Останься единственным

– Вот, – протягивает Дима стаканчик с кофе и смотрит на меня укоризненно. – Вы уверены? – спрашивает.

– Руль, Дима, и педаль… – рявкаю. – Заводи, поехали.

Он кивает и больше ничего не пытается говорить, а я, едва сердечный ритм восстанавливается, делаю глоток кофе, рискуя повысить его снова.

Успокаиваюсь, выдыхаю, расслабляюсь. Волнения неясной этиологии меня напрягают. Я столько всего почувствовал рядом с Кирой – слов для описания не хватит. Накрыло лавиной, и от этого страшно, потому что контролю не поддается. Появилось неожиданно и прошло точно так же, только досада внутри осталась. И разочарование, что ли. Неужели надеялся?

Глава 7

Кира

Забежав в какой-то ресторан, пытаюсь справиться с диким сердцебиением. Бросаю рюкзак за первый попавшийся свободный столик и, прижав к себе обменную карту, спрашиваю у всполошенного моим резким появлением официанта, где туалет. Он невнятно кивает куда-то в сторону, и я несусь туда. Надпись «WC» с картинкой дамы в платье нахожу сразу. Дергаю на себя и радостно выдыхаю, когда оказывается, что там свободно. На защелку закрываю дверь и чуть-чуть отхожу от нее. Хорошо, что здесь достаточно пространства. И зеркало большое есть, в которое я тут же пялюсь.

Покрасневшие щеки, лихорадочно горящий взгляд, искусанные алые губы и растрепанные в разные стороны волосы – мое отражение в зеркале. Я несколько раз моргаю и наконец ослабляю хватку на обменной карте, которую, как оказалось, все это время бешено прижимала к себе. Так боялась, что он увидит. Как только его взглядом нашла, так сразу же испугалась, что узнал. Папа его нашел, рассказал! Столько в этот момент вариантов всплыло – не передать.

Привожу дыхательный и сердечный ритм в покой, умываюсь прохладной водой и выхожу. Аккуратно пробираюсь в зал. Мой рюкзак стоит на том же месте, где я его оставила, и меню на столе любезно раскрыто официантом. Чтобы оказаться подальше от посторонних глаз, иду в самый дальний угол кафе и оседаю там. Заказываю пиццу, чтобы не выглядеть глупо, и прошу принести мне воду и счет. Сижу минут десять. Все на дверь посматриваю каждый раз, когда та открывается.

Непонятно только, чего жду. Багров явно был не настроен за мной бегать, да и у него за спиной более важное дело имелось.

От одного воспоминания меня эмоциями накрывает. Я давлюсь ими буквально, а потому, когда официант подходит, даже спасибо сказать не могу. Сижу, как статуя. Каменное изваяние, не иначе.

Сколько той девчушке? Точно совершеннолетняя, не думаю, что Кирилл идиот, но… может, ей как раз и восемнадцать. Младше меня. Не красивее, нет. Безусловно, это не так. Она слишком… ребенок, что ли. С ним рядом смотрелась по-идиотски. Скорее как его дочь. Или младшая сестра. Мы тоже не были идеальной парой, на которую все засматриваются, но чтобы смотреться так глупо – нет. Я все же куда лучше выгляжу и умею себя подать, а она…

Боже, зачем я вообще об этом думаю? Какая мне, к черту, разница, кто там был и сколько ей лет? Но все равно думаю. В воспоминаниях раз за разом прокручиваю момент, когда увидела, как она к нему подбегает, как снимок УЗИ ему показывает. Я сразу узнала, потому что у меня в обменной карте спрятан точно такой же.

К пицце я даже не притронулась. Встаю из-за стола и, прихватив бутылку с водой, выхожу из ресторана. Мысли роятся вокруг увиденного. Слышать-то я совсем ничего не слышала. Только на него смотрела. Остальной мир – как в вакууме, где-то там далеко, за пределами моего личного кокона остался.

Я направляюсь к больнице. Ступаю аккуратно и по сторонам осматриваюсь. Надеюсь, что Кирилл уже уехал, потому что я в клинику пришла вместе с мамой, но вышла раньше, а потом и вовсе сбежала. Теперь мама обрывает мне телефон, а я не могу поднять трубку и объяснить, где я и почему ушла.

Ничего не могу. Из меня словно все соки выжали. Испили до остатка и оставили умирать от жажды.

Это конец. Конец. Всё. Никакого продолжения не будет. Нас с ним не будет.

Мой ребенок никогда не узнает своего отца, а отец не узнает, что у него есть еще малыш. Не скажу. Теперь уж точно. Не думаю даже, откуда взялась эта малолетка. У него ведь другая была. Взрослая, статная, стильная и утонченная. Я думала, он действительно на ней женится. Такая ему подходила, а эта… эта нет.

Тот выбор принять было легче. Этот – невозможно, потому что он – иррационален.

Я некстати думаю о Лике. Неужели она чувствовала то же самое, когда он предпочел ей меня? Даже жалко ее становится, а ведь когда-то я ее ненавидела, ревновала его жутко, бесилась. Уговаривала себя, что права не имею, но все равно продолжала. Глупо. Мы обе проиграли. Оказались за бортом в угоду третьему лицу.

– Кира! – мама появляется словно из ниоткуда. Хватает меня за плечи и встряхивает. – Где ты была?

– Проголодалась, – вру. – Пиццу вот заказала.

Мама смотрит на меня удивленно. Еще бы! Оправдание, что я проголодалась, звучит так себе. Могла бы и маму те несколько минут подождать. Или ответить и позвать ее к себе, в конце концов.

– Прости, я просто… ресторанчик этот увидела, и так есть захотелось – обо всем забыла.

Мама улыбается и обнимает меня. Хвалит за хороший аппетит.

Домой возвращаемся вместе. Мама садится за руль, я забираюсь на соседнее сиденье. И по сторонам все время смотрю. Боюсь, что Багров никуда не уехал и нас с мамой увидит. Это, конечно, рано или поздно произойдет. Он увидит меня с отцом или просто узнает, кто я. Это неизбежно, но я бы хотела к этому времени уже родить. И научиться искусно врать, потому что сейчас даже в уме не придумала, что скажу, если он в лоб спросит, его ли это ребенок.

– Кирюш… – тихо обращается мама. – А отец малыша знает, что ты беременна?

– Нет.

– Ох… – только и выдает она.

Сомневаюсь, что папа ничего ей не сказал, и только убеждаюсь в этом, когда она спрашивает:

– А как же… как… и кто он?

– Мама.

– Что? – искусственно удивляется.

– Я не скажу.

Поняв, что я все знаю, прекращает расспрашивать, чему я очень рада. Меня после встречи еще лихорадит, как от высокой температуры, пробирает озноб от одних мыслей о Багрове. Липкий пот стекает по спине маленькой струйкой.

Добравшись домой, первая выхожу из машины. Не хочу снова слушать маму. Не уверена, что смогу разговаривать и быть такой же стойкой, как и с отцом. Сразу же поднимаюсь к себе в комнату. Прячу обменную карту, словно Багров здесь может ее найти.

На принятие душа уходит минут десять, после чего я забираюсь на кровать, чтобы почитать и отвлечься. Мысли меня так и заполняют. Ядовитыми языками пробираются к разуму и норовят там разрастись, щупальца запустить с корнями. Не хочу позволять. Ни в коем случае.

Успеваю целую главу прочитать, прежде чем дверь в мою спальню с грохотом открывается. На пороге появляется отец. Злой, как и постоянно в последнее время, хотя мы с ним вроде как поладили.

– Готовься, Кира, свадьба через две недели, – сообщает сухо.

– Я уже говорила, что не выйду замуж за Тагаева.

Поверить не могу, что отец снова к этому вопросу возвращается. Он ведь обещал… впрочем… он обещал, что ни слова не скажет об аборте и не будет настаивать на том, чтобы я сказала, кто отец. Я ведь… я даже возраст ему не сказала. Струсила и сбежала тогда из кухни.

– Не за него ты замуж выходишь, Кира. За отца ребенка.

Я сглатываю. Внутри что-то будто обрывается и тут же взмывает вверх. За секунду это происходит. Я от волнения едва ворочаю языком и вспоминаю слова.

– За кого, папа?

Мне нужно это спросить, услышать. Быть уверенной, что папа не пытается вытащить из меня имя отца моего ребенка, которое я держу в тайне. Имя мужчины почти вдвое старше меня. Он – взрослее и опытнее. А еще он совершенно точно не хотел детей.

– За Кирилла Багрова, конечно. Или ты забыла, от кого беременна?

Бах-бах-бах… снова и снова стучит мое сердце. За Кирилла Багрова. За Кирилла. Я даже ощутимо щипаю себя за руку, чтобы убедиться, что не сплю. Это ведь только сон может быть, ничего больше. Багров сегодня приехал в клинику с другой, она радостно сообщала ему, что беременна. Во всяком случае, держала снимок УЗИ.

– Папа… – выдыхаю, не зная, что говорить.

– Об этом позже поговорим, Кира. Я пока не готов обсуждать твою связь с Багровым… – он замолкает, а затем, не сдержавшись, ударяет ладонью по дверной коробке.

Я начинаю думать, что он будет спрашивать. Прямо сейчас потребует ответа, но отец отворачивается и говорит:

– Потом.

Оставляет меня одну с этими мыслями. Тихо прикрывает дверь. Замуж за Багрова. Уже? Сейчас? Как так быстро? Неужели… неужели он подходил ко мне, чтобы поговорить об этом? И ничего не сказал! Ни слова не произнес.

Не в состоянии сидеть на одном месте, срываюсь с кровати и начинаю ходить по комнате. Туда-сюда шагаю. Раздумываю о сказанных отцом словах. Меня столько эмоций переполняет. И радость, и смятение, и даже растерянность. А еще болью окатывает, как холодной водой из ведра. Крупной дрожью пробивает все тело. Кирилл ведь планировал свадьбу с другой. Жениться на ней хотел, а теперь… теперь что? Я снова заняла место Лики? А теперь, может, и еще одной девушки. Той самой, которая бежала к нему со снимком.

В какой-то момент порываюсь пойти к отцу, чтобы серьезно поговорить. Мне нужно узнать, как так вышло, что Багров решил жениться. Неужели… неужели папа его заставил? Приказал? Пригрозил? Не нужна мне такая свадьба! Я люблю его всем сердцем и равнодушия вперемешку со злостью и крупинкой безысходности не перенесу.

Глава 8

Кирилл

– Ты, мать твою, где? – рявкает отец, стоит мне ответить на звонок.

– Что, прости?

За все свои тридцать пять лет я ни разу не слышал такого обращения отца ко мне. Подобная участь миновала меня сразу, как отец решил сделать меня преемником, руководителем его компании. С братьями, конечно, дело обстояло иначе. Там я и не такого наслушался, но что Саша, что Глеб вели разгульный образ жизни, а отец все время пытался их вразумить.

Саша остепенился не так давно, перестал кутить по клубам, взялся за голову и работает, да и Глеб вроде как тоже. По крайней мере, я совсем недавно у него был, вытаскивал из передряги. Удивился, когда узнал, что его подставили, и в тюрьме он оказался ошибочно. Да и девочка у него неплохая, не одна из тех, кто обычно у него бывает. Кажется, и этот брат пришел в себя и взялся за голову.

– Ты слышал, – басит отец в трубку. – Я в кабинете сижу, жду. Секретарша сказала, ты с бабой какой-то уехал.

– Допустим. Я не могу покинуть рабочее место? Что за тон, отец?

– Ты приезжай, – слегка смягчается. – Приезжай, я тебе, блядь, такой тон покажу…

Отец бросает трубку, а я еще некоторое время растерянно смотрю на экран телефона. Однако все же еду в офис. Все-таки именно туда я и собирался, пока не позвонил отец.

Не спеша захожу в лифт, поднимаюсь на свой этаж и захожу в приемную. Диана тут же поднимается со своего места и, запинаясь, сообщает, что в кабинете меня ждет Виктор Николаевич. Даже здесь отец успел нагнать страху. Диана едва ли не трясется вся, а я ее на работу брал из-за стрессоустойчивости и адекватности. Что он с ней сделал?

Когда захожу в кабинет, сразу понимаю, что отец в ярости. Мой настольный маятник отбивает размеренный ритм и отражает тишину негромким постукиванием. Рядом еще один антистресс крутится вокруг своей оси и обратно. По разъяренному взгляду отца, которым он на меня смотрит, понимаю, что успокоиться они ему не помогли.

– Что случилось? – спрашиваю.

Не помню, чтобы за те дни, что мы не виделись, произошло что-то из ряда вон выходящее. Груз по-прежнему не отдают, мы все так же теряем деньги. Да и тогда отец не выглядел таким недовольным, как сейчас. Тут что-то другое.

При виде меня он встает из моего кресла и обходит стол. Предоставляет мне возможность сесть на свое место. И молчит. Ходит взад-вперед, тяжело дышит. Я в это время кучу возможных вариантов в голове просчитал, начиная от потери денег и заканчивая банкротством. Его нам один из журналистов сулил, но, по моим данным, этого не произойдет, даже если мы будем простаивать по всем объектам, а не по одному, как это происходит сейчас.

– Так в чем дело? – тороплю отца.

Он останавливается аккурат напротив моего стола и швыряет передо мной с десяток фотографий. На всех них мы с Кирой. Понятия не имею, кто их делал, зачем и почему до сегодняшнего дня они не всплыли, но я удивляюсь. Несколько месяцев назад на этом можно было неплохо сыграть, раздуть целый скандал, а сейчас… ничего не осталось. Пламя превратилось в жаркие угли, которые, надо заметить, еще тлеют. Думал, что давно нет, а увидел ее сегодня и понял, что не забыл. Реагирую на нее так же остро.

– Что это? – спрашиваю почти спокойно.

Почти, потому что при виде фотографий внутри что-то неприятно екает. Дергает, не позволяя свободно дышать, словно сковывает.

– Ты еще и спрашиваешь? – восклицает. – Ты хоть представляешь, чем нам это обернется?

– Между нами давно ничего нет, – отсекаю. – Мы два месяца не виделись и не общались. Не вижу проблемы.

– Не видишь проблемы? – отец переходит не на крик, нет, он слегка голос повышает, но сам оттенок какой-то будто замогильный… глухой, сиплый. – Ты, мать твою, совсем охуел?

Вдобавок к словам он с силой впечатывает ладонь в столешницу. На этом я встаю со своего стула и возвышаюсь над отцом, имея зрительное и физическое преимущество. Хочу, чтобы отец вспомнил, что я не тот сын, с которым он может себе позволить так разговаривать. Судя по крепко сжатым челюстям, это срабатывает. По крайней мере, дальше отец говорит уже тише, только вот что он говорит:

– Я не буду спрашивать, зачем ты вообще к ней полез. Я спрошу – как так вышло, что она ждет от тебя ребенка?

Вот теперь я понимаю злость отца и его состояние. Еще не знаю, что чувствую после его вопроса. Смятение, растерянность, непонимание. Мы ведь… предохранялись. Вспоминаю тот единственный раз в душе, но после она при мне выпила таблетку, разве что…

Делаю глубокий вдох и выдыхаю, восстанавливаю дыхание и сердечный ритм, который разогнался еще после фотографий. Беременность. Какая, к черту, беременность, и откуда отцу об этом известно?

– Откуда ты узнал о беременности?

– От ее отца, вестимо… Объясни мне, Кирилл… Почему так трудно держать член в штанах тогда, когда это необходимо? Она ведь девочка совсем. Молоденькая, неопытная. Красивая – безусловно. Слепой разве что не заметит, какая она, но ты ведь не мог не понимать, что такая, как она, должна тусить в клубах и знакомиться с молодыми парнями. А ты… ты ей едва ли не в отцы годишься.

Его слова режут мне слух, потому что в отцы Кире я уж точно не гожусь. Пятнадцать лет разница большая, но не огромная.

Отец садится в кресло напротив. Я – следом в свое. Сидим молча, каждый думая о своем. Я абсолютно не понимаю, как так вышло, что Кира забеременела. Она, помнится, детей не хотела точно так же, как и я. Да и какие ей дети? В двадцать лет, отец прав, ей гулять нужно. Теперь я думаю, что зря вообще ее трогал. Не стоило. В первый раз – ладно, но потом… у нее вся жизнь впереди, а я эту часть уже прожил.

– Ты женишься на ней, – выдает отец самое бредовое, что я слышал в своей жизни. – В ближайшее время сообщим о свадьбе прессе и назначим дату.

– Никакой свадьбы не будет! О беременности до сегодняшнего дня я понятия не имел. Переспал – да, было. Ребенка я не планировал, свадьбу тем более. Никаких проблем в обеспечении и ее, и ребенка не будет. Если нуждается в жилье – куплю, – выдаю на одном дыхании.

Я пока не знаю, что чувствую. Все эмоции словно на паузу поставлены. В голове только одно – Кира беременна, и нам придется видеться. Снова.

– Ты соображаешь, что говоришь? – рявкает отец. – Надеешься откупиться квартирой? А от прессы ты тоже квартирами откупаться будешь?

– Прессе знать необязательно.

– Они будут знать, – акцентирует отец. – За каждым месяцем ее беременности будут следить. Не удивлюсь, если к ее родам кто-то из этих акул просочится в родзал. Ты что, не понимаешь? У тебя один выход – женитьба.

– Я не стану.

– Станешь, – давит отец. – Ты хоть представляешь, что сделает ее отец, если ты откажешься?

Я на несколько мгновений зависаю. Не понимаю, что именно мне должен сделать отец Киры. Насколько я знаю, она девушка не из богатой семьи, стало быть, там связей нет. Но папа переживает так, словно там дочь самого президента.

– Он в порошок тебя сотрет. И меня следом. А у нас еще есть компания. И ему, между прочим, многое известно о том, как я начинал и строил бизнес. Ты же не думаешь, что эта махина на чистой совести построена? – уточняет.

– Не понимаю. Вы что… знакомы?

– Кто – мы?

– Ты и отец Киры?

Несколько мгновений отец смотрит на меня, как на умственно отсталого.

– Что с тобой, Кирилл? – спрашивает, прикрывая глаза и потирая переносицу.

Только сейчас я замечаю, как сильно он постарел за последний год. У нас с ним не так часто было время, чтобы видеться, и чаще я приходил на праздники, отсиживал положенный час и сбегал. А теперь, при свете дня и в разговоре, замечаю глубокие морщины вокруг глаз, почти полностью седые волосы, осунувшееся лицо. Нет, безусловно, отец выглядит хорошо. Подтянутым и спортивным, но есть моменты, которые, к сожалению, невозможно скрыть.

– Это с тобой что? – не выдерживаю, хотя тон, конечно, упрощаю. Не хочу ссориться с родным человеком из-за своих косяков. В конце концов, все можно решить. – Приходишь с фотографиями и требуешь жениться на первой встречной.

– Это, – отец тычет в фотографию на столе. – Кира Арбатова. Мозгами нужно было думать, прежде чем тащить ее в постель. А теперь – ты женишься, или вот это все, – он обводит взглядом кабинет, – я заберу обратно. И ты никогда не получишь управление компанией.

Я не знаю, что шокирует меня больше. То, что отец собирается лишить меня компании, изучению которой я посвятил последние двадцать лет, или то, что девушка, сама подошедшая к моему столику – не бедная официантка, а Арбатова. Та самая наследница компании, с которой я планировал договориться, когда ее отец пойдет на покой.

Какого, спрашивается, хера? Последний раз я ее лет шесть назад видел. Мелкую совсем еще. А вот она… она-то точно знала, кто я такой. И беременность эта…

Поверить не могу, что Арбатов подослал ко мне свою дочь, чтобы договориться.

Глава 9

Кирилл

Чтобы хоть немного сбросить напряжение от последних новостей, соглашаюсь на предложение Богдана пойти в клуб. Он знает, что я терпеть эти шумные заведения не могу, но все равно звонит и приглашает. На этот раз – соглашаюсь, чувствуя, что не справлюсь с эмоциями и тут же к Арбатову домой поеду. А там и к Кире загляну. Неделю держался, но сегодня чувствую, что не справляюсь и могу наломать дров.

Эмоции разрывают на части, тянут каждая в свою сторону. Их так много, что в какой-то момент начинаю чувствовать себя воздушным шаром, который все никак не прекратят надувать. Ослепляющая ярость, жгучая боль, необъяснимая тревога и, наконец, неконтролируемое желание. Я, как Киру там, у клиники, увидел, был ослеплен им буквально. Тянуло к ней как магнитом. Хотелось в ту же минуту схватить за плечи и затолкать в машину.

Я бы так и сделал, если бы она не сбежала. Забыл бы наверняка о деньгах и вообще обо всем. Тогда точно забыл бы. Теперь уже не получится.

Чем больше думаю о предстоящей свадьбе, тем больше страх нагоняет. Вряд ли получится находиться с ней рядом и не чувствовать ничего. Оставаться равнодушным и с холодной головой рядом с такой дикой Кирой будет непросто, и я совсем не уверен, что это мне под силу. Впрочем, никто ведь не обяжет нас жить вместе. Хотя… иначе и не будет. Не представляю, что отпущу свою жену жить отдельно. Интересно, как она относится к новости? Ей наверняка уже все рассказали. Был ли у нее выбор? Или ее так же, как и меня, поставили перед фактом и пригрозили? Судя по тому, с какой легкостью она в прошлый раз отказалась от дорогого шмотья и ресторанов – Арбатову грозить нечем. Даже интересно…

Клуб, в который меня позвал Богдан, встречает двумя мордоворотами на входе. Окинув меня взглядом, расступаются, пропуская внутрь. Сегодня я без костюма. В потертых джинсах и футболке, судя по равнодушным лицам фейсконтроля – для клуба подходит. Единственное условие, которое я поставил перед Богданом – встречаемся не в моем клубе. Там слишком много ненужных воспоминаний. Да и знают меня хорошо, а сегодня я хочу уйти в забытье.

Не уверен, что буду соблюдать лимит алкоголя и сигарет.

На хрен все.

Заранее часы снял, чтобы лишний раз не пищали, когда сердце снова наберет разгон.

Третью вип-кабинку нахожу не сразу, но уже вижу за столиком Богдана, Тараса и Сашу. Брату удивляюсь больше всего. Саша вроде как больше по клубам не тусит, хотя… я вот тоже, а сегодня здесь.

– Кирилл! – первым меня замечает Тар.

Идет навстречу, протягивает руку для пожатия и хлопает меня по плечу. Дальше – Богдан и последним – Саша.

– А ты чего тут? – спрашиваю у брата.

– Да как-то устал от работы, – смеется Саша. – Решил один раз выйти, тем более, Богдан сказал, ты будешь. Такое уж я пропустить не мог. Чтобы сам наследник империи Багровых – и почтил нас присутствием! – подкалывает.

– Могу себе позволить, – отвечаю.

– Стряслось чего? – спрашивает Тар, замечая, видимо, мое напряжение.

– Порядок. Кое-какие проблемы, но решаемо.

О свадьбе не говорю, молчу. Сам пока ничего не знаю. Неделя прошла с разговора с отцом. И он мне каждый день звонит, требует, чтобы я назначил дату и поговорил наконец с Арбатовым. Ждет, мол, тесть решительного шага. Подождет, блдь, до момента, пока я буду в состоянии терпеть его за столом без дикой жажды придушить голыми руками.

Но больше, конечно, не из-за него не иду. Из-за нее. Боюсь, что сдержаться будет сложно, а лишнего Кире наговорить не хочется. Терпеть не могу извиняться, поэтому и откладываю встречу, выигрываю время, чтобы окончательно остыть. К ней с холодной головой идти нужно, спокойным, уравновешенным. Я всего пару вопросов ей задам, и к ответам надо подготовиться. Хотя бы морально.

– А ты хмурый чего? – спрашиваю у Тараса.

Последний раз мы с ним общались еще там, в домике, куда я приезжал с Кирой. Сегодня он один, так что можем разговаривать по-мужски.

– Развожусь вот… – ошарашивает новостью.

– Не понял…

– На развод подал, Кирилл. Развожусь с Леной.

– Это я понял. Почему?

– Пора.

Больше ничего не говорит. Скрытничает. Думаю, все не так просто, как он хочет показать, и за его разводом с Леной стоит гораздо больше, чем просто «пора». Пропустив пару бокалов виски, разговариваем с ребятами более свободно. Я отвлекаюсь.

– Скоро все здесь холостяками будем, – радостно сообщает Богдан. – Тар разведется – и все, можно как раньше тусить.

Не можно, но я молчу. Хочу новость о своей свадьбе как можно дольше держать в секрете. Не уверен, что готов ее обсуждать в принципе.

– Погоди говорить, – смеется Тар. – Процесс развода у нас, вероятно, затянется, а за это время кто-то из присутствующих жениться может.

– Да кто?! – хохочет Богдан. – Все холостяки вот… это ты со своей Леной еще когда женился. Че вы, кстати, поспешили?

– Любил, – спокойно говорит Тар.

– И разлюбил?

Тарас мастерски переводит тему, оставляя вопрос открытым. Разговор уходит в другое русло. Никаких отношений, свадеб, рождений детей.

Ощущение личного армагеддона слегка смывается, успокаиваюсь, правда, ровно до тех пор, пока не поворачиваю голову в сторону и не смотрю на танцпол. Там, почти в самом центре, призывно виляя бедрами, танцует Кира. Пока не могу ассоциировать ее с Арбатовой. С той маленькой девочкой, которой она была лет шесть назад. Выросла, конечно, и изменилась.

Я на несколько мгновений зависаю на ней, жадно осматриваю с головы до ног, а затем… закипаю. Опрокидываю стакан с виски в себя, сглатываю, чувствуя, как обжигает горло. Снова смотрю. Она. Ошибки быть не может.

Значит, вот как…

Пока меня под угрозой лишить компании заставляют жениться, принцесса Арбатова развлекается. Ей, судя по энергичным движениям, пиздец как весело. А по одежде вообще можно сказать, что она пришла сюда, чтобы уйти с кем-то. Вызывающе короткое платье с оголенной спиной. Вот и вся одежда. Живота у нее, конечно же, не видно. Срок маленький.

– Кирилл, – отвлекает Богдан. – Ты слушаешь?

– Пойду к бару, – говорю. – Виски возьму.

Об осторожности я напрочь забываю. Ноги к ней сами несут, хотя понятия не имею, ни что говорить, ни что делать собираюсь. Останавливаюсь в каких-то метрах и наблюдать продолжаю. Она с какими-то девчонками. Не вижу среди них ту, с которой она в ресторане работала, да и выглядят они прожженными тусовщицами. Дорогая одежда, надутые губы, наращенные волосы до задницы. Финансово – ее уровень, в общем, хотя Кира выглядит иначе.