Что было бы, если…

После прилета я вышла с багажом на улицу, увидела первого попавшегося таксиста, села к нему в машину, указала адрес и вырубилась. Минут через тридцать я проснулась и поняла, что мы остановились в поле. Мужчины не было в машине. Я вышла на улицу и смогла рассмотреть человека, который меня вез. Он мне не понравился. Мужчина был лет сорока пяти, небритый, с сединой. Тонкие губы и маленькие хитрые глаза. Он открыл капот, что-то рассматривал и крутил. Мне показалось, что он делал вид, будто машина поломана. Ситуация была не из приятных: глубокая ночь, поле, я в машине с незнакомым человеком подозрительной наружности. Я попыталась заговорить с ним, но от этого мне стало еще тревожнее.

Я сделала вывод, что в случае чего, меня никто не найдет. В моем телефоне стояла турецкая симка, а это означало, что позвонить я никому не могла. После тог, как мужчина стал намекать, что я ему понравилась, и он хочет познакомиться поближе, тем более, что машина поломалась и помощи придется ждать до утра, я сказала, что мне нужно срочно позвонить. Я села, старалась не паниковать, но понимала, что дела хуже некуда. Достала телефон и сделала вид, что разговариваю. Говорила специально громко, как будто плохо слышно. Я сказала: «Алло пап, привет. Тут такое дело, мы застряли в поле. С кем? Да один человек предложил меня подвезти, занимается частным извозом. Ну не ругайся, патруль посылать за мной не надо. Пап, я не хотела тебя беспокоить, ты же на дежурстве. Я думала, доберусь сама. Давай так, если мы в ближайшее время не заведем машину, тогда вы приедете. Ты сможешь найти меня по датчику в телефоне? Уже видишь, где я? Ну ты молодец. Ладно, я перезвоню». Как я и предполагала, машина быстро завелась. Всю оставшуюся дорогу водитель делал вид, что никаких таких предложений с его стороны не поступало. А я принялась весело и уверенно рассказывать о том, что еду домой к отцу, что он заместитель начальника ДПС, что он разозлился, когда я не захотела, чтобы он встретил. Так я плела эту чушь до самого дома. В общем, мы доехали, и подозрительный тип умчался прочь. Я откопала ключи, которые долгое время лежали в чемодане, открыла дом, но там никого не было. Видимо моя подруга уехала на выходные домой, а где была мама, я не знала. Я оставила чемодан около двери, а сама рухнула на кровать в своей комнате и крепко уснула.

Глава девятая

Я проспала до обеда следующего дня. Утром услышала голоса. Говорила мама с бабушкой. Речь шла обо мне. Я понимала, предстоит тяжелый разговор с матерью, еще стало доходить, что денег нет, и в Тунис я поехать не могу. Скорее всего, я застряну здесь. И самое страшное, мне предстояло объясниться с Марко. От всего этого жутко щемило сердце. Я лежала неподвижно долгое время. Вставать и выходить совершенно не хотелось. Как я и думала, мама приняла меня далеко не с распростертыми объятьями, но и не прогнала. Я просто сказала, что вернулась, так как сезон закончен. Других объяснений от меня и не ждали. Потом я сказала, что хотела бы увидеть бабушку, но мама ответила, что бабушка не желает меня видеть, однако мы можем пойти в гости к тете. Для меня это был огромный удар, потому что бабушка принимала большое участие в моем воспитании. Я не могла поверить, что она отказалась от общения со мной. Конечно, было понятно, что это дело рук мамы, скорее всего она не один раз жаловалась на меня, но ведь бабушка, прежде чем принять такое решение, должна была поговорить и со мной. Я хотела бы все объяснить ей, но у меня не было сил и желания кому-то что-то доказывать. Я просто пыталась оправиться от всех этих событий и собраться с мыслями.

Я дошла с мамой до тети, у нее в гостях все было как в тумане, а потом я с нового номера отправила смс Марко. Марко сразу позвонил. Я вышла на улицу, состоялся разговор. Я дрожащим голосом прошептала:

– Милый, привет я долетела. Мы еле приземлились, попали в турбулентность, очень сильно трясло, я ударилась головой, она до сих пор болит.

– Любимая моя, мне страшно от того, что ты мне говоришь, я даже не могу себе представить, что было бы со мной, если бы с тобой что-то случилось. Я тебя очень люблю, я уже скучаю, когда мы увидимся, где ты?

– Дорогой, я дома, у себя на родине, мама с тетей в доме, я вышла на улицу. Я не могла остаться в Москве, со мной произошла ужасная история.

– Что случилось? Я начинаю нервничать…

– В самолете я выронила сумочку с деньгами и не смогла ее найти. Там были все деньги, которые мы отложили на мою поездку.

– Надо было обратиться к персоналу! Как ты могла ее потерять, ты же знаешь, это было самое важное, это единственная возможность для тебя прилететь ко мне.

– Было очень страшно. Казалось, что самолет упадет, я ударилась, практически потеряла сознание, возможно кто-то из пассажиров воспользовался этим моментом. Думаю, веревка порвалась. Я написала заявление, но сотрудники аэропорта сказали мне, что ничего не нашли. Я боюсь, я уже ничего не смогу доказать и уж точно не смогу найти того, кто присвоил эти деньги себе.

– А твоя мать как, приняла тебя? Значит, ты сразу после прилета в Москву полетела к себе на родину? Мэл, я не хочу показаться грубым, но, возможно, ты меня обманываешь? Может, ты так изначально хотела поступить, а для меня разыграла спектакль? Мне не жалко денег, это просто бумага, но мое сердце, ты разбиваешь его.

– Марко, как ты можешь сомневаться в искренности моих чувств? Я не могу жить без тебя.

– Прости Мэл, мне надо прийти в себя, я пока не буду звонить, я не знаю, что сказать, пока….

Вот и все… это был конец. Я зашла в дом, извинилась перед мамой и тетей и сказала, что мне надо пройтись, оделась и вышла на улицу. Я воткнула в уши наушники и просто пошла по городу. Боль была нестерпимой.

Первый раз я почувствовала такую боль, когда мама уезжала работать, и я знала, что надолго. Я так скучала по ней, я ведь была ребенком, родителей не было рядом по шесть, девять месяцев, рядом была только бабушка, она была добра, но без мамы мне было невыносимо, эта та самая боль, которую я чувствовала физически. Второй раз эта боль напомнила о себе, когда я рассталась с парнем, моей первой любовью. Он стал ухаживать за мной, мы встречались около года, я в первый раз так сильно влюбилась, что потеряла голову. Его семья была обеспеченной, мама – прекрасная мягкая женщина, домохозяйка, папа хорошо зарабатывал и был настоящим главой семьи. Мама без него, наверное, даже на улицу сама не выходила. Моя же семья была совершенно другой, в классическом понимании ее не было вообще. Мама, сильная женщина, сама по себе, и я сама по себе. Тот парень дал мне тепло, которого мне так не хватало, он оберегал меня, но мы были слишком разными, он хотел моего полного подчинения. Я не хотела выполнять все, что он мне говорил. Он так не смог. Когда он меня бросил, я готова была стать какой угодно, но ему уже было не интересно. Я долго страдала, ничего не ела, ничего не хотела. Это был тот самый момент, когда подростки могут покончить с собой, но я не стала этого делать. Тогда я в первый раз пообещала себе, что больше никто не сделает мне так невыносимо больно. Но где же сейчас моя внутренняя сила? Как мне быть без нее? Мама поменяла отношение ко мне, бабушка предала меня, Марко не хочет общаться. Как мне выдержать все это? В Тунис не улететь, работы нет, деньги скоро закончатся. Как я буду жить и что мне делать дальше? Я шла по улице, мысли не давали сосредоточиться, слезы текли, а я была не в силах их остановить. В наушниках звучали слова: «Сквозь бульвары и дома, ты идешь совсем одна… Вишня, вишня, зимняя вишня…» Мне стало так одиноко и холодно, я не могла перестать плакать, прохожие оглядывались на меня, но мне было все равно. Эта боль вернулась, это жуткое ощущение, которого я так боялась. Плохо… Я зашла в ближайший магазин и купила вина. Сейчас только в этом я видела выход, я хотела, чтобы боль отпустила меня. Я долго брела в парк, это было одно из немногих красивых мест в нашем городе, села на лавочку в самом удаленном уголке, открыла бутылку и отпила. Мне стало так противно, ком стоял в горле, но с каждым глотком становилось легче. Казалось, проблема уходит, остаются только приятные воспоминания о поездке и о Марко. Все вдруг стало не так уж и плохо, и эта тоска была такой милой, но вино закончилось и я тихо, неторопливо пошла домой, зашла в комнату и легла спать.

Утром я проснулась с головной болью, видимо, мой организм был в шоке от того яда, которым я наполнила его вчера. Раньше я могла выпить бокал легкого коктейля, а могла и не пить. В основном это было в большой компании, и делала я это исключительно, чтобы ко мне не приставали с вопросом, почему я не пью. Я могла сделать пару глотков, как говорится, ради приличия и на этом все. Цели напиться у меня никогда не было. Но вчера я четко понимала, что именно это было моей целью: заглушить алкоголем боль. Вчера стало немного легче, но сегодня было только хуже. Я посмотрела на телефон, от Марко ничего. Пошла в душ, простояла под горячей водой около часа с одним только желанием: прийти в себя. Пока мое тело просыпалось, душу стала наполнять боль, она только вчера затихла, хитрая лиса, а сегодня пришла не одна, пришла с чувством вины. Я вышла на кухню, мама готовила завтрак, молча поставила тарелку с едой и спросила о планах на сегодня, предложила разобрать чемодан. Я кивнула. Не разобрать чемодан – было крайне не похоже на меня. Если я позволяю себе жить в помещении, где разбросаны вещи и немыта посуда, значит, я очень больна, как минимум с температурой ближе к 40, или у меня жуткая депрессия. На данный момент – это второй вариант. Не зря мама беспокоится из-за этих чемоданов, она знает меня и понимает: что-то не так. А я не хочу их разбирать, для меня это означает конец моей сказки. Тогда я признаюсь сама себе, что никуда не еду и остаюсь здесь. Это ужасно.

Глава десятая

Я слонялась по дому пару часов, собралась, накрасилась и вышла прочь, не понимая, куда. Опять походила по городу и опять вернулась в парк. После этой поездки я поняла, насколько наш город мал и неинтересен. В парке было красиво, а вокруг него все было серо. Я прошлась немного и вдалеке увидела знакомую фигуру, это был повар Рома, которого я так беспощадно бросила. Я махнула рукой и подошла. Его взгляд был таким грустным и растерянным. Видимо, он встретил меня тогда, когда уже не ждал.

– Привет, ну что приехала, путешественница? А про меня так быстро и забыла?

– Ну, прости, так вышло. Я не могла не поехать, ты же знаешь, это была моя мечта.

– А что вернулась тогда?

– Я на время, наверное. Просто там конец сезона. Может, сходим куда-нибудь? Я бы хотела объясниться.

– Давай сходим, но не сейчас. Напиши свой новый номер, я позвоню. А сейчас мне надо идти, извини.

Он ушел. Тот человек, который раньше был готов ради меня на все, ушел. Просто так, ничего не объясняя. Так бывает, оказывается. Я тоже пошла домой, мой телефон молчал. Я ничего не ждала, ничего не хотела, просто сидела в комнате, фоном шумел телевизор, но я его не слышала. Вечером раздался звонок, это был Рома. Он предложил встретиться. Я была очень рада его предложению, потому что иначе я бы так и не вышла из дома. Мы встретились в одном из кафе. В помещении слева вдоль стены располагалась барная стойка, а вдоль двух других стен – 5 огражденных друг от друга зон с мягкими диванами и столами для небольших компаний. В центре стояло три маленьких стола для пар, их тоже отделял перегородка, украшенная сеткой из гирлянд. Гирлянды горели сотнями маленьких огоньков, вкусно пахло пиццей, музыканты играли, солист исполнял душевные песни, было так по-домашнему уютно. Мне стало легче, светлее, душа моя немного отогрелась. Я заказала кофе и сидела, наслаждаясь атмосферой. Рома задержался минут на пятнадцать, это было на него совсем не похоже. Я видела, что до того, как подойти к моему столику, он сделал заказ на барной стойке. Немного позже нам принесли бутылку шампанского и фрукты. «С приездом», – произнес он и выпил бокал залпом. Я повторила за ним. До меня стал доходить его настрой. Я не ошиблась. Он наполнил бокалы опять и заказал еще одну бутылку, это было странно, потому что он почти не пил, как и я. Он начал свою речь, которую, видимо, готовил не один день:

– Ну что же, ты хотела объясниться? А что теперь уже объяснять? Разве я смогу понять, почему ты так поступила со мной? Я пришел не обвинять тебя, я просто хочу рассказать, как жил без тебя. Когда ты уехала, я тешил себя надеждой, что мы будем общаться по телефону, я обязательно дождусь тебя, а ты, наконец, соскучишься по мне и вернешься домой. Я думал, после этой поездки ты успокоишься, зачеркнешь этот пункт в голове, ты же упертая. Мы уже расставались один раз. Я до сих пор не могу понять того, как легко тебе удается прощаться с любимыми. Или ты совсем не любишь, не умеешь? Когда ты меня бросила в первый раз из-за пустяка, я уже понял, что попал в капкан. Ты ошибок не прощаешь. Зачем тогда ты вернулась ко мне? Я верил, что я стал для тебя особенным, что ты действительно полюбила меня. Я ведь не мог жить без тебя.

Когда ты решила уехать, я понял, что твоя любовь намного меньше, чем моя, я даже стал сомневаться, что она вообще есть. Я просил тебя остаться, просил выйти за меня, готов был на все, чтобы ты осталась, но понимал, что одного моего желания будет недостаточно. Теперь я убедился, что я для тебя совершенно обычный парень, с которым было просто удобно. Ты перелетная птица, тебя не удержать. Но, прежде чем делать больно другому, подумай, ведь все может вернуться тебе обратно. Спроси себя, сможешь ли ты выдержать такую боль? Я скажу тебе, это практически невозможно пережить. Я только стал приходить в себя – и опять ты. У меня на работе есть девушка, я ей нравлюсь, и я надеюсь, что когда-нибудь смогу ответить ей взаимностью. Мне нельзя видеть тебя, иначе я не смогу ничего наладить в своей жизни. Ты же не останешься. Хотя я для себя решил, что даже если так, я никогда не попрошу тебя быть со мной. Я безумно люблю, вернее, любил тебя, но я не дурак и не тряпка, с меня хватит. Я найду ту, которая будет любить меня, это не так сложно. Для меня же это чувство под запретом. Нам нельзя больше видеться, это единственная просьба.

Слезы полились из его глаз, Рома бы никогда не стал так себя вести, вокруг было много посторонних, но, видимо, он совсем не мог себя сдержать. Его губы дрожали. Я никогда не видела такого выражения лица.

Ему было очень больно. Он выпил еще бокал, и я следом за ним. Я стала понимать, что это не игра. Живой человек страдал из-за меня, а я в это время забыла о его существовании. Мне стало очень жаль его, но уже ничего нельзя было изменить. Я молчала и вдруг тоже стала рыдать, сама не зная почему.

– Рома, прости, мне надо идти. Я не хотела…..

Я выбежала из кафе и пошла прочь. Я понимала, что все очень плохо, и этот бумеранг уже начал ко мне возвращаться. Я позвонила Марко, его телефон молчал. Вокруг ночь, на улицах никого, я шла совсем одна. Марко, видимо забыл про меня или просто не верил в то, что случилось на самом деле. Может, так мне и надо? Я всем сердцем хотела вырваться из своего тела и улететь обратно туда, где мне было так хорошо. Но я продолжала шагать домой, пришла опять поздно, зашла в комнату, закрыла за собой дверь и вырубилась.

Глава одиннадцатая

Прошел не один день, прежде чем мне стало легче. Отношения с мамой немного оттаяли, но между нами была стена из недосказанности, с которой мы учились жить. Очень сильно облегчила мои муки подруга Алла. Рому она не любила, и это было взаимно. Я никогда не понимала, почему два таких классных человека не сошлись, как говорится, характерами. Алла была рядом со мной, поддерживала, как могла. Она одна понимала мои страдания, была единственным близким для меня человеком. До сих пор считаю, что, если бы не она, я бы окончательно сошла с ума. Мне кажется, если бы у всех были такие подруги, можно было бы пережить много бед. Мне с ней очень повезло. Она воодушевляла меня, говорила, что мы с Марко обязательно встретимся, он объявится, это не конец. И она оказалась права. Я не переставала набирать его, писать смс и вот, как-то рано утром раздался звонок. Это был он, мой дорогой и любимый человек. По моему телу разлилось тепло: он не забыл, это не сон. Марко осознал, что я хочу быть и с ним, и произошедшее, как бы нелепо это не выглядело, было правдой. Мы с ним долго говорили, он сообщил, что ищет способ вызвать меня к себе, ищет деньги, но пока безуспешно. Я слушала его голос, и такое счастье и любовь переполняли меня. Он не исчез, мой дорогой, он мне верит. А значит, мы обязательно будем вместе. Мы говорили долго, сказали друг другу много слов любви, без которых мне было так плохо, я снова ощутила надежду. Мы решили использовать все способы, чтобы быть вместе.

Я не знала, у кого просить денег. Время шло, а наши попытки были тщетны. Я безумно скучала по Марко. В один из вечеров мамина подруга пригасила нас в гости. У них было много людей, и вечер прошел в дружеской обстановке. Мама была в приподнятом настроении. Там я выпила немного вина и набралась смелости начать разговор. Мы пришли домой, я заварила кофе и попросила ее присесть и поговорить со мной. Я просила занять денег на билеты, я плакала, просила меня понять, говорила, что обязательно все верну ей. Мама, видимо, такого поворота событий не ожидала. Она сказала, что никогда не одобрит наш союз, что это даже не подлежит обсуждению. И тогда я не сдержалась и сказала ей: «Знаешь мама, я тебя все никак не могу понять. Я столько лет ждала тебя, ждала, когда ты вернешься с рейсов, тебя не было дома минимум по шесть месяцев, а когда ты приезжала, далеко не все время проводила со мной, ты решала дела, пыталась утроить личную жизнь, встречалась с подругами. Неужели ты не поняла до сих пор, как больно мне было, как одиноко. Папы не было рядом, большую часть времени он был в той своей семье, да и вообще, не могу сказать, что он стремился узнать меня». Я стала вспоминать, что на каникулах проводила всё свободное время со своей сводной сестрой и с папиной женой. Папа смог посвятить лично мне всего три дня. Один день, мы с ним ходили на пляж вдвоем, он мне рассказывал про службу в армии в основном. Думаю, он говорил об армии, потому что представления не имел, о чём вообще со мной разговаривать. Второй раз он привез меня домой после каникул и остался со мной посмотреть футбол. И один раз он поехал со мной на стадион на соревнования, где я бежала стометровку. Я до сих пор слышу его голос, когда он кричал «Доня, давай!» Это сейчас я могу понять, что на пляж он был вынужден со мной пойти, потому что сестра отравилась и ее мама осталась с ней в номере. Второй раз он остался смотреть футбол, потому что играла его любимая команда, и он бы просто не успел доехать обратно к себе домой до начала матча. Наверное, только на стадион он поехал действительно поддержать меня. Этот день я считаю единственным, когда я почувствовала его любовь. Я продолжила свою речь:

– Сколько слез я пролила, каждый раз прощаясь с ним и с тобой. Этих слез вы с папой не видели, их видели только мои бабушки. Я улыбалась до самого конца, и только когда вы уходили очень далеко я горько рыдала. Никогда тебе, мама, не понять, как мне было больно. Что касается тебя, ты мне всегда говорила, что это ради меня, ради моего будущего, но какое будущее ждет мою раненую душу? Я только сейчас смогла почувствовать любовь, смогла ощутить, что меня любят. Мне этой любви не хватало. Ты так несправедлива. Значит, я должна была сидеть и ждать тебя, как собачонка с грустными глазами? Теперь ты устала, ты хочешь наслаждаться жизнью здесь, дома, а твоя верная собачонка не хочет. Ты все не можешь понять, как я посмела принимать решения самостоятельно. Ты не понимаешь, как ждать меня теперь. Ты не хочешь оставаться одна. Тебе вдруг понадобилась я? Интересно. А вот мне уже никто не нужен. Мне не нужна твоя любовь и папина тоже не нужна. И если бабушка перестала со мной общаться, поверив тебе на слово, значит и ее любовь не нужна мне больше. Вы так долго своим безразличием выжигали в моей душе дыру, что теперь уже не залатать. Я просила денег взаймы, но, если не хочешь давать, не надо. Ты думаешь, ты сможешь меня этим удержать? Ты ошибаешься. Я уйду. Я лучше буду жить на улице, чем останусь твоей собачонкой. Это больше не мой дом.

– Если ты уйдешь, ты мне больше не дочь.

– Значит, ты мне больше не мать.

Я задыхалась от слез, мне было ужасно больно из-за того, что она не хочет принять меня такой, какая я есть, что пытается меня сломать и переделать под себя. Это у нее уже никак не получится. За последние годы мы так мало были вместе, что просто невозможно заставить меня быть как она и мыслить как она. Я теперь совершенно другой человек. Пока не знаю куда, но я ухожу.

Тут, к моему удивлению, в комнату зашла Алла. Оказывается, она только приехала и была в соседней комнате, пыталась заснуть, когда услышала мои крики через закрытую дверь. Подруга сказала мне, что она полностью на моей стороне, и что она уйдет вместе со мной. Она была мне как родная сестра и считала предательством оставить меня одну в таком состоянии и в таком положении. Я лишь сказала, что сама не знаю, куда идти. Алла вышла на несколько минут во двор и вернулась. Она позвонила своим хорошим друзьям, которые недалеко от моего дома снимали жилье. Они были не против приютить нас на месяц. Я обрадовалась, успокоилась, поблагодарила ее, и мы разошлись по комнатам собирать вещи. Через пару часов все было собрано. Я уверена, что мама совершенно не была готова к такому повороту, но мы с Аллой собрали чемоданы, вызвали такси и стали переносить вещи к выходу на улицу. Пока таксист грузил багаж, Алла вспомнила, что забыла кое-что в доме. Я осталась в машине, а подруга вернулась в дом, чтобы забрать оставшееся и заодно отдать мамин ключ. Когда она села в машину, у нее был удивленный вид. Она сказала:

– Там твоя мама полы за нами моет.

– Ну, значит, она меня не ждет обратно.

– Ничего дорогая моя, теперь я твоя семья.

Доехали мы быстро, друзья Аллы помогли выгрузить вещи. Дом был небольшой и не очень уютный, но я была благодарна его жильцам. Они оказались добродушными и веселыми. Так мы прожили несколько дней. Ребята днем ходили на пары, а я сходила с ума от безысходности. Вечерами было легче, потому что мы собирались все вместе. В очередное утро, раздался звонок от Натали, с которой я работала в анимации. Натали спросила, какие планы у меня на зиму. Я ей сказала, что планов нет, но и желания оставаться в моем городе, тоже нет. Она предложила работу на зиму. Она говорила очень быстро и четко по делу:

– Слушай, Мэл. Есть работа в шоу балете в Анкаре. Нужно будет по вечерам выступать на сцене в казино. Платят хорошо, жить будем в отеле неподалеку. Ты сможешь поработать первый месяц и заработать на билет Марко. Он потом приедет к тебе, так вы зимой будете вместе, как раз переждете до начала сезона в анимации. И ты сможешь заработать. Но на раздумья не так много времени. Лететь надо через три дня, одна девочка из нашей группы отказалась, поэтому срочно нужна другая. Как прилетим, нам дают неделю на разучивание программы. У тебя память хорошая, запомнишь быстро, выкрутимся, в общем. Когда ждать от тебя ответ?

– Натали, спасибо за звонок, конечно, предложение неожиданное, я вообще мечтаю в Тунис уехать. Ты можешь мне денег занять до сезона?

– Прости дорогая, я все заработанные деньги вбухала в ремонт, сама в дорогу собираюсь на последние средства. А почему Марко не покупает тебе билет?

– Он отдал мне все деньги, а я их потеряла, вернее они у меня выпали во время тряски в самолете. В общем, не важно.

– Допустим, ты поедешь в Тунис. А дальше что? Денег у вас нет, работы там зимой тоже нет. Вы жить на что будете? В общем, думай, для тебя на данный момент это единственный вариант его увидеть. Ладно, я буду ждать звонка, только если не решишься, тоже напиши. Давай до завтра до обеда. Хорошо?

– Хорошо, я позвоню. Пока.

Я села на диван и долго думала о реальности этой поездки и реакции Марко на такое предложение. А потом решила, будь что будет, позвоню ему, пусть он сам решит. Если любит, то приедет. Если не приедет, мне все равно скоро не на что будет жить, а найти работу тут не так просто. Помощи от родственников не будет, так что надо решаться.

Я позвонила Марко, он был ошарашен таким поворотом событий, но сразу не отказался от этого предложения. Он обещал перезвонить вечером.

Глава двенадцатая

Я заранее начала планировать поездку, подумала, что надо будет заехать попрощаться к отцу с бабушкой. Он развелся со своей второй женой, с которой они прожили тринадцать лет, он растил мою сводную сестру, но ее мама после развода уехала далеко и забрала ее. После этого жизнь папы пошла под откос. Он сошелся еще с одной женщиной, которая любила выпить и потихоньку спаивала его. Потом она его выгнала, и он в сорок лет вернулся обратно к своей маме, моей бабушке. Он стал выпивать ещё чаще. Дело было все хуже и хуже. В их расставании со второй женой никто не был виноват. Папа был хорошим человеком, но, стоило ему выпить, он превращался в монстра. Он не понимал кто перед ним, сам первый лез на рожон. Когда я была на каникулах у отца, он сдерживал себя, но и я несколько раз была свидетелем его ярости не один раз. Это было ужасно. Я очень эмоциональный человек и, если бы я росла в таких условиях постоянного стресса, как моя сестра, мои нервы бы не выдержали. Бедная девочка, она любила отца: он водил ее в школу, делал с ней уроки, покупал игрушки и все что она хотела. С одной стороны, этого мне, конечно, не хватало, но с другой… Практически каждые выходные он закатывал скандалы. Вначале я не понимала, почему, стоило отцу повысить голос, сестру начинало трясти, она начинала рыдать и заикаться. Оказалось, она знала заранее, что значит, если выпивший папа поднимет голос на маму. Это означало бессонную ночь, битье посуды, рукоприкладство. Вот этого мне точно не хотелось, поэтому я приезжала на каникулы и со временем совсем перестала завидовать сестре. Отец всю жизнь боролся с зависимость. Периодически он ее побеждал, но, стоило случиться какой-то неудаче, он начинал выпивать. Мне было искренне жаль таких людей. В детстве я их презирала, считала слабыми, но, чем старше я становилась, тем больше мне было их жаль. У моего папы есть брат, мой дядя и одновременно крестный. Он замечательный человек, десантник ВДВ я им всегда гордилась. У него больше ста прыжков с парашютом. Сколько я его помню, он занимался разными единоборствами, изучал психологию, историю. Дядя участник боевых действий, военный офицер, очень интересный человек, но есть одно но. Та же самая зависимость. Она его губит, он ведь умный, он все понимает, но все равно не может избавиться от нее. Их отец, мой дед тоже пил. После череды побоев бабушка подала на развод. Я знаю, как дед издевался над ней, но мне даже стыдно писать об этом, стыдно даже признавать, что человек способен на это. Пил, бил, гулял и все это принимал как должное. Бабушка развелась с ним, осталась с двумя сыновьями одна, позже заболела ее мама и переехала к ней жить, лежала в тяжелом состоянии. Бабушка тянула эту ношу сама, а когда сыновья подросли, устроилась работать проводницей на железную дорогу, где окончательно посадила свое здоровье.