Выиграю твою жизнь

Мне кажется, даже если бы он прямо сейчас предложил заплатить мне деньги за секс, я не так сильно покраснела бы, как от тихо и вкрадчиво сказанного слова «накажу». Во рту вдруг пересохло. Не понимаю, что со мной. Встряхиваю головой, желая выбросить из неё фантазии о том, как он меня наказывает.

Я хотела было что-то ответить. Наверняка колкое и острое, но слова не шли на язык. Мою растерянность прервал короткий стук. В кабинет вошёл мужчина среднего возраста и непримечательной внешности. Лысый, длинноносый. На меня он даже не взглянул. Будто и не видел.

– Виктор, возьми у неё анализы, – пожимая руку мужчине, отдал приказ Ямадаев.

Некий Виктор кивнул, после чего достал из своего чемодана шприц, вытащил его из упаковки.

– Сними куртку, – очередной приказ от Ямадаева.

Не хочу на него смотреть. И выполнять приказ не желаю. Но выбора нет. Либо сама. Либо заставят.

Я вновь стягиваю с плеч косуху. Мужчина куда грубее Ямадаева сжимает моё запястье, закатывает рукав свитера, перетягивает руку жгутом и точным движением попадает прямо в вену. Прикрываю глаза, чтобы не видеть бурую, густую жижу, наполняющую шприц. После этого мужчина берёт мазок изо рта и вручает мне баночку для анализа мочи. За всё время он ни разу не сказал мне ни словечка.

– Туалет за той дверью, – указывает Ямадаев.

Дурацкая обида не позволяет мне даже взглянуть в его сторону. И с чего я решила, что он поверит на слово в то, что я не наркоманка?

Времени рассматривать уборную не оставалось. Надо скорее убираться отсюда. Интуиция вопила, что Ямадаев на одних анализах не успокоится. И положив тёплую баночку на стол Шамиля, я, не оглядываясь и не спрашивая разрешения, вылетела из кабинета. Никто меня не останавливал.

Не знала, сколько у меня времени, на ожидание автобуса его точно не имелось. Вызвала такси и отправилась в клуб, в котором искала мамашу. Теперь к Ветрянскому мне придётся заявиться самой. И разговор ничем хорошим для меня не завершится.

Глава 10

Старалась не обращать внимания на собственную тахикардию, отдававшую пульсацией в виски. Сжала все тёмные мысли в комок и затолкала в самый дальний уголок своего сознания, закрыв страх на замок. Плевать на всё. Выберусь как-нибудь.

Понимаю, что идти к наркоторговцу после случившегося – форменное безумие. Но если моя догадка верна, то владелец клуба «Рай» обязательно заявится к Ветрянскому, который знает мою мать. Вот чёрт. Викторию Вишневскую. Мои карты будут так быстро раскрыты, что я и пикнуть не успею, как меня закатают в бетон. И прямо на моих костях построят высотку. Говорят, мой папочка именно так и поступал с врагами.

По сравнению с «Раем» это место являло собой форменный притон. Даже в пятницу вечером посетителей оказалось не так много. В это время «Рай» светился тысячами огней, пленял дорогими ароматами, вкусной едой, редким алкоголем и красивыми женщинами, охотившимися на мужчин. Это же заведение предназначалось исключительно для утоления жажды после запоя. Алкогольного или наркотического.

Мельком бросила взгляд в сторону бара, но того красавчика не обнаружила. Оставалось надеяться, что хозяин притона на месте. Другие его локации мне неизвестны.

Странно, но на моём пути не встал ни один охранник. Миновав все комнатушки, я дошла до кабинета директора. Без стука отворила дверь.

– Убирайтесь, – махнул рукой Ветрянский, даже не посмотрев на посетителя.

Он развалился на диване, лёжа ко входу спиной и попивая из горла крепкий алкоголь. Может, оно и лучше, что он вдрабадан.

Зашла и прикрыла за собой дверь. Некоторое время постояла, пытаясь продумать дальнейший диалог. Но подозревала, что придётся действовать экспромтом.

– Нужно поговорить, – произношу, слыша, как хрипит от напряжения собственный голос.

Наркоторговец резко поднялся, насколько позволяло алкогольное опьянение, и вперил в меня осоловелый взгляд. Испуганно смотрел, будто подозревая, что следом за мной мог вновь появиться Ямадаев.

Удивилась, рассмотрев в полумраке Ветрянского. Казалось, Шамиль не просто ударил его лицом о стену, а ещё пару раз стесал о шероховатую поверхность кирпичной кладки кожу на всей правой половине. Физиономия мужчины являла собой ужасающее зрелище.

– Я одна, – успокаиваю, подходя чуть ближе. Ступая на полусогнутых ногах, в любой момент готовясь дать дёру.

– Чего тебе надо? – спрашивает, сжимая ладонями виски́ и упираясь локтями в колени. Меня удивляет, что его язык почти не заплетается.

– Подозреваю, что Шамиль Ямадаев вновь захочет с тобой пообщаться, – встаю напротив него, опираясь спиной на стену, – и мне нужно от тебя одно небольшое одолжение.

Слова, слетающие с губ, звучат нагло и дерзко. Будто мне ничего не грозит и здесь я хозяйка положения. К сожалению, чем больше я скажу Ветрянскому, тем хуже сложатся мои дела.

Успокоенная тем, что мужчина пьян, я позволила себе расслабиться. А потому не успела заметить, как он резко поднялся и двинулся на меня. Я поняла, что его худощавость обманчива. Мощи в жилистом теле достаточно. Ветрянский сжал мою шею с такой силой, что свет начал меркнуть перед глазами. От боли и от недостатка кислорода. Как ни цеплялась за его руку, ничего не помогало. Я лишь глотала ртом воздух, который не мог попасть в лёгкие. Захлёбывалась и мысленно прощалась с жизнью.

Ненавижу эту слабость в собственном теле. Какой бы юркой и быстрой я ни была, мужчины всё равно оказываются сильнее. Лишь чудом мне удалось ударить Ветрянского между ног. Мужчина, оглушённый дикой болью, разжал пальцы. А я повалилась на пол, пытаясь дышать.

Стоя на четвереньках, я смотрела глазами, полными слёз, как Ветрянский пятится от меня к дивану и поднимает бутылку. Замахивается ею, разливая по полу алкоголь. Брызги долетают до меня. Моё сознание заторможенно фиксирует страшную картинку.

Боже, он хочет меня убить.

Желание было. А возможности – нет. Координация его всё же подвела, и Ветрянский свалился на пол рядом со мной.

Несколько секунд я никак не могла осознать, миновала ли угроза. Или этот чувак поднимется, как зомби, и продолжит начатое. Сердце тарахтело в груди.

Расслабленное выражение на лице нарика позволило мне выдохнуть. Отбросила бутылку как можно дальше, вздрогнув, когда она ударилась о стену. Из-за кипевшего в крови адреналина не сумела рассчитать силы. Оставалось молиться, чтобы охрана Ветрянского решила, что их шеф не в духе сегодня. И не захочет подняться, чтобы проверить это предположение.

Оседлала нарика, молясь, чтобы мой вес удержал его на месте. Вытащила нож-бабочку и, когда он открыл глаза, распахнула своё орудие. Лезвие расчертило воздух по полукругу. Провела им по его щеке к шее почти в ласковом, интимном жесте.

– Одно движение, и я распорю твою ярёмную вену, как мешок картошки. Поэтому лучше не шевелись. Послушай.

Губы кривит безумная улыбка. Страх, ужас, смятение, растерянность, дерзость и смелость смешались во мне в странную, кипучую смесь.

– Чего тебе нужно, шизанутая? – слушается. Замирает. Хочет жить своей паскудной жизнью.

– Всего лишь поговорить.

– Долг не прощу, даже если ты подстилка Ямадаева. Пусть платит.

Морщусь. Какое глупое предположение.

– Он скоро приедет к тебе, – как можно спокойнее произношу, – обсудить мою личность.

Очень надеюсь, что во мне говорит прагматизм, а не излишняя самонадеянность. Всё же я не центр вселенной. Может, зря решила, что моя персона настолько интересна Ямадаеву, чтобы он оторвал свою задницу от удобного кресла и заявился в притон?

Брови Ветрянского поднимаются на лоб.

– И мне нужно попросить у тебя кое-что.

Во рту суше, чем в Сахаре. Чувствую бёдрами, как тело мужчины подо мной расслабляется. И хотя я сверху, но фактически уже потеряла управление ситуацией.

– И о чём же, цветочек?

С бритой головой и разбитой губой на цветочек я похожа меньше всего.

– Не говори Ямадаеву, что знаком с моей матерью. Я лишь случайная девица, которая тебе приглянулась. Ни имени, ни фамилии – ничего.

Я уже сказала ему слишком много. Если он достаточно знает Ямадаева, то понимает, что держит в своих руках мою жизнь.

– И с чего бы я стал врать такому человеку, как он? – ухмыляется.

Вздрагиваю, когда раздаётся стук в дверь.

– Владимир, тут к тебе… пришли.

Мы оба смотрим на дверь, догадываясь о персоне визитёра.

– Задержи его на десять минут! – кричит Ветрянский.

– Окей, – шаги удаляются.

– Это ты мне скажи, – когда глаза Ветрянского возвращаются к моему лицу, пытаюсь изобразить дерзкую ухмылку, но ощущаю, как губы складываются в жалкую улыбку. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Бьёт набатом сигналы SOS.

Я ожидаю, что посыплются вопросы. Зачем мне это надо? Почему скрываюсь от бандита такого уровня? Но ничего подобного не следует.

– Хорошо. Но взамен я попрошу плату, которую ты мне не откажешься выплатить.

– Какую?

– Узнаешь. По рукам?

Боже, если он попросит отдать ему моего первенца, похоже, придётся согласиться. Чёрт с ним, с Ветрянским. Если Шамиль узнает мою фамилию, завтра для меня может и не наступить.

– По рукам, – киваю.

– Слезай с меня и забирайся в шкаф.

Я выполняю сказанное, и, как только закрывается одна дверь, открывается другая. Заглядываю в щель и вижу, как Шамиль Ямадаев походкой хозяина проходит в кабинет.

Глава 11

Едва дыша, чтобы не выдать себя, я наблюдала за происходящим, пытаясь унять тахикардию. Но сердце с такой силой билось о рёбра, что начала опасаться, как бы Шамиль не услышал стук и не пошёл проверять.

Хозяин «Рая» безразлично осмотрел кабинет и занял кресло напротив Ветрянского. Молча зажёг сигарету с таким видом, будто его собеседник выложит всё начистоту без лишних вопросов. Расскажет ему обо всех своих прегрешениях, начиная с того момента, как в двенадцать лет стащил у отца журналы с голыми женщинами, и заканчивая сегодняшним вечером.

То, как вёл себя Ямадаев, откровенно нервировало наркоторговца. На его бледном лице проступила испарина, и время от времени он смахивал её пальцами. Но всё же делец старался держаться. Что-то мне подсказывало, что Шамилю особо не нужно напрягаться, чтобы вытянуть из Ветрянского все тайны. Поэтому он и не спешил, медленно раскуривая сигарету.

Сейчас он находился ко мне спиной, и в поле моего зрения оказалась его кисть, увитая венами, и длинные пальцы с короткими ногтями, сжимающие тлеющую сигарету.

Каждый жест, каждое движение преисполнено силой, уверенностью и спокойствием. Я поймала себя на мысли, что любуюсь им. И дело даже не во внешности, а в его поведении. Оно завораживало и пленило. Из последних сил подавила в себе глупый восхищённый вздох.

– Что же привело такую важную шишку в моё скромное заведение?

Как ни странно, но голос наркоторговца звучал ровно.

– Расскажи мне об этой девчонке, – не попросил, а отдал приказ Шамиль. Будто находился под крышей своего заведения, а не на чужой территории.

Даже меня не обманул бы этот тихий вкрадчивый голос. Его интонации были сплетены из холода и стали, отчего мои плечи невольно дёрнулись. Затаила дыхание, опасаясь, что Ветрянский струхнёт и выложит всё, что знает обо мне.

– Ты о цветочке? – удивительно легко и весело уточнил Ветрянский. – Красивая девица – это всё, что я знаю о ней.

Я так расслабилась от его ответа, что с губ едва не сорвался стон облегчения. Новый вопрос не последовал, но, судя по скорому дополнению, Шамиль очень выразительно смотрел на собеседника.

– Она посещала мой клуб. Горячая девчонка. У каждой из тех, кто приходит ко мне, есть цена. Я хотел узнать её.

Меня передёрнуло. Ветрянский говорил обо мне так, будто я шлюха, которую он хотел купить. И вероятно, именно это услышал Ямадаев.

– И поэтому ты с охраной пришёл к моему зданию?

К моему разочарованию, Шамиль не походил на того, кто купится на слова наркоторговца.

Ветрянский лишь пожал плечами. На его лице застыло странное выражение. Смесь страха и веселья.

– Ну вы же, господин Ямадаев, пришли сюда, чтобы узнать о ней. Сами. Лично.

«И без охраны…» – подумала я про себя.

– Она твой курьер? – пропустив мимо ушей шпильку, продолжает допрос.

– Нет.

Первый правдивый ответ.

– В твоих интересах, чтобы это была наша последняя встреча, – бросил Ямадаев и лёгкой походкой человека, владевшего каждой мышцей в своём теле, направился к двери.

Интересно, что бы это значило? Вроде и не угроза, но уверена, за этими словами скрывается очень много.

Не суй свой нос в мой клуб. Играй по моим правилам. Не подсылай ко мне сумасшедших девчонок. И будешь жить.

Я смотрела ему вслед, и мне всё казалось, что вот сейчас он ощутит мой взгляд или уловит запах, а затем развернётся и раскроет моё убежище. Потому что этот мужчина – хищник. А я, похоже, его добыча. Уже ощущала, как его пасть смыкается на моей шее. Острые клыки царапают кожу, пуская кровь. Ещё не душит. Лишь намекает на скорую смерть.

Ветрянский открыл шкаф. Я вжималась в угол, обняв коленки. Смерил меня взглядом. Сам он выглядел не лучше. Будто по нему проехался каток. И я даже знала его название.

Интересно, почему он соврал ради меня? Ответ только один – ему не очень дорога его жизнь.

– Выметайся. И помни, что за тобой должок.

Я кивнула, неловко поднялась и вылетела из клуба со скоростью света. На улице меня бросало то в жар, то в холод. Слишком много стресса. Голова кружилась от эйфории. Сегодня я справилась. Молодец.

Снежинки, рано выпавшие в этом году, падали на алевшие щеки. Таяли. Я прикрыла глаза, глотая холодный, влажный воздух. Остро ощущая себя слишком живой.

Добрела до госпиталя. Оказалось, что маму уже выписали. Я устало поплелась домой, осознавая, что, если даже её там нет, мои силы исчерпаны. Действительно, её кровать пустовала. Василёк привычно молчал. Бабка точила зубы об мою нервную систему. И чтобы не слышать её брани, я легла на кровать и положила подушку на голову.

Утром на работе с досадой рассматривала свои руки. Из-за агрессивных моющих средств кожа на пальцах стала сухой и тонкой, как пергамент, лопалась, выделяя сукровицу. Ужасно щипало. Перчатки не спасали, лишь создавали дополнительный парниковый эффект, удваивая мучения. Я стояла, прислонившись к столешнице, и втирала какой-то крем, что посоветовали мне в аптеке. Обидно, когда собственный организм так не вовремя подводит.

Взгляд то и дело поднимался к видеокамере. Должно быть, у меня паранойя. Но я готова поклясться, что глазок следит за каждым моим шагом. Перемещается, скользя за мной.

Встряхнула головой. Бред. Просто камера, такие здесь натыканы повсюду. Да и на что смотреть охране? Как я складываю посуду в мойку?

– Привет, малышка.

Не заметила, как кто-то нарушил моё уединение. Подняла удивлённый взгляд и обнаружила того самого симпатичного бармена из клуба Ветрянского.

– Привет, что ты тут забыл?

Хлопаю ресницами, рассматривая красавчика. Ему бы сниматься в молодёжных сериалах, а не в притоне работать. Светлые волосы небрежно падали на лоб, яркие глаза весело за мной следили. Херувим, да и только.

Парень подошёл ко мне ближе, остановился на расстоянии одного шага.

– А тебе идёт, малышка, – он изогнул полные губы в лукавой улыбке, игнорируя мой вопрос.

Парень влез в моё личное пространство. Но, когда это делает кто-то настолько красивый, нарушение границ даже не раздражает. Херувим источал лишь веселье и забаву. Будто именно они являли смысл его жизни. Сейчас, должно быть, он считал забавной меня.

– Ну-ну, – не веря его словам, усмехнулась, пытаясь понять, поддаюсь ли я его чарам. И с удивлением обнаружила, что нет. Мой пульс не участился, как это было рядом с Ямадаевым.

– Можно потрогать? – спрашивает разрешения, и я не сразу догадываюсь, что речь идёт о моём черепе.

Небрежно пожимаю плечами. Почему бы и нет. Похоже, мужчин заводит моя бритая голова. Вчера Шамиль, сегодня Херувим. Пальцы последнего неспешно скользили по черепу, точно ему нравилась бархатная гладкость коротких волосков. Я прикрыла глаза, сравнивая вчерашние ощущения с сегодняшними, и поняла, что они совершенно разные. Вчера мне было горячо. Даже жарко. Сейчас тепло. Мило…

Стало стыдно за собственную потребность в человеческом тепле. Слабость дворовой кошки, которую хозяева выбросили на улицу из-за подранного дивана.

Чтобы развеять тягостные мысли, я беспечно улыбнулась, стирая из глаз боль.

– А мне можно? – весело поинтересовалась.

Парень не понял вопроса, но кивнул.

Я протянула руку и дотронулась до волос. Как у девчонки. Мягкие, светлые. Только не каждая девчонка может похвастаться таким красивым пепельным цветом.

– Я вас не отвлекаю? – раздаётся голос, от которого мы оба подпрыгиваем.

В дверях стоял не кто иной, как хозяин заведения.

Глава 12

Моя каморка от присутствия здесь Шамиля вдруг уменьшилась в размерах. Он заполнил собой всё помещение. Не только физически. Хотя широкие плечи мужчины едва умещались в дверном проёме. Это всё его эго, его самомнение, его энергетика вожака стаи заполнили пространство, которое начало трещать по швам. Вот-вот лопнет и разнесёт всё вокруг.

– Какого хера я тебя ищу по всему зданию?

От жёсткого тона мужчины кожа покрылась неприятными мурашками. Я судорожно пыталась вспомнить причину, по которой он мог меня искать. Но Шамиль буравил взглядом не меня, а блондина. В голову вдруг закралась вздорная мысль, что хозяину заведения не понравилось, что я общалась с этим парнем. Может, он даже ревнует? Усмехнулась, ощутив свою власть над ним.

– Пришли результаты анализов? – приподнимаю брови, словно допуская сомнение в их результате.

Шамиль лишь теперь переводит внимание на меня. Смотрит, хмурится так, будто силится вспомнить, кто я такая.

– Не задерживайся здесь, Ян, – обращается он вновь к парню, отмахиваясь от моего вопроса, как от назойливой мухи.

Шамиль покидает помещение, и дышать сразу становится легче. Вот же сукин сын. Из-за дикой неловкости я заливаюсь краской стыда. А ещё что-то про его эго думала. Моё не меньше.

Ян, как я теперь поняла, так зовут парня, рассматривал меня с усмешкой. Почти читала в его глазах немой вопрос. С чего бы бритой посудомойке напрямую обращаться к хозяину заведения?

– Ты работаешь на Ямадаева? – спрашиваю в лоб, желая перевести тему.

Никак не складывались работа Яна в баре у Ветрянского и визит в гости к Ямадаеву.

– Теперь да, – улыбается мне сладко.

Чую, что врёт. Ложь где-то рядом. До меня доносится её зловонный аромат. Плесени и сырости. И отмечаю про себя, как легко и непринуждённо у него это получается.

Вспоминаю момент нашей встречи и задаюсь вопросом, а не играет ли молодой человек роли, словно искусный актёр, подстраиваясь под разные ситуации. Если с Ямадаевым всё понятно – его чувства и эмоции замурованы в кусок льда, и то не факт, что они у него вообще имеются. Он не играл, за него это делали другие.

То Ян производил иное впечатление. Когда растёшь на улице, не доверяешь никому. Даже симпатичным мальчикам, готовым тебе протянуть деньги в трудный момент и по-дружески улыбнуться. Потому что понимаешь, что за всё приходится платить. А у меня и так накопилось слишком много долгов.

Нервно роюсь в памяти, поднимая на поверхность день нашего знакомства. Что он видел, что он успел узнать обо мне и что из этого способно причинить мне вред?

От неприятных предположений сводит позвоночник.

Будь я действительно лисой, кончик моего носа сейчас дрожал бы в процессе обнюхивания собеседника. А этот парень так внимательно за мной наблюдает, словно ещё чуть-чуть, и разгадает все мои мысли.

Пробую расслабиться, улыбнуться, стереть из глаз хищное выражение, что даётся с трудом. Поэтому я опускаю ресницы в пол, сожалея о том, что, как раньше, не могу накрутить длинный тёмный локон на пальчик.

– Не рассказывай Ямадаеву, что видел меня в тот день. Не хочу, чтобы на работе знали, что моя мать – наркоманка, – морщусь, поднимая на него взгляд.

Выражение моих глаз так же чисто, как и помыслы. Я тоже умела врать и притворяться. И если с Шамилем справиться я пока не могла – тот читал меня как открытую книгу, то Яна обвести вокруг пальца сумею.

Пусть лучше думает, что я стыжусь собственной матери и её пагубных привычек, чем работаю на человека, желающего сделать из «Рая» погребальный костёр.

– Нет проблем, малышка, – улыбается он мне, озаряя комнату светом.

Вот же жук. В голову приходит догадка. Ведь его вполне мог подослать и сам Хозяин. Право, не будет же он лично утруждаться, соблазняя меня, чтобы я выложила все карты на стол. Для пыльных дел можно подрядить и свою шестёрку.

Его взгляд опускается на мои руки. Вздрогнув, я прячу изуродованные экземой пальцы в карманы брюк. Движение почти рефлекторное, но мне всё же не хочется показывать моё уродство. Несмотря ни на что, я и так выгляжу паршиво. А тут ещё и это…

Парень вновь непринуждённо нарушает мои границы, сжимает запястье и тянет руку на себя. Рассматривает потрескавшуюся розовую кожу.

– Тебе не место здесь, – впервые в его голосе не звучит фальшь, – я что-нибудь придумаю.

Напоследок он подмигивает мне и удаляется.

Жутко хочется проследовать за ним. Узнать предмет разговора. Но это невозможно. До кабинета Ямадаева несколько постов охраны, которые я не пройду без его разрешения. В бессилии возвращаюсь к работе. Остервенело драя посуду и злясь на себя.

В конце смены, когда ощущаю себя полностью выпотрошенной, ко мне подходит Нелли.

– Хозяин сказал, чтобы ты прошла в его кабинет, – сообщает, задирая выше нос. Словно напоминая, что я ниже её по статусу.

Молча следую из комнаты, грубо толкая администраторшу плечом. Когда-нибудь я научусь контролировать свои эмоции, как Ямадаев. Но не сейчас. Сейчас я учусь лишь наживать врагов.

В детстве отец любил повторять, что, выходя из дома, следует класть на язык кусочек сахара. Вот такая житейская мудрость от криминального авторитета. Но яд во мне всегда превышал уровень глюкозы.

По знакомому маршруту следую к хозяйскому кабинету. Почему-то подлое, непослушное сердце сладко сжимается в груди от предвкушения встречи. Неужели на меня так влияет его красивая физиономия? Или предположение о том, что этот мужчина способен укрыть меня ото всех бед. Отомстить моим врагам, стерев их в порошок. Я даже не сомневаюсь, что это в его власти. Только подобных желаний он явно не имеет. Да и я привыкла справляться сама.

Охрана с внешностью головорезов пропустила в кабинет. Я тихо юркнула внутрь, нагло усевшись в кресле, хотя мне никто не разрешал. Шамиль не смотрел на меня, делая вид, что не замечает моего присутствия.

Впитывала в себя его образ. Сегодня на нём другой костюм. Тёмно-синий в клеточку. Все пуговицы застёгнуты. Чёрные волнистые волосы убраны назад. Лишь проступающая на щеках щетина выбивается из детально спланированного образа, делая его лицо более хищным и опасным. Высокие скулы, чётко очерченные губы – всё в его внешности напоминало зверя. Дикого и необузданного. Но делающего вид, что вовсе не опасного. Только я ни капли в эту иллюзию не верила.

– С завтрашнего дня ты будешь обслуживать второй этаж, – не отрываясь от бумаг и не поднимая ко мне глаз, произносит он, – тебе запрещено покидать место работы. Если я узнаю, что ты совала свой нос туда, куда не следует, – будешь наказана.

На последних словах он поднял на меня взгляд. Почти чёрные глаза обещали кровавую расплату за нарушение его приказа. Но я-то знала, что нарушу. Ранее уже слышала эту угрозу от него, и теперь жаждала столкнуться с её воплощением лицом к лицу.

Какое меня ждёт наказание?

Глава 13

Меня никогда не наказывали. По крайней мере родители. До убийства отца мне позволялось вести себя, как пожелаю, и говорить, что в голову взбредёт. Дерзить учителям, репетиторам, охране, если я считала, что со мной поступают несправедливо. Набить синяк однокласснику, который по глупости сказал плохое о моей матери. Или, что ещё хуже, обидел Василька. Тихого, интеллигентного мальчика, отличавшегося от сестры-близняшки, как день от ночи.

Отец лишь посмеивался, когда его вызывали в школу. А я вместе с ним. Меня забавляло наблюдать за тем, как строгие учителя тушуются перед мужчиной в строгом костюме, так внешне похожим на остальных родителей учеников элитной школы. Здесь все были мне равны. Но только мой папа мог закатать кого угодно в асфальт. Это придавало сил бороться с любыми невзгодами. Да и какие трудности могли возникнуть у девочки, которую привозят и забирают на «Майбахе»?

Таким был способ воспитания моего родителя. Возможно, оттого, что я копировала его поведение, никакие проказы не вызывали у него желания поставить меня в угол, надавать по заднице, и что там ещё делают взрослые, в воспитательных целях.