Конструктор миров: Новый виток. Том 6

– Приятно познакомиться, – протянул руку мужчина средних лет.

Он был высок и худ, а также одет в чёрный фрак, который, казалось, был способен поглощать свет от свеч. Его глаза были яркого серого цвета, а волосы контрастировали своей чернотой. Несмотря на годы, под глазами у человека уже залегли морщины. Он выглядел приятным человеком, но внешность могла легко обмануть ожидания, человек такое существо, имеющее способность менять маски по собственной прихоти.

Аудитория, в которой проходила конференция

– Меня зовут Валентин Шольц, я доктор филологических наук, профессор и преподаватель латинского языка в лаборатории биологических и химических технологий, то есть, здесь, также по совместительству главный учёный секретарь лаборатории и организатор этого мероприятия, вместе с доктором Карпентером – директором исследовательского центра по вопросам философии, одобренного доктором Флемингом и графом, – он улыбнулся господину Муру, очень крепко пожав его руку. – А вы, как я понимаю, господин Уна, виконт и верный товарищ графа, я очень восхищён вашим произведением, «Митра», кажется?

– Верно, мой самолёт действительно произведение, ещё никто так не говорил о нём, – восхитился господин Уна, он заметно расслабился. – Не желаете ли, при случае, лицезреть это чудо собственными глазами?

– Я буду только рад, но, к сожалению, у меня слишком плотный график, если не затруднит, то я смогу освободиться ещё очень нескоро, – преподаватель латыни несколько смутился, касаясь рукой шеи.

– Нисколько, уверяю, господин Шольц, – уверенно произнёс виконт.

– Очень признателен, – кивнул господин Шольц.

– Здравствуйте, господа – послышался голос человека среднего роста и преклонного возраста с небольшой лысиной и выделяющимися белыми усами в прямоугольных очках с чёрной оправой.

– Вот и, собственно, сам доктор Оскар Карпентер. А это наши почётные гости, наш новый граф Самуил Мур и его верный спутник, виконт Амет Уна – представил присутствующих доктор Шольц.

– Здравствуйте, профессор – поздоровался граф.

– Очень даже рад, ваше сиятельство, господин Мур и господин Уна. Но боюсь, что мы не можем более задерживаться – заявил профессор и оставив свой портфель удалился к доктору Шорту.

– Верно, ох, что-то я совсем не в форме сегодня, уже действительно нужно начинать. Занимайте места, господа.

Господин Шольц удалился быстрой походкой. Он встал во главе аудитории, его вид резко изменился, лицо приобрело острые черты и серьёзность. Люди потоком начали стекаться к своим местам. Первым начал доктор Карпентер.

– Дамы и господа, уважаемые гости, дорогие коллеги, – его голос разлетелся эхом по большому помещению, и люди затихли. – Я рад приветствовать всех вас в этом зале, сегодня 4 мая 1859 года. Вот уже на протяжении нескольких лет мы проводим наши научные собрания, именуемые конференциями и каждое наше собрание получает собственное наименование, также как вам всем известно, мы решили, следуя этой традиции, посветить эту нашу конференцию замечательной теме и назвать «О вопросах науки и развития в философии».

Перед тем, как передать слово нашим многоуважаемым докладчикам, я хотел бы поблагодарить доктора Шорта и доктора Шольца за помощь в организации нашего мероприятия в здании лаборатории биологических и химических технологий, а не в здании организации философии, как это было всегда. Теперь же, с вашего позволения, я передам слово самому профессору Шольцу.

– Господа и дамы, очень признателен за ваше внимание, и я рад вас здесь приветствовать. Для меня честь проводить ежегодное собрание философов, для которого дорогие учёные подготовили множество тем, – учитель латыни улыбнулся. – Не будем долго тянуть, и я приглашаю сюда первого участника – господина Ганса.

Из первого ряда встал среднего роста человек в сером пальто. Он выглядел взволнованным и часто заламывал пальцы у живота, это могло пошатнуть его профессионализм, но сменив господина Шольца, он вдохнул побольше горячего воздуха и успокоившись начал выступление.

– Здравствуйте, уважаемые коллеги. Сегодня я хочу сделать свой доклад перед вами, на тему «Что такое счастье?». Каждый из нас неоднократно задумывался над вопросом: «Что такое счастье?» Не секрет, что этим люди озадачиваются с давних времен. Вспомним размышления непальского философа Будды: «Нет пути к счастью: счастье – это путь», или высказывание Аристотеля, что «счастье зависит от нас самих». Эти высказывания свидетельствуют о том, что вопрос понимания счастья относится к разряду вечных проблем, довольно сложных и неоднозначных. Неслучайно это понятие рассматривается в разных сферах жизни человека. На наш взгляд, интересно происхождение слова «счастье».

Существует легенда, что это слово своим появлением обязано хлебу. Дело в том, что в глубокой древности, когда кто-то рождался в семье, по обычаю пекли хлеб. В дом приглашали гостей и хлеб делили на части. Новорожденному тоже выделяли свою долю, часть. Считалось, что с этого момента он живет «с частью» жизненных благ. Так произошло слово «счастье».

Обратимся теперь к лексическому значению слова «счастье». Словари дают такую трактовку: «Счастье – состояние довольства, благополучия, радости от полноты жизни, от удовлетворения жизнью». Ключевыми словами этой фразы можно считать «довольство», «благополучие», «радость». Но для всех ли людей эти слова ассоциируются со счастьем? Обратимся к философской трактовке счастья.

Итак, счастье – понятие, обозначающее высшее благо как завершенное, самоценное, самодостаточное состояние жизни; общепризнанная конечная субъективная цель деятельности человека. Исследователи обычно выделяют четыре основных значения понятия счастья: благосклонность судьбы, удача, удавшаяся жизнь, везенье; состояние интенсивной радости; обладание наивысшими благами, общий несомненно положительный баланс жизни; чувство удовлетворенности жизнью. Таким образом, философское представление о счастье включает в себя два компонента то, что зависит от самого субъекта и то, что от него не зависит и определяется внешними условиями.

Интересна трактовка счастья с точки зрения нейрофизиологии. Измерить счастье невозможно, но можно изучить процессы, происходящие в мозге, когда мы испытываем положительные эмоции. Счастье, утверждают ученые, очень индивидуально. Субъективное переживание счастья можно разделить на два сравнительно объективных компонента: эмоциональный (интенсивность плохих и хороших эмоций) и когнитивный (целостность нашего сознания). В «рецепт» счастливой жизни, такими образов входят два компонента: положительные эмоции (и, как частность, отсутствие отрицательных эмоций) и чувство осмысленности того, что происходит в окружающем мире и с нами самими. Исходя из объяснений нейрофизиологов, счастье во многом зависит от самого человека и от условий, в которые ставит его жизнь…

Выступление продолжалось, за господином Гансом выступал уже господин Здору, после обычного приветствия которого следовала лекция…

Глава четвёртая. Философское пари

– …Философия и наука являются тесно связанными деятельностями, которые направлены на рассмотрение человека и окружающего его мира, но они рассматривают их с разной глубиной и различными путями. Но отличие философии от науки является то, что философия всегда стремится познать все: видимое и невидимое, ощутимое и неощутимое, реальное и нереальное.

У нее нет границ, она пытается понять возможное и невозможное, а также мир вне и самого человека. Но наука, в отличии от философии, изучает то, что можно увидеть, потрогать, услышать, понюхать, взвесить и другое. Философия и наука изучают всеобщую картину мира, пополняя тем самым друг друга. Но также складывается впечатление, что философия и наука различны и несхожи между собой. Сущность философии заключается в том, что она способна выполнять какую-либо функцию по отношению к человеку, общественной организации, к науке, искусству и другим явлениям. Под функцией понимается способ действия и выражение энергичности системы. Философия является мировоззрением, которое представляет совокупность взглядов, оценок, живых представлений и принципов на мир в целом и на отношение человека к этой вселенной, космосу и миру.

В конечном итоге, философия всегда задаёт одни и те же вопросы: о мире, о жизни человека, о смысле жизни и цели человека в этом мире. Но на эти вопросы нет определённых и окончательных ответов. В различные времена и в различных обществах давали разного рода ответы на эти вопросы. А как нам показывает собственная практика, то вопросы эти нужны…

В зале тем временем стояла тишина, был слышен едва слышимый шёпот людей на стульях. Они явно пришли сюда не только одухотвориться, но и просто отметиться в кругах аристократии. Только ещё совсем зелёные студенты выглядели ещё наивными, а от всех лекций хранили тетради с заметками. Что же, наблюдать за людьми было очень интересно и забавно, поэтому господин Уна иногда позволял себе отвлекаться и смотреть на слушателей.

Они были одеты богато и роскошно, но не слишком выделялись. Фраки и пальто, красивые костюмы и дорогие платья, да редкое зрелище в аудитории. Господин Мур всё накручивал один чёрный как смоль ус, внимательно вслушиваясь в несколько дрожащий голос говорящего.

Наконец, пришло время выступления самого профессора Карпентера. Он активно приводил самые различные аргументы и образовывал одну общую философскую концепцию – усиленный материализм.

– …на основе всего вышесказанного, также идей многих выступавших можно прийти к выводу, что основной теорией нашего мироздания является теория материального могущества и материальных благ. Из этого можно сделать вывод также для смысла человеческого существования как материальные блага…

– Что будет ошибочно, профессор – сказал кто-то из аудитории.

– Простите? – поинтересовался учёный со сцены, после чего показалась фигура молодого человека.

– Тысячи раз приношу свои извинения, – говорил никто иной как сам виконт Амет Уна. – Но я вынужден указать, что в этом умозаключении вы сделали ошибку, в отличие от всех прежних ваших выводов.

– Ваша милость, неужели вы хотите сказать, что столько людей, который выступали ранее приводят ошибочные мнения? Неужели финансы имеют малое значение? Неужели вы могли иметь даже собственный титул, не будь материального состояния?

– Извините меня профессор, но да, мой титул вовсе не зависим от материального состояния, ибо материальное состояние зависимо от разумного, мыслительного составляющего.

– Что будет крайне ошибочно, – говорил Карпентер.

– В таком случае, я бросаю вам вызов, профессор и готов представить свою философскую теорию, доказав неверность вашей, не ранее конца этой недели, в день последних выступлений конференции.

Профессор Карпентер хотел что-то сказать, но его быстро перебил профессор Шорт.

– Господа, – заговорил профессор Шорт. – Я извиняюсь, что нарушаю ваш научный спор, но разрешите внести предложение. Виконт также бросил и мне вызов, настаивая представить более совершенное существо, созданное лучшим способом, также через неделю. И я принимаю вызов, вы профессор?

– Также, доктор Шорт.

– И по этой причине, мы надеемся увидеть ваше совершенное существо и вашу совершенную философскую теорию в следующую среду 11 мая 1859 года – заключил профессор Шорт.

– Отлично, господа – внезапно вмешался граф Мур, встав посреди аудитории рядом с виконтом и вызвав удивление присутствующих представителей высшего общества острова Greeter Perpentuum. – В таком случае, я скажу, что я лично буду финансировать эти исследования виконта, но также отмечу, что если существо действительно будет существовать, то есть будет достигнута поставленная научная цель, а также философская идея будет признана действительно более состоятельной, то направления всей ваших исследований должны быть направлены именно в указанные русла, иначе лишаются какого-либо финансирования. Я надеюсь, что поставленные мной условия предельно ясны, вы принимаете их?

– Мы принимаем, ваше сиятельство – ответили профессоры.

– Вы, виконт?

– Я принимаю, ваше сиятельство – ответил виконт.

– Превосходно, я лично сообщу этот вопрос профессору Флемингу – продолжил господин Мур. – Теперь же, как я понимаю ваше выступление было последним, доктор Карпентер?

– Совершенно верно, – ответил доктор Шорт. – По этой причине, наше сегодняшнее собрание завершается и будет продолжено завтра в этом же помещении в час дня, как и сегодня. Спасибо за участие и за внимание, господа…

Уже давно вечерело. Нежно-голубая полоска дня постепенно менялась в цвете, словно железо покрывалось ржавчиной. Погода стояла такой же тёплой, лишь прохладный ветер игрался с кроной зелёных деревьев, вырывая совсем слабые листья и унося в бурном потоке. Правда, потом они опадали, словно теряли всю волю летать, и навсегда терялись в хаосе пыли и грязи. Облака превратились в исчезающие маски, совсем впитали жар солнца и превратились в розовое месиво. А само солнце будто махало своими лучами, ярко прощаясь с жителями шумного города. Начинались ранние сумерки, когда в тени зданий нельзя было бы разглядеть ничего. Но у графа и виконта осталась пара нерешённых дел в институте, поэтому они направились лёгкой походкой к лаборатории физико-технических исследований.

Здание было исполнено в цвете тёплого какао, белые мраморные плиты у самого основания, плавно перетекали в кремовые кирпичи, между которыми была видна полоска серого цемента. Кирпичи несколько обкололись от старости и ветров, но сохранили презентабельный вид. Крыша имела коричневый цвет и текстуру черепицы, за время, проведённое на Солнце, она нагрелась. Высокие двери находились на небольшом пороге, который украшали высокие цветы в белых горшках. В некоторых окнах ещё горел тусклый свет от свечей.

Их встретила тихая атмосфера, словно всё здание имело принадлежность к библиотеке, такой покой дарил своеобразное удовольствие после тяжёлого дня. Коридоры вели к аудиториям с высокими потолками и множеством мест с мягкой обивкой, там почти не проводили лекции в такое время, лишь одинокие профессоры собирали документы в портфели. Архив был всегда полон разных книг, даже сейчас на охране многолетних знаний стояла старая старушка с забавно большими очками, она упорно стряхивала с крепких переплётов пыль.

Местный врач уже заканчивал расчёт медикаментов и ставил всё на свои места, последние штрихи в учётную книгу, и белый халат остался на вешалке. Из кабинета ещё пахло спиртом и бинтами, пока врач закрывал дверь и шёл к вахтёру. Лаборатории полнились от образцов и банок с нужными материалами, инструменты были разбросаны в творческом хаосе, но оставшиеся студенты уже торопились всё аккуратно помыть и выйти за пределы института, их переговоры отчётливо отражались от глухих стен, заполненных таблицами с формулами.

Закрытые кабинеты, ковёр под ногами заглушал шаги, свечи делали атмосферу более расслабленной. А потом виконт и граф наткнулись на господина Андервуда, который уже закрывал свой кабинет. Он встретил гостей дежурной улыбкой и толкнул небрежно дверь, занимая место за большим столом. Его тёмный кожаный портфель остался на кожаном кресле в углу кабинета.

Кабинет профессор Андервуда

– Здравствуйте, господа, прошу заметить, что я очень шокирован вашими достижениями за этот день, так разозлить господина Шорта и господина Карпентера, – господин Андервуд горько усмехнулся своим мыслям, но его гости не выразили и капли удивления. – Извольте, что же вас привело ко мне? – он протянул в ответ руку для рукопожатия, наконец садясь на стул во главе стола.

Господин Уна сел на другой стул, совсем не заботясь о чужом мнении по отношению к недавнему, всё это лишь часть людской сущности, они не верят в бредни другого человека, пока не увидят всё своими глазами, но перед этим сто раз обольют грязью, а потом расцветут новыми красками, даже по спине дружески похлопают, но господин Уна не желал всех этих знаков лживой дружбы, его даже заметно передёрнуло от отвращения ко всем людям, что нацепили маски благосклонности на свои перекошенные завистью и злобой кошмарные лица.

– Мы здесь, добрый друг, по одному делу, – максимально дружелюбно начал господин Мур, используя свой козырь в рукаве, обходительную улыбку, которая сразу располагала к себе, как такой человек приятной наружности может иметь какие тайны и тёмную сторону, вот и директор заметно расслабился, переключаясь с созерцания пульсирующих вен на руке виконта, с какой силой он сжал кулак, на графа, который закручивал ус.

– Что же это за дело, ваше сиятельство? – чуть-ли не пропел господин Андервуд.

– Хотим попросить вас помочь в строительстве одного предприятия, скажем, завода, новой электростанции, – проговорил граф.

– Простите, ваше сиятельство, но что это за завод или электростанция?

Граф хотел было посмотреть в сторону виконта, но тут послышался звук открывающейся двери. Вошёл человек высокого роста, с вертикально удлинённой формой головы, на верхушке которой было немного седых волос. Его немного выпученные карие глаза смотрели на присутствующих с немногим удивлением. Одет он был в клетчатый серый костюм поверх белой рубашки. На лице было немало морщин, а в руках он держал несколько бумаг.

Какого же было удивление этого человека увидеть здесь виконта, который тоже мгновенно его узнал. В последний раз он вспоминал этого человека в том самом таинственном городе, когда рассказывал интересующемуся Немату, сыну кузнеца, о своём выступлении в Королевском Научном обществе Её Величества, он же был Академией наук Великобритании.

– Академик, член Королевского общества Её Величества, королевы Виктории, сэр Рональд, – утвердительно произнёс виконт и встал.

– Вы знакомы? – удивился профессор Андервуд.

– Да, профессор, – старческим голосом говорил, – как видно этот молодой человек решил и вам закружить голову. В беседе с господином Карпентером, только что, я мог предположить, что возник некий шарлатан, но не мог и предположить, что ситуация настолько плачевна!

– Замолчите! – резко встал и вынул свою шпагу граф, что заставило отпрянуть самодовольного академика и профессора, но это также вызвало удивление и виконта, которые он скрыл, как только мог. – Как вы обращаетесь к виконту графства Мура островов Перпентуум! Мне это воспринимать как вызов?

– Виконта? – опешил сэр Рональд.

– Именно, это виконт Амет Уна, а я граф Самуил Мур, и вы сейчас открыто оскорбили нас! – крикнул граф.

– О, простите, тысячу раз простите, граф, я принял молодого человека за одного лжеца, обманувшего сэра Гамени – говорил академик.

– Сэр Рональд! – разозлился виконт. – Я вовсе никого не обманывал и тот юноша – это я. В последний раз я выдвигал перед вами теорию о расщеплении элементарных частиц, но вы по началу даже отказались от своего убеждения против идеи существования атомов, после чего в один же миг переменились и стали против мысли расщепления электронов – составляющий атомов.

– И я с уверенностью повторю вам то, что ответил вам и в прошлый раз: то, что вы говорите не более чем гипотеза, в реальности не осуществимая!

– Господа-господа! – вмешался профессор Андервуд. – Прошу вас, успокойтесь, давайте все успокоимся и спокойно поговорим.

– Хорошо, доктор, – ответил граф и убрал свою шпагу.

После этого они все присели и начали беседу сначала.

– Изначально, – заговорил доктор Андервуд, – разрешите вам представить самого сэра Рональда, как вы сказали, члена Королевского общества Её Величества, он прибыл в наш политехнический институт на командировочной основе вместе со своими знаменитыми коллегами: доктором Пауэлло, замечательным практиком, господином Доберте, отличным теоретиком.

– Неужели все основные мои оппоненты? – тихо произнёс виконт.

– Благодарю, что меня представили и я был рад вас узнать, но я зашел к вам доктор только чтобы взять отчёты последнего эксперимента с углеродом, – раздражённо говорил Рональд.

– Прошу вас, – доктор, достав из шкафчика стола бумаги, передал их академику.

– Благодарю, а теперь…

– Подождите, сэр, – продолжил Андервуд. – Наши гости хотели представить модель новой теории, которая может быть довольно интересной.

– Простите, но я спешил, – быстро ответил Рональд.

– И на просьбу, вы откажите? – граф просто гипнотическим взглядом посмотрел на академика.

– На вашу просьбу будет трудно отказать, но помните граф, что всегда есть вероятность, что этот человек также закружит вам голову, как и сэру Гамени, одному из видных предпринимателей…

Глава пятая. Физический спор

– Сэр Гамени, – прервал профессора граф, – мой дорогой друг, с которым я виделся, будучи в Европе ещё довольно давно и думаю, что если бы не ваша неправильная трактовка, ведь как я понимаю именно по вашему ходатайству, сэр Гамени отказал, то мой друг поступил бы верно и виконт вполне нормально смог бы объяснить свою идею, которая ещё ни разу меня не подводила.

– Хотите сказать, что ваш виконт, никогда не совершает ошибки?

– Отнюдь, – вмешался уже сам виконт, – я совершаю ошибки и не мало, но все они остаются на экспериментальных моделях, а действительные работы становятся максимально совершенными, в этом вы можете быть уверены.

– Да, конечно – заговорил доктор Андервуд, – отличным примером тому служит «Митра» – самолёт, который смог прилететь из самого континента и его создал лично сам граф и виконт!

– Простите доктор, не хочу ставить под сомнение, но, если поверить, это действительно впечатляет, хотя и маловероятно, – ответил профессор. – Итак, если мы вернёмся к изначальной теме, что же вы хотели всё-таки создать?

– Да, действительно, граф, расскажите нам подробнее о той электростанции, что вы хотите воздвигнуть, – произнёс доктор Андервуд.

Граф посмотрел на виконта, тем самым передав тому слово.

– Сегодня довольно часто можно встретить устройства, способные высасывать воздух из определённых сосудов, достигая некоторого уровня вакуума и для создания подобных устройств, в первую очередь необходимо утвердить атомизм, то есть теорию полагающую, что всё в мире состоит из атомов. Но я скажу больше, существуют такие вещества, ярким примером которых является уран, названный так сэром Генрихом Клапротом ещё в 1789 году, в честь самой далёкой планеты «Уран», дабы поддержать астронома Гершеля.

У этого элемента атомы распадаются и получается своеобразное излучение, которое в магнитном поле распадается, и мы можем получить 3 вида излучений. Первое – это ядра атома гелия, это удаётся определить благодаря их массам, которые уже можно констатировать по их отклонению в магнитном поле. Следующее излучение электроны – те самые малые частицы, вращающиеся вокруг ядер, которые вы некогда считали атомами свободного электричества.

И наконец, третье излучение – гамма-кванты, довольно сильное излучение, с высокими энергиями. Притом я могу вам это продемонстрировать экспериментально. Далее мы можем бомбардировать этим излучением что угодно и как угодно, получив существенное отклонение. Но это нам нужно чтобы доказать одно, вещества состоят из атомов элементов, те в свою очередь из ядер и вращающихся вокруг электронов. Нам известно, что есть электрические силы, гравитационные силы, но как тогда появились те три излучения?

Ни та сила, ни другая не может их породить, следовательно, есть третья сила – ядерная. То есть эти частицы исходят прямо из ядра атома, а если расщепить полученное ядро гелия, ударив по нему другим излучением, просто поставив на перекрещивание, то получим ещё 2 излучения. Первое – положительное, с массой равной массе атома водорода и второй – полностью нейтральный, но по характеру столкновений и проникновений, можно определить массу – чуть больше массы ядра атома водорода. Таким образом ядро состоит из двух компонентов – протонов, положительный частиц и нейтронов – нейтральных частиц.

Но интересно то, что если бомбардировать одну пластину, таким излучением, скажем теми же протонами, то можно получить другое вещество. Скажем литий полностью превратится в гелий и это тоже я могу продемонстрировать экспериментально. Но проблема в том, что при этом очень мало взаимодействий, да получающиеся ионы гелия, то есть ядра, очень быстрые и в генераторах, действующих по методу электромагнитной индукции Фарадея 1831 года, дают шокирующие напряжения в десятки миллионов вольт, но токи крайне малые, потому что взаимодействий и таких реакций происходит очень даже мало, один на миллионы.

То есть цель имеется одна – имеется пластина определённого вещества, скажем лития. Под действием тока, можно её нагреть и распылить в вакууме, а если придать ещё и потенциал, и по пути вставить в магнитное поле, то радиусу вращения и следа, оставленного ионом – заряженным атомом без некоторого количества электронов, можно узнать его массу. Далее достаточно воспользоваться не сложным математическим аппаратом, по определению радиуса ядра атома, вот они, – виконт достал ручку и попросив лист бумаги расписал полный вывод формулы для определения радиуса атома. – Если известна атомная масса, для лития – это приближённо 7 атомных единиц массы, то её радиус будет это число под кубическом корнем, то есть 1,9129, умноженный на 1,4, то есть это будет 2,6781 фм, если округлить.