Столетовы. Часть 2. Алёна

Софи попятилась к выходу, еле удерживая на руках Жули. Она так устала от дороги, от своих же переживаний, от новых впечатлений и непривычной обстановки… Как ей очень хотелось быстрей привести себя в порядок, выпить кофе, отдохнуть рядом со своими родными. И чуть позже приготовить вкусный ужин, Серёжка обещал доставить продукты по списку из ближайшего супермаркета. А тут… Она неслась по ступенькам, но куда там. Сергей поймал её в два прыжка. Сгрёб вместе с Леткой, которая уже начала голосить. вернул назад, посадил на диван, сам сел напротив.

– Я сейчас разберусь, Соня! Не фантазируй только ничего. Я люблю только тебя. И никакой другой женщины в моей жизни нет, – и крепко поцеловал её на виду у Олеси.

Встал, подошёл вплотную к незваной гостье, и уже ей представил свою спутницу.

– Это моя жена и дочка. Освободите, пожалуйста, помещение. Тем более, что вас сюда никто не звал. И верните мои вещи, а свои забирайте. Хоть сейчас. Какие надо иметь мозги? Не ты ли хвалила дизайн моей мамы, которая здесь так всё устроила, уютно и удобно? Кто тебе давал право что-либо менять? Ты мне даже невестой никогда не была. Я разве обещал тебе что-то? И где мамин вязаный плед?

Олеся показала рукой на чёрный мешок, явно приготовленный на мусорку.

– Нет слов. Ты ещё и вещами моими распорядилась. Но тебе повезло, потому что, если бы ты выбросила связанный моей мамочкой плед, то вылетела бы отсюда вместе с халатом и чалмой. Значит так. Мы идём в ванную, нам надо привести себя в порядок, а ты бери, что хочешь и выметайся. О ключах не беспокойся, я сменю замки, безопасность моей семьи превыше всего. Даю тебе 10 минут. Мы очень устали.

В ванной было мокро и пахло какой-то гадостью. Сергей включил вытяжку, открыл воду в большую ванну-джакузи, которую обожал.

– Сонечка, родная моя, эта женщина из прошлого. Я никогда не любил её, просто должен же быть кто-то рядом. Да и расстались мы с ней несколько месяцев назад. Что ей вдруг пришло в голову? Всё, девочки в ванну, а я в душ.

Когда они вышли, Олеся стояла уже у дверей.

– Я потратила деньги, чтобы порадовать тебя. Мне-то зачем теперь эти вещи? Отдай их кому-нибудь.

– Тебе надо, ты и отдавай. Я попрошу собрать твоё барахло и отправить, куда скажешь. А деньги, которые, заметь, я не просил тебя тратить, получишь в понедельник, на работе. Мне сейчас не до тебя.

– Ты ещё пожалеешь, Столетов, со мной так нельзя, – Олеся прошипела дежурную фразу брошенных женщин всех времён и народов, но, напоровшись на чёрные глаза колдуньи из средневековья, быстро заткнулась.

– Будет плохо Сергею, тебе будет в сто раз хуже. Запомни. Я умею делать зло. И добро, да, Летка? – Соня тут же забыла про какую-то прошлую женщину, понеслась на кухню, затарахтела посудой.

Вся еда, приготовленная Олесей, была выкинута в ведро, кофе пах на всю квартиру, дочка лопала оставшуюся с дороги булочку с соком. А Софи писала список продуктов и очень старалась, выводя русские буквы.

У Сергея в душе расцветали яблони и груши…

Поздно вечером, уложив дочку спать, Серёжка утащил Соню в ванную-джакузи. Ещё до этого она всё там выдраили, выбросила то, что посчитала ненужным, и установила какие-то пахучие штучки. Чтобы ничего не напоминало о прошлом. В полумраке Соня походила на инопланетянку из неземной цивилизации с необыкновенно красивыми глазами. Какая же она прекрасная, его девочка. Какая красавица! Господь бог лепил её в отличном расположении духа: длинная шея, круглые плечики, ручки и ножки до самого маленького пальчика как произведение искусства. А грудь, два наливных яблочка, с торчащими большими остренькими бугорками… Серёжка посадил Соню перед собой, заглянул в её затуманенные желанием глаза… Как отблагодарить тебя, господь, за такое шедевральное создание, как женщина? Видать, под себя делал? Ну ты понимаешь, сам мужчина. Или у вас там всё по-другому? А у нас, приземлённых, твои творения вызывают восторг и наслаждение… Поцелуи, ласки, нежность и страсть, необузданная, влекущая мужчину к женщине и наоборот. Сладкие губы, сочные медовые сосочки, аромат женского тела… Вкуснее нет ничего на свете! И ничто не сравнится с чистым блаженством, которое доставляют друг другу любящие и любимые половинки.

Девушка стонала от удовольствия, она, наконец, добралась до своего ненаглядного, ведь насмотреться на него, после нескольких лет уныния и боли, ей так и не удалось. Да и не получится уже, потому что красивее и притягательнее, чем её Серёжка, нет никого во всей Вселенной! И, вдруг, заплакала.

– Ты чего, Сонечка? – Удивился Серёжка. – Любимая моя, я сделал что-то не так?

– Я сломала тебе жизнь. Я думала так. Перелом со смещением, – она опять заговорила короткими предложениям, наверное, от волнения. – Я не могла, не могла ничего тебе ломать. Я так люблю тебя, Серёжа. Могу любить, сильно-сильно. Ломать нет.

Он остановил этот горячий поток слов таким сладостным поцелуем, что Соня улетела в мир любви и неземного наслаждения, созданной только для неё. Потеряв осязание самих себя, они растворились в чудном пространстве, в калейдоскопе запредельных наслаждений, переплетя свои души и соединив сердца… Только Серёжка, её Серёжка, которого она чуть не потеряла. Дурында, одним словом.

Расписались в Москве. Нужно было оформлять много всяких документов. Ольга помогла устроить Соню на подготовительный факультет мединститута. И на первое время к ним приехала Елена Ивановна с Леночкой. Девчонки так трогательно встретились: Летка потащила Леночку в свою комнату показывать игрушки, книжки, домики, конструкторы. Им было, чем заняться.

– Дети, когда свадьбу планируете, от вас же не отстанут, —чуть ли не с первых слов спросила мама Лена. – И что вы решили с переездом?

– Да сложно всё, пока. Соне надо учиться, у меня разработки на заключительной стадии. Мы и так видимся только по утрам и поздно вечером. И выходной один, в воскресенье. Как только Сонька со мной живёт? – Заулыбался Сергей, засмотревшись на жену.

– Понятно. Надо брать ситуацию в свои руки. Ладно, присмотрюсь, и мы ещё вернёмся к этому разговору.

Чем уж точно хороша Москва, так это возможностью посещения всяческих развлекательных мероприятий. И мама Лена таскала своих внучек по детским представлениям: и в театр, и в кино, и в цирк, и в парки. Её закадычная подруга, Наташа Лебедева, радовалась, как ребёнок, узнав, что Елена поживёт немного у детей, она везде таскалась с ними. Но долго так продолжаться не могло. Алёна требовала привезти дочь. Папа Серёжа тоже проявлял недовольство отсутствием жены, а Константин, босс и соратник, так просто настаивал на её возвращении немедленно.

– Дети, надо что-то решать, – пришлось Елене Ивановне самой опять начать непростой разговор. – Я всё передумала, и другого выхода, пока, не вижу: Летке придётся на время переселиться к нам.

У Соньки мгновенно брызнули слёзы, и она зарылась на груди своего мужа, всхлипывая и рыдая.

– Сонечка, но ведь ты же не бросишь Серёжку, чтобы уехать с дочкой? Ведь так?

Соня подняла полные слёз глаза на Сергея и закачала головой "нет".

– Ты втянешься, Серёжа закончит свои дела, и вы приедете к нам на свою свадьбу. Ну, на вашу. Или просто приедете. – Елена растерялась, не зная, что говорить. – А если не захотите жить у нас, то весной можно будет Леточку отдать в здешний садик. Она уже и сейчас хорошо лопочет.

Решили с этим переспать. Мама Лена всю ночь слышала, как Соня плачет, а её сын уже и не знает, чем успокоить свою любимую жену. Вспомнила, как она сама оставляла маленького Серёжку своим родителям, как тяжело ей было, и как вот так же её Сергей, только несколько дней назад узнавший, что он отец, пытался успокаивать Елену. Удивительная штука – жизнь… Кто будет спорить, что её история развивается по спирали?

Позавтракав, поехали провожать Елену Ивановну в аэропорт. Девчушки, в предвкушении развлечения, забыли и про маму, и про папу, и про дядю с тётей. А обедали уже в Озерках. Причём Летка так радовалась, лезла ко всем на ручки, Егорку целовала и обнимала, и лопотала, очень смешно. Уже перед сном, услышав мамин голос по телефону, разревелась. Причём, плакали с двух сторон. И мама Лена уже начала сердиться и предупредила, что, если Соня не возьмёт себя в руки, она не будет давать девочке телефон. Ну в самом деле, не у чужих же людей её дочь? Как тогда её сын…

Как назло, навалилось много работы. Елена Ивановна теперь чередовались с Алёной неделями. Иначе начатое в начале недели закончить в конце не удавалось. У Зинки и курсантов – последний курс, тоже особенно не разгуляешься. А на кадетов можно было рассчитывать только в выходные. Поэтому подготовку к свадьбе Сергея и Софи взял на себя Костя, Константин Самохвалов, известный дизайнер, руководитель и Елены, и Алёны. Вместе со своей женой, Алисой, они приехали в Озерки за месяц до события, чтобы посоветоваться и уже начать действовать. На этом совещании присутствовали все взрослые и старшие дети. И всем, по задумке Костика, нашлось задание. Намечалось что-то грандиозное. Приедут итальянцы, Лебедевы и Гарины. Серёжка был очень любим всеми этими людьми. Как первенец Столетовых. После его появления уже никто и не сомневался, что Елена и Сергей, наконец-то, вместе. Очень душещипательная эпопея закончилась так, как и должна была закончиться – родился сын. И любовь заняла своё законное место в семье Столетовых-старших.

А уж Костя с Алисой были участниками событий изнутри. И решили провести свадьбу именно как биографию маленького Серёжки. Нашлась роль и для Егорки, и для Андрюшки. А Алёна с Ваней, члены легендарной озёрской троицы, вообще находились в центре всего представления. И в одном из эпизодов Иван должен был изобразить перевоплощение из рыцаря в милиционера. После службы в погранвойсках, он поступил в школу милиции и служил в каком-то подразделении, о котором говорили, как о службе в белых воротничках. Но он так же ходил в наряды по городу, дежурил сутками, стоял в оцеплении, охранял футбольные матчи и, даже, крёстные ходы мирян. Ольга переживала и днём, и ночью. Сначала служба на границе, заносившая наших ребят куда угодно. А потом милиция, с оружием и полной амуницией в наше неспокойное время. Но Иван, названный в честь деда и Ванечки Варавы из фильма "Офицеры", очень жалевший, что не пошёл учиться в военное училище, свою службу воспринимал серьёзно, будучи уже старшим лейтенантом, без пяти минут капитаном. И когда его срочно вызвали на службу, взмолился, упрашивая Зинку его отвезти. Девушка хорошо водила машину и каждый день ездила в академию. И Ваню она привезла из города.

– Зинульчик, я только объясню одному бравому майору что есть что, и назад. Заодно, и в кулинарию заедем за заказом, я детям обещал. И завтра с утра ехать не надо будет.

– Вань, да что ты меня уговариваешь. Я не против. Надо так надо.

Они довольно быстро добрались, суббота к вечеру, все, кому надо, уже проехали. Ванька побежал в своё отделение, а Зинка вышла из машины, потянулась, понакланялась, пошерудила шеей. Она всегда так делала, как папа. Вошло в привычку. И последнее упражнение: вытянувшись, заведя руки сзади в замок, нужно постоять хотя бы минуту. Девушка была уверена, что её никто не видит, и стояла спокойно. Сколько выдержит.

– Здравствуйте, Зинаида Сергеевна.

Она дёрнулась от неожиданности, резко повернулась и поцарапалась щекой обо что-то. Схватилась рукой, подняла глаза и увидела Дмитрия Гордеева, всё так же запакованного во всё чёрное.

– Что это? Обо что это я?

– Ой, простите, это молния на кармане куртки расстёгнута. Неудобно получилось. надо чем-нибудь залить.

– Да уж надо. – И она полезла в машину за аптечкой. – Какие-то наши встречи кровавые. Вы не находите?

– Давайте я вам помогу. Вам же не видно.

– А зеркало на что? – И Зинка залила перекисью совсем маленькую царапинку. – Такая маленькая, а больно, как будто сильный порез. Почему это?

– Потому что глубоко. Вот, посмотрите внимательно. Надо йодом и сверху пластырь, – и вытащив у неё из рук аптечку, прижёг и налепил. – Как живёте, Зиночка?

– До встречи с вами великолепно. А вы?

– Да так же. Вас во сне вижу. Часто. Этим и живу.

Подскочил Иван.

– Вы уже познакомились? Зин, возьмём с собой майора, я ему обещал кондитерскую показать и поделиться для его сыновей вкусняшками.

– Так вы и есть легендарная сестра Ивана Евгеньевича, которую уже сейчас зовут на работу в новороссийскую таможню? Да, мир тесен.

Дмитрия посадили вперёд, он в своей амуниции только в микроавтобус помещался. А бедный Ванька под два метра ростом никак не мог угнездиться на заднем сидении.

– Не, ребят, страшно неудобно. Давай, Зинулька, поменяемся. Я за руль.

– Так кресло под меня заточено.

– А я помещусь? – Предложил свои услуги майор. – У меня метр восемьдесят.

– Ой, не знаю. Попробуйте.

Поместился, немного отодвинув сидение. Зинка сзади, за ним, чтоб не смотрел на неё в зеркало. Ещё и спряталась за подголовник, но не учла рискованную близость, голова к голове. Вдохнув его запах, вмиг улетела в дальние дали… Они не виделись почти год. Несколько раз Ваня упоминал что-то о нём, как о своём сослуживце, но Зинка не слушала. Сразу уходила. Ну что делать, если ей никто не нужен, никто не нравится, кроме него, Димы. Сколько за это время они переговорили с Алёнкой, даже поплакали немного. Только ей Зинка доверила свою тайну. И Алёнка рассказала своей младшей сестричке, что у них с Артёмом была похожая история, только они не признавались в своих чувствах. Алёнка очень жалела любимую таможенницу, понимала, как ей непросто.

– Зинуль, вот ты уверена, что он никогда не бросит своих сыновей. Но ведь он будет не первый, и не последний. И даже, если не бросит, ты же не перестанешь его любить, зная, что и он к тебе неравнодушен. Может, плюнуть на все предрассудки и встречаться, как многие женщины, не лишая себя удовольствия. Ой, что я говорю, – перепугалась Алёнка. – Ты ещё молоденькая, у тебя всё впереди. Там, в вашей таможне полно мужиков.

– Алёночка, ты сама мне рассказывала, что в один совсем непрекрасный момент поняла, что не нужна Артёму. Как же мне убедить себя, что я Дмитрию не нужна? Я заставляю себя думать, что так оно и есть, ведь прошло столько времени, а он не появляется. Но как только память выносит на поверхность тот день, и слова, и поцелуи, всё опять возвращается, и тоска, и душевная боль. Понимаешь, я люблю его. И выход один, мне надо уехать.

– Не уедешь ты от себя, систер. вот в чём корень зла. Ты знаешь, мне мама рассказывала, что, когда она жила со своим первым мужем, к которому очень хорошо относилась, она всё равно любила папу, только гнала от себя эти мысли. Она же была уверена, что у него семья. Так вот, в гостиной висел портрет мамы в 17 лет, сделанный папой и попавший в руки Борисова от Люды Гариной. Представляешь, мама разговаривала со своим любимым Серёжкой через этот снимок. Когда ей было плохо, она опять шла к нему. И при этом постоянно вспоминала тот замечательный день, когда эта фотография была сделана. Никуда от любви не денешься, Зинка. Тем более, взаимной.

И вот теперь, находясь в сантиметре от него, Дмитрия, Зинке становилось всё хуже и хуже: дышать нечем, в груди ком, в руках и ногах бегают мурашки, во рту пересохло. "Сейчас же возьми себя в руки. Дыши. Носом вдох, ртом выдох"…

– Зинуль, ты чего? Укачало, что ли? Остановись, Дима.

Ваня выскочил, открыл дверь, вытащил Зинку на улицу, расстегнул молнию куртки и стал махать на неё какой-то папкой.

– Ты её простудишь, Иван. Вода есть? —Спросил подоспевший Дмитрий.

Ванька полез в машину, передав Зинку на руки майора.

– Зиночка, что-то болит? – Заглядывая ей в глаза, тусклые и беспомощные, спросил он.

– Всё. – Ответила она. – Зачем ты опять появился в моей жизни, Дима?

– Вода, вода. Я нашёл воду. Зинуль, ну-ка.

– Она живая или мёртвая? Мне бы мёртвой уже.

– Тебе так плохо, Зинка? – Запереживал Иван – Может, скорую? Или сами можем домчать. Давай, садись, поехали.

– Да нет, мне уже лучше. Сейчас немного подышу и поедем. По плану.

Она боялась посмотреть в сторону Гордеева. Вдох-выдох, влево-вправо.

– Ребят, тут аптека за углом, я сгоняю за водой, – как будто что-то учуяв, объявил Ваня.

– Зина, родная моя, я не хотел появляться, не хотел тебя тревожить. Я знал, что ты сестра Ивана, но не знал, что ты с ним приехала. А увидел, и не смог… Не знал, как… Да что там, знал-не знал… Что тут знать? Что мир расцвечивается всеми красками мира, когда в нём появляешься ты? Не скрою, я не мог совсем не видеть свою Зинку. И подглядывал за тобой. Опыт есть. Посмотрю, насмотрюсь, как глоток чистой воды выпью, и опять в бой. Можно обнять тебя?

– Ой, нет, потом поцеловать, а потом я буду умирать. Я и так чуть не сдохла только от одной близости к тебе. Дима, что нам делать? – Спросила и тут же сама себе. – Всё, Зинок, смирно. Ваня идёт.

– Нам надо поговорить. Просто поговорить. Позвони мне. У Вани есть мой телефон.

– У меня тоже есть. Но звонить я не буду. Вань, ну, где вода?

Они добрались до кондитерской. Зинка попросила сладкого крепкого чая, а Дима купил ей обалденную фруктовую корзиночку. И как угадал?

– Да просто Зинка-корзинка. – Ответил на незаданный вопрос майор Гордеев.

Всю ночь Алёнка успокаивала и вытирала слёзы своей сестрёнке. А Дмитрий, лёжа в супружеской кровати, не мог отделаться от мысли, что он – гад и предатель, запутавший жизнь такой замечательной девушки. Как он мог, майор госбезопасности, призванный защищать и спасать, стать несчастьем её жизни? Какое имел право влюбиться? Нет, но о праве он, конечно, загнул, с этим чувством бороться бесполезно. Но вот ей об этом говорить не надо было. Сколько раз он корил себя за это, взял с себя слово, что не появится в её жизни никогда. Разрешал только наблюдать, смотреть издалека. И жена что-то почувствовала, в последнее время она очень изменилась. Стала следить за собой, выбросила все халаты, в доме чистота и порядок. Мальчишек отдала в секцию борьбы, сама в это время занимается чем-то там. Ластится к нему в любую свободную минуту. Раньше он так желал этого, но жена отмахивалась, то голова, то попа. И он пошёл по бабам. Да он ещё тот ходок. Был когда-то. А теперь, занимаясь любовью, он не получает и малой толики того кайфа, который поймал, просто прикасаясь к губам Зинки… А уж когда целовал по-настоящему, и она отвечала ему… Господи, спаси и помоги…

Утром Елена Ивановна посадила свою мудрейшую из мудрейших мамулю Зинулю перед камином, который уже горел вовсю, и на столике был приготовлен завтрак. Сама села рядом. Это место отличалось тем, что разговоры отсюда можно было услышать в разных частях дома очень даже отчётливо. Такая странная акустика.

– Мама, мне надо поговорить с тобой. Серьёзно. Без свидетелей.

– О Зинке? – Сразу поняла Зинаида Васильевна. – Давно пора.

– Поедем к Ольге, заодно и кровь сдашь. Здесь слишком много ушей.

В кафешке на первом этаже ольгиной больницы шёл совет в Филях. Сама главная докторша, Елена, баба Зина и Наташа, специально приехавшая из Москвы. Слушали её.

– Так, Дмитрий Гордеев. Майор, 32 года. Уроженец Алтая, как и наша мама Зина. Даже посёлки расположены рядом. Там живёт его мать, отца уже нет. И старшая сестра, очень успешный фермер. Вот её старший сын, мой студент, и пролил свет на эту историю. Случайно. Поражаюсь тесноте этого мира! У нас в институте собралось дружное небольшое землячество, мы общаемся, передаём подарки для своих в наш город, просто помогаем в сложных ситуациях. Я для Зинки отправляла книжки, существующие почти в единственном экземпляре. Она должна была их просмотреть и вернуть назад. Поэтому студенту, ехавшему к своему дядьке, и была показана её фотка. Когда он вернулся, вызвал меня на разговор.

– Наталья Егоровна, вы же давно знаете Зину Столетову?

– Да. Что-то случилось?

– Всё хорошо. Все живы-здоровы. А имя Дмитрия Гордеева, моего дядьки, вам ничего не говорит?

– Нет.

– Я так и думал. Знаете, мне ещё в школе говорили, что я наметил не свой путь, что мне надо на психолога учиться или на адвоката. Но это неинтересно. И то, что я могу по настроению, выражению глаз, вскользь брошенным словам, да даже по молчанию и взгляду понять, что происходит с человеком, это просто дар. Я его даже не развиваю. Пользуюсь. А когда это касается родного человека… Но вы понимаете.

– Да ничего я не понимаю.

– Мой дядька не просто узнал вашу Зину на фотографии. Он её знал. И она ему небезразлична. Можете не верить, но я понял это сразу. А когда попал к нему домой, где уже и не пахло никакой семьёй, а тем более любовью, сложил два плюс два. Моя мама говорила, что очень переживает за брата. Что женился по залёту, уж извините, слов из песни не выкинешь. Что не везёт ему в любви. У него была и первая жена, которая не смогла разделить с ним тяготы и сложности службы. Не дождалась, так сказать. Ещё мальчишкой я восхищался и гордился дядей Димой, все пацаны завидовали мне, ходили следом, чтобы увидеть героя. Ну а уж бабы, так просто штабелями укладывались. Конечно, я тогда не понимал, как это ему не везёт в любви. Вон же их сколько, бери – не хочу. И когда он женился и появились близнецы, все немного успокоились, если можно сказать это при его профессии. Бабушка каждый день молится за своего Димитрия. Через несколько дней я вызвал его на разговор, якобы посоветоваться. И слово за слово, вытянул всю информацию. Я не могу не рассказать вам, Наталья Егоровна, потому что жизнь двух людей идёт под откос. Не сразу пришёл, уж извините. Но я очень доверяю вам и считаю, что решение, принятое моим дядей, ошибочно.

– Да не тяни ты. Точно надо было в адвокаты.

– Вот и вы туда же.

– Так ты воды уже сколько нагнал, а конкретного ничего. Так в чём же дело?

– Они любят друг друга. Но мой дядька считает, что не должен ломать жизнь вашей Зинки. И мучаются оба. Как страдает мой дядечка, я прочувствовал прямо на физическом уровне. А Зинаиде специально представился Гордеевым, и её реакция, хотя она и старалась скрыть, только подтвердила мои догадки. Особенно, когда она узнала, кто мой родственник. Зинка – открытая книга, честная, чистая, многогранная. Я бы и сам в неё влюбился. Вот так. Решайте сами, что делать с этой информацией.

Тётки молчали. О чём-то подобном Елена Ивановна догадывалась. Зинка с Алёной очень сблизились, у них появились секреты, они шушукались и переглядывались. И это не могло не радовать. Но опухшие глаза средней дочери, грустные, часто задумчивые, остановившиеся, не заметить было невозможно. И она решилась поговорить с мамой Зиной, лучшей подружкой Зинки с малых лет. Последнее время дочери старались оградить своих родителей от всяких стрессов и волнений, возраст у них немаленький. Но в данном случае, Елена понимала, что Зинаида Васильевна тоже не могла не заметить перемену в своей любимице. А тут ещё и Наташка со своим "расследованием".

– Мы ничем не сможем помочь. Если Зинка обо всём этом узнает, нам конец. Она умотает в Гондурас, как минимум, – изрекла Ольга.

– Ей уже предложили место в Новороссийске, скоро она уедет туда на практику, – у Елены сорвался голос. – Мама, ну почему у твоих дочерей, а теперь и внучек всё так сложно с этой чёртовой любовью? Вот вы с папой, неделю знакомы были, и уже золотая свадьба за плечами. А у нас?

– Чёртовой любовью, как и не чёртовой, не разбрасываются? Забыла, сколько сама натворила? И живёшь столько лет в этой любви, до сих пор глаза светятся, когда на Серёжку своего смотришь. Чем же Зинка хуже? Ей не чёртова любовь нужна, а человеческая. Господи, ну кому, как не ей! Но Ольга права, влезать нельзя. Учитывая ваш опыт, Зинка сделает по-своему. Но понаблюдать, подсмотреть, подслушать придётся. Очень осторожно. Тут ещё и свадьба Серёжки. И работы у вас полно. И Костик завалил своими заданиями. Так, девки, надо поднапрячься. Ты, Оля, у Вани невзначай пораспрашивай, он с ним знаком. Ты, Наташа, со своим студентом не теряй связь, может что ещё прояснится. Ну а мы с тобой, Елена, включаем шпионские способности. Нам не привыкать. И молчок. Никто ничего не знает. – Заключила Зинаида Васильевна.

У них так часто бывает: какой-то секрет рассказывается конкретному человеку с обещанием «никому». Тот другому и тоже никому. Цепочка замыкается. Но все молчат. Знают и молчат. И когда уже можно не скрывать, выясняется, что тайна была у всех на языке. Сколько раз хохотали по этому поводу, но только не сейчас.

Зинка целыми днями пропадала в академии, а потом в студии у Костика. Они с Ваней оказались самыми востребованными. Иван занимался компьютеризацией задумок Костика, а Зинке доверили вести свадебный вечер. Тамада будет распоряжаться за столом, а Зинка на сцене. У неё ничего не получалось, Костик нервничал. Но Елена упросила его любыми способами вовлечь девушку, научить, подсказать, да чтобы и ей самой она понравилась в этой роли. И Зинаида поймала кураж, нашла изюминку. Дело пошло, поехало. Она приходила домой уставшая, но довольная. Опять загорались глазки, когда девушка рассказывала, чем ей сегодня пришлось заниматься. Мама Лена и бабушка переглядывались, многозначительно покачивая головами. Новостей с поля боя не было.