Историческая проза

София слушала внимательно Елизавету, даже сочувствуя ей, и из любопытства желая узнать, что же за счастье вспоминает императрица, но Иоганна дала жестом понять, что устала и предложила:

– Давайте, ваше императорское величество, познакомим жениха и невесту!

– Это, право, хорошая мысль! – изрекла с оттенком грусти Елизавета и обратилась к принцессе – Пойдёмте, ваше высочество, я провожу вас в покои вашего жениха…

София-Августа-Фредерика почти что летела по длинным коридорам в ожидании встречи с «величайшей любовью к великому человеку», но, когда девушка зашла в его покои, то закричала от испуга: при входе на верёвке висела крыса! Только после того, кА принцессу привели в чувства, она познакомилась с Петром третьим.

– Объясните, пожалуйста, ваше высочество, что в вашей спальне делала крыса на верёвке! – немного дёргаясь, промолвила София.

Тут же из уст цесаревича прозвучал «грандиозный», а, точнее выражаясь, курьёзный ответ:

– Я повесил эту крысу за то, что она сгрызла двух моих солдатиков! И, вообще, знакомство было приятное, дорогая невеста, но у меня другие планы на вечер: выпить хорошенько с друзьями!

После, поливая всех непристойными словами и не расставаясь с бутылкой водки, Пётр третий сел в карету и уехал, а бедная София-Августа-Фредерика долго сидела почти без чувств, будто её тяжёлой книгой ударили. Придя немного в себя, принцесса побежала к Елизавете, стала умолять императрицу не отдавать её замуж за этого сумасброда, но Елизавета проявила даже некую жестокость, поставив девушку на место.

София-Августа-Фредерика приняла православие и, по просьбе Елизаветы, взяла при крещении имя Екатерина (так звали жену Петра первого, мать Елизаветы). Потом состоялось пышное венчание Пера третьего и Екатерины второй. После этого о ней совсем позабыли: на балы, в театры, и на другие всенародные мероприятия её не допускали из-за подозрений Елизаветы, что Екатерина может свергнуть её с престола, муж интересовался водкой и некой «глупой фифой» (так называла соперницу Екатерина) Воронцовой.

Екатерине нечем было себя занять, и молодая женщина увлеклась чтением. Сначала она читала французские романы про любовь, которой её так не хватало, потом полюбила пьесы Мольера, даже пробовала сама что-то написать в таком же духе, затем ей попались труды Руссо и Вольтера, великих мыслителей, и вместе с ними Екатерина училась мыслить в масштабах страны, даже мудро и философски. И, хотя с мужем у Екатерины были напряжённые отношения, однажды Екатерина поняла, что ждёт ребёнка. Молодая женщина в блаженно-восторженном состоянии долго хранила это в тайне, когда же она рассказа это Елизавете и мужу, те тоже поддержали её приятное состояние…

Наконец, 1 октября Екатерина отдыхала, а рядом в колыбели с кружевным пологом лежал её сын. Екатерина молчала от усталости и умиления. Вдруг в покои вошла Елизавета, вид императрицы был необычно суров. Елизавета Петровна подошла к колыбели, взяла ребёнка на руки…

– Хорошенький, правда?… – шёпотом (от изнеможения) вымолвила Екатерина.

Елизавета долго, молча, держала ребёнка, и молчание было многозначительным занавесом.

– Рёбёнок действительно красив, впрочем, как и все дети! – наконец ответила Елизавета и ушла с ребёнком в свои покои, отдав прислуге приказ:

– К наследнику её не пускать! Это – мой приказ!

С ужасом вскочила Екатерина, стала бить в дверь и кричать:

– Верните мне моего ребёнка!!! За что вы так со мной?!! За что?!! Елизавета, сжальтесь!!!

Когда же Екатерина поняла, что всё напрасно, то упала на кровать и залилась горьковато-солёными слёзами.

А скоро, в 1762 году, ушла из жизни Елизавета Петровна, и теперь правил Пётр третий, сразу же проявивший недальновидность и, по мнению русских людей , даже откровенную глупость: отдал Пруссии все завоёванные в Семилетней войне земли! Русские солдаты своим героизмом и преданностью России победили прусские войска короля Фридриха, а Пётр третий свёл их старания на нет!

Дальше пошло по наклонной: новый император и в личной жизни, и в политике «вырисовывал» глупость за глупостью.

Естественно, всё это отражалось на настроении народа, и вскоре с Екатериной случился волнительный и неоднозначный инцидент: к ней в карету заскочил богато одетый крепкий молодой мужчина.

Екатерина была не из пугливых, но всё-таки закричала…

– Не бойтесь, меня, ваше величество, я – дворянин, и даю вам своё дворянское слово, что не причиню вам никакого вреда! – начал мужчина – Меня зовут Григорий Орлов, вы, должно быть, слышали обо мне и моих братьях. Сейчас я здесь, чтобы выразить волю народа, которая состоит в том, что править страной должны вы, а не Пётр третий! – Екатерина опять тяжело задышала, понимая, как рискует, но после паузы новоявленный герой продолжил – Не волнуйтесь, вы ничего не должны, мы с братьями уже всё придумали, переворот получится не сразу, но, если что-то пойдёт не так, всю вину мы возьмём на себя! Екатерина молчала и была бледная, как мрамор, особенно на контрасте с тёмно-русыми волосами. Орлов, немного подождав, закончил речь вопросом:

– Ну, и сколько страна, и вы будете это терпеть?! Он никуда негодный правитель, вас унижает, с ребёнком видеться не даёт, ну почему вы не хотите сделать дворцовый переворот?

Екатерина не дала ответа, и Григорий Орлов выскочил из кареты так же стремительно, как и появился. Однако, из жизни Екатерины он был вычеркнут не на долго: молодой военный был так обаятелен, что Екатерина полюбила его. О, какое наслаждение накрывало Екатерину в его объятьях…

Но романтика романтикой, а Екатерина поняла, что снова беременна, и явно не от мужа. Екатерина волновалась, ругала себя, но пока ей удавалось скрыть своё положение. Когда же настало время родин, Екатерина стала слёзно просить Григория Орлова:

– Сделай что-нибудь, прошу: муж не должен узнать об этом ребёнке! На кону всё! Сделай же что-нибудь!

Григорий был находчивым человеком и, зная, что Пётр третий обожает пожары, поджёг свой дом и пригласил императора посмотреть на «яко бы случайный пожар».

В это время в самых дальних покоях Екатерина родила сына. С полчаса Екатерина отдыхала и умилялась малышу, но подъехал Орлов. Григорий был обеспокоен чем-то.

– Катенька, я понимаю, что тебе это будет тяжело, но… – тут фаворит Екатерины запнулся – ребёнок должен жить у меня. И, я прошу, решайся быстрее, усадьба догорает, скоро приедет Пётр третий…

Екатерина, молча, с нежностью отдала ребёнка Орлову, но на душе у неё была глубокая ночь с непогодой.

– Прости, я позабочусь о нашем ребёнке! Ты сможешь с ним видеться! – крикнул Орлов, и карета понеслась с быстротой мысли.

Переживания гнули Екатерину, «складывали в три погибели» и не смогли сломать: она стала задумываться о правдивости слов Григория Орлова о перевороте. Когда-то давно до этого Екатерина записала в дневнике: «Я хочу нравиться императрице, мужу, и своему народу», а теперь ей хотелось нравиться только народу, править которым она считала себя достойной.

Последней каплей стал разговор Екатерины с мужем.

– Извините меня, но я не понимаю, зачем вы так опозорили Россию, вернув её завоевания Пруссии… – робко начала речь Екатерина, но Пётр третий её прервал громким признанием:

– Я, вообще, хочу и страну, и церковь реформировать на Прусский манер!

Екатерина покачала головой, ничего не ответив: что можно ответить на слова безумца!

По удивительной неосторожности эти слова разнеслись по стране, и ещё более склонили людей, а, главное, и армию, на строну Екатерины.

28 июня 1762 года свершился переворот, Пётр третий и Воронцов остались без поддержки.

Всё продолжалось в течение одного дня: Орловы идеально настроили армию на переворот .

– Боритесь за свою власть! Обратитесь хотя бы к королю Пруссии Фридриху! – нервно уговаривал Воронцов Петра третьего.

– Как я это сделаю? Я пытался уплыть из России, но мне не разрешили: матросы Кронштадта за Екатерину. Я никогда не считал себя смиренным человеком, но в этот раз мне поможет только смирение…

Так и произошло: Екатерина, сослав неугодного супруга в одно из дальних поместий, приняла власть. О, что чувствовала она во время миропомазания, возлагая на себя корону Российской империи! Она ощущала небывалую ответственность и даже немного страх перед такой тяжёлой ношей: она, немка, отнявшая власть у законного правителя, не передавшая эту власть наследнику, сыну, приняла русский престол и должна была доказать, что достойна этого…

Первое, что сделала новая императрица, это совершила вояж к своему семилетнему сыну, Павлу. Сказать, что она расстроилась, не сказать ничего: мальчик был копией глупого отца!

– Сынок, я привезла тебе красивый синий мундир, лошадь на полозьях и солдатиков… – хотела порадовать сына Екатерина, но услышала в ответ:

– А у меня уже есть лошадь на полозьях и солдатики, их подарил мне папа, а мундир зелёного цвета, как был у папы, красивее синего!

Екатерина задумалась: действительно, этому ребёнку, как и большинству детей, нужно внимание, а не подарки…

Неудавшаяся мать занялась политикой, она делала всё, чтобы ещё государство было просвещённым,( даже первая сделала прививку от оспы)сильным и внушающим уважение(провела реформу в сенате, и в губерниях), больше всего Екатерина хотела усилить Россию, узнав мнения всех сословий. Для этого она создала Уложенную комиссию.

Впервые за стол переговоров сели и дворяне, и казаки, и духовенство, и горожане, и крестьяне. Екатерина написала им «Наказ», некое наставление, как нужно изменить законы Российской империи, и с большими надеждами слушала заседателей. Надежды рухнули, как вавилонская башня, ведь за год работы заседатели приняли только решение дать Екатерине титулы «Великой», «Мудрой» и «Матери отечества». Распуская эту комиссию, Екатерина возмущалась Григорию Орлову:

– Да что это такое, право! Всем нужны только деньги и крестьяне, а страна никого не интересует! Что за люди?!

Григорий Орлов задумчиво слушал Екатерину, думая совершенно о своём: как сказать, что он не выполнил одно обещание.

– Дорогая, я понимаю, что тебя занимает политика сейчас, но я хочу с прискорбием сообщить, что муж твой погиб при случайном падении люстры…

Екатерина с недоверием посмотрела на друга сердца и, сдвинув брови, уточнила:

– Григорий, прямо-таки случайно?!

– Совершенно случайно!

– Что ж, мне ничего не остаётся, как сделать вид, что я поверила тебе! – закончила Екатерина.

Вскоре началась русско-турецкая война, и все силы страны будут брошены для победы, прославятся адмирал Ушаков, генерал Суворов, Михаил Кутузов, Панин. Был пышный бал в честь победы, Екатерина всех щедро награждала, говорила торжественные речи, но осталась недовольна одеждой дворян:

– Слишком много денег уходит на такие мероприятия, надо бы унять немного гонор дворянства! – заявила Екатерина и добилась своего: вскоре цвета мужского костюма, ширина кружев, количество драгоценных камней и высота дамских причёсок были регламентированы.

Скоро дело Екатерины пошло в гору не только в моде: она приказывала строить новые города, мануфактуры, выпускать бумажные деньги, ей казалось, что удача повернулась к ней, но не тут-то было: началось самое кровавое и глупое восстание: бунт Емельяна Пугачёва.

Сначала Екатерина думала, что это не серьёзно и не надолго: грубый, неграмотный, и неотесанный яицкий казак, который всю жизнь занимался воровством, вдруг объявил себя чудом спасшимся Петром третьим, собрал шайку разбойников и башкир, и начал бой ( войной это назвать трудно)против регулярных войск императрицы. Екатерина откровенно смеялась над происходящим.

Но скоро к Пугачёву присоединились крепостные крестьяне, ожесточённые бесчинствами своих хозяев, повстанцы дошли до Оренбурга, и Екатерине стало не до смеха, даже жутко: она судорожно стала думать, что делать, в чём она не права, стала анализировать свои ошибки, но всё равно не могла придумать, как исправить положение. Наконец, поняв, что это серьёзно и надолго, она решилась обратиться к Григорию Орлову:

– Гришенька, я хочу посмотреть на этого Пугачёва. Я переоденусь в солдатскую форму, а ты отвезёшь меня в Оренбург!

Сердечный друг императрицы от одной мысли поперхнулся, но, взяв себя в руки, поправил бант парика и тихо ответил:

– Если в этом есть необходимость, я всячески буду помогать тебе в этом, но только этот план должен быть тайной…

Скоро Екатерина была в Оренбургской крепости. В руки ей попал манифест, яко бы написанный Пугачёвым, в документах самозванец объявлял себя помазанником Божьим, и что он, как русский царь, хочет наказать помещиков-дворян за притеснение простого народа, называя высшие классы злодеями. Так же Пугачёв обещал в своих манифестах отдать народу пахотные земли, леса, покосы, воды, рыбные ловли, соляные источники, обещал уничтожить тяжёлый подушный налог. Крестьянам он обещал возвратить вольность.

С одной стороны, обещания были хорошими, и Екатерина понимала проблему крепостничества и признавала его правоту. Но тут перед Екатериной раскинулась такая ужасная панорама, то которой у женщины руки задрожали: перед Емельяном, которого Екатерина узнала по важной походке и казацкой шапке-кубанке, стоял солдат в зелёной форме.

– Будешь служить мне, настоящему царю, который радеет за народ?! – громко спросил Пугачёв.

– Нет, – не раздумывая, ответил солдат, – я дал присягу служить матушке-императрице Екатерине!

Самозванец махнул рукой, татарин дёрнул верёвку…

… Дальше Екатерина не видела из-за слёз. Екатерина была убеждена, что жестокостью не добиться пользы, а это была настоящая жестокость. Она так и не разгадала Пугачёва, но ей показалось, что ничего хорошего стране он не хочет, а лишь обещает. Так и не приняв важных решений, Екатерина попросила Орлова увезти её во дворец.

Скоро Пугачёв опозорил себя окончательно, став сожительствовать с казачкой. Эту безнравственность осудили все, и новую «императрицу» невзлюбили даже соратники Пугачёва, наблюдая его несхожесть с царём. В, общем, выдали Пугачёва свои же, а суд приговорил его к казни.

Екатерина пыталась «начертать» на литке бумаги какое-то философское стихотворение, когда в бархатную залу зашёл гренадёр и протараторил:

– Ваше императорское величество, к вам просится казачка София, говорит, что настоящая жена самозванца!

Екатерина задумалась, стоит ли проводить эту встречу, а потом ответила:

– Ладно, пусть заходит…

Перед Екатериной предстала казачка в кике, душегрее и синем сарафанчике. Будучи эталоном скромности и женственности, казачка сразу же расположила Екатерину.

– Ну, здравствуй, казачка София, с какой просьбой ты ко мне? – спросила приветливо Екатерина.

Казачка со слезами упала на колени и стала плакать и умолять, так, что душа перевернулась у Екатерины. Сквозь слёзы императрица услышала:

– Матушка-царица, смилуйся над семьёй нашей: велела ты мужа моего казнить, а меня с детками в крепость отправить! Прояви милосердие христианское над детками моими: они же умницы такие: и набожные, и умные, и по хозяйству расторопные, и книги духовные любят, хоть отец их дурень! А они не такие, как он – любят меня. Пожалей, дай волю детям, да сиротами не оставь!

У Екатерины было далеко не железное сердце, хоть она и позавидовала Софии: казачке повезло с детьми намного больше, чем императрице: Павел-то на мать обиду каменную затаил давно.

– Ступай, София, я подумаю, что можно сделать…

Молодая женщина поклонилась, пробормотала сквозь слёзы, уходя:

– Спасибо, матушка-царица, надежда наша!

А Екатерина села в карету и помчалась к митрополиту Московскому, потому что он мог смягчить приговор Пугачёву и его семье. Сомнения точили императрицу: с одной стороны был закон, по которому Пугачёв и его семья были виновны, государственный порядок, уважение к войскам, которые без передышки после русско-турецкой войны сражались с Пугачёвым, с другой стороны было христианское милосердие.

Наконец, Екатерина повернула карету во дворец: ей было нелегко, совесть витала над ней с хлыстиком, но в этом случае она не могла проявить милосердие.

Екатерина занималась и политикой, и личной жизнью, но не находила счастья. Дело в том, что её сын Павел рос, и пропасть между матерью и сыном увеличивалась каждую секунду. Они только упрекали друг друга, Павел любил отца и, как отец, Пруссию, был очень нервный и чрезмерно рассеянный. Екатерина женила его на прекрасной девушке, воспитанной в лучших традициях аккуратистов Германцев и доброте русского народа, Марии Фёдоровне. У Екатерины появились внуки, Александр и Николай.

– Пусть старшего зовут Александр, в честь… святого Александра Невского… – предложила Екатерина, надеясь, что её внук унаследует не только достоинства святого князя, но и славу, подобную славе величайшего царя и война Александра Македонского.

Мальчики росли, и Екатерина позаботилась об их образовании, Николай полюбил военное дело, а вот Александр успевал везде, что радовала Екатерину.

– Павел, – однажды обратилась Екатерина к сыну – может, сделать наследником Александра?

Павел, с грохотом уронив стул вышел из комнаты грубыми шагами и крикнул:

– Никогда!

Екатерина расстроилась, но предоставила времени сделать своё дело.

… Екатерина сидела за дубовым столом с внуком Александром, белобрысым голубоглазым мальчиком отроческого возраста.

– Ну, как, ты понял, что имел в виду Александр Македонский? – спросила императрица у внука.

– Про тактику боя и храбрость я понял, а вот про счастье…, Бабушка, что такое счастье? – озадачил внук Екатерину.

– Это очень сложный вопрос, Сашенька, счастье не так слепо, как о нем себе воображают. Часто оно бывает следствием длинного ряда мер, верных и точных… – отвечала после долгих раздумий Екатерина.

Александр потёр лоб, подумал над словами царствующей бабушки, и, наконец, собрался с силами задать мучавший его вопрос:

– Бабушка, а почему у вас с папой такие сложные отношения?

Екатерина даже села на резной массивный стул от удивления, а потом попыталась объяснить внуку свою позицию:

– Понимаешь, твой папа – наследник престола, но я не считаю, что он справиться с управлением такой большой и великой страны, как Россия…

Александр хотел ещё что-то спросить, но императрица резко остановила внука словами:

– Закончим этот разговор, переходи к математике, я потом проверю…

Екатерина вышла в сад с книгой, села на мраморную скамью и всплакнула: пожилая императрица была несчастной от того, что старела в одиночестве: с Григорием Орловым она рассталась давно, он был груб, как солдафон, а недавно рассталась с великим полководцем Потёмкиным-Таврическим, с которым жила в тайном браке двадцать лет.

Наконец, Екатерина решилась, быстро поднялась, ушла в свой кабинет написала документ о том, что передаёт власть в России Александру, успокоилась и удалилась на прогулку с милой короткошёрстной собачкой.

И, всё же императрица договорилась с сыном в одном вопросе: женитьбе Александра. Выбрали невесту, принцессу, которая приехав в Россию, приняла православие под именем Елизаветы Алексеевны. Екатерина выбрала для четырнадцатилетней Елизаветы серебристое платье с розами, чтобы грациозная, изящная, стройная, подвижная девочка была похожа на юную нимфу, и представили Александру.

Тогда Александр впервые увидел свою будущую жену: Елизавету Алексеевну. Александру стройная и юная красавица с большими серыми глазами и пепельными волосами, уложенными в причёску, очень понравилась. Девочка опустила взгляд, стыдливый румянец выступил на её лице.

– Да она же настоящая богиня Психея! Женюсь! – сказал Александр и подошёл к невесте, чтобы поцеловать её, но Лиза отвернулась.

– Что случилось, отец? – спросил у Павла Александр.

– Стесняется, наверное… – ответил в недоумении Павел.

Скоро началось венчание. Под торжественное пение в золочёном православном храме Александр любовался своей невестой, которая походила на лебедя…

Вдруг она побледнела, тяжело задышала, облокотилась на Александра.

– Стул! Скорее, недотёпы, стул несите! – приказал слугам Александр.

– Ваше высочество, нельзя венчаться сидя… – сделал тихо замечание священник, но Александр настоял на своём:

– Вы обвенчаете нас так, как я скажу!

После венчания был бал, и Александр хотел танцевать только со своей супругой, но Лиза быстро устала и присела на тахту, а Александр удалился к столу и от скуки выпил коньяка с отцом.

Вечером супругов проводили в спальню. Александр предвкушал наслаждение, но девочка скромно села на стул и сказала с акцентом:

– Александр, я посижу, пока гости внизу, а потом уйду в свою спальню…

Александр попытался обнять жену, но Лиза только отворачивалась и сжимала губки, прикрывая лицо ладонью.

– Дорогая, неужели ты не хочешь провести нашу первую брачную ночь вместе? – удивился Александр.

– Александр, хочешь – гони меня, хочешь – люби, но знай: я больна чахоткой… – призналась супругу Лиза и разрыдалась.

Александр несколько минут стоял, как вкопанный, а потом бросился на колени перед Лизой, плача вместе с ней и уговаривая её:

– Милая, драгоценная моя, пожалуйста, не плач, я буду любить тебя, буду на руках носить, мы всё сделаем, чтобы тебе было хорошо…

– Я испорчу тебе жизнь… – заплакала смущённая Лиза, и в этот момент Александру она показалась такой чистой и обиженной судьбой, Что юноша воскликнул с любовью и нежностью:

– Ты – самая лучшая, самая любимая, ты не можешь испортить мне жизнь!

Так шла жизнь своим чередом, Александр взрослел и понимал, что должен быть почти что нянькой для больной жены. А тем временем скончалась Екатерина. Бестужев, Павел и Александр открыли тяжёлые скрипучие ящики в столе Екатерины, и нашли завещание на Александра.

– Сын, ты, конечно, наследник, но ты юн, и у тебя больная жена. Оставь престол мне! – предложил Павел.

Александр подумал и изрёк:

– Пожалуй, правь, отец, только вот что делать с завещанием?

После оглушающего молчания Бестужев показал взглядом на камин, Павел всё понял, скомкал документ и резко бросил в огонь. Потом опять была пауза молчания, которую с ехидством прервал Павел:

– Теперь, Сашка, ты даже, если захочешь, не сможешь править! Вот так!

Скоро Павел встал на престол и начал свою лихорадочную деятельность, одних приказов он издал больше, чем за всё правление Петра первого и Екатерины второй, притом некоторые поражали нелепостью: например, сносить памятники культуры, построенные его матерью, красить двери только в чёрно-белые цвета. Сам новый император внушал ужас и смех одновременно, когда срывал неугодные ему круглые шляпы или бил офицеров за то, что они носят фрак или не кланяются ему.

Так же, как отец, Павел любил Прусскую форму и ввёл неудобные прусские парики в армии. Однажды генералиссимус Александр Суворов, великий полководец и патриот, прибыл к Павлу в старой удобной форме.

– Переодеться! – приказал Павел.

Суворов, как умный человек, подумал, что ответить, и произнёс великие по мудрости слова:

– Пудра – не порох, коса – не тесак, а я не немец, а природный русак!

После этого Павел отправил неугодного полководца в ссылку.

…Разгадать личность Павла трудно, но возможно. Разговор этот состоялся в день переезда императора Павла в Михайловский замок, когда Павел велел побить Панина, дворянина, с которым был дружен.

Жена Павла, Мария Фёдоровна, которой это всё надоело, спросила, и вопрос вылился из души:

– Почему? Почему ты такой с подчинёнными? Ведь со мною ты добр, ты можешь любить! Почему ты этого не хочешь делать?

– Пусть лучше бояться, чем любят… – задумчиво ответил Павел – Потому что я любил мать, я скучал без неё, мне не хватало её внимания, а ей было до этого всё равно! Всё равно!

Павел, действительно, страдал, как Гамлет, но скоро страдания его прекратились.

В это день Александру исполнялось двадцать один год, он немножко выпил на балу и стал упрекать отца:

– Папа, я понимаю, за что вы не любили бабушку мою, вашу мать, императрицу Екатерину, я понимаю ваше увлечение Пруссией, но не могу понять, почему вы такой жестокий!

– Ну, во-первых, это выгодно для императора, во-вторых,… а вот не скажу! – показал характер Павел.

Александр разозлился не на шутку, хотел обозвать отца свиньёй, но сдержал гнев и ограничился словами:

– Папа! Я с вами больше не разговариваю!

Павел сделал главную ошибку жизни: вспылив, он обозвал сына и ушёл. Александр стерпел оскорбление, но подумал про себя: «Катился бы ты в свою Пруссию, неудачник, не вечно же тебе императором быть».

… Как в воду глядел Александр…

К Александру подсели представители высшего дворянства и завели разговор о том, чтобы сместить Павла с престола и миропомазать Александра. У юноши сперва волосы дыбом встали, Александр аж протрезвел от ужаса того поступка, который ему предлагали, но потом соблазн взял вверх.