Смутное время. Документальный рассказ о службе в милиции в смутные, переходные времена

Согласно карточки на объект, квартира располагалась на первом этаже углового здания второго корпуса гостиницы «Астория», когда то там располагалась знаменитая гостиница «Англетер».

Вход в квартиру располагался под аркой. Часть окон выходила во двор, а часть на улицу. Я распределил ребят: экипажный Атапин должен был перекрыть окна со двора, водителю Семёнову дал приказ блокировать окна с улицы.

Буквально через две минуты после получения «тревоги» мы мордой нашего «Москвича» перекрыли арку дома, ярко осветив фарами двор. Я доложил по рации дежурному ПЦН о прибытии на объект в 04 часа 04 минуты.

Дальше уже пошёл счёт на секунды. Выскочив из машины вместе с Атапиным, побежали к дверям квартиры, но увидев, что Семёнов замешкался в машине, направил Атапина обратно для блокировки окон с улицы.

В свете фар я заметил, что дверь в парадную, она же оказалась дверью и в непосредственно саму квартиру, имеет свежие следы взлома. Я расстегнул кобуру, большим пальцем правой руки снял пистолет с предохранителя, но вынимать ствол не стал, чтобы были свободны обе руки для задержания воров.

Поясняю, почему мы не доставали в таких ситуациях пистолет. При задержании квартирных воров, а они до сего 1984 года, никогда не лезли вооружёнными в квартиру, оружие применять запрещалось как правилами его применения, так и уголовным кодексом.

Я распахнул дверь, и увидел на небольшой деревянной площадке, расположенной на высоте чуть менее одного метра, к которой вел ряд деревянных ступенек, стоят два крепких молодых парня. Один, с фомкой в руке, взламывал входную дверь в непосредственно квартиру, а в вытянутой руке второго, стоящего лицом ко мне, я чётко увидел в метре от своего лица пистолет «Макарова» со снятым предохранителем и взведённым курком.

Мышцы мои тут же напряглись в готовности сделать решающий бросок вперёд, но в эти доли секунды у меня неожиданно наложилась яркая картинка из уже забытого до сего момента сна, поразив меня чувством дежавю.

Если бы не этот мистический сон-предупреждение, я по своему характеру однозначно попытался бы выбить ствол у бандита.

Время как-бы замедлилось. В следующую долю той же секунды я сделал рывок влево и резко захлопнул дверь. Дверь предательски медленно закрывалась, и я успел увидеть перед самым лицом яркую вспышку и сноп искр из пистолета (преступник явно не утруждал себя в его чистке).

Я резко развернул корпус и лицо вправо, но первая же пуля предательски обожгла лицо, рассекая мне левую бровь и в эту же заканчивающуюся уже длинную для меня секунду дверь, наконец, захлопнулась.

Грохнуло ещё пару выстрелов за дверью, осыпав меня дверными щепками.

Время вернулось в нормальное русло, стуча адреналином в висках. Пистолет уже в руке, патрон в патроннике.

Из распахнувшейся двери как черти из табакерки выскочили две тени и, стреляя на ходу, пронеслись мимо перекрывшей арку машины, фары которой предательски меня слепили.

Выскочив следом из-под арки на Исаакиевскую площадь, я как в чернила окунулся в кромешную темень. Было 4 часа и 6 минут ночи 5 августа.

Белые ночи уже закончились, а уличное освещение всё еще, почему то не включали. Закат давно закончился, а рассвет ещё не наступил. Над городом висела низкая свинцовая облачность. Как говорится, хоть глаз коли. И в ту же секунду совсем рядом затрещали пистолетные выстрелы, осветив наконец обстановку на площади.

В сполохах выстрелов я увидел стоящего на одном колене возле нашей патрульной машины водителя Семёнова, ведущего прицельный огонь по двум отстреливающимся бандитам, бегущим мимо Исаакия по проспекту Майорова (ныне Вознесенскому) в сторону Александровского сада, кратко высвечиваемых вспышками пистолетных выстрелов.

Я бросился в погоню, стреляя на ходу и одновременно качая маятник, т. к. пули так и жужжали вокруг, высекая искры из мостовой и стен.

За какие-то мгновения пистолет встал на задержку, кончились патроны, понял я.

Быстро вставив запасную обойму и спуская задержку затвора пистолета, загоняю патрон в патронник и теперь уже начинаю их считать – семь, шесть, пять… стоп! Казалось нескончаемая, взахлёб, дробь выстрелов резко закончилась.

В забрезжившем, наконец, рассвете я разглядел, что бандиты буквально занырнули под арку дома. Но какого дома, с моего ракурса абсолютно не было видно. 4-го или 6-го по пр. Майорова?

Обе арки расположены впритык. Двор 4-го проходной, поэтому я был уверен, что «стрелки» забежали именно в него (к слову, уже через год работы в районе, я знал все его проходные дворы. В советское время дворы Питерских домов не закрывались как в настоящее время).

Оставляю подбежавшего ко мне Атапина блокировать арки 4 и 6-го домов, и запрыгнув в подкативший патрульный авто даю команду Семёнову срочно перекрыть арку дома на ул. Дзержинского (ныне Гороховой улице), откуда и должны выскочить преступники.

Пока машина неслась к сквозному выходу из дворов квартала, связываюсь по бортовой рации с дежурным ПЦН. Докладываю о проникновении на охраняемый объект, что моей группе оказано вооружённое сопротивление, запросил подкрепление.

Оставив водителя с машиной у выхода из проходных дворов на ул. Дзержинского, бегу по дворам, прочёсывая все их закоулки и заглядывая во все парадные.

О риске получить пулю из-за угла, в пылу азарта погони тогда даже не думал. Чувство самосохранения как-бы отключилось. Выше цены жизни у меня была в те минуты одна цель – найти и обезвредить!

Вижу в одном из окон на первом этаже свет и движуху. Заскакиваю в парадную, дверь в квартиру оказывается не запертой. Резко распахиваю её ногой и заскакиваю с пистолетом в вытянутой руке и криком:

– Всем на пол! Стреляю без предупреждения!

На довольно большой кухне, расположенной сразу же за входной дверью, за столом сидят два молодых мужика, распивая пиво из трёхлитровой стеклянной банки. Мужики с воплями валятся на пол, моля о пощаде.

Напротив входной двери огромное старинное зеркало, в котором я увидел себя и понял ужас мужичков. На меня из зеркала зыркнула озверелая рожа с кровавым потёком из рассечённой брови. Без фуражки, но форменной рубашке и в галстуке.

Убедившись, что это не бандиты, одного из которых я хорошо разглядел и запомнил, и коротко допросив, не видели ли они в ближайшие пять минут посторонних, побежал дальше.

Добежав до выхода на пр. Майорова и узнав у Атапина, что никто не выходил, побежал обратно дворами к патрульному авто.

Начали стягиваться наряды со всего района, Главк подтянул наряды из соседних районов, которые теперь уже плотно блокировали весь квартал.

Нам подвезли броники, каски и конечно «калаши». Наши две группы задержания с примкнувшим к нам участковым Дидиным натянув броники и с автоматами наперевес, начали тотальное прочесывание чердаков и подвалов, которое результатов не дало.

Тогда приступили к прочёсыванию глухого двора соседнего дома 6, его арка, как я говорил ранее, расположена вплотную к 4-му проходному, до которого, как потом выяснилось, бандиты просто не смогли добежать из-за плотности нашего с Семёновым огня и в итоге засели на его чердаке.

Как только наша группа забралась на чердак, грохнул пистолетный выстрел и навстречу с поднятыми руками вышел сдаваться один из бандитов, заявивший, что его подельник застрелился.

В ещё хрипевшем в агонии с пулевым ранением головы втором бандите я опознал стрелявшего в меня.

Выйдя из арки глухого двора колодца на простор Исаакиевской площади, сняв, наконец, со спускового крючка онемевший от напряжения указательный палец и щёлкнув переводчиком огня в крайнее верхнее положение предохранителя, я, облегчённо перекинув через плечо за спину автомат, удовлетворённо втянул в лёгкие свежий утренний Питерский воздух.

После казалось нескончаемого, многочасового взирания на мир сквозь узкую прорезь прицела, я вдруг резко расширившимся кругозором, как будто впервые увидел окружающую меня красоту моего города!

Находясь буквально в одной точке, я смог одномоментно восхититься великолепием Адмиралтейства, величием Исаакиевского собора и неожиданной грандиозностью, неоцененной мной ранее, конной статуи императора Николая 1-го…

Тут же в эту неземную красоту архитектурного ансамбля любимого города вторглась мрачная действительность, явив взору плотное милицейское оцепление, не дающее выехать на Исаакиевскую площадь «поливальным» машинам и первым троллейбусам. Увидел как под аркой «Англитера» и по щедро усыпанной стреляными гильзами Исаакиевской площади елозили на корточках криминалисты. «И всё же хорошо, что ни одного трупа на улице», – неожиданно промелькнуло в голове.

Да… Было достаточно позднее время, и, слава Богу, не было на улице прохожих! Да и у участвующих в перестрелке «Макаровых» прицельная эффективность до 50 метров, а дальность полёта пули не превышает уже на её излёте 350 метров, в отличие от столь популярного у бандитов и снятого уже с вооружения пистолета «ТТ», с дальностью поражения до полутора километров!

К тому же было так темно, и был настолько плотный огонь с обеих сторон, не дающий никому возможности толком прицелиться, что обошлось на удивление без жертв. Не считая конечно застрелившегося, но это был его выбор.

Ну и конечно спасибо моему «Ангелу хранителю», вещим сновидением даровавшему жизни родившейся через год с небольшим дочке Диане и появившемуся на свет уже в следующем веке её сыну, моему единственному внуку и продолжателю рода Гараниных – Герману…

Я, наконец, расслабился, и кратковременная эйфория резко сменилась головокружительной усталостью. Но впереди меня ещё ожидали допросы следователя прокуратуры, инспекции Штаба ГУВД, написание бесконечных рапортов о применении оружия и прочих бюрократических бумаг.

На дачу в Солнечное я вернулся только поздно вечером, и будто вернувшись из длительной командировки, крепко обняв взволнованную моим долгим отсутствием жену и сына, буквально рухнул спать:

– Сон в руку…, – только и смог прошептать я Ире, проваливаясь в тяжёлое забытье без сновидений…

Уже после, я приватно выяснял у своих бойцов, где был Атапин во время того уличного боя, ведь у него в отличие от нас с Семёновым, не был израсходован ни один патрон. А также, почему Семёнов не выполнил моего приказа и остался в машине.

Версия Семёнова: он просто не успел выполнить приказ, он уже приоткрыл водительскую дверцу, чтобы выйти для осуществления блокирования с улицы окон квартиры, но замешкался буквально на пару секунд, отвечая по рации на дублирующий запрос дежурного о подтверждении прибытии экипажа к объекту. В этот-то момент и началась стрельба. Семёнов потянул справа из кобуры пистолет, облокотившись слева на дверцу, а та оказалась открыта им же за секунду до.

Не удержав равновесие, Семенов выпадает из машины, буквально под ноги бандитов. Как рассказал потом взятый нами «пленный», они посчитали, что я и Семёнов убиты, а преследовал их на улице как минимум взвод спецназа.

У страха глаза велики, особенно в кромешной темноте и под градом пуль.

В этом и кроется причина самострела, в те советские времена за убийство ментов давали 100% вышку (расстрел), да и в плен обычно в таких случаях старались не брать живыми. Тем более они оказались гастролёрами из Тбилиси – бывшими сотрудниками грузинской милиции и прекрасно это понимали.

Версия Атапина: выполняя мой приказ, он побежал блокировать окна с улицы. Услышав стрельбу, а затем, увидев выбегающих из-под арки стреляющих преступников, стал их преследовать, но не вёл огонь на поражение, т. к. бежал по нечётной стороне проспекта (преступники же уходили по чётной, долгие годы по этой стороне проспекта все водосточные трубы оставались в сквозных отверстиях от пуль, гуляя потом по городу, я показывал их жене и детям…) и боялся попасть в окна жилых квартир.

Я допускаю жизненность этой версии, но мне кажется, можно было бы всё же меня прикрыть более плотным огнем, как и Семёнов от машины, ну хотя бы стрельбой в небо, которая хотя бы психологически не давала бы преступникам вести прицельный огонь по мне…

Атапин мне на это ответил, что тогда бы он мог попасть в окна верхних этажей… Ну, что тут скажешь…

Более правдоподобной мне кажется версия, что во время перестрелки, Атапин просто забился за газетный киоск, стоящий под окнами той злополучной квартиры, а когда всё стихло, присоединился к нам.

Не могу это утверждать точно, уж больно было темно, но я, смеясь, обратил тогда внимание на разорванную, похоже об гвоздь, ширинку бойца, сказав Атапину:

– Смотри, у тебя пуля порвала штаны и тебе, похоже, чуть яйца не отстрелили…, – на что Атапин испуганно побледнел.

А может действительно это была пуля, а я напраслину на парня возвожу…

Вообще тема напарника в милиции, а тем более в группе задержания, тема особая.

За 30 лет службы, через меня прошёл не один десяток напарников, а тех, кому я мог бы доверить прикрыть спину не более пары человек наберётся.

Надёжный напарник – это как говорил классик «штучный товар». Кроме Семёнова, это, наверное, только Серёга Шерстобитов и Саня Яблонский.

Кстати Яблонский сошёл в итоге с ума, и мне пришлось его в 1993 году задерживать с применением табельного оружия (бегал по двору дома с ножом, бросался с ним на соседей и прохожих) и благодаря старшине Мише Кушниру, которого я взял специально на этот деликатный выезд и тот знал Саню лично, удалось его взять живым и отправить в «дурку».

Я тогда был и.о. начальника 1 отделения милиции и мне лично позвонила напуганная жена Яблонского.

При попытке мирно уговорить Саню, кидавшегося с ножом на прохожих на Псковской улице, тот в ответ бросился и на меня с ножом, и я был вынужден палить в воздух, отвлекая его этим фейерверком от мирных граждан и старшины Мишки, умудрившегося в этой суматохе буквально подкрасться и сбить Саню с ног.

Фамилии горе напарников уже и не смогу даже и вспомнить, видимо и не нужны их имена для Истории.

Не раз случалось, что они просто убегали при виде вооружённого преступника, а в одном эпизоде, произошедшем в Доме Композиторов, даже с визгом.

Частенько впадали в ступор от животного страха, а бывало и дерзко заявляли мне после, что они де не Рембо и преследовать вооружённого бандита не будут ни при каких обстоятельствах.

Вообще, экипажи регулярно тасовали, проводя так называемую ротацию кадров во избежание создания «преступных группировок».

Возможно благодаря ротации, а скорее думаю просто время ещё бандитское не пришло, но у нас такого безобразия не было, что не скажешь об экипажах 90-х, да и последующих годов…

Продолжая тему напарников, скажу, что бывали случаи просто тупого не профессионализма. Вот один из них.

Как то глубокой ночью приезжаем на тревогу в Дом Юного Техника на углу ул. Плеханова (ныне Казанская) и Фонарного переулка.

Осмотр дверей и окон не показал следов проникновения. Объект «взялся» под охрану. Можно уезжать. Экипаж заныл, что пора бы съездить на ужин.

Но этот объект как-то раз уже безнаказанно обносили, да и не понравилась мне свежая грязь на карнизе крайнего, с переулка, окна.

Хочу заметить, что за пять лет службы в ГЗ, я не допустил ни одной кражи с охраняемых нами объектов и не упустил ни одного преступника.

Распределив экипаж, блокировал объект и по рации, через дежурного ПЦН, вызвал представителя «хозоргана», для вскрытия объекта и его осмотра уже изнутри.

Через час подъехала женщина из администрации Дома ЮТ с ключами от дверей. Выставив под окнами члена экипажа, мы вдвоём с более опытным милиционером-водителем стали тщательно обследовать объект.

Никого. Чуйка подвела, подумал я, вскрывая последнюю дверь, когда услышал за ней грохот разбивающегося окна и вопли экипажного с улицы.

Я распахнул двери, никого, выпрыгиваю в разбитое окно. На улице экипажный с выпученными глазами и трясущимися от страха губами.

– Куда? – коротко крикнул я.

Находящийся в ступоре милиционер, трясущейся рукой указал мне на набережную канала Грибоедова в направлении к «Львиному мостику».

– В машину! Через Декабристов к Львиному мосту на перехват! – крикнул я водиле, и, взглянув на обездвиженного «бойца», добавил:

– Оба!

Сам же бросился на набережную и в последнее мгновение успел увидеть бегущего, резко свернувшего в Львиный переулок.

Я бросился по набережной, услышав позади себя визг колёс патрульной машины резко выворачивающей на улицу Декабристов. В висках стучало:

– Найти, во что бы ни стало. Найти и обезвредить!

Добежав до Львиного мостика, я свернул на Львиный переулок практически одновременно с выскочившей с улицы Декабристов и визжащей на повороте колёсами патрульной машиной.

Мгновенно оценив обстановку понял, что вор мог заскочить только в единственную дворовую арку углового дома.

Блокировав этот двор, я вызвал по рации вторую нашу группу задержания и, выставив уже двух милиционеров на перекрытие арки, вчетвером начали планомерно прочесывать чердаки и подвалы в парадных крепко спящего ночного двора.

Никого. Ребята уже пошли под арку к своим машинам, а я задержался, внимательно всматриваясь в тёмные окна ленинградского двора колодца.

В абсолютной тишине, я вдруг увидел, как бесшумно открывается обитый жестью деревянный, двустворчатый подвальный люк, из которого бесшумно, буквально вспархивает тень человека и также плавно вплывает в соседнюю с ним парадную.

– Стой! Стрелять буду! – громко, чтобы меня услышали сослуживцы, гаркнул я.

Уже на третьем этаже настигаю это «приведение» и скручиваю специальной (личной!) верёвочкой его руки за спиной. Наручники в ту далёкую пору нам не выдавали, их вообще никому не выдавали…

Вывожу задержанного на воздух и тут началось. Не успел я и слова сказать, а уже каждый, хоть по разу, но приложился к связанному преступнику. Особо отличился, уже полностью вышедший из ступора мой экипажный, успевший ловко заехать последнему пару раз ногой в живот и голову.

Я даже сорвал голос, отбивая задержанного от воинственных «ментов», как я их в тот момент и назвал, скрепив крепким матом.

Я кстати заметил, матюги очень доходчивы как для собак, так и до распоясавшихся «героев»…

Во 2-е отделение милиции задержанный был сдан изрядно пакоцанным, пришлось бойцам писать в рапортах о задержании, что преступник оказал им сопротивление…

Кстати, практически во всех случаях задержания преступников, мне приходилось их отбивать от горячих «понаехавших» братьев по оружию. Исключение составляли только Саня Яблонский и Серёга Шерстобитов.

Ну и конечно по определению я не мог оттащить руководителей, в эпизоде задержания оставшегося в живых «стрелка» на Исаакиевской площади. На моих глазах к нему по очереди приложились все начальники, которых подняли по «тревоге» в ту ночь.

Вообще я обратил внимание, что в милиции это прямо ритуал, какой то, каждый должен хоть раз приложиться к схваченному преступнику, видимо таким образом приобщаясь к участию в его захвате…

Кстати о начальниках. За службу в милиции мною был задержан не один десяток преступников, но в длинных списках приказов о поощрении за это, я обычно был последним. Всегда первым в приказе шёл начальник РУВД с большой премией. Затем с менее большой шли его зам. и начальники служб, после с небольшой премией начальники ОУР, отделения милиции, его зам. по направлению службы, иногда опера и наконец, маленькую премию получали непосредственные участники задержания.

И продолжая тему поощрений, хочу вкратце рассказать о милицейских наградах, государственных и ведомственных, других в 20-м столетии просто не было.

Ведомственных наград в ту пору была только одна, но в 3-х степенях. Медаль «За безупречную службу», даваемая за выслугу лет. Причём первую свою медаль за 10 лет безупречной службы, я получил через 11 лет службы, т. к. выдачу её задержали на год, из-за проводимой в отношении меня служебной проверки, когда я был оперативным дежурным 1 отделения милиции. Но, об этом я расскажу чуть позже, в 3-й части воспоминаний.

Вторую мою медаль за 15 лет безупречно службы, я получил опять же с годичной задержкой, т. к. нерадивый кадровик не удосужился посчитать мою выслугу, а тупо прибавил 5 лет от даты награждения предыдущей медалью.

За задержания преступников, в том числе вооружённых, наград обычно не давали. Выдавались премии и грамоты. Как-то моя группа задержала ночью по горячим следам «ГОП-СТОПовцев» (уличных грабителей). И районное руководство посчитало, что мы достойны поощрения правами начальника Главка. Как итог, ребята получили денежную премию, а я «Почётную грамоту» за подписью начальника ГУВД. Как мне объяснило руководство, и это действительно так, «грамота» это круче премии и меня ею наградили как старшего группы…

Правда за задержание вооружённых преступников 5 августа 1984 года на Исаакиевской площади, по указанию начальника Главка, на мою группу были подготовлены наградные листы на представление нас к боевому ордену «Красная звезда», т. к. дело получилось очень «громкое», в прямом и переносном смысле. Палили мы практически под окнами отеля «Астория», где жили одни иностранцы и мы их конкретно всех перебудили.

На следующий день русскоговорящие «вражеские» радиостанции «Би-Би-Си» и «Голос Америки» вещали, что в центре Ленинграда русская полиция перестреляла вооружённую до зубов Банду. Информация вопреки цензуре просочилась и в наши газеты, радио и даже телевидение.

Интересный факт, когда я давал интервью по телевидению, то спросил у приставленного ко мне куратора от службы информации и общественных связей Главка, могу ли я сообщить телезрителям информацию о том, что в процессе операции по задержанию вооружённых преступников, нас экипировали автоматами, касками и бронежилетами.

Я получил потрясающий ответ «штабного»:

– Конечно, нет. Вы же Герои! А какой может быть героизм, если ты защищён пуленепробиваемым жилетом, да ещё и с автоматом против пистолета…

Как говорится, без комментариев…

Одновременно с нами к боевым орденам была представлена группа задержания ОВО Выборгского РУВД.

Их случай был аналогичен нашему, только в квартиру залез вооружённый вор одиночка.

И в их ситуации, выстрелом в голову, при попытке выбить из руки бандита пистолет, был убит сотрудник группы, мой ровесник Григорий Гарбар.

Случай произошёл ещё в апреле 1984 года, т. е. за 4 месяца до нашего.

Его поначалу засекретили, т. к. решался вопрос о привлечении к ответственности оставшихся в живых милиционеров. Причина банальная, день рождение члена экипажа, хотели пораньше свалить, и на всю группу у них в итоге был получен всего один ствол, из которого старший и умудрился всё-таки завалить преступника, где молодец так молодец! А ведь могли бы все там, у квартиры полечь.

Руководство Главка в итоге решило не выносить «сор из избы», не наказывать же в т.ч. и погибшего милиционера, и в августе месяце, уже после нашей перестрелки, подготовила в Москву 6 наградных листов.

Кончилось всё тем, что пришла разнарядка только на 3 ордена. Руководство же рассудив, что в Выборгской группе есть погибший, представила всех троих (Гарбара посмертно) к орденам.

После 20 лет службы, в уже последние 10 лет, я получил к имеющимся двум за выслугу, ещё 9 медалей, в том числе и государственные, за подписью Президента России Путина, не считая нагрудных знаков «За верность долгу», «Почётный сотрудник МВД», дважды «За отличную службу в МВД». Но все их я бы с лёгкостью обменял на один, так и не полученный боевой орден «Красная звезда».

Как пример глупости в распределении ведомственных наград, можно привести пример с юбилейной медалью «200 лет МВД», в статуте которой написано, что ею награждаются только лица, прослужившие, или проработавшие в структурах МВД не менее 20 лет.