Собеседник

– С чего вы взяли, что я собрался это сделать?

– Издержки профессии! Каждый год, особенно осенью, в этом городе большой процент суицидов приходится на утопленников.

– Хмм. А я-то тут причём?

– То есть я ошиблась?

Я взглянул в ее глаза. В ее зрачках отражался один из мостов с его ярким свечением. Я подумал в тот миг, что обмануть мне её не удастся, она словно видела меня насквозь. Я промолчал, ничего не ответив, и вновь повернулся к реке.

– Вот видите, опыт моей работы позволяет видеть то, что многие не замечают.

– Вы психотерапевт?

– Практически верно, только если быть более правильным, то специалист судебно-криминалистической психологии.

– Интересная у вас профессия.

Она обернулась ко мне, незаметно придвинувшись. Я почувствовал, как приятно от нее пахнет. Ее запах отличался от той медсестры или же от Лолы. Он показался мне более живым, что ли.

– А что у вас за профессия, что заставила вас прийти сюда, в столь поздний час, уже не впервые?

– Вы что, следите за мной?

– Скрывать не буду. Именно так, я живу неподалёку и так же, как и вы, прогуливаюсь периодически здесь, но вас вижу только в последние несколько дней.

– Да, у меня… – я замешкался, со мной такое было впервые за множество лет. Я вновь взглянул в ее глаза, они были настолько живые, что по моему телу побежали мурашки. – У меня отпуск.

– И вы получили травму во время отпуска?

Я совсем забыл о том, что моя шапка полностью не способна закрывать бинт.

– А это.. это… – Да что со мной! Почему я веду себя как подросток! – Ладно, от вас, видимо, не скроешься. Я на больничном, а это причина. Просто какой-то хулиган ударил по голове металлической трубой. Но я даже благодарен ему, так как забыл, когда последний раз отдыхал.

Она рассмеялась так мило и так искренне, что я поначалу не поверил в происходящее.

– Какой прекрасный у вас смех, ущипните меня, чтобы я поверил в происходящее.

Она ущипнула меня не колеблясь, и я ощутил ее прикосновение. Мне показалось, что я будто бы очнулся от долгого сна.

– Здесь немного холодно, давайте пройдемся до ближайшего кафе. И не переживайте. Я вас угощаю!

Это предложение мне понравилось, и я не раздумывая направился за ней…

Ее руки обхватили меня вокруг талии. Она залезла под расстегнутый пуховик, а подбородок положила на плечо.

– Замечательно здесь. И очень красиво, – прошептала она мне на ухо.

Я промолчал, сделав глоток кофе, после чего глубоко затянулся.

– Поделишься?

Я молча передал ей сигарету, а после произнёс:

– Это мой мобильник вибрировал?

– Ага, – произнесла она на выдохе, и я обратил внимание на облако дыма – быстро растворилось.

– Не обратила внимание, кто звонил?

– Да, Степанов. Это твой знакомый?

– Да, коллега по работе…

2

В кафе я поднимаю горячую чашку чая, вдыхаю его аромат. Он говорит о том, что я всё ещё жив. С каждым глотком становится всё теплее, и я прихожу в себя. Мы снова встречаемся взглядами. Какая же прекрасная улыбка. Я потихоньку прихожу в себя и немного сомневаюсь в происходящем. Она приоткрывает свои алые пышные губы и что-то произносит. Я наблюдаю за ней, но ничего не слышу. Само по себе ее присутствие что-то меняет в этот миг в моей душе. Где-то чуть выше живота будто загорается огонёк, как электроподжиг на газовой комфорке. И где она была до этого? Видел ли я ее раньше? Ее лицо мне до боли знакомо. Я снова ожил.

– Да, Юра. Что у тебя?

– Ты куда пропал? Я заезжал к тебе. Есть кое-какие подвижки по нашим жмурам, хотел поделиться. И кое-что ещё произошло.

Я глубоко вдыхаю теплый воздух и наблюдаю за огнём из камина.

– Говори.

– Мы обнаружили ещё один труп. Всё то же самое, только на этот раз в квартире. И он не настолько свеж, как предыдущие. Соседи пожаловались на запах с вентиляционной шахты. Участковый прошёлся по всем квартирам. Одна из них была заперта и, по словам соседей, уже давно пустовала. Дед, который жил там, уже давно похоронен.

– Какой район?

– Ну как какой. Наше подразделение.

– Кто жертва?

– Молодой мужчина. Тело уже существенно разложилось, и вся квартира была заполнена мухами. Мерзкое зрелище, скажу я тебе.

Я немного отвлекся на проходившие мимо меня обнаженные ноги. Я проводил ее взглядом и вновь прислушался.

– Алло, Сёма, ты здесь?

– Ага. Продолжай.

– В общем, походу, у нас тут серийка. Ты как себя чувствуешь? Подполковник в ярости, три трупа и ни одной подвижки.

– Понятно. От меня-то что нужно?

– Я понимаю, что ты сейчас на больничном, но прошу, не мог бы ты хотя бы поприсутствовать и помочь.

Я выдыхаю. Только мне показалось, что я отвлёкся от всего происходящего, и оно вновь меня настигает. Грязь, кровь и смерть. Вот моё истинное предназначение.

– Хорошо. Буду завтра. Заезжай ко мне вечерком со всей имеющейся информацией.

– Отлично, тогда до встречи.

Я нажимаю отбой и вытягиваюсь. Мои суставы прохрустели. Я нахожусь в полулежачем состоянии на теплом деревянном полу. Моя спина упирается в мягкий диван, а перед глазами сверкают оранжевые искры, исходящие из пламени.

Когда я слышу приближающиеся шаги, я улыбаюсь. Она садится рядом, становится ещё теплее. Она подносит к моим губам бокал и помогает сделать глоток.

– Это поможет тебе отвлечься, – произносит она мягким голосом.

– Благодарю. Ты и так уже много чего для меня сделала в эти дни. Будто прочитав мои мысли.

Она прижимается ещё сильнее. Мне становится так хорошо, что я и вправду начинаю забываться вновь.

– Когда произошёл тот ключевой момент, после того как ты изменился? Ведь, по твоим рассказам, ты до этого был совсем другим. Когда ты потерял связь с этим миром?

Я улыбаюсь.

– По-моему, я всегда был таким.

– Вспомни и расскажи. Мне ты можешь довериться целиком и полностью.

Я задумываюсь. В моей голове то и дело начинают всплывать события, люди, грязь, кровь и смерть. Я поочередно думаю и перебираю каждое дело. О чем-то я уже забыл, о чем-то иногда вспоминаю, но самое главное до конца моих дней останется в памяти.

Я начинаю метаться в поисках сигареты, тут же она прикуривает и отдает ее мне. И как ей это удаётся?

– Благодарю. Это произошло около полутора лет тому назад. Нам пришло сообщение о найденных останках тел, разбросанных по всему периметру не только центрального района в мусорных контейнерах, но и по всему Петербургу. Около месяца ушло на то, чтобы собрать по кусочкам все эти тела и попытаться разобраться в том, кому они принадлежат. Каждому из этих девочек и мальчиков было не больше десяти лет, – мои руки затряслись, она нежно прикоснулась к одной из них. – Представь, каково было родителям этих пропавших без вести детей спустя годы видеть их растерзанными. Я и ещё несколько сотрудников вели это дело. Конечно, родители заявляли о пропаже, участвовали в поисках, но так никого и не находили. Мне пришлось общаться с каждым из них лично. Я видел всю эту боль, все горе, что охватило их, и ничего не мог поделать. Не мог изменить жизнь, не повернуть всё вспять, чтобы оградить их от того, что стряслось. Это дело было строго засекречено. Ведь не дай бог, если бы эта информация просочилась в сеть. К чему бы это всё привело. Нужно было действовать оперативно в поисках того, кто это совершил. Мы перерыли весь город в поисках этих тварей, и нас практически ждал успех. Мы поймали тех, кто уродовал эти тела, но, копнув глубже, мы поняли, что ниточки уходили гораздо выше. Мы забрались слишком далеко, и нас отстранили. Это дело забрал главк с изъятием всех улик и того, что нам удалось найти. Найденные нами преступники по загадочным обстоятельствам не дождались суда, они попросту покончили с собой в камерах предварительного заключения.

Я докурил и продолжил.

– В общем, дело закрыли, а мне приказали не соваться туда, куда не нужно. Некоторые из родителей этих мальчиков и девочек не выдержали, и кто-то ушёл из жизни. Видишь ли, кто-то потерял всё, а кто-то продолжает своё дело. Каждый из этих детей подвергался насилию. Кто-то пропал несколько лет назад, кто-то и того раньше. Некоторые из этих ребят были и вовсе из других регионов.

– Люди боятся попасть в ад, а сами живут в нём.

– Полностью с тобой согласен. А теперь кто-то намеренно вешает людей и будто бы пытается что-то показать.

– Ты считаешь, что это относится к тому делу?

– Черт его знает. Я знаю лишь одно. Я обещал родителям тех людей найти виновных, и по документам всё в порядке, но я понимаю что те, кто расчленил этих детей, лишь находятся на вершине айсберга, а докопаться до истины мне не суждено.

– На этот счёт ты ошибаешься. Я покопаюсь в делах об этом деле и, возможно, смогу тебе помочь…

3

Смогу ли я вновь вдохнуть жизнь? Возможно. Смогу ли начать сначала и довести дело до конца? Возможно. Пришло время. Я уже не стою на распутьи, теперь я полон сил и уверенности, и я поставлю точку. Жизнь продолжается, и она слишком коротка, поэтому не следует откладывать на завтра то, что можно сделать именно сегодня. Тем более что моя судьба уже предрешена. Избавление от демонов прошлого – вот залог того, чтобы продолжить жизнь. Не безупречную, не идеальную, но я и не стремлюсь к этому. Мое стремление – это спокойствие и умиротворение. Я сделал свой выбор и следую своим путём.

За окном идёт снег, смешанный с дождём. Выходные закончились, и я безмерно благодарен ей за них. Мечты способны сбываться, как бы мы ни отрицали сей факт.

Я снял бинт. Голова практически зажила, по крайней мере, шов было не видно под густыми волосами. Мигрени также отпускали, и, в принципе, я был готов выйти на службу, но до конца больничного оставалось около двух недель. Нет, Селиванов точно не допустит меня до работы, поэтому мне придется проявить инициативу самостоятельно.

Раздаётся звонок в домофон, и я оборачиваюсь. Мне не нужно гадать, кто это мог быть, и, поднеся трубку к уху, я просто нажимаю кнопку открытия двери. Я жду, закуриваю очередную сигарету и откашливаюсь после первой затяжки. Пора всё же бросать это дело. А хотя…

Я открываю дверной замок, слышу чьи-то шаги по лестнице и одышку.

– Пора бы спортом заняться. На пятый этаж не можешь подняться.

Юра улыбается и протягивает мне руку.

– Кто бы говорил! На себя посмотри!

– А что? – я делаю удивлённое лицо и выдыхаю серый дым.

Юра проходит и, снимая обувь и влажную куртку, оглядывается.

– Ты когда в последний раз уборку наводил. Бомжатник какой-то устроил.

– Всё на своих местах. Пойдем на кухню. Кофе будешь?

– Ну давай.

Мы проходим на кухню, и я ставлю чайник.

– Прости, у меня только растворимый.

– Да я как-то к другому и не привыкал. Ты где пропадал? На звонки не отвечаешь, дома тебя тоже нет. Я понимаю, что у тебя больничный и все дела, но я ведь не знаю, жив ты или кони двинул.

– Меня не было всего пару дней. До этого я не припоминаю, чтобы ты шибко трезвонил мне или звонил в дверь. Так что не преувеличивай! Выкладывай, что нарыли?

– Особо ничего, кроме того, что мы поначалу нацелились не туда.

Я кивнул, подтверждая то, чтобы он продолжал.

– В общем. погибшие друг с другом никак не были связаны лично. Все они примерно одного возраста плюс-минус несколько лет. Поначалу мы начинали копаться на тему их связей, что, мало ли, эти ребята насолили кому-то или вовсе сговорились закончить таким путем жизнь. Ты ведь знаешь, фанатиков много всяких. Но потом я копнул чуть выше и оказалось, что родители этих юношей и девушки не простые люди. У первой найденной нами жертвы отец профессиональный юрист! Защищает интересы высокопоставленных лиц, имена которых не следует упоминать всуе.

У меня вновь возник образ человека у судмедэкспертизы. Поэтому мне и показалось, что он не прост, при первой нашей встрече. Чайник восторженно засвистел.

– Тебе сколько ложек?

Мне показалось, что Юра призадумался.

– А, давай две с половиной. Нужно взбодриться.

– Хорошо. Продолжай.

– В общем, остальные два паренька так же дети не из простых семей. Их родители, а, точнее, отцы рвут и мечут, но оно и понятно. К ним мы еле пробрались, и то отвечали на наши вопросы лишь их доверенные лица.

Я поставил две чашки на стол и сел напротив, достав сигарету.

– Так что кто-то, видимо. объявил охоту на детей этих деятелей, и я не знаю почему. Кто-то выставляет это всё как суицид, но в то же самое время не избавляется от улик полностью. Он хочет, чтобы мы видели след помощи в окончании жизни этих ребят. – Юра сделал пару шумных глотков.

– А что Селиванов?

– Ооо, тот места себе не находит. Его долбят сверху, говорят во что бы то ни стало найти виновного. Так как ты думаешь, что это? Месть? Или что?

Я вдыхаю тёплый дым, задерживаю его ненадолго в лёгких, а после выдыхаю. нацелив этот поток в потолок.

– Думаю, что да. Но пока нам не удастся поговорить с родителями и понять связь между ними, мы не поймём, как и кого они могли сподвигнуть на это. Детей терять тяжело.

– Да, мне даже представить сложно. Пройдя недавно через тот ад, я каждый вечер и утро крепко обнимаю своих, да так, что на мгновение приходят мысли свалить из этого города куда подальше в захолустье и больше не появляться здесь.

Я отворачиваюсь в сторону. В голове то и дело всплывают останки, я закрываю глаза, и моя правая рука, что держит сигарету, начинает трястись.

– Имена есть этих деятелей?

Юра кивает.

– Дашь их мне, я постараюсь через свои каналы проверить, может, что и нарою.

– Это вряд ли. Там всё закрыто завесой тайны, и подобраться не так уж и просто.

– А почему главк не займётся этим делом? Так же, как и тогда.

– Пока у нас недостаточно улик, указывающих на причастность кого-то извне, кроме следов на шее, и то это всё косвенно. Никакой конкретики. Не считая, правда, того, кто рубанул тебя ещё! И то дежуривший никого не видел. По сути, это всё можно приписать к суициду и закрыть дело. А ты и вовсе ещё пока на больничном и то, что я делюсь с тобой, так это просто личная инициатива.

Я ухмыляюсь и до меня кое-что доходит. Каждое из преступлений было совершено в тех местах, где стояли контейнеры с мусорными бачками!

– Давай имена. Узнаю что, сообщу.

Юра берет свой телефон и отправляет мне имена. Через пару секунд мой телефон вибрирует, но я не реагирую.

– Так ты где был? Поделишься?

– Отдыхал за городом.

– О, везёт. Один?

Я отрицательно мотаю головой.

– Ах ты, хитрый лис. Но как, хороша?

Я положительно киваю в ответ.

– Никаких подробностей, я понял. Но я рад за тебя, тебе давно пора остепениться, тем более после твоей потери прошло уже много лет. Пора бы начать всё сначала…

4

Моим скитаниям приходит конец. Их осталось немного, круг сужается, а напряжение растет. Смогут ли меня остановить? Смогут ли поймать, не дав мне достигнуть своей цели? Нет. Я доделаю всё до конца, тем более мне так нравится беседовать с каждым из них. Да, конечно, получается скучно, в основном все они лишь молят о пощаде, затем просят отпустить и в конечном итоге, понимая, что этому не быть, начинают проявлять агрессию. И ни один, ни один не услышал меня, не поддержал в беседе. Но надежда всё ещё есть. Я надеюсь, что хоть кто-нибудь сможет объяснить то, что происходит с этим миром.

Я выжидаю. Мне больше ничего не нужно делать. Я, как рыболов, закидываю удочку и, замерев в тишине, жду, когда жертва сама попадётся на крючок. Сейчас это легко. Люди перестали думать, точнее было бы сказать, что они перестали думать головой. Большинством управляют потребности. Днём их душа требует что-нибудь эдакое, чтобы потешить душу новыми безделушками, а ночью, ночью происходит демонстрация всего приобретенного. Они, как дети, показывают не то, насколько они начитанны или умны, это никому неинтересно. Проще сверкнуть какой-либо безделушкой, и они или кто-то другой уже на крючке.

Я выжидаю в лёгком свечении ночника. Создать некую таинственность, превознести некую толику интриги и загадочности и всё, кто-то сразу готов расстегнуть штанишки или припустить юбку.

Самое забавное, что неважно, какого пола ты. Главное, что люди начали забывать о неких рамках, которые были созданы самой природой. Люди начали экспериментировать, позабыв о том, что жизнь заключается не только в интимных утехах. Никто не хочет долгих разговоров, никто не готов слушать и даже говорить, делиться чем-то сокровенным друг с другом. Мы все стали одинокими и свыклись с этим. Единственная близость, которая теперь требуется, это интимная, не духовная.

Я слышу три одиночных стука в дверь. Она пришла, одинокая, избалованная и забытая своими родителями. Сможет ли она дать мне то, чего я желаю? Или она пришла лишь за тем, что нужно ей?

Я встаю с кресла и тушу сигарету с мыслями о том, что люди совсем перестали думать наперед, не понимая, что случайная связь – это всего лишь временное облегчение или же просто погибель. А, может. именно второе и нужно им, чтобы избавиться от мучений, которые они сами себе преподносят.

Я открываю дверь, ее глаза блестят, а губы дрожат, расползаясь в улыбке. Мне это нравится. Жалею ли я о том, что, скорее всего, это ее последняя улыбка. Нет, совершенно нет. У меня пропало это чувство уже совсем давно. Боюсь ли я умереть вместе с ней? Тоже нет, ведь мне нечего терять, как и большинству.

– Проходи, – я улыбаюсь в ответ.

Она проходит мимо меня, ее волосы приятно пахнут. Я не испытываю возбуждения, мне лишь понравился аромат.

– Как-то здесь необычно!

Я закрываю дверь, понимая, что ей всё равно, она пришла за другим. К комфорту она привыкла, так же как и к дискомфорту, не видя никакой разницы, ведь ее мысли направлены в другое русло. Даже если здравый смысл и подсказывает ей о том, что зря она сюда пришла – повернись и уйди! – она всё равно не послушает, так как устала от всех этих нравоучений. Она хочет быть самостоятельной, а мне это только на руку.

– Бери бокал! Угощайся! Это поможет тебе перестать нервничать!

Она поднимает бокал, делает глоток. Я лишь пригубливаю этот напиток, так как знаю, как он подействует на нее через пару минут.

Я наблюдаю, как ее мандраж уходит, глаза начинают закатываться, и она, сделав несколько неровных шагов, падает как раз в мои объятия.

Вот и всё. Теперь предстоит разговор, который покажет, кто она есть на самом деле…

5

Я снова слышу капли. Они словно гипнотизируют меня, падая и разбиваясь о металлическую кровлю. После травмы головы мой слух значительно обострился. Я слышу то, что раньше пропускал мимо своих ушей. Что-то явно изменилось с того вечера. Каждый раз я забываю некоторые фрагменты из своей жизни. И дело не в долгосрочной памяти, скорее, в краткосрочной. Вот, к примеру. только что я сидел на кухне с Юрой, а сейчас уже ночь, и я лежу в постели, слушая как завораживающе стучит капля за каплей, заставляя меня думать о том, что я схожу с ума.

– Будешь сигарету? – она прикурила, и сквозь слабое свечение уличных фонарей, врывающихся в комнату сквозь окна, я увидел оранжевый огонёк. Огонёк на секунду стал ярче. Она вдохнула дым, глубоко затянувшись.

Я не ответил на поставленный вопрос, так как знал, что ответ ей и не нужен. Она передала мне сигарету, и я насладился первой за несколько часов затяжкой.

Она укрывала обнажённое тело частью одеяла. Ее густые вьющиеся волосы падали на плечи, прикрывая часть лица.

– Я кое-что узнала о том случае. Бедные детки. Подробную информацию найти не удалось. Файлы засекречены.

Я кивнул и передал ей эстафету.

– Само собой.

– Кому это нужно было? Для чего скрывать это всё? Чтобы не навести ужас и страх на жителей?

Я вновь сделал затяжку.

– Я узнал некоторые имена, о которых мне поведал Юра. Они были у меня на слуху и ранее, но сейчас у меня вырисовывается неприятная картинка. Тех детей воровали для чьих-то извращённых и похотливых нужд. Затем что-то произошло, и от детей пришлось избавиться. – Я чувствую, как моя правая рука вновь начинает трястись. – Те люди, которых нам удалось взять, могли бы расколоться, но мы не успели ничего сделать для этого, а точнее, нам попросту не дали. Сейчас мы живём в такое время, что довериться, кроме себя, абсолютно никому невозможно.

–Тогда почему ты говоришь мне об этом?

Я смотрю ей прямо в глаза. Они сияют, и я полностью утопаю в них.

– Сам этого не понимаю.

Она приближается ко мне. Я чувствую ее аромат, он притягателен и будто знаком мне всю жизнь.

– Ты когда-нибудь думал о семье?

Я обнимаю ее, чувствую такое родное тепло, начинаю утопать в нём.

– Да, однажды. У меня был выбор, и я сделал его.

– Видимо, ты любил ее, раз смог отпустить. Боялся за ее жизнь и за жизни будущих детей?

Я молчу, не могу произнести ни слова в ответ, ведь она задаёт правильные вопросы, на которые знает ответы.

– Завтра я постараюсь навестить их родителей.

– Этих погибших молодых людей?

– Нет. Тех, тела чьих детей нам пришлось собирать по всему городу по кусочкам…

6

Жизнь и смерть постоянно ходят рядом друг с другом. Никто не знает, где и когда второе достигнет нас. Мы стараемся не думать об этом, отвлекаемся, как только приходят эти мысли, и мы начинаем тонуть. Эти мысли засасывают нас словно бескрайний омут. Мы мгновенно ищем выход, включаем телевизор, берём в руки книгу посреди ночи или же выскакиваем на воздух и пытаемся насытиться им. Смерть пугает нас, но не всех. Опасен тот человек, который избавился от этого страха, ибо он одинок и отчаялся. Этому человеку всё равно, кто вы и что из себя представляете. Он лишь способен уйти вместе с вами оттого, что вместе веселее, нежели одному, покинуть этот мир.

Снова вибрация. Я уже дома, просыпаюсь в своей постели. И когда я вернулся? Во сколько? После травмы головы я немного потерял связь с реальностью. Мысли путаются, так же, как и действия.

Я подношу телефон и на экране вижу знакомый номер.

– Да, Юра.

Через секундное молчание тот отвечает.

– У нас очередной жмур. Принцип тот же. Подъезжай. Адрес я скину.

– Договорились.

Я нажал отбой. Через секунд десять телефон одиночно завибрировал. Я смотрю на адрес, и он, оказывается, мне знаком. Всё те же районы, где были найдены останки.

Я поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Проходя по коридору, я обращаю внимание на дверь. Она уже так давно заперта. Я боюсь заходить в эту комнату. А почему? Всё просто. Обстановка в ней напоминает мне о прошлых временах. А какие они были? Счастливые или горькие. Почему я не помню? И когда начались эти провалы в памяти?

Я дёргаю за ручку, дверь не поддаётся. Под ручкой вырезан замочный проём. Когда я его сделал? И где ключ?

Я прохожу мимо и захожу в ванную. Лампочка горит тускло, я подхожу к зеркалу и смотрю на себя. Я вздрагиваю. Что со мной? На кого я стал похож? Небрит, всё лицо покрыто морщинами, а глаза… Глаза слишком уставшие, так как не выдают ни капли эмоций.

Включив воду, я залезаю в ванну. Как же приятно постоять под душем. Он будто бы смывает всё лишнее, и это относится не только к накопившейся грязи на коже, нет, он помогает очиститься и душевно. Скорее всего, название от этого и произошло. Не хватает лишь одной детали. Было бы прекрасно, если бы и этот город мог в один момент очиститься, к примеру, огромной волной, что смыла бы всё плохое, что в нём накопилось.

– Знакомое место, не правда ли?

Юра встревожен, он встретил меня у арки. Конечно же, я узнал это место, вход в парадную был напротив мусорного контейнера.

– Что там?

– Девушка. Чуть младше предыдущих. Обстановка примерно та же.

– Личность?

–Уже установили. Дочь прокурора. Ты представляешь, что сейчас начнётся? Нас всех отымеют и в хвост и в гриву!

– Что со следами? Найдено что-нибудь?

– Криминалисты работают.

–Юра, ты знаешь, что делать. Если это дочь прокурора, то ты должен добиться с ним разговора. Пояснить всё то, что происходит. Он должен дать ответы, иначе нам не предугадать следующие шаги этого убийцы.

– Хорошо. Я постараюсь.

– Отлично. А я пока что поговорю с родителями тех детей.

– В смысле?

Я перешёл на более тихий тон.

– Я считаю, что кто-то знает больше, чем мы. Кто-то узнал о причастности этих людей к тем убийствам. Думаю, что это похоже на месть.

Юра побледнел, после огляделся.

– Пойдем-ка в машину!

Его спина маячит передо мной. Я иду следом и сажусь на пассажирское кресло.

– Ты о чем вообще говоришь? Ты заочно обвиняешь этих людей в причастности к тем зверским убийствам? Ты в своём уме?

На последний вопрос я не могу ему ответить, так как сам не уверен, а вот насчёт остальных – почему бы и нет.

– Так ты сложи два и два! У нас забирают дело, преступников, совершивших это, мы даже и не успели допросить. Этим занялся главк. В итоге все свидетели стали грузом двести, и дело закрыли. Слишком серьёзная завеса тайн! Как ты сам считаешь? Ты же сам уже давно всё понял у себя в голове! Просто кто-то устроил охоту на детей этих людей в отместку! И у того, кто это затеял, есть веские причины!