одетые люди, украшенные бусами и браслетами, в головных уборах из птичьих перьев. За спиной у каждого был заплечный мешочек с дарами для их странного бога. Слышались крики: «Кецалькоатль! Кецалькоатль!»

А потом, он снова, здесь, на Мандале, начал танец… Совершал ритуальные движения, символически соединяющие землю и небо, позволяющие божеству соткать радужный мост, чтобы спуститься на землю…

К Василю подключились и остальные, каждый по-своему. Николай делал энергетическую «раскрутку», то есть, комплекс движений, придуманный им самим. Виктор проделывал сложные пассы, из неизвестной Василю последовательности. А потом, Николай стал в самый центр Мандалы, рядом со светлым камнем со свечой. Он устремил взор в промежуток открытого неба, и был при свете луны похож на каменное изваяние демиурга, творящего миры. Виктор и Василь почувствовали, как возник и всё увеличивался, всё расширялся закручиваемый им энергопоток. В конце концов, он охватил не только пространство Мандалы, но и обширную округу. Будто кто-то завёл мощную пружину, и она, начав раскручиваться, превысила волю и намерение окружающих. Нарастая и всё расширяясь, созданный поток явственно уносился ввысь тонкой спиралью… Куда-то далеко, в ночное звёздное небо…

Затем, настала тишина, миг ожидания – и вот, наконец, ответная благодать хлынула на землю.

* * *

На следующее утро, Виктор проснулся рано: как только первые лучи солнца стали пробиваться сквозь зелёный узор листьев. Он потянулся. Полежал ещё немного, созерцая резные листья нижних ветвей липы. Нежные, ярко-зелёные кружева… Послушал, как поют лесные птицы. Наконец, полностью проснулся и резко вскочил.

Всю ночь он проспал на деревянной лавочке у костра. Подстелил под себя чьё-то ватное одеяло, в него же и завернулся.

Костёр давно потух. На такой же деревянной лавочке, на противоположной от костра стороне, ещё спал Василь: отвернувшись от костра спиной, на некоем подобии одеяла, больше напоминающем собачью подстилку. Укрыт Василь был чьей-то плотной зимней курткой: невесть откуда она здесь взялась. Быть может, Витек в ней рыбачил? В народе такая именуется почему-то «пуховиком». Из-под куртки торчали ноги Василя, с голыми щиколотками, обутые в тенниски.

Виктор попытался раздуть тлеющие угли. Сунул в кострище одну из газет, лежащих под лавкой, подул немножко – и вот уже затеплился слабый огонёк. Теперь нужно немного тоненьких веточек, палочек… В это время, проснулся и Василь. Перевернулся на спину, открыл глаза и уставился на наручные часы. Должно быть, это были часы Николая, они висели на крючке под «крышей». Василь вскочил, сел, отряхнулся, сбросив с себя мелкие листья и веточки, отпихнул в сторону куртку. Часы показывали без семи одиннадцать.

«Неужели, уже так поздно?» – читалось на мятом лице. Не поверив, Василь потянулся к часам, прильнул к циферблату ухом, послушал. Часы стояли.

– Что, погоду показывают? – сочувственно спросил Виктор.

– Кто? – спросил Василь.

– Часы, конечно, – ответил тот, подбрасывая в уже разгоравшийся костёр первое большое полено.

– Часы сломались, а ещё вчера – шли.

– Не сломались! Привыкай, парень: это – Поляна…

– В смысле?

– Здесь любая техника не работает. Часы в порядке: в другом месте – снова пойдут.

Василь провёл ладонью по лицу, сверху вниз, будто умываясь.

– Или, ты спешишь куда? Опаздываешь? – ехидно спросил Виктор.

– Н-нет, – озадаченно ответил Василь.

– Вот и правильно… Запомни: на Поляне нет времени. Тут как-то, в прошлом году, одна психолог ошивалась. Приставала к людям с вопросами… Например: а вы знаете, какое сегодня число? Отвечал далеко не каждый. А она – знай, строчит что-то у себя в блокнотике.

– Счастливые часов не наблюдают?

– Нет, просто здесь ещё и внутренние часы у всех стоят. Или, наоборот: скачут, как бешеные. В общем, тут время иначе течёт. И почти все это замечают.

– Аномальщина?

– Ага. Василь, а у тебя есть жена? – ни с того ни с сего, спросил Виктор.

Вопрос повис, прозвучав как-то бестактно. Но Виктор очень любил бестактные вопросы. И задавал их чаще всего тем людям, которые его чем-то заинтересовали.

– Ты знаешь – нет, – слегка протормозив с ответом, признался Василь.

– А – почему? – продолжил допрос Виктор. – Духовной практикой, что ли, мешает заниматься? – тон у него стал язвительным, как у человека, который нащупал у собеседника слабую струну.

– Наверное, та самая, единственная и неповторимая, ещё не встретилась, – усмехнулся Василь.

– А какие встречались? – наседал ярый собеседник.

– Женщины со слабой энергетикой или некрасивые меня не привлекают. А сильные и энергичные слишком стремятся прижать меня к ногтю… Такой ответ тебя устроит? – поинтересовался Василь.

– А ты не любишь, когда тебя прижимают к ногтю? – спросил Виктор.

– Как сказать… Иногда я это допускаю. Но, как-то всё равно, и довольно быстро, наступает полный разрыв. Да, и ещё фишка: у меня то густо, то пусто. Так уж выходит. Ну, и ревность там всякая, когда какая-нибудь бывшая пассия прилюдно кидается мне на шею, – ответил, совершенно не обижаясь, Василь, накладывая в чайник травы из запасов Николая.

Виктор привык делить встречаемых им людей на «ведомых» и «руководителей», но с Василём пока эта классификация не срабатывала. Ведомым он не был, но и на руководителя, вроде бы, вытягивать не собирался. «Странный парень! Как бы его ещё прощупать?» – подумал доморощенный психолог.

Из палатки вышел полусонный Николай в одних плавках, похлопывая себя по голым плечам и ёжась от холода. Издали, приветственно помахал рукой.

– О! Уже чаёк ставите? А как здесь спалось? – спросил он, подойдя поближе.

– Да ничего, лучше, чем, казалось, будет. Даже с лавочки не падал, – ответил Василь, покосившись слегка на Виктора. – Комары, правда, зудели сильно.

– А челюсти у них – как у собаки, – добавил Виктор.

– Небось, из-за них долго не уснуть было? А я к ним уже привык. В палатке они не меньше зудят. У костра, наверное, их даже не столько, как в палатке, она ведь в кустах стоит. Но я, как только ныряю в палатку – так сразу брык! И – как отключили. Пусть кусает, кто хочет.

– А встал чего ж так поздно?

– Я проснулся давно, не рассвело ещё. Хотел было сходить, искупаться. К лагуне подошёл, ножкой воду пощупал… Б-рр! Передумал что-то. Если у костра потом отогреваться – так это вас будить ни свет ни заря. Так вот, а когда я на лагуну шёл, то наверх, на скалу, от лагуны поднимался какой-то парень. Глазищи голубые, так и светятся, и по горам прыгает, как горный козёл. Одно слово: колдун! Откуда шёл только – непонятно…

– Да он, наверное, из компании эзотериков. С Ромашковой Поляны. Они любят в горах контакты устанавливать, – заявил Виктор.

– Я знаю, какие контакты устанавливают тут наши эзотерики, – засмеялся Николай. – Ну, нет, это был взаправдушный колдун. Человек леса!

– А что ты про контакты знаешь, о которых говоришь? – поинтересовался Виктор. – Которые эзотерики в горах устанавливают?

– Да тут мне, в прошлом году, ведущий одной из групп рассказывал: достали его вконец эзотерические заморочки всей этой толпы. И выяснение отношений с лидерами других групп на тему, кто самый главный на Поляне и кто больше Бога любит… Решил отдохнуть, оторваться по полной и расслабиться. Взял с собой близкого друга, втихаря сходили они в посёлок, купили бутылочку вина, картошки, колбасы… Завеялись со всем этим скарбом куда подальше – на Лысую. Хорошо, чувствительно так там посидели, выпили, закусили – а потом вернулись в лагерь. Решил он пошутить: контакт, мол, у нас был на Лысой, энергии – так и шуровали! И что же, вы думаете? Эти, всевидящие, ему: «Слы-ы-шим! Ви-и-дим! Контакт, мощный! С инопланетянами!» – И, на следующий день – всей толпой на Лысую и поскакали. И мы, мол, тоже хотим контакт! А Евграфий ещё темп такой задал, что добрая половина уже на первых километрах по дороге потерялась. Умора! Искали потом заблудившихся ещё сутки. Этих несчастных утешали: мол, вас чистили, а потому и водили кругами по лесу. А контакт, конечно же, состоялся только у самых достойных… Бедные тётки! Ну, знаете, такие в каждой группе обязательно присутствуют: довольно обширной комплекции. Они – как вжарили! Спешили, чтобы поспеть за Евграфием, несясь со всех ног. Вещи какие-то потеряли, вопили на весь лес, ища друг друга, и периодически просили друг дружку их подождать… Сам видел. Предлагал: тётеньки, да успокойтесь же! Что ваше – от вас не убежит. Пожара нигде нет, спешить и тушить не надо. Посидите лучше, чайку со мной попейте… Так нет же, конечно. Вперёд понеслись, как к победе коммунизма… Умора!