Эпоха перемен. Современная проза

– Мы к этому готовились полтора года, сказал Ходцов. – В ремонтных работах задействовано много людей, тяжелая дорогостоящая техника. Как вы знаете, на ремонтные работы отведено мало времени, всего 44 часа. 16 и 17 декабря движение поездов на станции Никитино было приостановлено. В это «окно» как раз и проводились ремонтные работы.

– Кто руководитель всего комплекса работ? – спросил Игорь.

– Руководитель всего комплекса работ – начальник Никитинской дистанции пути Приднепровской железной дороги Андрей Забигайло.

– Какова стоимость ремонтных работ?

– Все ремонтные работы обошлись в 4 миллиона гривен.

– «Окно» ценой в 4 миллиона гривен. Ничего себе! – заметил Игорь. – Впечатляет.

– Участку железной дороги, пролегающей через этот мост, продлят жизнь, по меньшей мере, на 50 лет… Такое событие по масштабам, что-то сродни, БАМу, – хвастливо добавил Ходцов.

– БАМ, по-моему, строили более 12 лет, – заметил Игорь.

– Я имею в виду, по значимости события, – добавил Ходцов, ничуть не смутившись. Он в первый раз участвовал в таком серьезном деле, его распирала гордость от сознания хорошо выполненной работы.

Пока Игорь беседовал с Ходцовым, Анна направилась к руководителю, отвечающему за ремонт моста, прорабу мостопоезда Виктору Андруцкому. Разговаривая, они пошли по шпалам к мосту. Они вышли на мост, высота метров тридцать, высота 12-ти этажного дома. Пролет справа – пролет слева, а посередине пустота. Многочисленные фигурки рыбаков на льду стали выглядеть черными точками. Прораб куда-то исчез. Анна глянула вниз, и у нее закружилась голова. Разве решилась бы она в другой ситуации быть такой смелой. Но очень уж хотелось рассказать читателям, как было все на самом деле, хотелось увидеть все собственными глазами. Вид с моста был завораживающий, но, честно говоря, было очень страшно. Она с детства боялась высоты. Она стала медленно двигаться с моста к земляной насыпи, стараясь сдерживаться, чтобы не перейти на бег… И вдруг! Вы когда-нибудь видели по телевизору, как ползет на вас танк? На весь экран. Вот так прямо на нее по рельсам ползла махина – огромный кран, на платформе которого лежало тяжеленное пролетное строение. На какое-то мгновение страх сковал все естество Анны, все мысли улетучились у нее из головы. Потом пришло на ум то, что она услышала накануне от начальника Никитинской дистанции пути об этом кране. Это был единственный в Украине кран, предназначенный для подобных работ, вес пролета – 130 тонн. Вот это махина! Сейчас уложат новый пролет – наступит исторический момент.

Анна ринулась вниз, чтобы увидеть это зрелище снизу. Там уже собралась толпа зрителей из рабочих и местных жителей, даже рыбаки побросали свои удочки и смотрели на мост. Кран медленно продвигался вперед, пролетное строение занимало свое место. Да, это не «американские горки» – это работа для настоящих мужчин! Потом были крики «ура», радостные поздравления. Вот так происходят события века. Дорожный мастер Ходцов, который курировал этот участок дороги, удовлетворенно произнес: «Работа сделана. Теперь здесь можно будет снять все ограничения скорости движения поездов». Монтеры пути забили последние костыли в шпалы. Путь для поездов был открыт.

Игорь щелкнул фотоаппаратом, сделав несколько удачных кадров, когда укладывали новый пролет. Затем он подошел к Анне, положил руку ей на плечо. Она оглянулась.

– А, это ты… – сказала она, улыбнувшись.

– Нет, что ни говорите, а мосты – самые поэтичные строения на земле, – сказал с воодушевлением Игорь.

– Почему? – спросила она.

– Наверное, потому, что они соединяют людей. Несколько минут – и пролет занял свое место, мост соединился, а еще какое-то время назад эти разные берега моста были оторваны друг от друга, между ними зияла пустота… Анна, я смотрел на тебя, когда ты стояла на мосту. Ты была очень красивая в эту минуту. В своем черном кожаном пальто с рыжим лисьим воротником, волосы выбились из-под шапки, развеваются на ветру… Восторженный задумчивый взгляд. В тебе было что-то такое, торжественное, революционное… нет, я бы даже сказал, героическое что ли… нет, опять не то. О чем ты думала в тот миг?

– Я и не успела ни о чем подумать… честно говоря, я очень испугалась. Я боюсь высоты… с детства. А потом, когда увидела эту махину, медленно надвигающуюся на меня, мне стало, вообще не по себе… Я рада была, что во время сбежала с моста…

– Да, к слову сказать, ты поступила крайне необдуманно, когда поднялась на этот высоченный мост, – с упреком заметил Игорь. – Надо быть осторожней в такие минуты. К тому же, в тот момент, когда должны были укладывать 130-ти тонный пролет… В этом есть какая-то, даже не знаю, как сказать… излишняя эмоциональность что ли… девушки, наверное, все такие легкомысленные существа…

Анна с удивлением посмотрела на Игоря:

– Игорь, ты меня осуждаешь за легкомысленность?

– Ну, я бы не стал так говорить, девочка моя, – покровительственным тоном сказал он, обнимая ее за плечи. – Я – твой старший товарищ, я всегда могу тебе дать дельный совет…

Анна выскользнула из его рук и пошла к машине. Игорь кинулся за ней вслед.

– Анна, ну куда же ты пошла? Мы так хорошо с тобой говорили, – сказал Игорь.

– Мы уже поговорили, – тихо сказала Анна.

Через несколько минут редакционная машина тронулась в путь. Ехали все в приподнятом настроении.

– Что ни говори, – сказал Игорь, – а в репортаже есть что-то этакое… знаменательное. Кстати, это только я заметил или там мы были одни?

– Я тоже не увидела никого из наших коллег из других изданий, – сказала Анна. – Возможно, они приезжали раньше…

– Или приедут позже после нас, – с удовлетворением заметил Игорь, потирая руки. – Нет, мы все-таки молодцы с тобой, Аня, хороший материал сделали! Правда, я чертовски замерз. Мороз, ветер, а я без головного убора, а мы там околачивались час, а то и больше…

– Сегодня мороз не очень большой, наверное, сейчас градусов – 5, не больше, – заметил водитель.

– Тебе хорошо говорить, Павел, ты все время просидел в машине, – сказал пренебрежительно Игорь.

Водитель обиделся и насупился. Анна с укором посмотрела на Игоря и прошептала:

– Ну зачем ты так, Игорь…

– Да ну… я ничего такого не сказал. Ты не замерзла, Аня? Давай я согрею твои руки, – сказал Игорь. Он взял ее руки в свои ладони. – Ого! Какие холодные. Чего ты перчатки не надела?

– Они в сумочке, в них неудобно блокнот и ручку держать в руках.

– Я все записал на диктофон.

Анна пожала плечами:

– Диктофон иногда мешает.

– Это да… Кстати, Аня, уже время обедать, давай с тобой пообедаем где-нибудь, – предложил Игорь. – Я так замерз и такой голодный, давай сейчас поедем в уютное кафе или ресторанчик, где играет хорошая музыка… ужасно не хочется сейчас возвращаться в редакцию. Там холодно и не уютно. И, к тому же, Гришин, точно, придумает какое-нибудь новое задание.

– А репортаж?.. его надо написать и сдать.

– Редактор говорил, что репортаж выйдет через три дня, успеем. Завтра утром он будет готов, я ночью все напишу, там не так уж много текста, больше с фотографиями возиться. Поехали, Ань, со мной, – настаивал Игорь, – ну его… эту работу, она никогда не кончится.

– Не знаю, у меня на два часа назначена встреча с Тимофеем Пасечником, я не могу его подвести, – сказала Анна.

– Что ему нужно на этот раз?! – недовольным тоном заметил Игорь. – Постоянно шляется по редакции этот противный старик.

– Пасечник – наш постоянный читатель, к тому же, он постоянно приносит свои статьи в нашу газету.

– Они все нудные и не интересные…

– Это ты так думаешь, а читатели думают иначе. К тому же, такие люди необходимы газете, надо же чем-то заполнить двенадцать полос.

– Ну, хорошо, согласен. Такие люди нужны. Пасечник – активный, много знает, и пишет неплохо… но при чем здесь он?! Не понимаю! Аня, я просто предложил тебе пойти со мной в кафе.

– Я поеду в редакцию, – сказала Аня, потупив взор.

– Эх, Аня, ты не возможный человек. Где романтика, где журналистский задор?..

Анна рассмеялась. Павел, улыбнувшись одними губами, кинул на нее понимающий взгляд.

– Игорь, по-твоему, журналистский задор заключается в том, чтобы ходить по кафе и ресторанам, – сказала девушка.

– А почему бы и нет?! Мы – творческие люди, мы можем себе это позволить, когда другие вкалывают на производстве или на железной дороге, как вот сегодня мы видели дорожных рабочих, монтеров, бригадиров… Пусть трудятся, обществу нужны дисциплинированные ответственные труженики и специалисты… Кто-то должен выращивать хлеб, водить поезда, работать на заводе…

При этих словах водитель Павел насупился еще больше. Он бросил недовольный взгляд в сторону Лебеденко.

– У нас разные профессии с ними, – продолжал Лебеденко. – Мы – творческие работники, а они – люди труда. Это две большие разницы, мы можем себе позволить гораздо больше, чем они. Во-первых, мы не так скованы жесткой дисциплиной, затем… у нас более гибкий график, ну, и в остальном есть кое-какие преимущества…

Анна решила прекратить этот ненужный разговор. Она отвернулась к окну. Игорь посмотрел на нее и замолчал, томно вздыхая при этом. Дальше ехали молча, каждый думал о своем. Лебеденко попросил водителя остановить возле кафе «Фламинго». Он вышел из машины и, не произнеся ни слова, тут же ушел. Павел посмотрел на него неприязненным взглядом:

– Вот гусь! Ты посмотри, какая у него жизненная философия, делит людей на категории. Пижон!

– Да, Игорь – не простой человек, – согласно кивнула Анна. – Но он хороший журналист… ленивый, правда, немного. Но в целом, с ним можно работать.

– Не люблю я таких людей, – сказал Павел, – от них не знаешь, чего ждать… Куда дальше ехать, Аня?

– В редакцию. Гришин, наверное, уже нас заждался. Честно говоря, никуда не хочется ехать. В редакции холодно, – вздохнув, сказала Анна, – а домой ехать далековато…

– Давай отвезу тебя домой.

– Не-а, не нужно, потом все равно надо возвращаться, не будет времени даже поесть. Павел, давай заскочим в магазин, я куплю что-нибудь поесть, какую-нибудь булочку или йогурт. На работе у меня чай есть.

– В какой именно магазин?

– В любой, мне без разницы.

Они проехали несколько минут и остановились у центрального универмага, там был продуктовый отдел. Анна вышла из машины и направилась к магазину. У входа она случайно встретилась с Тарасовой. Тарасова была довольно эффектной дамой, но абсолютно безвкусно одетой. Все знали, что Тарасова была любительницей одежды из секонд-хенда, именно там она чаще всего выбирала свои наряды. Увидев Анну, Тарасова широко улыбнулась. Не теряя ни минуты, она тут же пригласила Анну на мероприятие в музей, где она работала. Сегодня там открывалась выставка вышитых картин. Надо было написать об этом статью. Анна пообещала, что придет на открытие выставки.

Едва переступив порог редакции, Анна сказала редактору, что она идет на открытие выставки в музей. Пить чай было некогда, до музея надо было идти полчаса, а по городу редактор редко давал машину, добираться пришлось пешком. Булку пришлось жевать на ходу, запивая газировкой. После мероприятия в музее, Анна снова вернулась в редакцию. В кабинете сидела одна Лукошина, Лебеденко еще не появлялся. Анна спросила, где Лебеденко. Лукошина ответила, что Лебеденко недавно звонил и сказал, что «он простыл и сегодня на работу не выйдет». «Так, понятно… вечно Игорь найдет какие-то отговорки, чтобы не выходить на работу», – недовольным тоном проворчала Анна и уселась за свой рабочий стол. Она принялась писать репортаж о ремонте моста. Она хотела закончить эту статью к концу дня, потом надо было приниматься за материал о местных рукодельницах, чьи работы были выставлены в музее. Анна сидела в кабинете одна, Лукошина ушла в горисполком на пресс-конференцию городского головы.

Было 4 часа дня, Анна уже подумывала уйти с работы, когда в кабинет вошел редактор. Он сказал, что Анне и фотокору надо успеть до конца дня сделать блиц-опрос, узнав у прохожих «как они относятся к городской власти». Анна сделала кислое выражение лица и попробовала отказаться, сказав, что «сейчас на улице уже темно, и лучше этот блиц-опрос провести завтра с утра». Но Гришин был категоричен и потребовал, чтобы блиц-опрос провели сегодня. Через несколько минут в кабинет зашел фотокорреспондент Сева Лавринец. Сева скорчил недовольную мину. Он тоже был страшно недоволен тем, что его заставляют работать в конце дня, да еще бегать по морозу с камерой наперевес, и приставать к прохожим с глупыми вопросами. Сева сказал, что «идет курить на улицу и будет там ждать Анну». Он вышел. Анна быстро оделась и, нехотя, вышла на улицу. Над городом сгустились сумерки, уже включили уличное освещение, было прохладно, к вечеру мороз только усилился.

Прошло уже полчаса или, может, больше. Они опросили уже с два десятка горожан, задавая один и тот же вопрос: «Как вы относитесь к городской власти и, лично, к мэру Мороцкому Эдуарду Васильевичу?». Некоторые, завидев журналистов, с недовольными лицами проходили мимо, даже не останавливаясь и не выслушав вопрос. Таких было приблизительно треть. Остальные охотно делились с журналистами своим мнением. Основной ответ был таков – городские власти плохо справляются со своими обязанностями. У обывателей, явно, были претензии к власти и мэру города. В принципе, блиц-опрос был готов, и он был в том ключе, который нужен был для их газеты. Можно было возвращаться в редакцию. Было ужасно холодно, руки примерзали к диктофону. Анна мечтала только об одном, скорей попасть в теплое помещение и выпить горячего чая. Когда зашла в здание редакции, облегченно перевела дух, Сева сразу направился в свою фотолабораторию, а Анна поднялась на второй этаж и пошла по длинному коридору к своему кабинету. На этаже было темно, все уже порасходились. Свет горел только в кабинетах редактора и бухгалтера.

Она прошла в свой кабинет, включила свет. Обогреватель не стала включать, так как не намеревалась долго задерживаться на работе. Анна поднесла окоченевшие руки ко рту, попыталась согреть их своим дыханием. Казалось, от холода продрогли все косточки, безумно хотелось согреться. Анна взяла электрический чайник, намереваясь его включить в розетку, но там не было воды. Она тяжело вздохнула, ей ужасно не хотелось идти через весь длинный коридор в другой конец здания, где находился умывальник, чтобы набрать воды из крана. Анна зашла в кабинет бухгалтера. Там сидели за столами, уткнувшись в свои бумаги, бухгалтер Людмила Антоновна, немолодая уже дама со стервозным, как у всех бухгалтеров, характером, и менеджер по работе с клиентами Анжела, молодая девушка, недавно окончившая школу, она отвечала за распространение газеты и рекламу. Они были немного сосредоточенными, им предстоял годовой отчет. Услышав скрип открывающейся двери, бухгалтер взглянула в сторону Анны недовольным взглядом. Анна подняла вверх чашку и спросила:

– У вас можно взять стакан кипятка? Я ужасно замерзла, только что пришла с блиц-опроса, на улице ужасно холодно.

– У нас нет воды, – недовольно буркнула бухгалтерша и снова уткнулась в свои бумаги. На ее столе рядом с бумагами стояла чашка с дымящимся кофе. Анна знала, что бухгалтерша ее недолюбливала.

Анжела ничего не сказала, она жевала печенье, лишь надменно посмотрела на Анну. Анжела была какой-то дальней родственницей хозяина газеты, она на всех смотрела свысока.

Анна посмотрела на них недоуменным взглядом и вышла из кабинета. Настроение было окончательно испорчено. «Неужели им жаль для меня стакана кипятка? – подумала она. – Они сидят в тепле, а я весь день пробегала на улице, на морозе, добывая материал для газеты (для нашей газеты, между прочим!), а им кипятка жалко для меня. Как можно работать в таких условиях, когда такое отношение… Руки опускаются после этого.» Пребывая в плохом расположении духа, Анна покинула редакцию, даже не попрощавшись с редактором. Она пошла домой. Ужасно хотелось есть. Она вспомнила, что давно ничего не ела. Она зашла в ближайший магазин и купила пачку чипсов. Жуя чипсы на ходу, она подумала: «Странный выбор для голодного человека – чипсы, лучше бы, наверное, было взять булочку или печенье.» Анна отвлеклась от размышлений. Взгляд ее привлекла молодая девушка, шедшая ей навстречу, как для зимы, она была легко одета. На ней было легкое пальто, капроновые колготки и осенние сапожки. Безусловно, красивые и элегантные сапожки, но не утепленные. Модница была без головного убора. Черные волосы красивой волной ниспадали на плечи. «Странно, как им не холодно, – подумала Анна, – что они ходят легко одетые. Может быть, у них на работе и дома тепло, и потому они не мерзнут так, как я».

Переступив порог дома и сняв обувь, Анна устало повалилась в кресло. Мама принесла ей горячего чая. Анна выпила чай и пошла в свою комнату. Она легла на кровать и почти сразу же заснула. Мама не стала ее тревожить. Сквозь сон Анна слышала, как звонил телефон. Трубку сняла мама, она с кем-то разговаривала. По отдельным фразам Анна поняла, что звонил Алексей, но у Анны не было сил подняться с кровати, чтобы поговорить с ним.

Глава 4. Разные судьбы

Утром Лебеденко появился в редакции как всегда с опозданием. Войдя в кабинет без четверти десять, Лебеденко к своему удивлению обнаружил там Тимофея Пасечника. Пасечник сидел на стуле возле стола Анны, они о чем-то беседовали. Лебеденко покосился на Анну:

– Странно. Ты же говорила, что должна была встретиться с ним вчера.

– Вчера не получилось, – сказала, несколько смутившись, Анна.

– Понятно. Солгала…

– Нет, что ты, Игорь, как ты мог такое подумать… – стала почему-то оправдываться Анна.

Лебеденко нахмурился, в раздражении он махнул рукой и прошел к своему рабочему столу, стоявшему у окна. Лукошина приветливо ему улыбнулась и сказала сладким приторным голоском:

– Привет, Игорь.

– Здравствуй, Юля, – сухо сказал Лебеденко. Он достал из ящика стола чистые листки бумаги, взял ручку и стал быстро что-то писать.

Анна беседовала с Пасечником, а Игорь изредка косо поглядывал в их сторону. В редакции всем было известно, что Игорь недолюбливал Тимофея Пасечника, тот платил ему той же монетой. Пасечник сотрудничал с газетой «Никитинские новости» не первый год. Он постоянно приносил материалы в газету, в основном это были краеведческие статьи или заметки о лекарственных растениях; будучи фармацевтом и аптекарем, Тимофей Юрьевич в последние годы увлекся фитотерапией. Он хорошо разбирался в травах и знал, как их собирать. А еще он хорошо разбирался в людях.

– Анна, вы сегодня неважно выглядите, – сказал Пасечник, внимательно присмотревшись к ней.

– Я просто устала, – сказала Анна. – Несколько недель работала без выходных. Так получалось, что в выходные были какие-то важные мероприятия, надо было идти на них, или надо было подготовить срочные материалы.

– Вы много работаете, Аня.

– Да. Как-то в последнее время много навалилось всего… На меня еще погода давит. Все время пасмурно, солнце практически не появляется из-за облаков.

– Зима на дворе. Вам нужно отдохнуть. Возьмите отпуск.

– Что вы?! – воскликнула Анна. – Меня никто не отпустит, в редакции много работы.

– Но, ведь, в редакции есть же остальные корреспонденты, – резонно заметил Пасечник.

– Есть, – согласилась Анна.

– Работая в таком ритме, вы сами загоните себя в угол, подорвете здоровье, потом будет трудно восстанавливаться.

– Ничего. Я справлюсь, – быстро сказала Анна, стараясь закрыть эту тему. – Тимофей Юрьевич, так вы фитотерапевт или травник?

– Фитотерапевт – врач, который лечит травами, – сказал Пасечник. – Врач ведет прием больного, прослушивает, ставит диагноз и назначает ему лечение. Я же не врач. Я провизор по образованию, не имею права диагнозы ставить. Знаю симптоматику многих заболеваний, но ставить диагноз не хочу, с моей стороны это было бы нечестно и неэтично.

– Многие современные знахари, а также экстрасенсы и колдуны, к ним в придачу, не очень беспокоятся по поводу этики, широко рекламируют в средствах массовой информации себя и свой целительский дар.

– Многие из них шарлатаны. Целительский дар очень редко встречается, не каждому дается, а рекламировать себя в газете или по телевидению можно сколько угодно, главное не навредить человеку.

– Вот то-то и оно, что для них главное деньги вытрясти из человека, а не вылечить. Мне кажется, что раньше не было такого количества экстрасенсов, магов и чародеев, – заметила Анна.

– Это точно, – согласился Пасечник. – Времена сейчас смутные, для многих людей непонятные, многие тяжело переживают до сих пор смену идеологии и настроений в обществе. После перестройки старый привычный мир рухнул, новый только начал сформировываться. На этой волне и развелось много экстрасенсов и чародеев. К тому же, сейчас вышло в свет много разной низкосортной литературы, в которой излагаются многие сведения, в том числе по нетрадиционной медицине, приводятся различные знахарские рецепты, якобы, популярные в простонародье, населению предлагаются всякие магические заговоры и обряды. Мне кажется, все это суеверие, а суеверие – это пустота, глупость и самообман. Хуже того, это может быть очень опасно. Люди перестают верить врачам и медицине, но оно и понятно, сейчас лечение в медицинских учреждениях дорого стоит, от бесплатной медицины, доставшейся нам от советских времен, практически ничего не осталось. Медицина сейчас стала платной, повсюду рекламируют свои услуги платные специалисты и медицинские центры, и не каждый может позволить себе лечиться там. Но нельзя же из одной крайности кидаться в другую. Экстрасенсы, к примеру, не лечат, а зубы только заговаривают, при этом вытряхивая из кошелька доверчивых граждан немалые деньги. И ведь ходят к ним люди!

– Наверное, это все больше малосведущие старушки-пенсионерки…

– Отнюдь. Я знаю, что к экстрасенсам и гадалкам ходят очень даже образованные и интеллигентные люди, врачи, учителя, например… Их не обвинишь в недостатке образования. Да мало ли кто может пойти к экстрасенсу, вот поддался человек влиянию рекламы в газете и пошел на прием к экстрасенсу, деньги при этом свои отнес, а здоровью не помог ведь. Другое дело, травы. Они во многом помогают, лечат многие заболевания, главное знать, как их применять. Но опять же, травы это не панацея. Нельзя отказываться от официальной медицины.

– Тимофей Юрьевич, вы травник. А как у вас возникла идея заниматься травами?

– Она как бы плавно выплыла из моей основной профессии. Я много лет проработал заведующим центральной городской аптекой. Волей-неволей по долгу службы приходилось заниматься заготовкой лекарственных растений, потому что аптекам доводился план такой заготовки. Но ассортимент был очень ограниченным. Всего 15—20 наименований, во всяком случае, по нашему региону. С выходом на пенсию я ознакомился с литературой по фитотерапии, которой много появилось в последнее время, в них детально рассказывается о многих лечебных травах и их лечебных свойствах. Многие лечебные травы известны еще с древнейших времен. Об их лечебных свойствах писали Гиппократ, Диоскорид, Гален, Плиний Старший, Ибн Сина (Авиценна). Мы, аптекари и заготовители трав, и раньше знали, что есть много лечебных трав, которые в народе активно применялись на протяжении многих столетий. Но это было под запретом официальной медицины. Возможно, это было связано с тем, чтобы люди не занимались самолечением, чтобы не навредили себе, потому что среди трав есть много ядовитых растений. Они недостаточно хорошо изучены. Я систематизировал травы, которые произрастают в нашем регионе. В прошлом году мы с супругой насобирали 66 наименований трав.

– Это очень интересно. Тимофей Юрьевич, вы говорили, что раньше, лет двадцать-тридцать назад аптеки заготавливали не больше 20 наименований трав.

– Да. Был определенный перечень трав, которые входили в государственную книгу фармакопеи. В каждой стране есть свои национальные фармакопеи. У лечебной травы широкий спектр действия, в отличие, скажем, от таблетки. Одна трава может лечить несколько заболеваний. Взять тот же зверобой. Его в народе называют растением от 99 болезней.

– Вы ездите по всем балкам и оврагам нашего района, собираете травы. А что интересного вам удалось увидеть? Жена – ваша помощница в этих путешествиях?

– Мы вместе с ней собираем травы. У нас нет ни начальника, ни подчиненного. А мир нам открывается удивительный. Выберешься за город на природу, кругом стоит такая звонкая тишина. Отдыхаешь от шума и городской суеты. Дышать становится легко. От чистого степного воздуха даже немного кружится голова. Кругом тишина и благодать. Звери всякие бегают, то ежик прошмыгнет, то заяц пустится вскачь, один раз в Карловой балке видел черепаху. А то как-то ехали по дороге, так нам наперерез выскочила из кустов перепелица с детенышами. Ну надо было им в это время переходить дорогу. Она бы сама взлетела, так куда ей птенцов деть.