Принцесса на горохе

Быстро подмахнув коридор и переодевшись в кладовке, Ира выскользнула на площадку лестницы, попрощалась с охранником и под всевидящим оком телекамер двинулась к выходу из здания. Показав пропуск еще на двух постах охраны, она оказалась на улице. Прищуривваясь на солнце, подставляя лицо его утреннему ласковому теплу, Ира прошла несколько шагов в сторону метро и тут вспомнила, что все еще не сняла простенькую заколку. Она остановилась, тряхнула головой ― волосы тяжелой пепельной волной рассыпались по плечам.

А вошедший в кабинет генерального мужчина смотрел на нее из окна и думал: «Неужели, правда, Иришка? Но разве может человек почти не измениться за без малого тридцать лет?» Он стоял у окна и наблюдал за женщиной, пока она не скрылась из виду. Потом зашел в свою комнату отдыха и глянул в зеркало. Вот уж в нем точно не узнать пятнадцатилетнего мальчишку! С тех пор он стал намного выше, и весит теперь, наверное, в два раза больше, да еще эти очки. Он снял их и взъерошил зачесанные назад волосы: так вроде немного похож на себя, на Сашку Попа, а не на Александра Сергеевича Попова, генерального управляющего одного из крупнейших коммерческих банков Питера.

Удивительно, что он встретил Ирку Березину (если, конечно, это она) именно сегодня. Как раз утром консьержка отдала ему конверт с приглашением на встречу одноклассников. Тридцать лет с окончания их восьмилетки. Как еще нашли его? Он четверть века ни с кем не общался. Неужели мать дала адрес? Кстати, надо бы ей позвонить, пока не закрутился с делами.

– Мам, привет, ― сказал он, когда на другом конце города, в коммунальной квартире на Гаванской улице мать подошла к телефону.

– Здравствуй, сын. Рада, что ты наконец вспомнил обо мне…

– Мам, не заводись, я всегда помню, просто времени нет. Согласилась бы переехать в наш дом, жили бы в одной парадной, виделись чаще.

– У меня имеется жилплощадь! ― недовольно отчеканила мать.― Слава богу, советская власть обо мне позаботилась, целых восемнадцать метров! И когда я умру, эта комната вернется государству, которое мне ее предоставило. Ишь, накупили себе хором, разворовали страну…

Попов глубоко вздохнул. Подобные разговоры происходили регулярно.

– Мам, я это сто раз слышал. Но того, твоего государства ― уже нет, и комната отойдет этому ― воровскому, как ты его называешь. Ну да бог с ней, с жилплощадью… Скажи лучше, меня никто не спрашивал в последние дни?

– С чего бы это тебя стали спрашивать, ты здесь лет двадцать не живешь! Хотя, постой… Не на днях, а где-то с месяц назад звонила одна из твоих одноклассниц, Оля, кажется. Спрашивала твой адрес. Юбилей какой-то, двадцать пять лет, что ли?

– Уже тридцать, мама. Мне сорок пять.

– Я прекрасно это знаю, мне скоро стукнет семьдесят, если ты помнишь.

– Конечно, помню. Что тебе подарить?

– Ничего мне не нужно.

– Хочешь поездку в Париж?

– Чего я там не видела? По телевизору все это прекрасно показывают, никуда ездить не нужно.

«Да, поздновато я разбогател, ― мелькнуло у Попова в голове, ― моя мать слишком стара, чтобы менять привычки, и желаний у нее почти не осталось».

– Мам, ты не рассказала этой Оле, чем я занимаюсь?

– С ума сошел? Я даже соседям не говорю, даже тетя Маня думает, что ты рядовой сотрудник банка.

Ну, хоть в этом они с матушкой солидарны. Оба не хотят афишировать перед старыми знакомыми и родственниками Сашину должность, хотя по разным причинам. Попов прекрасно знает, что стоит друга устроить на работу ― дружбе конец, а знакомые наверняка будут проситься на теплое местечко. Матушка, напротив, стыдится «наворованного богатства» сына и объясняет знакомым, что Саша служит на довольно денежной должности, а подробностей она не знает.

– Ладно, мам. Когда мне подъехать, чтобы тебя поздравить?

Только он положил трубку, как услышал, что по звонкому ламинату приемной зацокали каблучки секретарши.

– Леночка, зайдите ко мне, ― крикнул он в раскрытую дверь.

Не снимая пальто, девушка заглянула в кабинет.

– Здравствуйте, Александр Сергеевич.

– Здравствуйте. Я тут пришел пораньше и обнаружил, что у нас новая уборщица.

– Да, уже несколько дней.

– Как ее зовут?

– Ирина.

– А фамилия?

– Я не помню, могу в хозчасти узнать или в отделе кадров.

– Пусть ее личное дело пришлют ко мне.

Секретарша удивленно взглянула на шефа, но ничего не сказала.

Попову же было наплевать, что она подумает. Он давно привык делать, что хочет, не обращая внимания на реакцию окружающих, то есть подчиненных. А не подчиненных ему людей с годами становилось все меньше и меньше. Несколько крупных госчиновников, с которыми он общался по долгу службы, да настоящие владельцы банка. Эти в недавнем прошлом «авторитеты» жили за границей и полностью доверили ему управление. Конечно, в совете директоров тоже были уважаемые люди, но хотя его личный пакет акций был и не велик, хозяев представлял именно Попов, поэтому последнее слово всегда было за ним.

Незадолго до обеденного перерыва Лена принесла папку.

– Вот, Александр Сергеевич, вы просили.

Он уже забыл, и с удивлением прочитал: "Малинина Ирина Александровна". А… уборщица!

– Что вы стоите, Леночка?

Его исполнительная, с дипломом юрфака и знанием двух иностранных языков секретарша не отличалась любопытством, но всегда старалась вникнуть в любой вопрос, поэтому поинтересовалась:

– А зачем вам, Александр Сергеевич, понадобилось ее личное дело?

Попов посмотрел на нее, снял очки, закусил дужку. Без затемненных стекол серые глаза казались насмешливыми.

– Да вот, Леночка, ищу невесту, жениться хочу. Ведь главное в доме ― чистота?

– Вы шутите…

– Конечно. Вот посмотрю личное дело, узнаю, подойдет ли она, чтобы мою квартиру убирать. А то ходят от домоуправа какие-то тетки по графику, не нравится мне это. Пока можете идти обедать, только кофе с бутербродами мне сделайте.

Он снял пиджак, ослабил узел галстука и устроился на диване в комнате отдыха. Туда же секретарша принесла кофе.

Раскрыв папку, Попов прочитал:

«Малинина Ирина Александровна. 1958 года рождения. Адрес: Детская улица, 25…»

Неужели?

«Урожденная Березина…»

Точно!

«Родители… умерли…. Муж… умер… Сын Олег, 1991 года рождения. Сестра… проживает, работает… Прежние места работы… Не привлекалась… В настоящее время живет с сыном. В квартире временно проживает не прописанная родственница со стороны мужа, фамилия… и ее сын … Принята на работу уборщицей с окладом…»

Что так мало? Они там нулями не ошиблись? Это ж 130 баксов всего! Как прожить вдвоем на такие деньги? Может, действительно, пусть мою квартиру убирает? Хоть какое-то подспорье…

После обеда Леночка зашла за папкой.

– Ну что, Александр Сергеевич, посмотрели, она вам подходит?

– Да. Если согласится, пусть приходит по понедельникам и четвергам с десяти. Ей прежняя уборщица покажет, что к чему. Да, а сколько в таких случаях платят?

– Они же в домоуправлении на ставке…

Попов, как и почти все руководство, жил в шикарном новом доме, где банком была откуплена целая парадная. За порядком там следил домоуправ, у него в штате имелось четыре консьержки, столько же уборщиц и один мастер на все руки.

– Я ей буду платить лично, она только у меня будет работать. Пусть пропуск выправят, если она согласится. Двадцать долларов в день ― это нормально, как вы думаете?

– Я думаю, даже много. Когда с ней связаться, сегодня, или до завтра подождет?

– Сегодня, вот тут телефон.

«Ну, надо же, ― мельком удивился он, ― и телефон тот же, только первые три цифры другие, они и у матери поменялись. Оказывается, я его помню, хотя звонил всего пару раз, под предлогом «узнать, что по алгебре задано».

Перед уходом с работы Попов поинтересовался у секретарши, дозвонилась ли она.

– Нет, Александр Сергеевич, мне сказали, что Малинина будет около одиннадцати.

– Позвоните из дома, утром доложите.

Вечером, уже переодевшись в любимую футболку и джинсы, за скромным ужином, который сам же и приготовил, Попов размышлял о сегодняшней встрече с Ирой. Ведь ему даже в голову не пришло воскликнуть: «Привет, Березина! Сколько лет, сколько зим!» Слишком большая дистанция между ним и … женщиной с тряпкой.

Тогда почему он приказал секретарше принести ее личное дело? Черт его знает! Во всяком случае, в своем доме он с ней столкнуться не может, днем его здесь не бывает. На работе тоже вряд ли встретить ― это сегодня он явился пораньше. Сто двадцать долларов в месяц! Как же она живет, да еще с сыном? Хотя усталой или постаревшей Ира ему не показалась. Все такие же пышные волосы… Как она тряхнула ими там, под окном! А до этого они были собраны на затылке.

Так вот почему он сразу ее узнал! Она очень похожа на свою мать, как же ее звали?… Кажется, Анна Викторовна? Она была завучем в их восьмилетке. Просто одно лицо! И волосы та тоже закалывала сзади. Только Ирка, пожалуй, постройнее будет, хотя ее худой не назовешь. Она с детства такая, у нее была самая пышная грудь среди одноклассниц, уж он-то это помнит, как и ее мокрый голубой купальник, который прекрасно обрисовывал соблазнительные формы. Да, она всегда была крупной девочкой, а он худым и невысокого роста. Вытянулся только к восемнадцати годам, а вес набрал, на удивление, в армии ― в ВДВ неплохо кормили.

В детстве между ними была целая пропасть. Ира дружила с высокими ребятами, у них была своя компания, и Сашка Поп мог только мечтать попасть в нее, потому что с мелкими они не водились. А он мечтал: об этой шумной компании, об Ирке Березиной и ее голубом мокром купальнике. Более эротичного зрелища он тогда и представить себе не мог.

А теперь что ― тоже пропасть?.. Да уж, если он встретится с ней в качестве генерального управляющего банка ― ничего у них не выйдет, почему-то он это знал точно. Как точно знал, что ни одна женщина не будет искренней с богатым человеком. Проходили уже. Собственно, поэтому он до сих пор один, а мать постоянно пилит его, говорит, что так и умрет, не дождавшись внуков.

Александр был женат дважды. Первый брак продержался год с небольшим. После развода Галина тут же выскочила замуж за еврея и отвалила на его историческую родину. Бог знает, где она теперь… Хотя нынешнее благосостояние бывшего мужа ее бы наверняка устроило, ведь, когда уходила, обвиняла только в одном: Саша не тем работает, не столько получает, и вообще всегда будет нищим, а она так жить не желает.

Он перестал быть нищим на исходе перестройки, когда вся страна голодала, болтала без умолку и ожидала гуманитарной помощи из-за бугра. Старый армейский дружок предложил работу в такое время, когда казалось ― все, труба, хоть в деревню какую-нибудь переезжай на подножный корм. А Серый, узнав, что Саня окончил экономический факультет института железнодорожного транспорта, предложил ему оформлять всяческие документы, договора, накладные, счета ― чтоб было не подкопаться.

– Место хлебное, ― уговаривал друг, ― голодным сидеть не будешь. И бабками наши старшие не обидят. Коли ты всю эту бумажную бодягу сумеешь правильно слепить ― озолотишься. Ты ж понимаешь, авторитетам такими делами заниматься не с руки, да и соображалки не хватит. Их забота ― в одном месте взять и в другое перевезти эти грузы с гуманитарной помощью.

Попов не сразу понял, во что ввязался и на кого работает, но потом высказал дружку все, что думает по этому поводу.

– Все, Саня, ― рассмеялся в ответ Серый. ― Ту-ту! Поезд ушел ― не соскочишь… Иначе, как говорит наш шеф: «Он слишком много знал. Куй железо, не отходя от кассы»! Гы―гы―гы!

Со временем Саша привык и как-то втянулся. Он получил второе высшее образование, юридическое. С братками никогда никаких дел не имел, занимался только бумагами. Через пару лет посоветовал авторитетам переходить на легальные рельсы, подкинул несколько тем.

К деньгам быстро привыкаешь, как ко всему хорошему. Появился автомобиль, большая квартира, потом жена. Когда Саша посадил Алену в машину к Серому, собравшемуся с семьей на дачу, ей было всего двадцать три, и она была беременна. «Мерседес» расстреляли в районе Белоострова, в живых никого не осталось. С тех пор прошло уже десять лет…

Сейчас он один, и подозревает, что навсегда. Такое впечатление, что теперь у женщин в глазах денежный счетчик крутится, как у дядюшки Скруджа. Саня часто размышлял, почему так ― и пришел к выводу, что всему виной прошлая нищая жизнь. Для того, чтоб не думать о деньгах, надо как минимум самой быть материально независимой. А Ириша, его детская любовь… 120 долларов в месяц!

Он опять взял в руки пришедшее утром приглашение о сборе одноклассников. Взглянул на дату ― через две недели.

«…Если пойдете в кафе после торжественной встречи в школе, позвоните по телефону… Ольга Викторовна».

У них в классе было две Ольги, интересно, которая из них? Он набрал номер.

Это оказалась подруга Ирины, Оля Прокофьева. Выяснилось, что они дружат до сих пор и Ира обязательно придет на встречу. Попов подтвердил свое желание присутствовать на банкете, попрощался и положил трубку. К этому времени у него в голове созрел план.

Когда шестнадцатого апреля Ольга зашла за подругой, чтобы идти на школьную встречу, то едва узнала ее. В новом темно-синем костюме и на шпильках Иришка выглядела великолепно!

– Разбогатела? ― удивленно уставилась на нее Оля.

– Точно! Ты не поверишь! В моем бюджете теперь еще сто шестьдесят долларов прибавится, а то и все сто восемьдесят. Мне поручили убирать квартиру генерального. Два раза в неделю, и каждый раз по двадцать долларов мне в конвертике приготовлено. А что там убирать? Живет один, бывает только в кухне-столовой, в кабинете и спальне. Там еще две комнаты совсем пустые. Представляешь, квартирка ― два санузла, один из них с джакузи ― и все это для одного человека!

– Он что, неженатый? ― удивилась Оля.

– Похоже на то, во всяком случае, присутствия женщины в доме не ощущается.

– Молодой, старый?

– Вроде средних лет, ― пожала плечами Ира. ― Я с ним только один раз на работе столкнулась, перепугалась так, что и не разглядела толком.

– А чего перепугалась-то?

– У меня еще полы не просохли, а тут он появляется. Такой холеный, в золотых очках… Глянул на меня и буркнул: «Убирайтесь-убирайтесь». Только вот пойми, что он имел в виду? Может, чтоб катилась побыстрее, под ногами не вертелась? А дома я его ни разу не застала, он в это время на работе. Консьержка пропуск у меня заберет, ключи даст. Я обратно ― ключи возьмет, пропуск вернет.

– Ни фига себе порядочки! ― прокомментировала Оля.

– Зато чистота в этой парадной! В лифте зеркала, в холлах тоже, везде цветы и суперевроремонт, даже покруче, чем в самом банке. Нет, определенно, мне в последнее время везет! Вот я и решила, коль деньги появились, приодеться перед встречей одноклассников, а то уже и забыла, когда новые вещи покупала, вечно в секонд-хенде… Ничего костюмчик? А туфли? ― Ирина выставила ногу. ― Нет, ну ты скажи, прилично выгляжу?

– Более чем, ― одобрительно кивнула Оля.

– Я так рада, что эти деньги подвернулись, ― сияла Ирина, ― а то честно ― оборванкой идти прямо не хотелось. А интересно будет всех повидать! Много народу придет?

– Мне отзвонились почти все, кого нашли, двадцать человек. Давай уже выходить, а то опоздаем.

– Сроду в школу не опаздывала, тут десять минут ходу.

– Это в детстве было. Сейчас, к старости, да на каблуках, и за двадцать не доберемся.

Все равно они пришли первыми. По одиночке и группами стали подтягиваться одноклассники. Кое-кого узнавали сразу, а кого-то не могли признать. И когда здоровенный высокий мужик с растрепанными русыми волосами, в мягкой кожаной куртке и джинсах, сказал, что он Саша Попов, девчонки ему не поверили. Тот самый малявка Сашка, который издалека, стесняясь, пялился на девчонок в бассейне, когда они сдавали нормы ГТО? Которого мальчишки, шутя, затолкали в женскую раздевалку, а он, красный как рак, пинал ногами дверь, вырываясь от визжащих одноклассниц? Этот интересный, уверенный в себе мужчина ― Сашка Попов? Лишь присмотревшись, можно было обнаружить знакомые с детства черты: те же внимательные голубовато-серые глаза, родинку у левого виска и, пожалуй, волосы, он и тридцать лет назад носил почти такую же прическу.

Когда все собрались, вошли в школу и прогулялись по коридорам. Вспомнили своих учителей, кто в каком кабинете где сидел… Наконец дошли до своего класса, и здесь их ждал сюрприз. На пороге у раскрытой двери стояла их классная, Ксения Федоровна. На первый взгляд она почти не изменилась, даже одета была так же, и блузка в вырезе сарафана как всегда, ползла наверх. Словно и не прошло тридцати лет, хорошо поставленным учительским голосом она пригласила: «Проходите в класс!»

Они вошли, расселись по своим местам. Глядя на пустые стулья стали припоминать, кто не пришел. Выяснилось, что двух парней и одной девочки уже нет в живых, трое уехали жить за рубеж. Одноклассники с интересом рассматривали друг друга, по очереди говорили о своей работе, семье. Когда пришел черед Ирины, она поведала, что работает в банке, вдова, сыну двенадцать.

– Всего-то! ― воскликнула главная умница класса Лена Степанчикова. ― У меня уже двое внуков.

Все дружно зааплодировали.

Парней пришло всего пятеро, и среди них Попов явно выделялся: одет был не как на парад, но добротно, держался свободно и с достоинством. Ира решила, что он не иначе как предприниматель, и ждала, когда Саша расскажет о себе. Но подошла его очередь, и Попов коротко сообщил: «Шофер, вдовец, детей нет».

Ольга толкнула подругу локтем. Она всю жизнь пыталась наставить Иришку на путь истинный, и чувствовала себя спокойно только пока та была замужем. Ей очень хотелось, чтобы у Иры была нормальная семья. В конце концов, сын растет, ему тоже небезразлично, что к матери иногда любовники ходят. А выйдет замуж ― другое дело. Если Саша Попов вдовец, то чем не кандидат в мужья?

– Неужели я так сильно изменился? ― спросил Попов у Иры, когда через час все сидели за длинным столом в кафе, и первые тосты были уже произнесены, а первые блюда съедены.

– В метро бы встретила ― не узнала, ― рассмеялась она.

«Ты не узнала меня, даже столкнувшись нос к носу, а в метро…» ― подумал Саша и улыбнулся. Он уже лет пятнадцать не пользовался общественным транспортом. Вслух же сказал:

– А я бы узнал. Ты совсем не изменилась, и цвет волос тот же, а другие девчонки… ― он оглядел присутствующих.

– Это потому, что не седая, вот и не крашусь. Но у тебя тоже отличная шевелюра и седины нет.

– Да есть немного.

– Совсем незаметно. Ты на свои годы не выглядишь, ― Ира говорила совершенно искренне ― А ты стала на Анну Викторовну похожа.

– Я знаю, ― кивнула она. ― У нас в семье всегда есть женщины на одно лицо: я, мама, бабушка, прабабушка. Может, и раньше были, только фотографий нет.

– А сестра?

– Ты помнишь, что у меня была сестра? Она ведь на девять лет младше?

Попов прикусил язык. Он прочитал личное дело и теперь может проболтаться. Надо попросить ее рассказать о себе, чтобы не выказывать излишнюю осведомленность.

– У меня хорошая память. Вы все там же живете? Вообще, расскажи о себе, Ириша.

И она рассказала. Стертые временем несчастья и переживания казались не такими страшными, и она говорила о них спокойно. Да, так уж получилось, такая судьба. Зато сейчас наступила светлая полоса.

– Так ты в банке работаешь? Кем? ― спросил он.

– Угадай.

– Главным кассиром? Каким-нибудь менеджером?

– А вот и нет ― всего лишь уборщицей, ― ответила она, ― правда, убираю кабинеты высшего руководства.

– Так ты не просто уборщица, ты ― элита среди уборщиц! ― улыбнулся Попов. Ему понравилось, что она так непринужденно сказала правду.

– А ты водитель, и что возишь?

– Не что, а кого! Нового русского.

– На шикарной тачке?

– Да, на «Тойоте», ― он назвал марку своей личной машины.

– И много платят?

– Шестьсот, в пересчете на американские деньги. Плюс тачка в моем распоряжении, когда хозяина не возить.

– А живешь где, с мамой? ― продолжала интересоваться Ирина.

Саша старался придерживаться заранее продуманной версии.

– Я снимаю квартиру, вернее, живу у друга. Он в длительной командировке за границей. Давай свалим отсюда потихоньку? ― неожиданно предложил он.

Они долго гуляли по Гавани. Саша не узнавал улицы своего детства.

– Смотри-ка, в Шкиперском саду сколько деревьев спилили! А помнишь, мы там в волейбол играли? И гостиница «Гавань» закрыта. До нее на этом месте рынок был.

– Ага, его называли Стеклянным.

– Как войдешь, налево, в рыбном отделе был продавец дядя Саша, такой огромный мужик, мне он казался страшным злодеем.

– Не помню его. А со стороны Среднего была молочная лавка, молоко туда в огромных бидонах привозили.

– Помнишь, когда рынок снесли, сваи под гостиницу целый год сваи забивали?.. А вот и Кировский дворец культуры. Что здесь теперь?

– Какие-то офисы, бизнес-центр, магазины.

– «Кинематограф», я знаю, давно закрыли. Что, и кружков детского сектора нет?

– Нет. А я столько лет туда ходила, в хор и на музыку.

– А я в авиамодельный, и в игротеку регулярно. Там была такая игра ― хоккей, из-под стола за ручки двигали фигурки хоккеистов. Ребята в очередь стояли, чтобы поиграть. Смотри, садик, каким он теперь маленьким кажется…

– Да, это в детстве деревья кажутся большими, ― задумчиво сказала она, и улыбнулась: ― Вон там, в зарослях сирени, стояла беседка, где я впервые поцеловалась.

– С кем? ― заинтересовался Попов.

– Не поверишь! С Ленькой Смирновым из параллельного, помнишь его?

– Смутно. Меня ведь в вашу компашку не принимали, слишком мелким был, ― он усмехнулся.

А Ирина опять удивилась: неужели этот здоровенный мужик ― Сашка Поп?

Они еще с час шатались по Васильевскому, и к половине первого ночи подошли к Иришкиной парадной.

Ей почему-то не хотелось расставаться. Саша оказался приятным собеседником, простым и близким. Поразительно, ведь в детстве они практически не общались. Она загадала: если он сейчас напросится на чашку чая ― тогда они будут встречаться и дальше.

Попов напросился. Она радостно кивнула в ответ. Открывая дверь в квартиру, предупредила:

– Только тихо… Я думаю, все уже спят.

– Кто «все»?

– Сестра мужа с сыном, они пока у меня живут, и мой Олег, ― объяснила она шепотом, ― проходи.

Попов еле втиснулся в прихожую. Он давно не бывал в подобных квартирах. С трудом сняв куртку в узком коридорчике, на цыпочках прошел в гостиную и огляделся. Тесновато, бедновато, но при этом уютно. Вскоре Ирина принесла чай и пирожки.

– Ешь, и попробуй не похвалить ― я сама пекла!

– Очень вкусно, ― искренне отозвался Александр, проглотив первый пирожок.

– Я люблю готовить. Когда мама была здорова, у нас каждые выходные пироги пекли, или я или она.

Глядя на Иру, Попов ощутил, что хочет ее поцеловать, но ведь они не дети, чтобы этим ограничиваться? Квартирка с тонкими стенками, ее сын в соседней комнате, да еще какие-то родственники… Нет, не сейчас, решил он.

Выпив чай и поблагодарив за угощение, Саша поднялся:

– Ну, мне пора. Я позвоню тебе, может, встретимся как-нибудь в выходные?

– Хорошо, я тебе сейчас номер запишу.

Проводив его, Ирина присела на кухне, перебирая события сегодняшнего вечера.

А вдруг у них с Сашей что-то будет? Когда он поцеловал ее в щеку на прощанье, она ощутила запах его кожи и хорошей туалетной воды, и этот запах показался ей таким знакомым, таким нужным…

* * *

Попов добирался до дома на такси, размышляя о том, что, пожалуй, впервые за последние десять лет у него появилось желание поухаживать за женщиной по-настоящему. Интересно, как это теперь делают? Раньше приглашали в кино, театр или ресторан… Сам он уже давно пользовался платными услугами. Пару раз после гибели жены у него случались более-менее длительные связи, при этом он видел, что прельщенные деньгами пустоголовые длинноногие красавицы мечтают остаться в его постели навсегда. Но где же познакомиться банкиру с нормальной женщиной? Похоже, нет таких мест. Поэтому примерно раз в неделю он вызывал девушку из эскорт-агентства. Его это вполне устраивало. Каталог под рукой, набрал номер ― и привезут, куда прикажешь. Девицы молодые, красивые, вышколенные, свое дело знают. Однако сегодня ему показалось, что Ириша живее, теплее и даже красивее ― на его вкус. И желаннее. Хотя он все еще испытывал к своей детской любви какое-то трепетное уважение, как тогда, когда им было по пятнадцать…

В ближайшую пятницу вечером он позвонил Ире и предложил вместе сходить в субботу на концерт в Ледовый дворец.

– А что за концерт? ― поинтересовалась она.

– «Звезды 80-х».

– Здорово! ― обрадовалась Ира. ― А во сколько он закончится?