Отражения одиночества

Карточка с самым обычным домашним телефоном была золотой рамке и с серебряным тиснением. Ожидаемо.

Маэстро вновь, как в прошлый раз, растворился в воздухе. Позер. Саша прекрасно видела, как натянулись направляющие, выводя его к берегу реки, всего-то в десятке метров за деревьями. Но надо же эффектно уйти, а то как же иначе.

Саша поднялась на ноги. У нее было еще одно незаконченное дело.

Около шатра, который сейчас был почти полностью снят, стоял и Горан, и ее мстительный помощник Вик. Он-то и был нужен.

– Вик.

Парень поднял бровь, в своей по-прежнему раздражающей манере показывая, что слушает.

– Слушай, что было на игре – то остается на игре. Но ты в целом неплохой парень, не хочешь прийти на тренировки в Дендрарий по четвергам? – Саша попыталась добавить в голос заинтересованности, и, прости бог, флирта. Получалось отвратительно, но не из памяти же вырывать контакты?

А то отлично будет в отчете написано «найден потенциальный волшебник, знаю о нем только прозвище и пару деталей характера, подходящих под определение «мерзкий ублюдок». Просто отлично.

– Нет, спасибо. Мне твоей рожи хватило.

– Иди ты, – Саша не сдержалась.

И что с ним делать? Протокол предполагал или самостоятельное Становление, на которое Саша была совершенно не готова, или регистрацию данных. Но данных не было

– Если хочешь, могу добавить вконтакте, вдруг передумаешь.

– Нафиг надо.

Саша выругалась про себя, чувствуя, что еще немного, и этот раздражающий тип получит головную боль от принудительного взлома естественных ментальных щитов, а она – всю его подноготную.

Что ты так беспокоишься? Повесь следилку или физический маячок на него, у тебя десяток узлов остался. Потом в городе найдешь, никуда не денется.

Разумная мысль. Или ее привычный критик смягчился, или… Или внутренний голос стал отчетливо мужским и звучащим по-иному.

Миклош. Какого черта ты со мной говоришь?

Что-то же я должен делать? Не беспокойся, я все так же обездвижен на ветвях под пристальным взором твоего кровожадного Хранителя. Но и в моем нынешнем положении есть свои плюсы – я, по крайней мере, нашел возможность говорить с тобой и частично ощущать твои мысли.

Частично.

Саша выругалась про себя, вспоминая, как часть утра раздумывала над прелестями туалета в лесу.

Урод. Не подсматривай!

Больно надо. Ничего интересного, словно у остальных тело какое-то другое. Но так меньше шансов, что наше общение привлечет чье-то внимание.

Чье-то.

Я не хочу умирать.

Саша только фыркает.

Не подсматривай.

Да не собираюсь я. Ты намерена пользоваться хорошим советом?

Саша еще раз фыркает. Быстро же этот рыжеволосый освоился в ее голове. Очень быстро. Но привязку на узловую побрякушку все же вешает, а саму побрякушку, пока Вик отворачивается, прикрепляет ему на рюкзак, хорошо так приматывая и скрывая легким отводом внимания. Не до конца законно… Но вполне допустимо – магия-то не на человеке, а на вещи.

Хотя вообще-то будет неплохо сразу по приезде в город найти парня и снять все, а то могут и осудить…

Расслабься. Никому не интересны таким мелочи.

Михаил Ефимович может обратить внимание. Он поручил мне это дело в качестве практики под собственное наблюдение.

Образ мелькает в голове, и Саша ощущает чужое внимание, идущие словно бы изнутри собственного разума.

Новгородский – твой начальник? 

Ага.

Час от часу. Хотя может быть и к лучшему, на самом деле. Он меня знает, возможно удастся объясниться. Но лучше не доводить до этого, Изгонит – и все. Слушай, у меня есть план.

Валяй.

Если коротко – нужно вернуться в город, сдать все дела. И попробовать найти Григория. Он был во всех отношениях теоретиком, и силы небольшой, да и трусом оказался, когда после заседания Совета мои исследования признали противозаконными и неэтичными, он тут же поджал хвост и исчез с горизонта. Но у него были книги, из которых я много всего почерпнул, и немало идей. Возможно, он что-то расскажет. Гриша сам не слишком силен, но раньше у него было много влиятельных друзей. Кто-то прознал ведь о моем эксперименте, времени и месте.

Вот так просто – взять, сдать дела, и заняться поиском неизвестно кого потому, что так приказал голос в голове. Отлично. Во что она ввязалась? Ладно потом разберется. Саша закинула на спину рюкзак и зашагала вперед, к появившейся на дальней поляне газельке.

Господи, помилуй. Что это? – искреннее удивление вовсе не было ее собственной эмоцией. Удивление и страх.

Газель.

Что? Шкура, рога, а… Остальное?

Не животное. Машина.

Машина? 

Ну да. Механизм, созданный чтобы ездить без лошадей.

Миклош замолчал. Надолго. Саша успела залезть на сидение, не без труда, но примостить в ногах рюкзак, достать из него по старой привычке кошелек и паспорт и переложить их в карманы. Даже успела немного заскучать до того момента, когда остальные попутчики заняли свои места, водитель завел мотор, и с привычным уже ревом и лязганьем машина покатилась прочь из леса, подпрыгивая на ухабах.

Только в этот момент Саша ощутила слабые чужеродные образы. И через паузу отвела в сторону это ощущение, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом и не подслушивать.

Миклош тихо молился. Саша прикрыла глаза, засыпая. Надеясь, что прошедшие безумные сутки наконец закончатся с возвращением в привычную городскую среду обитания.

Спустя два часа пути они остановись на заправке где-то недалеко от Горячего Ключа. Людей тут видно не было, но несмотря на отдаленный от М4 и пути на море район, магазинчик с неплохим для подобного места ассортиментом присутствовал. И Саша, уже порядком проголодавшаяся с небольшого перекуса в утренней полупустой игровой таверне, отдававшей просто так остатки вчерашнего ужина для тех, кто проснулся раньше десяти, этот магазин захотелось посетить, пока водитель пошел платить за бензин, а еще несколько человек отправились в уборную.

Здесь тревога, которая вовсе не была ее, усилилась многократно. Миклошу явно была не по нутру поездка в железном гробу, как сама Саша перевела его мысли. Но и сидеть смирно и наслаждаться видами деревьев он не желал.

Ты боишься магазинов?

Только пикающей ерунды.

Это сканер у кассового аппарата. 

Пикающая ерунда. И меня беспокоит другое.

Что?

Нас кто-то ищет. До этого мне казалось, но теперь я уверен. Ты не чувствуешь?

Саша прикрыла глаза, на секунду отрешаясь от происходящего вокруг, от пробившей ее покупки кассирши, от ярких упаковок, от рокота удаляющегося двигателя…

Удаляющегося? Но ведь здесь остановилась только ее газель!

Саша выскочила из магазина – и увидела клубы пыли уже прилично отъехавшего прочь микроавтобуса.

– Какого черта?!

Кто-то приказал. Чувствуешь? По большой территории ударили отводом внимания с центром на тебе, вот о тебе и забыли. Или центр на мне, а ты просто попала как носитель – я не разобрался.

Глазастый. 

Вовсе нет. Но в ритуалах я хоть что-то, но понимаю. Даже в своем нынешнем состоянии.

Саша выругалась еще яростнее, рассматривая Отражение. Действительно, все вокруг устилали белесые нити, протянувшиеся с другой стороны дороги. От остановившейся сейчас черной иномарки, из которой вышел молодой мужчина в спортивном костюме. Вышел – и явно рассматривал заправку через Изнанку, как-то странно прищурившись. Саша на одних рефлексах окутала себя Невидимостью. Аналог того самого Отвода Глаз, что заставил забыть о ней, только работающий против тех, кто искал через Отражение, а не обычным взором.

Я чувствую его линии поиска. Он ищет меня и знает, что я здесь.

Саша и сама ощущала, как к ее «постояльцу» тянулись слабые синеватые нити ориентировочного плетения.

Так, бежать тут было некуда. Не в магазине же прятаться? Хотя все лучше, чем стоять на месте. В голом поле на раз ведь догонит. А то, что ничего хорошего не случиться, когда этот товарищ в костюме до нее доберется, сомнений не было. Даже не потому, что Миклош, скорее всего погибнет, а потому, что вполне вероятно убить попробуют их обоих. За компанию. Или ей память сотрут или чего еще похуже.

Саша нырнула обратно в помещение, спрятавшись за стойкой с водой. Кассирша куда-то исчезла, как и парень-заправщик, до того крутившийся здесь, и вокруг стояла неестественная, неприятная тишина. С ее позиции в окно можно было видеть, как человек в спортивном костюме пересек трассу и целеустремленно двинулся к заправке.

Выходит, что преступления, приписываемые ученику Серафима, совершил кто-то еще и по какой-то причине. И этот кто-то вполне мог быть еще жив, коль парень тут.

Верно мыслишь. Итак, у меня есть идея. Даже две. Первая – можешь позвать наставника. 

Серафим занят, где-то в Хакасии или в Якутии, или еще где-то…

Он все равно оставил кого-то, кто может помочь. 

Может быть. Жалко, что телефон в рюкзаке остался, позвонила бы…

Телефон? Позвонила? Ладно, потом. В общем-то, есть вторая идея. И если ты ее поддержишь – я буду твоим вечным рабом, клянусь.

Что за идея?

Мне нужно тело. А тебе – избавится от меня, пока я не причинил вреда или пока твой разум не пожрал мой и не случился конфликт памяти. И это можно совместить. Я не знаю, что ты смыслишь в ритуалах, но сил твоих на что угодно хватит. А я помню, что нужно делать.

Что? Ты хочешь… Убить этого человека и вселиться в его тело?

У Саши чуть глаза на лоб не полезли.

Именно. И до того, как он убьет нас.

Он не…

 Дробилка!

Крик в собственной голове едва не оглушил, и Саша на одних рефлексах выплела вокруг тела самый сильный из известных универсальных щитов. Вовремя. Брошенное от входа в магазин заклинание разбило стойку, разбросав бутылки во все стороны. С соседних стеллажей посыпались продукты, и оставалось только нырнуть дальше за прилавок.

Саша тряхнула головой, чувствуя, как от резкого оттока сил на щит заныло в висках и из носа начала идти кровь.

Попади заклинание в нее – переломало бы все кости.

Твою мать.

Не отвлекайся!

Саша выругалась вслух, понимая, что к ней летит комок из красных щупалец. Медуза Смерти, смешно по названию и крайне летально по факту. Благо, конус огня вокруг тела сжег паутину нитей. И поджег стеллаж с книгами в дорогу, половина из которых была с мягкими переплетами. Саша бросила в него несколько бутылей воды, на лету разрезая их лезвием – пожар в ее планы не входил.

И пропустила следующий удар, от которого выгорел носимый на шее защитный амулет.

Саша рискнула выглянуть в Отражение, рассматривая человека у входа, который сплетал очередное колдовство. Его силуэт, оплетенный несколькими защитными чарами, странно подрагивал, словно бы постоянно меняясь.

Наложение.

Что?

Кто бы это не был – его сознание уничтожено вторженцем. Это облегчает дело.

Да?

Саша выставила новый щит, на сей раз срезая еще одно Лезвие.

Наложение ослабляет тело, и потому он нас еще не убил. 

Ослабляет?

Щитов вокруг пришельца было предостаточно.

Это все простоя магия, что-то более тонкое недоступно ему… и тебе. Решайся. Я клянусь, что тебе говорил правду. Я не опасен. Но как видишь – я несу с собой опасность.

Еще один взрывающийся снаряд ушел вверх, теперь отклоненный слабым, но все-таки сработавшим Вероятностным Щитом. Серафим учил ее этому почти год, и до того не получалось ничего путного. Адреналин творил чудеса

Скоро он сообразит, что ты мало знаешь о магии. И сделает что-то более интересное.

Что-то толкнулось в ментальные щиты, и Саша выругалась, откидывая вторжение. Из носа шла кровь. Били может и простыми заклинаниями, но сила была такая, что она уже ощущала себя выжатой, как лимон.

Надолго ее не хватит. Резерв и потенциал есть, но много силы пропускать через себя нужен опыт и умение.

Еще одно Лезвие – теперь в момент удара Саша едва удерживает щит. Отдача откидывает ее к стене.

Она облизывает кровь, скапывающую из носа.

Демон все побери.

Бомбарда – щит.

Саша чуть открывается, одергивая часть активной защиты, словно показывая свою уязвимость.

Лезвие летит к ней тут же, как по часам. Летит и на пол дороги натыкается на самый обычный на вид щит, что вмиг походит рябью – и с удвоенной силой запускает заклинание обратно. Меньше, чем за половину удара сердца. Сила атаки, умноженная Зеркалом, такова, что защиты на пришельце в спортивном костюме прогорают за один миг, и он падает на кафельный пол магазинчика, заливая все вокруг кровью из разрезанной собственным же, по сути, заклинанием, шеи.

Останови кровь сразу после того, как он умрет.

Саша на негнущихся ногах подходит к мужчине. Он лежит лицом в пол, неподвижный и бездыханный. На Изнанке его целостность, так и не ставшая четкой и однозначной, медленно истончается.

Она ведь могла бы ему помочь…

Он все равно не жилец. Ты видишь Отпечаток, его нечеткость – трансформация лишила его изначального облика. Такое и сильный менталист не исправит. Его разум уничтожили ради превращения тела в раба чужой воли.

А мы довершим начатое.

Счастья на всех не хватит… Только сделает ли она кого-то счастливее?

Отпечаток в Отражении распался окончательно, растворяясь на Изнанке, и в этот же миг Саша выпалила останавливающее кровь заклинание. Без отклика чужого ядра оно только закрыло рану механически, постоянно заставляя тратить силы.

Держи так. Когда я займу тело, подпитывать чары не понадобится, они зацепятся за мое ядро.

Я слышу неуверенность. 

Я никогда этого не делал, ясно? Тем более так.

Отлично. И что дальше?

Ничего особого. Просто пожелай перекинуть меня в это тело и повторяй за мной то, что я буду говорить. Я перекину образ, просто следуй за ним.

Образ появляется. Не сразу, но Саша ухватывает отпечатки. Самые разные: знаков, рисовать которые быстро и легко кровью; чужих, непонятных слов; сложнейших плетений, которые Миклош знает наизусть, и теперь знает и она, выплетая на остатках своей силы и силы менгира, пульсирующей разом и в далеком теперь лесу, и в ее собственном разуме. И Саша следует за словами, следует за образами, за отпечатками, за ощущениями и эмоциями, выплетая магию желанием и жестами, звуками и намереньем. В один миг катерны заканчиваются – и начинается боль. Из нее буквально выдирается чужое «Я», пробираясь по телу и разуму, выгрызая себе путь на волю. Исчезая на пике боли – и заставляя не то мертвое, не то живое тело под ее пальцами выгнуться дугой и зайтись в кашле. Сашины чары, сдерживающие кровотечение напавшего на нее, медленно, но верно находят чужое ядро, закольцовываюсь и переставая вытягивать силы.

Саша в изнеможении прислоняется к чудом уцелевшему стеллажу с какими-то чипсами у самого входа в магазин. Повсюду витает магия недавнего боя и ритуала, Отражение лихорадит. Минимаркет выглядит словно пережившим бомбежку. Пол залит кровью. И посреди этой лужи, размалеванный ритуальными знаками, в нелепом спортивном костюме, пытается перевернуться набок из неудобного положения «лицом в пол» не то неясный враг, не то невинно осуждённый соученик, не то оба сразу.

Саше почти хочется смеяться. Но лишь почти. Что дальше? Что теперь? От перенапряжения по лицу идет кровь.

– Неродова, какого черта тут произошло?

Михаил Ефимович останавливается у входа. Его фигура в Отражении подернута множеством чар, а сзади маячит, кажется, кто-то из близняшек. Анотнина? Леса? Саша так и не запомнила кто есть кто до сих пор.

Как всегда вовремя.

– Я все объясню. Только не убивайте никого, ладно?

Кажется, она теряет контроль не только над не желающим вставать телом, но и над разумом и уж точно – над собственным языком.

– Не убивать? Тебе придется действительно постараться с объяснениями.

Саша глупо улыбается, пытаясь не сказать и не сделать ничего, за что будет совсем уж стыдно. Кажется, все произошедшее было уже слишком для ее здравомыслия.

Глава 11

– Еще раз уточню. С тобой вышел на контакт неопознанный подселившийся субъект, представившийся именем известного тебе преступника, рассказал о своей невиновности, подбил скрыть свое существование от всех остальных и предложил провести под своим руководством неизвестный ритуал над свежеубитым Затронутым. И ты безоговорочно поверила этому субъекту и сделала все, как он просил, включая нарушение Закона, внутренних инструкций и здравого смысла. Я ведь ничего не забыл?

– Ничего, – отвечать пространно не было сил. Голова болела зверски, несмотря на то, что зарождавшуюся истерику от переутомления начальник погасил одним взглядом. – И это все правда.

Саша сидела, забравшись с ногами в огромного размера кожаное кресло. Если бы не пример Лесы, поступившей также, едва они приехали в загородный дом около Краснодара, который, как поняла Саша, принадлежал сестрам, при Михаиле Ефимовиче она бы так не сделала. Но близняшка только подмигнула, и стащив кроссовки, предложила следовать своему примеру и нисколько не стесняться в ее жилище.

Миклош, если его конечно можно было так назвать, полулежал на диване. Глава Ордена сначала окончательно залечил раны его тела, а потом, коротко расспросив Сашу, несмотря на все ее протесты, почти полчаса молча изучал лежащего на полу магазина под сковывающим заклятием мужчину, сидя рядом и беспрерывно глядя в глаза. Но, по крайней мере, помиловал, забрав с собой в город и оставив все зачищать нескольким приехавшим на место незнакомым оперативникам. И теперь Саша, Миклош в своем-чужом теле, Леса и сам начальник сидели в большой, шикарно обставленной гостиной, обсуждая произошедшее.

Это становилось прямо какой-то нехорошей традицией. Даром что последние четыре практики до этой выпускной тихо прошли, но там-то и ничего серьезного не было.

Михаил Ефимович, расположившийся в самом шикарном из кресел и потягивающий коньяк, выглядел разом и очень необычно, и привычно-строго. Саша никогда не видела его в неформальной обстановке настолько отстраненным, в противовес собранности во время происходящего в Свободе. Но ее магии, навыков и чувствительности хватало для одного-единственного вывода – глава Ордена напряженно раздумывал над ситуацией, по контрасту с внешне спокойным и почти расслабленным видом.

– Ты сдавала мне основы ментальных взаимодействий.

Это не было вопросом, но Саша кивнула.

– И в этом случае у меня есть подозрение в собственной никчемности в роли педагога. Или в том, что ты сознательно решила забыть абсолютно все, что говорилось и в Ордене, и о чем, я уверен, поведал тебе твой наставник.

Да. Раз тридцать.

Но вслух Саша сказала другое:

– В индивидуальном проективном пространстве его владелец имеет абсолютную власть, способен распознавать любые эмоции и напрямую считывать мыслеобразы, минуя ментальные защиты.

– Учебник ты помнишь. Похвально. Но даже если, если, я подчеркиваю, взять гипотезу о том, что твой подселенец не оказался бы спящим агентом с наложенными воспоминаниями, чьи намеренья были бы искренними, а в словах не было лжи, то как ты готова объяснить дальнейшие решения? Про агента – личный опыт, не страшилка для новичков.

Саша чуть пожимает плечами.

– Этот тип в спортивном костюме напал первым. Применил малый ритуал Отторжения, оставил меня без возможности домой уехать и без вещей, напугал людей. Бросил атакующее заклинание.

– Все так. Но я говорю не о нем, а о тебе.

Саша на секунду задумалась, на автомате поднося ко рту кружку с горячим шоколадом. По приезде сюда Леса извинилась за отсутствие дома еды, вытащив откуда-то замороженный бургер, но под строгим взглядом начальника бургер словно бы испарился. А шоколад появился. Впрочем, ощущение окончательно разваливавшихся на куски и мира, и тела, и разума приятный вкус уменьшал – и то ладно. Ответила она честно:

– Окажись я в ситуации Миклоша, я определённо хотела бы, что бы мне помогли. Да и кто-то обещал стать вечным рабом.

– Я не отказываюсь,– негромко и рвано говорит Миклош. Сейчас его горло почти полностью скрыто под повязками и ощутимой магией, но говорить он каким-то чудом все-таки может. – Моя жизнь в твоих руках.

– Широкие жесты идут от сердца, но сердце часто увязает в ловушке, которую способен разрешить разум, – негромко, но весомо говорит Михаил Ефимович. – Александра, я уверен, что твой наставник это уже сообщал, но повторюсь – ты сильна. Простая констатация факта, не более. Но силы мало, нужен опыт ее применения, а у тебя его, несмотря на впечатляющую для трехлетнего обучения подборку приключений, мало. И это не в укор, для едва завершившего общий курс твое сегодняшнее поведение в бою было рациональным и объективно похвальным. За исключением того, что ты опять предпочла решать все проблемы самостоятельно, даже при наличии способов этого не делать. У тебя был амулет, была возможность позвать наставника, но ты предпочла расхлебывать все сама. И, Миклош, все это относится и к тебе, разумеется. И еще пара ласковых за решение проводить экспериментальный ритуал в одиночку. Ты старше Неродовой на десяток лет, но, судя по всему, ума это десятилетие тебе не прибавило.

– Все были против исследований, – буркнул Миклош.

– И ты не просто никого не послушал и разругался со всеми вокруг, но и предупредить никого не пожелал о том, что делаешь, в расчете на последующий триумф и потакание собственной гордости. Ты понимаешь, что совершенное преступление два столетия было покрыто мраком тайны просто потому, что никто о нем не знал? Твоим желанием самостоятельности банально воспользовались. И говорю я это для тебя, Александра. Вот пример, к которому приводит «я сам», характерное для трехлетних детей. Когда с «я сам» они суют пальцы в розетку.

– Розетку? – Миклош кинул на Сашу заинтересованный взгляд.

– Потом объясню.

В гостиной, где они собрались, не было техники. Ну или Саша ее не разглядела. Что в целом неудивительно. По словам Серафима, все истории о том что магия и приборы друг с другом не уживались, были не больше чем выдумкой, но как она понимала, некоторые немолодые волшебники все же оставляли какие-то жилые помещения свободными от гаджетов. В прихожей тоже все было нейтрально-несовременно, так что с большинством бытовых новинок, созданных за прошедших два века, Миклошу только предстояло познакомиться.

– Кстати о сообщениях. Я говорил с Ксандром, и пока изложу ему сам ситуацию. Не из вредности – сейчас крайне важно, чтобы тот, кто пустил Подавленного по твоему, Миклош, следу, этот след потерял. Сознание, пошедшее на Замещение, покинуло место событий раньше смерти тело, которое заняло, иначе погиб бы и сам маг-подавитель. То есть никто точно не знает о том, что вы провернули, а оперативники, бывшие на заправке, не смеют нарушить данный мне обет. Прямо закрывающий все возможности рассказа о том, что поняли и видели, – Михаил Ефимович ловит взгляд Саши. Красноречивый взгляд. Маг поясняет: – я неплохо умею формулировать обещания там, где это необходимо. Увы, до определённого времени я не предполагал, что необходимо увешивать всех своих сотрудников еще и индивидуальными клятвами на все случаи.

– Ты хочешь оставить Серафима в неведении? – чуть нахмурилась Леса.

– Определенно нет. Он и так много что знает просто по факту того, что все это происходит с его учениками, как и знает в общем-то все, о чем мы говорим, в некотором роде.

Саша только кивает. Она ощущает присутствие в связи, ощутимое, как если бы Серафим стоял рядом. Это не совсем так, но его внимание очевидно.

– Но если сейчас он сорвется и приедет сюда, как намеревался, то тот, кто это затеял, наверняка сложит два и два, – продолжает, отпивая коньяк, Михаил Ефимович. – И это то, что нам меньше всего нужно.

– Расследование, – у Миклоша говорить выходит совсем хрипло, и глава Ордена прерывает его движением руки.

– Не говори без нужды. Иначе навсегда полунемым останешься, магия не всесильна. Да, расследование смерти Дмитрия Вернадского, который совершенно случайно лежит телом на этом диване, а душой где-то за Гранью, несомненно, будет. И еще интереснее – кто и как известит нас о его пропаже. Это может быть ответом на многие вопросы. Как и то, почему именно этого, в Ордене не состоящего, кстати, мага, выбрали для Наложения. Даже проводя такой ритуал форсированно, что сказалось на ауре, которую вы оба видели, без знакомства с жертвой и доверия с ее стороны получиться не ослабленный и одержимый чужим сознанием маг, а труп с расплавленными мозгами. Так что даже без кропотливой подготовки здесь явно налицо как минимум знакомство, и притом вовсе не шапочное. Из того что я видел – речь идет как минимум о первичном осознанном контакте.