Та, что сильнее ветра

С того раза Андрей заранее писал, где они будут петь в ближайшее время, и девчонки, надев лучшие наряды, приходили поддержать ребят. Концерты, как правило, приходились на вечер пятницы или выходные, и Сашка с Прошей даже отваживались уезжать в соседние поселки, а пару раз ездили в райцентр, не сказав взрослым ни слова.

В ансамбле их уже давно знали, и один раз, когда они умудрились пропустить последнюю электричку, водитель погранцов без разговоров посадил девчонок в автобус и довез до дома, а потом стал делать так регулярно. Проша тоже расцвела: если Сашке достался Андрей, то в ее распоряжении был весь ансамбль. Ребята наперебой старались завоевать внимание кудрявой красавицы, и она чувствовала себя на седьмом небе.

От всех остальных их фанатская деятельность держалась в тайне, для этого Сашка задействовала все силы и Прошу, но не зря говорят, материнское сердце не обманешь. Та давно заподозрила, что с дочерью что-то происходит, только не решалась начать разговор. Прошло уже пара месяцев со дня школьной дискотеки, Саша считала именно эту дату началом всего, дождалась, когда дома никого кроме них с Шуркой не будет, и тихонько постучала в дверь комнаты.

– Шур, можно к тебе? – Саша что-то писала и тут же накрыла лист лежащей рядом тетрадкой. – Давай поговорим. Я же не слепая. Кто он?

Этих слов, да еще сказанным таким голосом, оказалось достаточно. В глазах защипало, в горле образовался ком, который не давал нормально дышать, и Саша бросилась к маме на шею.

– Хорош, – одобрила мама фотографию Андрея, которую он прислал неделю назад. – Но ты же не хочешь выскочить замуж сразу после школы, нарожать детей и работать нянечкой в детском саду?

– Мама, ну что ты такое говоришь?

– Шур, а на что ты рассчитываешь без образования? Завод или детский сад, выбирай.

– Я уже все решила. Можно сознаться? – мама с удивлением глянула на нее и приобняла.

– Девочка моя, конечно, можешь. Мамы для того и существуют, чтобы слушать и защищать, и поддерживать, и любить.

В глазах снова защипало. Она спряталась у нее на груди и заговорила почти шепотом.

– Мам, ты же знаешь, как я к детям отношусь. Ну не в смысле, что своих хочу, хотя, когда будет время, я хочу сразу троих, а там посмотрим. Я хочу стать учительницей, учить их истории. Раньше не знала, какой предмер выбрать, просто учительницей хотела быть, а какой без разницы, а потом поняла. Это я еще до Андрея решила. Мы пока об этом не говорили, но, думаю, он поймет. Если все получится, буду поступать на исторический, а потом можно и перевестись. Ну это если уехать придется, – мама легонько отодвинула дочь и заглянула в глаза.

– Ты хорошо подумала? Решать тебе. Я твоему выбору доверяю. И еще, если это то, чего ты желаешь всем сердцем, – она замолчала, подбирая слова, и Саша даже подняла голову, чтобы понять, что случилось, – не предавай мечту, никогда не предавай.

– Мам, ты так говоришь, как будто что-то конкретное имеешь в виду. Как думаешь, Андрею об этом можно рассказать?

Ольга провела по волосам дочери, чья голова лежала у нее на коленях, но отвечать на первый вопрос не стала.

– Думаю, нужно. Если это серьезно, то не повредит.

3

Погода в последнюю неделю мая стояла просто загляденье. Дождь, который моросил всю последнюю неделю, закончился, дорожки подсохли, гуляй не хочу. Андрею дали увольнительную, и они собрались в кино. Саша надела новую блузку, в которой, по словам Проши, выглядела сногсшибательно, то что нужно. Договорились встретиться, как обычно, у кинотеатра. Как ни спешила, все равно вышла из дома позже, чем планировала. Пришлось всю дорогу бежать. Хорошо, кинотеатр в поселке, если бы на автобусе добираться, наверняка бы пропустила и опоздала. Метров за двести она перешла на шаг, правда, прическе это уже не помогло, кое-как ее пригладила и повернула за угол. Андрей с конфетной коробкой, подозрительно смахивающей на ее любимое птичье молоко, мерил шагами утоптанную площадь перед крыльцом. В паре-тройке метров стояла группа девчонок, они хихикали, поглядывали на парня, но заходить внутрь не спешили.

– Саша, ну наконец-то! – где-то сбоку послышались разочарованные вздохи. – Держи.

Коробка перекочевала ей в руки – так и есть, молоко, – и они сразу направились к контролеру.

Дожить до конца сеанса у конфет не вышло. Ребята купили по мороженому и не спеша пошли по дороге в сторону леса, метров через двести свернули на одну из проселочных дорог и двинулись в сторону озера – излюбленное место отдыха местных. Первые минут двадцать разговор крутился вокруг фильма. Еще бы! Настоящий вестерн «Человек с бульвара капуцинов» явно претендовал на титул самой громкой премьеры, если не года, то уж лета точно. Потом тема иссякла, и Саша решилась, она специально сунула в рот травинку, которую сорвала тут же, и отвернулась, чтобы не смущать собеседника.

– Чем планируешь заниматься после того, как отслужишь?

– Не знаю. Меня из техникума призвали. Скорее всего, вернусь, доучусь и пойду работать на стройку, как отец.

– Он строитель?

– Начальник участка. Мне нравится строить, видеть, как на голом месте вырастают стены. Это как рождение жизни.

– Романтично. А я хочу на исторический поступать. Детей люблю. Буду работать в школе, и чтобы детей у меня было трое, не меньше.

– Да рано тебе еще о детях-то думать. Выучись сначала.

– А там, где ты живешь, есть институт? – Саша опустила глаза, когда задала вопрос, и почувствовала паузу, прежде чем он ответил.

– Не знаю. Кажется, нет. Что мы все о будущем. Мы здесь и сейчас. Солнце, воздух, самая красивая девушка на свете, – он взглянул на Сашку и рассмеялся. – С размазанным по щекам мороженым.

– Где? – она стала лихорадочно тереть щеку.

– Минутку. – Андрей нежно стер с щеки каплю десерта, и вдруг резко наклонился и коснулся губами ее губ. До этого момента они уже целовались пару раз, когда она приезжала на концерт, но тогда было темно и времени в обрез.

На тропинке кроме них никого не было. Сашка непроизвольно сделала шаг назад и уперлась спиной в дерево. Этот поцелуй был не похож на предыдущие. Девушка почувствовала исходящий от юноши жар, который передался и ей. Внутри что-то загорелось, и ее руки непроизвольно потянулись к нему – только не отпускай. Дыхание у Андрея сбилось, и руки стали лихорадочно расстёгивать ветровку, блузку, она почувствовала на груди его руки. Девушку начала бить дрожь, но вместо того, чтобы сгореть со стыда и попросить прекратить, только сильнее прижалась к любимому.

И именно в этот момент где-то просигналила машина, раздались голоса, они резко отпрянули друг от друга, как будто кто-то толкнул их в разные стороны.

– Извини, – одновременно сказали оба и засмущались. Это разрядило обстановку, но убило всю романтику. Саша быстро, как могла, привела одежду в порядок, и парочка повернула в сторону дома. Не получилось или повезло?

Глава 11

1

Следующее письмо пришло только через три дня после встречи. К этому времени Сашка вся извелась: «Обиделся? Подумал, что я распущенная? Больше не хочет меня видеть?»

Но, к своем удивлению, с первых же строк поняла, что волноваться не о чем. Андрей извинялся за то, что не сдержался, обещал, что подобное не повторится, если она только захочет его после этого видеть. Шура дважды прочитала письмо и откинулась на подушку. Полегчало. «Сейчас чай налью, уроки сделаю и отвечу». Но даже до чая дело не дошло, она зашла на кухню, подошла к плите, постояла минуту, вспоминая, зачем пришла, затем резко развернулась и ринулась в комнату. Писать.

Тем летом им удалось встретиться всего пару раз. «Учения», – под этим словом Андрей имел в виду все, что мешало командирам отпустить его к любимой. Дальше поцелуев дело не заходило.

В начале октября начались заморозки, и уже к концу месяца наступила настоящая зима. Снег еще не полностью укрыл землю, но основательно подморозил, готовя к предстоящим морозам.

Телефон Белых установили еще год назад. Первое время девчонки, у Проши тоже стоял телефон, висели на трубке часами. Но если у Оксанки был модный аппарат с длинным шнуром, и она могла позволить себе разговаривать лежа на кровати у себя в комнате, то Саше приходилось сидеть на полу в прихожей, прислонившись к стене или на табуретке, которую сначала нужно было принести из комнаты. Однако это никого не смущало, и подружки продолжали делать по телефону уроки, обсуждать местные сплетни, только что не шили. Маме звонили редко, в основном это была бабушка, которой, чтобы сделать звонок, нужно было пойти к соседке, или пара подруг, которые, как и мама, долго болтать не умели. Лена, уже давно студентка перебралась в Читу, отцу и Наташке почти никто не звонил.

Стрелка переползла за половину одиннадцатого вечера, Саша, как обычно, лежала на кровати в комнате в обнимку с книжкой, Наташка уже улеглась, а родители в зале смотрели телевизор. Резкий звонок заставил всех вздрогнуть.

– Кто это на ночь глядя? – Ольга взглянула на мужа, в глубине глаз притаился страх. – Не люблю, когда так поздно звонят.

– Я возьму, – папа поднялся и вышел в прихожую. – Чего высунулись? Телефона не слышали? Марш по кроватям. – бросил он девчонкам. – Алло.

Все в квартире затаили дыхание. Слов было не разобрать, но по узнаваемому тембру и частоте речи стало понятно, что звонит бабушка. После первых слов отец ссутулился, похоже, новости были не слишком хорошие. Саша тут отправила сестренку в комнату и подошла к маме. Папа к этому времени уже закончил разговор и положил трубку.

–Ну что, девчонки, врать не буду. Отец в больнице. Избили его пьяного. Мать говорит, сильно. То ли сам полез, то ли на него напали. Она из больницы звонила. Я толком не понял, какой диагноз. Подожди, – последние слова относились к жене, которая рванулась в комнату, чтобы переодеться и мчаться в больницу к отцу. – Куда ты сейчас поедешь? Завтра утром, на первой электричке и поедешь, а я схожу на завод и возьму отгул на нас двоих и приеду к вам. Справишься без нас, если придется задержаться? – последние слова относились к Саше.

– Пап, о чем ты говоришь! Я что, совсем без рук? Все будет нормально. Только вы позвоните мне оттуда, я же тоже волнуюсь.

Утром мама уехала на самой первой электричке в пять тридцать, но как ни рано она ушла, Саша встала, чтобы проводить. Отец сказал, что с работы сразу к ней, домой забежит, только если получится. Не получилось. Весь день Саша надеялась, что они позвонят в обед, но увы. Не дождались звонка и вечером. Кое-как отправила Наташку в кровать, та никак не хотела ложиться, а сама пошла на кухню.

В начале одиннадцатого телефон ожил. Саша пулей примчалась в прихожую и схватила трубку, прежде чем раздался второй звонок.

– Алло. Я слушаю.

– Доча, привет, – голос папы звучал откуда-то издалека.

– Пап, не молчи. Пап, – Саша почувствовала, что слезы опять подступают. – Как дедушка?

– С дедом все в порядке. Оклемается, куда денется.

– Пап, ты на него злишься? Почему так говоришь? Где мама?

– Мама, – голос отца дрогнул. – Понимаешь, Сашок. Не знаю, что произошло. Мы только вышли, тут такой уклон, подморозило, и она бух на спину, как будто ее под колени кто ударил.

– Пап, ты что несешь, какой уклон, какие колени?

Слезы вновь потекли по щекам от чувства, что происходит что-то плохое, а она никак не поймет, что именно. Из путанных объяснений отца было понятно, что мама, когда они возвращались из больницы домой, поскользнулась и упала, а подняться уже не смогла. Ее на руках занесли в приёмный покой, благо это все произошло тут же. Женщину осмотрел врач, но сказать, что именно произошло, не смог, и ее сразу же госпитализировали.

Весь день отец с бабушкой провели в больнице, ожидая, когда им скажут диагноз. Маме сделали рентген, взяли кучу анализов, но способность передвигаться так и не вернулась. Они просидели там до закрытия, пока врач не отправила их домой.

– Сказала приходить утром, после обхода. Тогда уже ясно будет.

Так к беспокойству за здоровье деда добавился страх за маму. Что случилось? Почему упала, почему не чувствует ног. Если в прошлую ночь ей с трудом, но удалось немного поспать, то этой ночью она почти не сомкнула глаз. С трудом заставила себя лечь в кровать, но сон не шел. Когда сил таращиться на темный потолок уже не осталось, Саша приоткрыла шторку и стала смотреть на звезды. Лишь под утро накопившаяся усталость победила молодой организм, и она отключилась.

На следующий день папа снова позвонил, девчонки как раз поужинали и делали уроки. На сей раз его голос звучал бодрее. Мама чувствовала себя лучше, хотя ходить так и не начала. После обеда удалось пообщаться с лечащим врачом, который сказал, что, похоже, у мамы позвоночная грыжа. Понадобится еще несколько дней и окончательные результаты анализов, чтобы решить, нужна ли операция. До конца недели она точно останется в больнице, где за ней будут наблюдать. Папа тоже останется, у него отгулы как раз до субботы.

– Все наладится. Вы там как? Справляетесь?

– Конечно, пап, не переживай. Звони почаще, чтобы мы знали, что происходит.

Новый день не принес хороших новостей. Врачи получили результаты анализов, которые не подтвердили, но и не опровергли диагноз грыжи. В позвоночнике, по словам доктора, было что-то не то, но рентген не мог показать, хотя его делали уже дважды. Опять разговаривали с врачом. После консультации с коллегами решили понаблюдать еще некоторое время, если ее состояние в ближайшее время не изменится, будут оперировать.

Дед, из-за которого все и произошло, как со злости сначала решила Саша, почти оклемался. Его уже перевели в обычную палату, еще день-два и выпишут.

До конца недели Саша жила как на автомате: накормить Наташку, сходить в школу, проверить уроки. Единственной отдушиной оставались письма Андрею, хотя писала она их скорее самой себе. Сколько слез было пролито на эти тетрадные листы в клетку. Но от этого ей становилось легче. Он в ответ, чтобы хоть чуть-чуть ее отвлечь, писал обо всем, что творились в части, иногда ей даже казалось, что большинство самых смешных историй он сам и придумывал.

В пятницу позвонил отец. Состояние мамы стабилизировалось, но ходить она так и не начала. Операцию назначили на понедельник. Хирург, которого они по очереди с бабушкой караулили в коридоре, чтобы потом атаковать вопросами, убедил их, что ничего страшного нет и после операции мама обязательно поправится. У папы заканчивались отгулы, и он планировал взять отпуск, чтобы быть все время с женой. Саша предложила пропустить школу и тоже помочь, но оба родителя были против.

– Ты в этом году заканчиваешь, тебе вообще пропускать нельзя. Даже не начинай, разговор окончен.

Наступил понедельник. В школе Саша вообще не могла ни о чем думать, кроме как о маме, которая в этот момент лежит где-то там на холодном столе, под слепящим белым светом. В итоге не выдержала и ушла домой сразу после первого урока. Прогуляла первый раз в жизни!

Из школы пошла сразу домой, Наташка в отличие от нее уйти не смогла, и квартира встретила Сашу непривычной тишиной. Она села в кресло, вытянула ноги и закрыла глаза. «Как странно. Как будто я не дома, а неизвестно где или даже оглохла, – тут в кухне пробили часы. – Слава богу, а то даже страшно. Как же люди одни живут. Это же почти смерть. Приходишь, а тебя никто не ждет».

В два часа отец не позвонил. Хоть они и договаривались, она не слишком верила. Не случилось звонка и в три, и в четыре. К пяти она начала нервничать, к шести не находила места. Наташка, которая после школы тоже прибежала домой, тоже переживала, пару раз пыталась зареветь и только силой воли смогла удержать слезы.

Это случилось в начале седьмого.

– Пап! – Отец на другом конце трубки пытался что-то сказать, но не мог. Саша не могла видеть его лица, но она почему-то представила, что он плачет. – Папочка, миленький, не молчи. Умоляю тебя.

– Доча. Прости.

– Пап! – на крик из комнаты выбежала Наташка и остановилась в дверях прихожей, боясь приближаться. – Мама! Что с ней?

Виктор кое-как взял себя в руки.

– Я говорил с врачом. Они ошиблись, это рак, – и положил трубку.

2

Родители вернулись через неделю. Они приехали на скорой: дорогу, когда нужно было все время сидеть, если бы они поехали на поезде, мама бы не выдержала. Ольга, которая всегда была стройной, похудела еще сильнее и стала почти прозрачной, но при этом она улыбалась и была очень рада оказаться дома. С собой они привезли кучу лекарств, которые почти заменили ей пищу. В первые дни Саша с папой наперебой пытались ее накормить, и мама, чтобы их не пугать, старалась все пробовать и неизменно нахваливала готовку. Чуть позже, сложно сказать когда, но прошло около месяца, и она начала потихоньку вставать, ходить по квартире, но о том, чтобы выйти на улицу, речи не шло.

После их возвращения у дочери с отцом состоялся серьезный разговор. Чтобы не пугать Наташку и не расстраивать лишний раз маму, отец позвал Сашу сходить с ним за картошкой в подвал, она сразу все поняла и пошла одеваться.

– Значит так, доча. Я это пережил и все передумал, скрывать от тебя ничего не хочу. Ленке в Читу тоже звонил, так что она все знает. Доктор сказал, что они ее разрезали, думали, грыжа, а там уже метастазы везде. Как он говорит, оперировать невозможно, или у них никто не берется. Бабушка, когда узнала, устроила скандал, и Главврач предложил отправить все мамины документы в Читу в Областную. Вдруг тамошние специалисты смогут что-то сделать. Ответ может прийти в любое время, а пока маму отправили домой под присмотр родных. Самый главный сказал мне один на один, что там в Чите есть врач, его все Айболитом зовут, говорят, все лечит. Пообещал лично ему позвонить. Нам остается только ждать.

Ответ пришел через неделю. Знаменитый читинский хирург, среди своих Айболит, посмотрел мамины документы и согласился осмотреть больную и может быть даже попробовать вылечить. В день их отъезда приехала бабушка, деду стало лучше, и его выписали. Теть Лида вышла на площадку, когда папа под присмотром медсестры вынес маму из квартиры.

‒ Оль, ты не переживай. Я за твоими присмотрю. Если что надо, ну, лекарства там или захочешь чего, пусть Витька или Сашка только скажут, мигом достанем.

Мама слабо кивнула и улыбнулась старой подруге. Они сели в скорую, которая ждала у подъезда, и поехали на вокзал. Так Саша вновь осталась за хозяйку. Самым трудным было дождаться новостей, как добрались, как больница, видели ли врача.

Лена, которая после института осталась в Чите, вышла замуж и вот-вот должна была стать мамой, стала связующим звеном. По вечерам, когда отец возвращался с больницы, сил звонить и разговаривать уже не было. Лена кормила его ужином, а сама звонила сестре. Иногда вечером, иногда, если получалось вырваться с работы, и в обед.

С ее слов, Айболит оказался вполне еще не старым мужчиной, чуть старше пятидесяти. Однако его шевелюра, в отличие от папы, была полностью седой, а лоб рассекали несколько глубоких морщин.

– А это ты откуда знаешь?

‒ Сама видела. Вчера, когда за отцом заехала, он как раз на крыльцо вышел, отец мне его и показал. Представительный дядька. Сразу видно ‒ Врач!

Несмотря на профессию у него было отличное чувство юмора, что очень ценили его пациенты. Лев Мирославович, по крайне мере это имя было написано у него в паспорте, осмотрел маму уже на следующий день после госпитализации и остался доволен увиденным. Профессор, как отец стал называть его практически сразу, сказал, что случай не простой, но он не привык сдаваться. Маму поместили в отдельный бокс и разрешили мужу ее навещать. В больнице на Льва Мирославовича все буквально молились и сумели убедить отца, что жену смогут вылечить.

В какой-то из дней в палату, где лежала Ольга, зашла медсестра. Женщина после очередного укола спала, Виктор притулился на стульчике и, пользуясь тем, что мама его не видит, сидел с выражением горя на лице. Сестричка зашла так неожиданно, что он не успел привести выражение лица в порядок.

‒ Вы не переживайте. Если доктор сказал, что берется, значит, уедете отсюда домой здоровыми. Я бы сама не поверила, если бы не видела, каких он вытягивал.

В день операции, которую назначили через неделю, все были как на иголках. Отец упросил персонал позволить ему остаться на ночь до и после операции и убедил всех, что отлично выспится на одном одеяле, если его постелить на пол возле кровати жены.

Девчонки не спали, каждая в своем городе, поселке. Пойти в школу Саша не смогла и на сей раз. Отправив Наташку, она заняла вахту у телефона, дергаясь каждый раз, когда кто-то шумел на площадке.

‒ Операция прошла успешно, но одной недостаточно, ‒ голос отца звенел. Он три раза повторил слова врача. – Еще недельку полежим, и потом он ждет нас через полгода в начале мая.

‒ Господи, спасибо тебе, спасибо! – Сашка бухнулась на колени прямо в прихожей и принялась молиться. Вчерашняя комсомолка забыла в том момент все заветы атеизма и свое пионерско-комсомольское прошлое.

Через недельку не получилось, но зато через восемь дней родители были дома. Ходить мама по-прежнему не могла.

‒ Это временно, врач сказал, еще немного и нужно начинать расхаживаться. Да, Оль, мы с тобой еще всех за пояс заткнем. Помнишь, как тогда в клубе, ‒ он подмигнул маме, и Саша с удивлением увидела, как мамины щеки из бледно-серых стали розовыми.

Близился главный праздник года. И в этот раз всю готовку взяла на себя Саша, мама почти все время лежала в комнате, сил не было даже читать.

Ох и намучились же они, пока бегали перед праздником по магазинам. Советские прилавки никогда не радовали своим изобилием, но в последнее время это стало еще хуже. С полок исчезла даже «собачья радость», над которой кто только не потешался. Иногда выручала тетя Лида. Она приносила с базы продукты и делилась с соседями. А после того, что случилось с мамой, стала помогать еще чаще.

Вечером за два дня до праздника в дверь позвонили. Открыла Саша. Дядя Федор, с красным от мороза лицом и весь покрытый снегом, всунул ей тяжелый, замотанный в грубую коричневую бумагу сверток.

‒ Держи, кудрявая. Передай маме. Скажи, подарок на Новый год от нас. ‒ Саша приоткрыла бумагу.

‒ Это же гусь! Откуда?

‒ Сказал, подарок. Всё, пока.

Мама, увидев гостинец, расплакалась, и, чтобы ее успокоить, Саша пообещала, что обязательно сошьет тете Лиде новую блузку.

И вот наступил главный день, или, вернее, ночь, в году. Подарок, проведя в духовке положенное время, славно запекся и был торжественно водружен на стол, а домашние заняли места вокруг. Бабушка с дедом отсутствовали, зато в гости нагрянула Лена.

Александра заранее рассказала папе и Наташке, которые в отличии от старшей сестры быле не в курсе, как нужно правильно загадывать желания, чтобы они сбылись, и, когда начали бить куранты, все четверо схватили заранее приготовленные ручки и маленькие листочки. Каждый что-то быстро написал и схватился за спички. Еще несколько секунд, и обгоревшая бумага вместе с пеплом упала в фужеры с шампанским и соком, кто что пил, теперь самое главное выпить до того, как прозвучит последний удар. Девчонки заранее налили себе не много и справились быстро. Папе пришлось труднее, шампанское он никогда особо не любил, но тут пришлось постараться. Пузырьки щекотали нос и мешали процессу, но все получилось.

‒ Все успел! – папа хлопнул фужером по столу, чуть его не разбив.

Мама рассмеялась.

‒ Ну вы даете. Что это было?

‒ Сашка научила. Говорит, сто процентов гарантия исполнения желаний.

‒ Ты, я надеюсь, загадал, чтобы мы поехали летом на море?

‒ Так я тебе и сказал. Ну, конечно, на море. Все же хотят? – он обвел взглядом семью. Девчонки потупили глаза. Никто это не обсуждал, но, похоже, у всех было лишь одно желание.

3

Время после Нового года полетело быстрее. Саша окончательно выбрала, какие экзамены сдавать, и теперь после уроков частенько наведывалась в библиотеку. В те периоды, когда мама чувствовала себя хорошо, они подолгу разговаривали о ее будущем. В школе, где Саша была на хорошем счету, ей предложили поступать от школы, что существенно повышало шансы. Историк Иван Сергеевич так и сказал, отдавая направление.

‒ Считай, подрастающая смена, конкуренция.

В начале апреля, когда все окончательно поверили, что весна все-таки наступит, маме стало хуже. Она почти перестала вставать, папе приходилось буквально носить ее в ванну, и у нее окончательно пропал аппетит. Вдвоем с Сашей они заставляли ее что-нибудь съесть, и она честно пыталась, но выходило не очень. После недели мучений Виктор пошел к врачу и убедил того готовить документы для поездки в Читу, не дожидаться конца назначенного онкологом срока.

За день до отъезда папа куда-то убежал, столько всего нужно подготовить. Наташка вышла во двор, и Саша осталась с мамой вдвоем.

‒ Переживаешь?