После ухода гостей секунд десять в кабинете министра царила гробовая тишина, которая внезапно взорвалась десятками голосов. Люди одновременно, как по команде, решили выплеснуть захлестнувшие их эмоции. Такого количества мата в одном месте и за столь короткое время я никогда раньше не слышал.

Чиновник из Москвы умел разогревать публику, этого у него не отнять!

Глава 3. Ходят слухи

Накал страстей был таков, что даже Гестаповец не сразу смог всех заставить успокоиться и поймать тишину. Когда возмущённые крики умолкли, он произнёс:

– Вы всё слышали своими ушами и уверен, что разделяете мою позицию. Если кто-то вдруг имеет другую точку зрения, то никого насильно не держу, можете податься в холуи к тому важному господину.

Дураков среди присутствующих не было, министр и сам это прекрасно знал. К каждому, кто сейчас находился в кабинете, он долго принюхивался, прежде чем допустить его в свою святую обитель, где нередко звучала довольно конфиденциальная информация, не предназначенная для лишних ушей.

Поэтому его предложение было, скорее, несмешной шуткой, которой он попытался разрядить обстановку. Увидев, что шутейка не зашла, Гестаповец кивнул каким-то своим мыслям и произнёс:

– Расходитесь, господа хорошие, и поменьше трепите языком о том, что услышали и увидели тут. Если через час по рынку начнут ползать слухи, я найду болтливую сороку и лично вырву ей язык!

Вряд ли кому-то из присутствующих пришло в голову сомневаться в его словах. Почти все, кроме высшего руководства Рынка, начали подниматься со своих мест и покидать кабинет министра.

Бывало, возвращаясь с очередного нелегкого задания, которые почти всегда были связаны с риском, всяческими лишениями и грязью, я завидовал этим руководителям, которые находились в безопасной зоне и спали на мягкой кровати, но сейчас я был рад, что не принадлежал к их числу и был всего лишь командиром небольшой универсальной группы.

Если депутат не блефовал и за ним стояли остатки армии, то дело принимало весьма скверный оборот. Это не мертвецов с бандитами щемить, даже сектанты по сравнению с обученными вояками с тяжелой техникой – жалкие и безобидные сосунки!

Поэтому у руководителей Рынка сейчас появился такой ребус с головной болью, к которому я бы предпочел не прикасаться даже очень длинной палкой. Вот только жизненный опыт меня научил, что большим проблемам не важно, касаешься ты их или нет, они, если появляются на горизонте, обязательно коснутся тебя, да так, что ох…ешь! А моё внутреннее чутьё не подсказывало, а буквально кричало, что сейчас на горизонте появилась именно такая проблема.

Гоняя подобные нерадостные мысли в голове, я достиг дома и был атакован домочадцами, которые, сгорая от любопытства, с нетерпением ожидали моего прихода. Окружив меня плотным кольцом, отрезая пути к бегству, они засыпали меня вопросами.

Несмотря на угрозы Гестаповца, слухи всё равно разлетались по рынку со скоростью света. Слишком много людей видело важного пиджака, который явился весь накрахмаленный, в сопровождении свиты охранников,а убежал злобный и растрёпанный.

Имея эту информации, товарищи хотели узнать от меня грязные подробности, произошедшие в кабинете за закрытыми дверями, куда большинству не было ходу. Я понимал, что отмахнуться и промолчать не получится, но боялся утечки и последующей за этим кары от справедливого, но жесткого министра.

Пока я стоял в раздумьях, как всё рассказать, чтобы мне за это ничего не было, напор на меня усиливался с каждой секундой. Не выдержав, я сдался и произнёс:

– Ладно, я вам всё расскажу, но с одним условием! Сейчас все сделают свои дела, приготовят ужин, и за ужином я всё расскажу!

Раздались разочарованные вздохи. Моя жена, внимательно смотря мне в глаза, с нотками обиды спросила:

– Боишься, что мы всё разболтаем?

Я сморщил лицо, словно разжевал кислый лимон, и ответил:

– Да, боюсь! Если пойдут слухи и Гестаповец доберётся до их источника, то вырвет ему – то есть мне – язык!

– Да не велика потегя, ты всё гавно не сильно газговогчевый. – пошутил Артём, вызвав своим фирменным «всё гавно» улыбки на лицах.

За меня и мой язык вступилась жена, произнеся:

– Нет, так не пойдёт, он мне с языком больше нравится, можешь себе вырвать, он у тебя всё равно дефектный! Ты «всё равно» превращаешь во «всё гавно»! – скаламбурила она в стиле Кузьмича и, повернувшись ко мне, укоризненно добавила. – Вот видишь, я за тебя горой стою, а ты сомневаешься во мне и думаешь, что я пойду к подругам и тут же всё растреплю!

Я тяжело вздохнул и с улыбкой ответил ей:

– Дорогая, я ни капли не сомневаюсь, что ты пойдёшь и тут же всё растреплешь!

– Ах вот как?! – возмущенно воскликнула она и нахмурила брови.

Я засмеялся, зная, что это не настоящая обида, а женское врожденное актёрское мастерство, и сказал:

– Ладно, не хмурь лицо, тебе не идёт. И вообще, как ни странно, но по поводу распространения слухов я больше всего переживаю не за женскую половину коллектива!

В воздухе повисла пауза. Все сначала ошарашенно уставились на меня, потом на девушек, потом начали смотреть друг на друга. Первым не выдержал Кузьмич, посмотрев на меня с подозрительным прищуром, он спросил:

– Ты на кого намекаешь? Думаешь, Виктор завёл тайную коммунистическую ячейку и протекает?

Услышав слова престарелого пройдохи, Витя повернул голову в его сторону, гневно сверкнув очками и сжав кулак, сунул его под нос Кузьмичу. Тот, нисколько не испугавшись угрозы, шумно втянул носом воздух и задумчиво произнёс:

– Чуете, чем-то паленым пахнет?

Порой мне казалось, что алкогольные напитки очень сильно повредили мозг старого пьяницы, особенно тот раздел, который отвечал за чувство такта. Его шутки зачастую были слишком черными и обидными.

Кстати, самого любителя накатить подобные шутки редко задевали за живое. Иногда мне казалось, что ему практически любая трагедия по барабану, если речь не идёт о перевёрнутой железнодорожной цистерне, в которой находился спирт.

Решив прекратить нападки Кузьмича на Виктора, который сильно пострадал во время сражения с сектантами, я посмотрел на любителя выпить и сказал правду:

– Отстань от Виктора, я про тебя говорю. Ты трепло – похуже баб! Или думаешь, я не знаю, что у тебя тут появилось немало собутыльников, с которыми ты, когда пригубишь, сидишь и балаболишь без умолку?

Кузьмич от возмущения выпучил глаза и запричитал:

– Все хотят обидеть и оклеветать почти что святого человека! Я, конечно, пью, но не так, как раньше, и к водке не прикасаюсь!

Часть правды в его словах была, он действительно после знакомства с Ведьмой и событий в воинской части стал пить гораздо меньше, а к водке вообще не прикасался, боясь её, как чёрт ладана, и постоянно нося на шее отломанную ручку тормоза от мотоцикла как оберег. Но насчёт святости он, конечно, сп…здел, не моргнув и глазом.

Решив прекращать начинающийся спектакль, я безапелляционно заявил:

– Всё! Занимайтесь своими делами, раньше ужина я никому! Ничего! Не расскажу!

Проведя немало времени вместе, мы стали одной большой семьёй и прекрасно знали друг друга, поэтому от меня отстали, понимая, что, раз я так сказал, дальнейшие расспросы – это бесполезная трата времени.

У меня каких-то срочных дел на сегодня не было, я пару дней назад вернулся с задания и, пока Гестаповец не придумал мне новое, пребывал на заслуженном отдыхе, поэтому я решил прогуляться до своей любимой шашлычной, побаловать себя вкусным мясом и послушать, что говорят люди.

Получив небольшую порцию свежеприготовленного шашлыка с лавашом, зеленью и вкусным соусом, я уселся за длинный деревянный стол и принялся уплетать издающее вкусный аромат мясо, внимательно слушая, о чем говорили вокруг.

Рынок гудел, обсуждая приезд депутата. Судя по разговорам, информация из кабинета Гестаповца ещё не просочилась к простым обывателям. Но, как бывает в подобных ситуациях, отсутствие достоверной информации всегда компенсируется фантазией рассказчиков, которые непременно что-то приукрасят и дополнят.

Не к столу будет сказано, но сейчас я наблюдал аналогию ситуации, когда в одном конце деревни человек пукнул, один, без свидетелей, а в другом конце деревни сказали, что он обосрался. Конечно, никто из сплетников не заявлял, что депутат обосрался, фантазёры ему приписывали другие деяния.

В первую очередь, народ, отвыкший от людей, одетых с иголочки в дорогую одежду, как будто мир не накрылся пиз…ой, был очень поражен прикидом чинуши из Москвы. Поэтому слухи обрастали всё новыми подробностями его прикида, и я, жуя мясо, с улыбкой слушал сплетни, зная правду.

Если верить этим сплетням, то народный избранник с трудом передвигался под тяжестью толстых золотых цепей, которые можно было создать, только переплавив золотовалютные резервы страны. К тому же, он ходил по рынку, держа в одной руке скипетр, а в другой черный чемоданчик, с помощью которого он мог дать команду на запуск чуть ли не всего ядерного арсенала страны по нашему маленькому рынку!

Слушая этот бред, я веселился от души. Но был в этих смешных рассказах очень невесёлый и настораживающий момент. Как известно, слухи, хоть и многократно приукрашены, но на пустом месте не рождаются. Поэтому, когда речь зашла о том, что чиновник покинул Рынок, извергая угрозы и проклятия, а его кортеж состоял из многочленных армейских бронированных машин и небольшой, но хорошо экипированной армии, мне стало как-то совсем не до смеха.

Конечно, верить слухам – последнее дело, нужно дождаться информации от Гестаповца, но уже сейчас мне в голову закрадывались очень нехорошие мысли о том, что мы нажили себе могущественного врага.

Хотя, с другой стороны, какие были варианты? Согласиться на его грабительские условия и отдавать ему почти все ништяки, добываемые потом и кровью? Ладно, даже если пойти на это, с голоду не умрем, хоть и изрядно обеднеем, но он ещё заикался о воинской повинности. А вот это уже конец для Рынка, который долгое время завоёвывал себе хорошую репутацию безопасного места.

Нет, конечно, и тут находились всякие безумцы, которые, несмотря на повешенные над воротами тела, повторяли их подвиги, нарушая простые правила Рынка, которые крупными буквами были написаны на стене при входе, и неся за это суровое наказание. Но в целом тут было действительно безопасно, в отличие от диких, никем не контролируемых территорий, где царила полная анархия и действовало только одно правило – «выживает сильнейший».

Так вот, если бы мы пошли на поводу и хитрожопого депутата с лоснящейся мордой, то половину боеспособного населения забрали бы в столицу, охранять неизвестно кого, а сюда прислали бы своих бойцов, фактически захватив власть в свои руки. А где новая власть, там метла сразу по-новому метёт. Только вот метла эта старая, с дурной репутацией, и все прекрасно помнили, как она метёт, не на общее благо, а себе в кубышку.

Доев вкусно приготовленный шашлык и вдоволь наслушавшись слухов, я побрел домой с невеселым настроением.

Только дойти до дома я так и не успел: внезапно ожила рация и голосом Гестаповца предложила мне немедленно явиться к нему в кабинет.

Сменив траекторию, я попытался вспомнить, какой сегодня день недели. Мне это не удалось, но по всем признакам получалось, что понедельник – раньше чаще всего именно он бывал таким ебану…м.

Второй раз за день оказавшись в кабинете начальства, я увидел всё те же лица, но хозяина Рынка и министров, отвечающих за вещи, не имеющие отношения к обороне и правопорядку, тут не было.

Сам хозяин кабинета, судя по блеску глаз, успел пригубить чего-то крепкого, что было весьма нехарактерно для него. Зато привычка много курить на рабочем месте была характерной, и кабинет утопал в сизом тумане сигаретного дыма, который, казалось, вытеснил весь свежий воздух.

Усевшись за столом, я стал ожидать, пока все соберутся, и министр не раскроет свои планы, которые у него, судя по кипам различных бумаг на столе, уже имелись.

Глава 4. Новое задание

Гестаповец успел выкурить всего лишь одну сигарету, прежде чем все, кого он вызывал, собрались. Увидев, что в кабинете практически все – командиры разведчиков, охраны и другие узкоспециализированые головорезы, я мысленно усмехнулся. Значит, московский гость не был просто пестрым попугаем, который только и способен, что издавать много шума, и сейчас нас ожидает раздача весьма интересных и опасных задач.

Министр обороны затушил окурок, раз десять с силой ткнув его в переполненную пепельницу и выпустив в потолок очередное сизое облако сигаретного дыма, спросил:

– Ну что, орлы, желаете поучаствовать в грандиозной движухе, можно сказать, межгалактического масштаба?

– Чё, хозяин этого крикливого петуха из телика – сам ДартВейдер, и нам предстоит с ним сразиться? – шутя спросил наёмник, который никогда не отличался дипломатией и всегда давал меткие и обидные прозвища тем, кто ему не нравился.

Его шутка вызвала сдержанные усмешки среди присутствующих. Гестаповец тоже хмыкнул, услышав её, и ответил:

– Ну, если верить слухам, которые вызвало его появление на Рынке, то похоже на то. А если честно – я в душе не е…у, кто у этого петуха, как ты выразился, «хозяин». Но то, что он действительно относится к правительству страны и может собрать силу, которой мы не сможем ничего противопоставить, – это факт! – невесело проговорил хозяин кабинета, мгновенно испортив настроение всем присутствующим, и, не дав времени на вопросы, сразу же продолжил:

– Я уже провёл экстренное совещание с высшим руководством, и теперь собрал вас, чтобы нарезать задачи, все вопросы, если они возникнут, зададите позже. Касательно нашего гостя: до меня доходили слухи о том, что в Москве объявились остатки правительства, которые, используя личную гвардию и часть армии, начали активно пытаться всё под себя подмять, прикрываясь неработающими законами мертвого государства и тяжелым вооружением. Но я не думал, что эти гады ползучие настолько активны и так быстро доберутся до Воронежа. Но, поскольку это случилось, то скажу, как есть, без прикрас, в открытом сражении мы не сможем одержать победу, поэтому был разработан целый комплекс мер, которые необходимо срочно принять до подхода основных сил противника.

Гестаповец начал нарезать командирам различных подразделений задачи, слушая его слова, я чувствовал, как от волнения у меня становится сухо в горле и поднимаются дыбом волосы.

После его слов складывалось впечатление, что Рынок обречен и существовать ему осталось не долго. Иначе зачем было приказывать разведчикам приступить к поиску глухих мест за городом, куда можно эвакуировать всех людей и имущество?

Помимо этого, был отдан приказ установить слежку за гостем из Москвы, чтобы узнать, какие ещё места он посетит. Поскольку, получив наш ответ, он поехал дальше, в сторону Нововоронежа, а не обратно в столицу.

Я внимательно слушал Гестаповца и гадал, что он приберёг для меня, ожидая, пока дойдёт моя очередь узнать своё задание.

И, когда это случилось, я мысленно присвистнул и представил, как офигеют мои домочадцы, узнав, что для нас придумал Гестаповец. Но, поскольку лебедь – птица вольная – куда его пнут, туда и летит, я согласно кивнул, подтверждая, что услышал свою задачу.

Вернувшись домой, я сразу был засыпан расспросами. Понимая, что лучше сразу всё рассказать, я обвел всех взглядом и невесело усмехнувшись сказал:

– Вижу, вам интересно, что для нас придумал наш непосредственный начальник?! Не буду томить и скажу, что задачу он нарезал не лёгкую.

– Давай уже ближе к делу, а то «не буду томить», а сам растекается мыслями по древу! – перебил меня нетерпеливый Кузьмич, получив при этом поддержку от остальных в виде одобрительных кивков и тихих возгласов.

Я скривил лицо, демонстрируя свои чувства по поводу бестактности старого алконавта, и, тяжело вдохнув, начал говорить:

– Ладно, если совсем близко к делу, то нам предстоит добраться до столицы нашей родины и разнюхать про правительство, представитель которого недавно почтил нас своим визитом и был послан на три буквы. Кто они такие, какая за ними стоит сила, кто уже прогнулся под них и всё в таком духе.

От удивления Артём громко присвистнул, а Кузьмич выругался матом. Другие отреагировали более сдержанно, судя по счастливой улыбке Берсерка, и блеску, который появился в глазах девушек, задание не пугало их, а, скорее, наоборот, очень радовало.

Я рассматривал лица окруживших меня людей, поражаясь кардинальным переменам, которые произошли с ними за достаточно короткое время с начала падения цивилизации. Все они были самыми заурядными людьми и жили обычнойжизнью, не испытывая тяги к приключениям, особенно если они связаны с риском для жизни, а теперь эти же самые люди обрадовались, услышав, что им выпало опасное задание.

Когда эмоции от услышанной новости немного утихли, Артём спросил у меня:

– А какой смысл нам гисковать своими задницами и пегеться за пятьсот вегст, если шпионы Гестаповца могут тут, на Гынке, подслушивать гостей из Москвы?

Вместо меня ему ответил Виктор:

– Не ожидал такого глупого вопроса от тебя! Ладно бы это спросил Кузьмич, но ты!

Кузьмич, услышав подколку в свою сторону, тут же отреагировал на неё, показал Виктору язык и сердито буркнул себе под нос.

– Ой, тоже мне, умная мумия нашлась! Может, тебя в Москве положить в мавзолей рядом с твоим любимым Лениным, чтобы ты не выёбыв…лся?! – проговорил Кузьмич и тут же ойкнул, получив от Ведьмы болезненный удар локтем по ребрам.

Виктор сделал вид, что не услышал грубую шутку в свой адрес, улыбнулся и продолжил говорить:

– Шпионы-то слушают гостей, только там ценной информации – крупицы, а может быть, вообще дезинформация. Кто будет на рынке жрать чебуреки и обсуждать,что человечина вкуснее курятины? Или как удачно они устроили засаду и, поубивав людей, озолотились, забрав себе их хабар? Тут все, в кого ни плюнь, белые и пушистые, шутят и улыбаютсядруг другу. Но ночью за воротами большинство лучше не встречать!

Выслушав Виктора, я согласно кивнул и добавил:

– Всё верно, слухи о том, что некая группа лиц, во главе которой стоят члены правительства, и пытается установить над всеми свой контроль, в последнее время активировались и уже не первый месяц бродили по рынку. Но это было где-то там, далеко, и нас не касалось, а теперь они сюда добрались, поэтому нам жизненно необходимо узнать, что они из себя представляют.

Вновь повисла недолгая пауза, которую нарушила моя жена. Посмотрев на меня подозрительным взглядом, она спросила:

– Кто поедет туда? Все?

Я усмехнулся и ответил:

– Нет, не все, ты останешься следить за домашним очагом, не женское это дело, бегать с автоматом по неизведанным территориям, в которых балом правят зомби и всякие бандиты.

Увидел, как в глазах Яны после моих слов начали сверкать молнии, Ведьма усмехнулась и сказала:

– Мне кажется, что мы сейчас станем свидетелями жестокого убийства!

– Может быть, даже с кастрацией! – поспешил поддакнуть ей Кузьмич, вызвав у окружающих улыбки.

Желая избежать незавидную участь,которую мне предрекли, я в примирительном жесте поднял вверх руки с раскрытыми ладонями и, глядя на супругу, торопливо произнёс:

– Тихо, тихо, я шучу! Сейчас перекусим и будем всеми думать, тут нужна помощь коллективного разума, я один не смогу всё рассчитать и предусмотреть. Такого трудного задания у нас ещё ни разу не было.

Молнии в глазах супруги перестали сверкать, её взгляд потеплел, я облегченно вздохнул.

Привычка шутить дурацкие шутки не раз усложняла мне жизнь на ровном месте, но я ничего не мог с собой поделать. Характер не выбирают, с ним рождаются, просто кто-то вовремя взрослеет, а кто-то, как я, Кузьмич и Артём, живет всю жизнь, оставаясь в душе большим ребенком и вытворяя разные глупости.

Решив, пока будут готовить еду, провести ревизию припасов, мы вместе с Виктором отравились в комнату, которую мы использовали как оружейный склад, выбрав для этого большое помещение без окон. Кроме нас, никто на Рынке точно не знал, каким арсеналом мы располагаем, да я и сам, если честно, тоже не знал, чего у нас и сколько, потому что оружие и патроны постоянно кочевали туда и обратно. Иногда мы ими платили за вещи и услуги, иногда обменивали на что-то, что нам было нужно. Потом, получив плату за очередное задание или привезя с него трофеи, вновь складывали всё, как хомяки, в оружейку.

Ещё тут были противогазы, летние и зимние костюмы, различная крепкая и удобная обувь военного и туристического направления, дорогие и очень ценные оптические приблуды в виде биноклей, прицелов, коллиматоров и тому подобных вещей.

Артём последнее время облизывался на дроны, которые появились на рынке, но их было очень мало, а просили за них такую цену, что жаба всё время сильно сжимала моё горло при мысли купить пару или хотя бы один.

Потратив вместе с Виктором около двух часов на учёт скопленного непосильным трудом добра, я теперь знал точно, чего и сколько мы смогли накопить. Всё было подсчитано и записано синей ручкой на тетрадный листок в клеточку, и этот список получился весьма внушительный.

С одной стороны, это очень радовало, большой запас таких ликвидных предметов – это один из залогов хорошей жизни, но, в связи с последними событиями, приходилось задуматься, куда при плохом развитии сценария прятать всё это богатство.

Выбравшись из оружейки со списком, я сначала покурил на улице, с радостью подставляя лицо ласковому и теплому солнечному свету, неспешно выпуская клубы сизого дыма изо рта и слушая звуки рынка, который пока ещё жил своей обычной размеренной жизнью и являлся одним из оплотов безопасности в городе.

Вернувшись в дом, я тщательно вымыл руки, от которых ощутимо пахло оружейной смазкой и сигаретами, и уселся за стол.

Раньше я не раз удивлялся глупой политике руководства и власти, которая предпочитала скрывать неприятности и прятать, как страус, голову в песок, делая вид, что всё нормально. Сам я предпочитал слушать и говорить горькую правду, поскольку это давало шанс решить проблему, в отличие от сладкой лжи, которая успокаивала людей, и они были счастливы до последнего, пока не наступал пиз…ц, а когда он уже наступил, то было уже поздно что-то предпринимать.

Поэтому, усевшись за стол, я сразу начал излагать свои мысли, не сглаживая острых углов:

– Итак, дамы и господа, и прочие алкаши, нам нужно сейчас хорошо пораскинуть мозгами и проработать целых два плана действий.

Кузьмич от моих слов недовольно скривил лицо и попытался незаметно убрать со стола бутылку со спиртным, которая стояла рядом с ним. Незаметно у него это не получилось, поэтому на лицах собравшихся засияли улыбки, что ещё больше задело ранимого Кузьма. Со стуком вернув бутылку на место, он проговорил:

– Ну и насмехайтесь, сколько вам влезет, а я, может быть, творческая личность, и для того, чтобы поймать музу, мне необходимо немного смазать мозги!

– Ой насмешил, посмотгите на эту «твогческую личность», котогая пытается смазать то, чего нет! – глядя на Кузьмича, с улыбкой произнёс Артём. После того, как усмешки за столом утихли, спросил у меня уже серьёзным тоном, без тени веселья:

– Почему два плана? Основной и запасной?

Я криво ухмыльнулся и ответил:

– Если считать запасные, тогда нам требуется не два, а ещё больше.

После этого я быстро закинул в рот пару ложек гречневой каши с тушенкой, которая издавала одурманивающий вкусный аромат и вызывала у меня слюну. План-планом, но нужно поесть, пока еда горячая.

Пока я усиленно работал ложкой, отправляя еду в рот, за столом царила тишина, которую первым нарушил Виктор, выпулив:

– Давай уже конкретику, а то опять наводишь интригу, говоря загадками!

– Во-во, мумия права! Заеб…л тут развивать наши экстрасенсорные способности, заставляя угадывать свои мысли. Вот, держи ноту протеста! – заявил Кузьмич, наполовину наполнив небольшую стопку прозрачной жидкостью и протягивая её мне.

Взяв в руки маленький стаканчик, я осторожно понюхал содержимое и непроизвольно сморщился – в мозг шибанул ядрёный запах крепкого самогона. «Ну, что же, пару стопок сейчас не помешают» – подумал я и проглотил обжигающе-огненную жидкость залпом. Сделав мощный выдох, я торопливо схватил маринованный огурец и принялся его жевать, перебивая вкус Кузьмичевского ядрёного самогона.

Сэм, как всегда, оказался универсальным лекарством от всех бед и, попав в желудок, немного приподнял настроение. Закинув еще пару ложек с кашей в рот, я проглотил их, практически не пережёвывая, и сказал:

– Не хочу вас пугать, но второй план будет планом отступления, и его нам необходимо проработать на тот случай, если придётся покинуть Рынок!

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

2 из 5