Конрад. Дух ягуара

Юлия Щербинина

Конрад. Дух ягуара

Глава 1 «По ошибке выжил»

(Иллюстрация 1)

Тьма медленно растаяла, и сквозь прорези маски он увидел, как по хмурому небу кружат падальщики. И не поверил глазам. Он не должен был оставаться в живых!

Тело сдавила ноющая слабость, голова чуть закружилась и отдалась болью, когда он сел и огляделся. Поле битвы усеяно мёртвыми телами, от угольков, бывших недавно палатками кайергардцев, ещё тянутся струйки дыма, всюду тлеет торф и тяжёлый воздух разъедает запах гари и смерти.

Ошибки быть не могло – он действительно жив… Но разве выживший смертник не есть самая невообразимая ошибка?

Он поднялся на ноги, стараясь не наступить на разорванный подол чёрной мантии, стянул с лица глиняную маску и, осматривая трупы врагов и товарищей, опутанных кислотным дымом тлеющей травы и торфа, долго думал и пытался понять ‒ что он сделал не так? Столько лет подготовки… а он не справился.

Их готовили к этому всю жизнь. Сегодня на заре, пока враг ещё спал, отряд смертников атаковал его пристанище, последнее на территории королевства Андрокад. Главной задачей было поджечь привал, уничтожить столько противников, сколько возможно, и стоять до последней капли крови. Смертников чуть больше сотни, а кайергардцев около пятисот душ, но всё же, несмотря на неравность количества, качество отряда убийц оставалось на высоте.

Рыцарям и амазонкам пришлось довольно долго таиться в укрытии, ожидая, когда противник расправится с живым расходным материалом. И только потом, когда тело последнего смертника коснётся земли, им предстояло застать врага врасплох и перебить всех до единого выходца Кайергарда. Такова была стратегия королевской армии, и прошла она успешно. За исключением одного недоразумения ‒ одного выжившего.

Он честно сражался вместе с остальными. Поджёг несколько палаток, один перерезал с десяток противников и собирался унести с собой в загробный мир ещё немало врагов, но вдруг какой-то всадник сбил его лошадью. Всё закончилось. Всего лишь ударился головой и потерял сознание, пока другие гибли во имя священного долга.

Угли хрустели и осыпались в прах под сапогами. Выживший смертник уныло бродил по полю битвы и с чувством вины и зависти осматривал тела товарищей в масках и мантиях. Они выполнили своё предназначение и теперь свободны, а вот он дал слабину. По такой нелепой случайности упустил шанс на светлое будущее в загробном мире. Грудь сдавило от страха перед неизвестностью, ещё немного, и им завладеет паника.

«Что скажут надзиратели? Рыцари? Амазонки? – стучали по вискам страшные мысли. – Они, наверное, решат, что я предатель… Недостойный! Может, я смогу всё исправить, если убью сам себя?»

В порыве вдохновения вырвал из плоти товарища вражеский кинжал с длинным клинком и, высоко задрав голову, подставил к горлу окровавленное остриё. Всего одно движение, чтобы исправить непростительную ошибку. Но вот руки не желали делать взмах.

Нет, он отнюдь не ведал глупого страха смерти, просто тело перестало слушаться. Так бывает, когда голоса инстинктов подчиняют плоть. Кажется, кто-то из надзирателей лагеря назвал это «инстинктом самосохранения», после того, как когда-то давно он не смог выполнить приказ перепрыгнуть через пропасть между высокими строениями. Был готов, разбежался как следует, помчался вперёд, почти уже сделал рывок, но вдруг ноги будто палками воткнулись в поверхность крыши. Как же он ненавидел себя за это! Хотелось броситься вниз, и он непременно сделал бы это, послушайся тогда его собственное тело.

Были и другие случаи, которые даже вспоминать стыдно. Такой позор – не справляться с собственным телом под насмешливым взглядом надзирателей. Да, инстинкты пытались уберечь его от опасности, но инстинкт самосохранения не нужен смертнику.

Бесполезно даже пытаться. Рука с кинжалом повисла, и выживший смертник, ошибка мироздания, медленно поплёлся в сторону леса, через который пролегал путь в Эстелию. Отдать себя под суд королевской армии. Уж они исправят это неслыханное недоразумение, да только умирать ему теперь не гордо и целеустремлённо, а с позором и без смысла.

– Сам виноват, – сорвался с губ тихий шёпот.

Чтобы не заблудиться в лесу, ему не нужна была ни карта, ни мох на деревьях. Он прекрасно ощущал, где находится север, а где юг, и знал, куда нужно идти. Войско покинуло поля боя совсем недавно, тихая вибрация земли под их ногами и копытами лошадей ещё чувствуется. По крайней мере, он чувствовал. Странно, что такими элементарными навыками не владели погибшие товарищи.

Резкие звуки с западной стороны заставили остановиться. Смертник раздумывал ровно мгновение, рванул туда и вскоре настиг человека в коричневой куртке с накинутым на голову капюшоном. Знакомая одежда!

Кайергардец – наверное, последний из выживших оккупантов королевства – бежал к сгоревшему привалу и нёс хрупкое существо в длинной бежевой одежде и с верёвками, грубо намотанными на запястьях и голове, закрывая рот. Существо висело на плече похитителя, извивалось и пищало, как грызун в плохо захлопнутой мышеловке, и очевидно не желало идти туда, куда его несли. И тут смертник сообразил – это мирный житель королевства.

«Защитить!» – приказал кто-то внутри.

Права ослушаться этого «кого-то» нет.

В руке до сих пор окровавленный кинжал. С ловкостью большой кошки смертник проскользнул меж деревьев, притаился, выждал момент, рассчитал траекторию и метнул кинжал во вражескую спину. Клинок вонзился под лопатку, в дюйме от головы пищащего существа, и уронил на землю клок его светлых волос.

Кайергардец остановился, точно запнулся о торчащий корень, а убийца уже нёсся в атаку, выхватывая из складок мантии кусок тонкой бечёвки и наматывая её на ладони.

Прежде чем пищащее существо сорвалось с плеча похитителя, кайергардец шатнулся и попытался обернуться.

По комплекции смертник был худее него в два раза и без мантии походил на живой скелет, однако отработанная сила, с которой он свалил врага лицом вниз и сдавил удавкой шею, не оставила врагу шанса. Упёршись коленом в спину кайергардца, убийца стал его душить.

Враг хрипел и дёргался. Смертник хладнокровно душил и мысленно ругал себя. Допустил оплошность, перекрыв дыхательные пути, вместо кровеносных сосудов. Намотанная бечёвка сползла на пальцы и больно их сдавила. Увидь этот позор командир, давно бы уже сиганул плетью за такое бездарное использование орудия убийства. Снова оплошал.

Жертву необходимо заставать врасплох и оглушать в первые секунды, иначе она будет сопротивляться и красть драгоценное время, отведённое на уничтожение других врагов – правило, вызубренное каждым смертником. Но этот враг, хоть и оказался лёгкой добычей, упрямо не умирал. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы помочь ему в этом.

Но наконец-то булькающие хрипы стихли. Тело последний раз дёрнулось и обмякло. Враг уничтожен.

Смертник огорчённо вздохнул, ‒ сегодня просто день оплошностей! ‒ вернул удавку в складки мантии, встал и принялся разминать посиневшие пальцы. Вмятины на коже разглаживались медленно, кости ныли и скрипели. Конечно, в сравнении со всем, чем награждали его всю жизнь надзиратели, это просто лёгкий спазм, но любая боль остаётся болью.

Рядом раздался приглушённый визг. Смертник рефлекторно отпрыгнул в сторону, обернувшись, встал в оборонительную позу и только тогда вспомнил, зачем опять убил.

Пищащее существо валялось неподалёку. Руки связаны за спиной, ноги свободны, но длинная одежда и животный страх мешали встать, и существо оставило жалкие попытки. Пищало, визжало, жевало верёвку, как конь удила, и усиленно дрыгало ногами.

Это странное создание смертник изучал с особым интересом. Судя по голосу и длинным, ниже лопаток, светлым волосам, оно, скорее всего, относилось к женскому полу. Среди своих товарищей он уже видел когда-то таких же, но их давно не осталось. Со временем эти девочки изменились, стали выше и симпатичнее, их фигуры преобразились, груди обрели иные формы, отличные от мужских. А это женское создание, хоть и не было совсем маленьким, ещё оставалось тощим и плосковатым, значит, вырасти пока не успело.

Девочка-подросток сидела на земле, таращилась на своего спасителя большими непонимающими глазами и ждала чего-то. Но, так и не дождавшись, замычала, дёрнула головой и опять заколотила ногами по земле. Может, хочет что-то сказать?

Смертник осмотрел грубо намотанную на лице верёвку, представил, как сильно девчонке хочется высказаться, и усомнился, стоит ли её освобождать. В конце концов, для возвращения в город рот ей не нужен, она прекрасно дойдёт и так. Девочка как будто прочла его мысли, яростно взвыла и промычала что-то, подозрительно похожее на ругательство, и он решил-таки рискнуть. От греха подальше.

Перерезать верёвку нечем, а руки ещё неприятно ноют. Развязывать тугие узлы будет сложно, но есть другой выход. Смертник выдернул кинжал из трупа кайергардца, мельком глянул на окровавленный клинок и пошёл освобождать пленницу. Однако та вдруг запищала, попыталась встать, запуталась в полах платья и упала лицом вниз.

Успокаивать перепуганных девчонок он не умел и не хотел, поэтому прибегнул к более привычному методу. С силой сжал её предплечье, проигнорировал панический писк и стал резать верёвку на запястьях.

Как только дело было сделано, девочка перекатилась катушкой в сторону, вскочила на ноги и схватилась за вторую верёвку, чтобы развязать рот, но в панике только вырвала несколько волос и расцарапала себе лицо. Узел на затылке был затянут туго. Она раздосадовано замычала, топнула ногой, подняла на смертника огромные испуганные глаза и издала жалобный стон. Это выглядело забавно и даже чуть подняло ему настроение. Он и забыл, когда последний раз улыбался.

Щёки пленницы оказались затёрты верёвкой до густой красноты. Болезненно хмурясь и постанывая, девчонка потрогала лицо кончиками пальцев, облизала стёртые губы, посмотрела на спасителя, проводила взглядом верёвку, которую он отбросил в сторону, и, точно перешагивая через себя, проговорила:

– Я испугалась… Извини.

– За что извинить? – сипло спросил он.

– За моё поведение. Ты спас меня, а я… я запаниковала. Ты так пошёл на меня с этим кровавым кинжалом, как будто прирезать собирался.

– Я не собирался.

– Да знаю я! Говорю же – запаниковала. Извини. И… спасибо.

«Спасибо». Такое странное и обычно ненужное слово в «повседневной» жизни смертников. Но адресованным ему, да ещё и не в стенах лагеря, звучит… необычно. Он думал, но так и не нашёл, что можно на него ответить. Кинжал больше не нужен – идти в город с орудием кайергардца чревато проблемами. Так что смертник без сожалений кинул его к мёртвому телу и бегло осмотрел труп.

Тот лежал на животе. Капюшон слетел в процессе убийства, и теперь было видно половину лица с бледной кожей, сеткой морщин и выпирающими грубыми скулами. Чёрные волосы облепляли взмокший лоб и тянулись к остекленевшим глазам светло-карего, почти жёлтого цвета.

Девчонка тоже смотрела. То на мёртвого кайергардца, то на его убийцу, да таким странным взглядом, будто не понимала, кто из них кто.

– Ворота скоро закроют. Нам надо идти, – произнёс смертник и направился вглубь леса.

– Эй, подожди! – удивлённо крикнула девочка, догнала его и пошла рядом, держа в руках подол платья. Он всегда отличался высоким ростом, и смотреть на него ей пришлось задрав голову. – Может, назовёшь своё имя? Меня зовут Диона. А тебя как?

– Смертник номер шестьдесят семь.

– А… Что?!

– Если слишком длинно, можно просто шестьдесят седьмой.

Диона застыла на месте, а он и не думал останавливаться, и девчонке пришлось вновь догонять его.

– Постой, как это смертник? Почему?

– Что – почему?

– Почему ты называешь себя так?

– Как есть, так и называю.

– Но смертники должны были принести себя в жертву, верно? А ты живой.

Надавила на больное. А ведь ему ещё предстоит объяснять свой провал надзирателям лагеря, рыцарям и, возможно, самой королеве Розбель. Самое страшное ещё впереди.

– Я… – Голос подло дрогнул. – Я должен был погибнуть вместе со всем отрядом, но по ошибке выжил. Так получилось, я не специально.

«Не оправдывайся, шестьдесят седьмой. Этому нет оправданий!», – горько подумал он.

Диона ахнула.

– Что ты такое говоришь? Это же чудо, что ты выжил.

– Нет. Это страшная ошибка. Моё время вышло, я прожил эту жизнь и должен перейти в следующую.

«Должен был. Лучшей жизни я заслужить не смог».

(Иллюстрация 2)

Пунцовое личико Дионы преисполнилось возмущением. Она побежала вперёд, загородила дорогу и выпалила:

– Да тебе же лет шестнадцать, не больше!

Смертнику всё же пришлось остановиться.

– Ну и что?

– Да то, что ты ещё совсем молодой! Какая следующая жизнь? Ты этой и половины не прожил! У тебя впереди ещё столько лет, а ты говоришь о таких ужасных вещах. Как ты можешь?

– Достойная жизнь достаётся лишь ценой достойной смерти. Умри сейчас, живи после. Так нас учили, сколько себя помню.

– Как ты…

– Я смертник лагеря Каларгон, и должен был умереть в сегодняшней битве.

Диона рассвирепела так, что из ушей едва не повалил дым.

– Никому ты ничего не должен! А раз выжил, значит, никакой ты не смертник, и не был им никогда!

Она окончательно сбила его с толку, а эта её непоколебимая уверенность посеяла в душе смутные сомнения. Это было очень необычно и чуждо, но всё же… Было в этом что-то такое, чему он никак не мог найти объяснений.

Смертник ‒ или кто? ‒ взглянул на Диону по-новому, как будто увидел перед собой совершенно другого человека, более взрослого, более умного, посвящённого в некую тайну, о которой он даже не подозревает.

– А кто же я тогда? – со всей серьёзностью спросил он.

Выражение Дионы смягчилось и погрустнело.

– Мой отец говорил когда-то – ты то, что ты сам о себе думаешь, – тихо произнесла она.

Подняв голову к небу, он увидел запоздалую стайку птиц, сгустившиеся синие тучи, ощутил, как усиливается ветер, раздражая ветви деревьев, сказал:

– Ворота вот-вот закроют.

И решительно тронулся с места.

Диона поравнялась с ним, прошла в молчании несколько шагов и заговорила:

– Меня чуть не убили сегодня… Но спасли меня не рыцари, а ты. Я благодарна и обязана тебе жизнью, и мне не важно, кем ты себя считаешь. Я рада, что ты выжил.

Ответить было нечего, однако где-то глубоко внутри, там, куда не проникнет ни плеть надзирателя, ни вражеский клинок, вдруг сверкнула искра, вспыхнул огонёк и зародилось приятное тепло. Это пугало и в то же время вдохновляло на то, чего никогда не могло быть у смертника.

«А вдруг я и в правду могу жить?»

Глава 2 «Маска смертника и спрятанное клеймо»

Этот внушительный зал, очевидно, давно не был востребован обитателями замка. Пыль летала в затхлом воздухе и осаживалась на столах и полках многочисленных книжных шкафов, въедалась в обивку диванов и кресел. Окна без занавесок закрыты на наружные створы и темноту разбавлял костёр в камине, настенные свечи и факелы. Их зажигала статная седовласая женщина в чепце и в строгом чёрном платье. Огромная люстра на высоком потолке, казалось, вот-вот сорвётся с цепей и под гнётом древности рухнет на головы.

Затаив дыхание, выживший смертник смотрел на ворвавшегося в зал человека. Никогда ещё его не почитали вниманием такие важные особы.

Верховного рыцаря, лорда Демиа́ра, он видел издали, перед сегодняшним боем. Восседая на коне, он наставлял смертников и королевскую армию на доблестный, беспощадный поединок, взбодрил всё войско громким лозунгом: «Умри, но сделай! За Родину! За королевство Андрокад!» и ускакал куда-то в тыл.

Вблизи верховный рыцарь оказался худым мужчиной с сальными волосами до плеч, жидкой бородкой и надменно вызывающим выражением лица. Блестящая кольчуга с новеньким щегольским плащом почти наверняка отродясь не видывала клинка и крови.

– Как ты посмел ослушаться приказа, смертник?! – запыльчиво отрезал лорд. – Ты должен был стоять до последней капли крови!

– А не напомнить ли, что должен был ты, Демиар? – подала властный голос леди Аделит. – Моя дочь угодила в грязные лапы кайергардца, хотя ты должен был привезти её из Сант-Валлиса только завтра!

Признаться, на своём коротком веку смертник видел мало женщин, и были это в основном воинственные – а некоторые и вовсе мужеподобные – амазонки. Девушек в лагере Каларгон было не много, но и те от парней отличались мало. Леди Аделит же казалась самой необыкновенной женщиной, от неземной красоты которой захватывало дух. Одетая в длинное платье, расшитое золотыми нитями и стягивающее корсетом узкий стан, она с непринуждённой лёгкостью держала прямую осанку и с гордо поднятой головой, увенчанной высокой причёской, взирала на рыцаря. Золото и бриллианты на её груди, запястьях, пальцах и в ушах так и сверкали. Она сама походила на живую драгоценность и, похоже, принимала это как должное.

Демиар нервно дёрнул носом, разгладил лицо и обернулся к леди Аделит с натянутой улыбкой.

– Я верховный рыцарь, если мне позволено напомнить, и обязан был возглавить знаменательное наступление, – бархатисто произнёс он. – Диона была поручена моим лучшим рыцарям…

– Лучшим! – Диона возмущённо встрепенулась и приготовилась соскочить с дивана. – Этих двоих порезал, как цыплят, всего один человек, а я…

– Дорогая, следи, пожалуйста, за своей интонацией и не перебивай, это дурной тон! – громко и властно приказала ей мать и обратилась к Демиару: – Твоя обязанность, в первую очередь, ‒ оберегать нашу семью, но ты неизменен, Демиар. – Ледяной тон Аделит отдался лёгкой горечью. – Наступления, осады, походы, турниры! Мы когда-нибудь станем для тебя хоть немного важнее твоих воинских игр?

Маска добродетели мигом слетела с лица Демиара.

– Игр?! Сегодня под моим руководством был разгромлен последний вражеский лагерь на территории нашего королевства, и ты называешь это играми? – звонко воскликнул он. – Мы одержали победу не в поединке, а в многолетней войне, Аделит! Сегодняшний день войдёт в историю! Кайергардские оккупанты окончательно разбиты и больше не сунутся в Андрокад. А если королева наконец прислушается к моим советам, мы вскоре вторгнемся на их земли и порешим весь этот бандитский сброд!

– О, я поняла, – леди Аделит грациозно отвернулась от него. – Это никогда не закончится, и защиты нам придётся искать где угодно, но только не за твоей рыцарской спиной. А моя тётушка, откровенно говоря, уже устала от твоих советов и считает их непрактичными.

– Она ещё не слышала о моей новой стратегии… – воодушевлённо сообщил ей Демиар, но неожиданно Аделит, вопреки собственному замечанию дочери, перебила его:

– Что ж, коль верховный рыцарь слишком занят, чтобы оберегать свою семью, я вынуждена найти ему замену, – официальным тоном объявила она, зашагав по залу, и остановилась перед смертником. – Как тебя зовут, юноша?

Она смотрела на него и строго, и доброжелательно одновременно. Как так вообще можно?

– С…смертник номер шестьдесят семь, – пролепетал он в ответ, зачарованный близостью к столь прекрасной и важной особе. – Шестьдесят седьмой.

– О, – затрепетала леди Аделит длинными ресницами, подумала и обратилась к женщине в чепце и чёрном платье. Та уже зажгла все свечи и факелы на стенах и притаилась у двери. – Придумаете ему какое-нибудь имя, Гарина.

– Слушаюсь, миледи, – важно приклонила та седую голову.

– Имя? Ему? Это ещё зачем?! – вскинулся Демиар.

– Этот человек хорошо зарекомендовал себя и прекрасно подходит нам в качестве семейного телохранителя. Нет – стража! – Аделит не переставала обескураживать смертника пристальным взглядом янтарных глаз. – Видишь ли, я являюсь племянницей королевы Розбель и, соответственно, вместе со своей дочерью нуждаюсь в надёжной охране. Иногда бывает так, что мы оказываемся в опасности… Но не будем о грустном! Нам нужен свой человек, готовый от рассвета до рассвета находиться рядом с нами, сопровождать во время поездок и походам по улицам города. Как ты на это смотришь? Ты будешь жить в этом замке, защищать нас от воров и преступников и получать за это жалование.

Опешивший смертник судорожно думал.

«Она сказала, что я буду… жить? Жить в её замке новой жизнью и иметь новый смысл. Даже получать жалование. Знать бы ещё, что это такое. А то мало ли, что придётся получать…».

Уложить всё это в гудящей голове казалось невозможным. Предложение родственницы самой королевы выглядело плодом больного воображения. Может, это злой розыгрыш? Поглумиться над смертником и отправить его на казнь – это в духе надзирателей Каларгона. Но сейчас это была благородная дама, – кажется, их так называют – и в её словах и выражении лица нет ни намёка на злой умысел.

– Да ты с ума сошла, Аделит?! – завопил верховный рыцарь и пошёл красными пятнами. – Он предатель, беглый смертник Каларгона, не выполнивший свой долг!

– В таком случае, мы должны радоваться, что он его не выполнил, иначе бы я лишилась единственной дочери, а вы, сэр Демиар, собственной головы! – провозгласила, обернувшись к нему, Аделит, и по залу зазвенело эхо. – Не думай, что зов твоей горячей крови и победа в войне оправдали бы тебя. Мы все должны быть признательны этому человеку, и ты, Демиар, не в меньшей степени.

– Да он… он всё это подстроил! – заявил лорд. – Он, вместе с подельником! Двое смертников сбежали с поля боя, сымитировали похищение королевской родственницы и её чудесное спасение, и видишь – как всё у него прекрасно вышло! Из смертника да в стражи к правящей династии!

– Это неправда! – вновь возразила ему Диона, но постаралась сделать это не слишком резко, чтобы не схлопотать новое замечание от матери. – Это был кайергардец, не смертник. А он убил его и спас меня!

– Наивное дитя, перед тобой разыграли представление! – оскалил зубы Демиар.

– Он точно был мёртв! И одет был совсем не как смертник.

– И как же он выглядел?

Диона вдруг утратила воинствующий вид, как-то испуганно осмотрела своего спасителя и сказала, понизив тон:

– Я не разглядела его лица. Но он был одет в коричневую куртку с капюшоном, а не в чёрную мантию.

– Переодеться для такого дела не трудно! – не желал сдаваться рыцарь.

– Но он его точно убил!

– Ради большой цели некоторые не брезгуют и убийством сообщника.

– Прекрати это, Демиар, – твёрдо потребовала Аделит и взглянула на смертника. – Ты согласен на моё предложение, юноша?

– Да, миледи, – быстро ответил он, дабы не искушать судьбу, и повторил поклон Гарины. Та всё ещё стояла у двери в такой же важной позе, что и хозяйка замка, и не сводила с него строгих глаз.

Леди Аделит довольно улыбнулась, голос её потеплел.

– Вот и хорошо. Надеюсь, скоро ты забудешь лагерное прошлое и отдашься целиком и полностью своим обязанностям. Приспосабливайся к новой жизни и лучше не распространяйся о том, где и как ты провёл предыдущую.

– Слушаюсь, миледи.

– Славный мальчик!

– Ничего у вас не выйдет!

Верховный рыцарь подлетел к ним, грубо сорвал с парня чёрную мантию и швырнул на пол, едва не затушив ею свечи на стене.

Диона тихо ахнула, а Гарина прикрыла ладонью рот от того, что увидела. Аделит молча разглядывала шею бывшего заключённого, а точнее, выжженное на ней клеймо.

Он помнил каждую секунду страшной агонии, пытки, которой были подвержены все смертники и пожизненные заключённые. Мальчики и девочки, выросшие более чем на полтора метра, носили вечный ошейник в виде обмотанной в несколько раз раскалённой проволоки. Вторую метку, указывающую порядковый номер, выжигали смертникам ниже правого уха. Его шею до конца жизни пометило роковое число «67».

Не счесть, сколько было получено случайных ожогов и потеряно волос в моменты клеймения проволокой. Бывало, кто-то оставался с обожжённым лицом, кто-то с лысинами на голове. Шестьдесят седьмому повезло не стать уродом, хотя в силу своего высокого роста он получил клеймо будучи ещё совсем ребёнком. Никто из обитателей лагеря Каларгон не знал своего возраста и сроду не видел зеркал, но все твердили, что у него совсем детское лицо, что он очень мал для такой страшной процедуры. Но надзирателей это не волновало.

– Ты знаешь, что это? Это метка Каларгона. Её ставят приговорённым к казни и рождённым на каторгах ублюдкам, из которых сформировали отряд военных смертников, – ликующе заявил Демиар. – Любой хоть самый распоследний нищий, увидев это клеймо, раструбит о нём всему королевству! Не пройдёт и дня, как до королевы дойдёт слух, что её племяннице служит предатель родины и опасный убийца!