Алексаша

– Анна, принеси гостям музыкальную шкатулку…

…Со второго этажа по лестнице спустилась кукольно красивая, очаровательная, изящная, белокурая, сероглазая девушка в бежевом платье с кружевами и глубоким декольте. В руках она несла шкатулку…

…Пётр как увидел её, так забыл про шкатулку, так ему понравилась эта девушка.

– Это дочь Монса, Анна, её называют Кукуйской нимфой… – сказал Лефорт.

Анна подсела к гостям и завела ключиком шкатулку. Полилась дивная музыка, шкатулка открылась, и в ней закружились фарфоровые фигурки влюбленных.

– Дай шкатулку мне, я хочу посмотреть, как она устроена… – сказал Пётр.

– Ваше Величество, я тоже умею петь и танцевать, но если вы захотите узнать, как я устроена, моё сердце будет разбито… – кокетливо опустив ресницы и поправив платье, ответила Анна.

Сегодня в таверне Монса было много гостей: все хотели посмотреть на юного царя. Барышни перешёптывались:

– Какого красивого юношу привёл с собой Герр Петер!

Лёшка сразу ушёл, сказав, что это развлечение не по нему, Алексаша стушевался, но выпив пару кружек пива, уже чувствовал себя лучше. Зато Пётр, выпив, танцевал весь вечер с Анной Монс. Та была довольна, кокетничала с Петром, стреляла глазками, звонко, как хрустальный колокольчик, смеялась над его шутками. Пётр смотрел округлёнными глазами на Анну и не мог налюбоваться ей, чем-то она зацепила его. И чем больше смотрел на неё Пётр, тем больше влюблялся в Анну, сам того не замечая.

А потом они сбежали в сад, и Алексаша, и Карл Монс видели в окно, как Пётр неуклюже и грубовато обнял Анну и поцеловал.

«Пропал мой Петька…» – подумал с грустью Алексаша (мысленно Санька уже звал Петра своим, хотя совсем необоснованно).

Зато Карл Монс был доволен: сам царь обратил внимание на его дочь.

Тем временем, пока Алексаша грустил, он услышал сзади женский голос:

– Паренёк, чего грустишь, меня Бертой зовут, давай потанцуем!

Алексаша повернулся и как только увидел её, сразу испуганно протараторил:

– Я не умею танцевать!..

– Научу! – весело сказала очень крупная барышня Берта и вытянула нашего мелкого Алексашу танцевать…

…Возвращались два друга поздно ночью, пошучивая друг над другом.

– Тебе что, Монсиха понравилась? – спросил Алексаша.

– Да, у неё такие глаза!.. – отвечал Пётр.

– Видел я, куда ты смотрел, явно не на глаза! – смеялся Алексаша.

– Зато я знаю, почему ты понравился Берте! – заявил Пётр.

– Почему?

– У неё к тебе материнский инстинкт! – засмеялся Пётр.

– Всё, я обиделся! – сказал Алексаша и развернулся.

– Кончай с гонором… – пробормотал Пётр, подхватил Алексашу, перебросил через плечо и таким образом донёс бунтующего Алексашу до самой комнаты…

… А на следующий день Пётр устроил смотр потешных полков. Алексаша заметил, что они не знают, где право, а где лево.

– Что ж сделаешь, если они из деревни, не различают правую и левую стороны… – пожаловался Пётр.

– Значит из деревни, говоришь?.. – задумался Алексаша и подал отличную идею: привязать к правой ноге сено, а к левой – солому, чтобы научить сторонам потешные полки…

– Сено! Солома! – командовал довольный Пётр и нахваливал смекалку Алексаши.

– Можно, я буду звать тебя Mine heart? – спросил вдруг Алексаша.

– Можно, мне даже это будет приятно. А тебя можно буду звать little brave? – ответил Пётр.

– Хорошо… – сказал Алексаша…

… А ветер развивал их волосы, они стояли на обрыве рядом и смотрели вдаль, Пётр рассказывал Алексаше о своих мечтах…

…Какая-то невидимая духовная нить связывала их с этого момента…

…Прошло два месяца, и Алексаша удивлялся, как можно было строить авантюрные планы против такого человека, как Пётр. Алексаша уже мысленно считал его братом и не представлял мира без Петра. Больше всего Алексаша боялся, что всё кончится и Пётр выгонит его.

Лёшка приходил к Алексаше каждый день и видел к своим сомнениям, как расцветал его Санька, слушал его рассказы об их затеях с Петром и качал головой, не верил Лёшка, что где служба, может быть и дружба…

…Но случилось то, что доказало надёжность Петра: Алексаша заболел. Алексаша лежал в бреду, а Пётр поил его с ложечки, не отходил целыми ночами, приглашал различных докторов, выгонял с грандиозными скандалами тех докторов, от лечения которых Алексаше не становилось легче.

– Нельзя так, Герр Петер, вы слишком волнуетесь… – ругал Петра Лефорт.

Но вот Алексаша поправился, и не осталось сомнений: Пётр – настоящий друг. У них даже была своя любимая песня:

Чтоб не случилось вдруг,

Знай, я – твой самый надежный друг!

Счастье или беда,

Буду рядом с тобой всегда,

Всё, что хочешь, мне доверь,

Как хочешь, меня проверь,

Главное, мне поверь

И не закрой к своему сердцу дверь.

Буду ждать верно-верно,

Если надо, всю жизнь, наверно,

Через любые бурьяны с тобой пройду,

Потому что ты мой лучший друг!

(Алексаша и Пётр первый)

Тем временем втайне от Натальи Кирилловны развивались отношения Петра и Анны Монс. Пётр попросил принести Алексашу письмо от Анны. Когда Алексаша принёс письмо, Пётр заметил, что печать сломана, раздул ноздри, сдвинул брови и гневно спросил:

– Ну, и что мне с тобой делать?

На что Алексаша закатил глаза и с ребячливым озорством ответил:

– Любить, доверять и никогда не обижать…

Пётр засмеялся:

– Не могу я сердиться на тебя, а ты этим пользуешься!

(Алексаша принёс распечатанное письмо)

Днём они занимались ремёслами, изучали иностранные языки, Лефорт учил ребят разным наукам, а вечером Алексаша и Пётр ходили в таверну к Монсу. Пётр дарил Анне дорогие подарки и танцевал только с ней. А ещё ребята вместе созорничали: посадили пьяного Зотова на повозку, запряжённую свиньями. Всем было очень смешно, но Лефорт строго выговорил ребятам:

– Нельзя так издеваться над старым человеком, вы поступили нехорошо!

– А он пусть не напивается, как свинья, мы лишь хотели показать, как некрасив пьяный человек… – оправдывались ребята.

– Всё равно так нельзя! – заругался Лефорт.

Возвращались ребята домой поздно вечером.

«Женить надо Петрушу, чтобы остепенился…» – подумала Наталья Кирилловна. Была и другая причина ранней женитьбы Петра: Софья женила Ивана, теперь, чтобы встать на трон, Петру надо было раньше Ивана заиметь наследника. Да и в борьбе с Софьей поддержка бояр нужна.

– Сядь, Петруша, я поговорить с тобой хочу… – однажды сказала Наталья Кирилловна Петру.

Пётр сел рядом с матерью.

– Женить я тебя хочу. Я уже и невесту выбрала, хорошую, из рода Лопухиных…

Пётр от возмущения встал, взглянул гневно на мать, но потом успокоился и сказал:

– Матушка, зачем так рано?

– Нужно, сыночек…

– Ну, хорошо… – согласился нехотя Пётр.

Правда, в день свадьбы, когда Алексаша наряжал Петра, тот вдруг резко встал и сказал:

– Санька, вели подать коня! Я уезжаю!

Алексаша сразу понял, в чём дело и ответил:

– Нет, Mine heart, не смей сейчас о Монсихе думать…

Со злости Пётр рванул Алексашу за кафтан, но потом успокоился и пошёл к гостям…

…А Алексаша затаил обиду…

«Не пойду на свадьбу!» – подумал Санька и заперся в их с Петром комнате. И вдруг Алексаша увидел, что Наталья Кирилловна не взяла икону для благословения. Забыв все обиды, Санька взял икону и пошёл в церковь, где шло венчание Петра и Евдокии Лопухиной.

…А Пётр искал Алексашу взглядом и сильно жалел, что так обидел друга. Не передать радость Петра, когда он увидел Алексашу в церкви. После венчания Алексаша первый подошёл поздравить Петра.

– Прости меня, друг! Ты больше на меня не сердишься? – спросил Пётр.

– Конечно, нет, Mine heart! – ответил с улыбкой Алексаша, и они обнялись с Петром.

А тем временем Софка довольная, что сослала Петра, правила себе в удовольствие: что ни день, то соколиные охоты, пиры в гранатовидной палате, любовь рынд …

…Только вот, что случилось однажды на пиру: прибыл поступить на службу к царевне Софье молодой боярин Василий Голицын, увидел Софью, влюбился с первого взгляда в статную черноволосую царевну, кинулся к её ногам и сказал:

– Хочешь – казни меня, хочешь – милуй, а знай, что нет тебя краше, и что люблю я тебя больше жизни!

Ухмыльнулась царевна Софья: именно такой слуга ей нужен был…

А у Голицына сердце не спокойно: решил он пользу государству принести, своей «Софьюшке» угодить, новые проекты о медицине доступной для всех, об отмене крепостного права представил, а она у виска покрутила да посмеялась:

– Здоров ли ты, милый?

Предложил тогда он замуж Софке, а она тянет его в свои покои и говорит:

– Нам и так хорошо…

– Что-то у меня голова разболелась… – недовольно ответил Василий и оттолкнул Софью, расстроился сильно…

Так гуляла, пила и веселилась Софка, пока не узнала, что Пётр женится.

«Неужели этот волчонок вырос до женитьбы?» – удивилась Софка и поехала с Голицыным и со слугами в Преображенскую крепость, там ей на время её приезда выделили свои покои, вечером должен быть пир.

У Софьи шок был, когда она Петра увидела: волчонок-то вырос с коломенскую версту! Сам Пётр сильный, высокий, взгляд соколиный и, главное, Софки совсем не боится! А как Софья полки потешные увидела, так её чуть удар не хватил: какие же они потешные, если оружие у них настоящее! Топнула ногой Софка, накричала на Василия Голицына:

– Что ж мне не доложили, что Пётр вырос, что полки у него не хуже моих стрельцов?!

А потом Софья увидела в свите Петра Алексашу, загорелись её глаза, приказала она служанке:

– Позови в мои покои этого юношу!

А сама пошла в свои временные покои: выбирать самый красивый наряд.

– Вам приказано пройти к царевне Софье Алексеевне… – сообщила служанка Алексаше. Алексаша струсил, конечно, но пошёл.

–Здравствуй, садись, не смотри, что я царевна, я тебя не как слугу позвала… – поприветствовала его Софка.

Алексаше ещё хуже стало, но сел.

– Как зовут тебя?

– Алексаша Меньшиков… – робко ответил Алексаша.

– Саша, я хотела бы тебе предложить служить у меня рындой,… Ну, ты понимаешь… – сказала Софка и положила руку на колено Алексаши.

Алексаша как понял, для чего она его зовёт, так убрал её руку с колена, вскочил и убежал на всех парусах из её покоев, прибежал к Петру и говорит:

– Пока эта жаба не уедет, я с тобой буду!

– Что случилось? – удивился Пётр.

– Софка предлагала мне быть рындой…– пожаловался Алексаша.

– А ты хоть догадался, что не рындой, а… сам знаешь, кем тебя Софка звала?

– Вот именно, что догадался! От того и испугался! – протараторил напуганный Алексаша.

Долго же Пётр смеялся:

–Ну, ты, Little brave, смешной: бабы испугался!

– Это не баба, а жаба! – ворчал Алексаша.

Как увидел это Голицын, расстроился до слёз, разбила Софья ему сердце в дребезги, склонил в печали голову, подумал, погоревал и ушёл в монастырь.

«Как бы мне Петра очернить?..» – думала Софка и вдруг вспомнила, что сегодня вечером должен быть пир. Решила подсадить своего боярина к Петру, чтобы тот подливал Петру водки, Пётр напьётся – обязательно вытворит что-нибудь…

И вот сидят все, пируют…

…Видит Алексаша, что пока Пётр с матерью говорит, ему в кубок с медовухой подливают водку…

…Один раз, второй, третий, … десятый…

– Да сколько можно! – возмутился Алексаша, перевернул кубок и увёл Петра в их опочивальню.

Там Алексаша снял с Петра сапоги, уложил на кровать…

… Ночью Петру было плохо, Алексаша, ухаживая за ним, всю ночь не спал…

… Утром Пётру стало лучше, он спросил:

– Я же, вроде, только медовуху пил, от чего мне так плохо было?

– Тебе подливали водку, пока ты не видел… – ответил Алексаша.

– А кто меня сюда привёл?

– Я…

– И ты всю ночь не спал?

– Конечно, mine heart…

Пётр поблагодарил Алексашу, велел Зотову написать приказ о назначении Алексаши царским адъютантом, а днём через несколько дней Алексаша нашёл на своём письменном столе записку, написанную симпатическими чернилами с подписью «Моему little brave».

Алексаша поднёс к камину записку и прочитал:

« Little brave, я давно привязался к тебе больше, чем к родным брату и сестре. Если ты так же дорожишь мной, как я тобой и готов разделить со мною мои великие свершения, то хочу, чтобы ты стал мне названным братом…

Надеюсь на твоё согласие…

(Надеюсь) твой будущий older brave Peter…»

Алексаша и обрадовался, и смутился: для Алексаши Пётр был лучший друг, с которым он мечтал пройти огонь, и воду, и медные трубы. Но Пётр скоро станет царём и, вполне возможно, Пётр не захочет приводить во дворец такого безродного друга, а уж тем более названного брата, и отправит Алексашу на скотный двор с разбитым сердцем…

… Все свои сомнения Алексаша изложил в письме Петру:

«Mine heart, я получил твоё письмо и пишу ответ…

Я, конечно, несмотря на наши дружеские близкие отношения, зело был озадачен….

Ты должен понять мои сомнения: скоро ты станешь царём, у тебя будут другие фавориты, более грамотные, успешные, богатые и угодливые, чем я…

Я очень тобой дорожу, дорожу не местом, что ты мне дал, а твоей добротой, лаской, твоим счастьем, хочу помогать в твоих великих свершениях…

Я помню, как во время отдыха у камина мы сидели вдвоём, ты сжал мою руку в кулачок и поразился, что, оказывается, у человека такое маленькое сердце, а я вложил кулачок в твои сильные руки и сказал, что дарю моё сердце, и ты обещал беречь нашу дружбу и вверенное тебе сердце…

Ты не забудешь обещание? Ты предлагаешь мне стать назваными братьями…

Не пожалеешь ли ты об этом шаге? Не обманешь ты меня? Было бы жестоко забрать меня с улицы, научить нормальным отношениям и дружбе, дать надежду, сделав названным братом, а потом отправить на скотный двор, вернув обратно мой подарок, сердце, разбитым и униженным. Но…

Я почему-то верю тебе…

Я хочу быть твоим другом и помощником и поэтому, несмотря на все сомнения, я даю согласие…

Я надеюсь на твою совесть…

Ну, в общем, это да…

You little brave Aleksasha…”

… А позже Пётр читал то письмо и целовал бумагу, на которой были написаны те дорогие для Петра слова.

Тут вошёл и присел к Петру Алексаша…

– Эх, мой братик, ты ещё смеешь сомневаться во мне, я ведь тебя, как младшего братика люблю… – ласково посмотрев на Алексашу, с нежным упрёком сказал Пётр.

Алексаша улыбнулся: осталось только получить благословение Натальи Кирилловны и поменяться крестиками, тогда их с Петром уже ничто не разлучит…

Они пошли к маме Петра, та сняла крестик с Петра, одела на тонкую шею Алексаши, сняла крестик с Алексаши и одела на Петра, перекрестила обоих, и по русскому обычаю, Пётр и Алексаша отныне считались братьями…

… Они надели свои лучшие наряды, и пошли поделиться со всеми своей радостью. В первую очередь они пошли к Лёшке Бровкину. Когда Алёша узнал об том, то был на седьмом небе от счастья за Алексашу. Потом они сели в лодку и поплыли в Кукуево, к Лефорту.

– Какой же ты красивый сейчас! Я мечтаю, чтобы твои глаза всегда были такими же счастливыми…

Лефорт был удивлён такому обычаю, но когда ему объяснили смысл того действия, то тоже поздравил их и заказал портрет Алексаши и Петра. Они очень хорошо вышли на портрете: самым прекрасным в том рисунке были их улыбки и сияющие от счастья глаза…

А потом они направились в таверну к Монсу, там тоже были поздравления и, что самое дорогое для Петра, их поздравила Анна. В честь них был организован целый приём. Ребята веселились, забыв о времени, до полуночи…

…Оба сияли, как начищенные самовары, это был их самый счастливый день…

… А потом было лето, Пётр загорелся мечтой построить свой корабль и они с Алексашей (к великому неудовольствию жены Петра) уехали на Плещеево озеро.

… Пётр и Алексаша бежали по воде, Алексаша крикнул:

– Классно! Здесь можно точно корабль построить!

Пётр засмеялся и покатил Алексашу.

Так там в маленькой комнате с двумя кроватями и двумя сундучками для вещей, жили в Переяславле – Залесском возле Плещеева озера Пётр и Алексаша. Днём они строили ботик, Пётр всех торопил и очень радовался успехам в строительстве.

А вечером ребята рыбачили.

…Лежат Пётр с Алексашей в лодке, сложат друг на друга руки и ленятся пошевелиться…

А как наловят рыбы – ряпушки, отдадут кухарке, та пожарит рыбу, ребята идут ужинать…

И пристрастился Пётр за ужином хреновину пить: возьмёт большую бутылку и не встанет из-за стола, пока не выпьет. А как выпьет, так напьётся, что идти не может.

Приходится Алексаше тащить в спальню Пера на себе. Вот тащит Петра Алексаша и ворчит:

– Вот не возился я с тобой, если ты не был бы мне названым братом!

И так каждый день. Один раз надоело Алексаше, он взял, перевернул бутылку и выпил всё до дна!

От шока Пётр протрезвел:

– Алексаша, тебе же плохо будет!

– Пусть мне будет плохо, но я тебя отучу под столом валяться! – ответил Алексаша.

Ночью, действительно, Алексаше было плохо, зато на следующий день Пётр сидел за ужином без хреновины и с кислым видом ковырял в тарелке. А вот Алексаша был доволен…

… К концу лета сбылась мечта Петра: они с Алексашей в первый раз выплыли в ботике на воду…

… «Твой Петруша, в работе пребывающий» – подписал письмо матери Пётр.

За лето у Петра и Алексаши были намозолены руки от работы над ботиком, но они работали вместе, и от этого их счастье было без меры…

… Но лето и осень прошли, пришлось возвращаться домой, в Преображенскую крепость…

Зотов вошёл в комнату, зажёг свечу, взял документы и стал читать: «Выделить на обмундирование потешных полков 100 золотых» «Многовато его Величество на потехи-то свои выделяет, да спорить с ним худо…» – поворчал Зотов, но деньги начальнику потешных войск дал. « Пётр, беспокойная душа, в крепости не сидит, то на Кукуево, к немцам, то к мастеровым убегает! По иноземному править хочет! Уж мать, Наталья Кирилловна, его и уговаривала, уж и женила его, прекрасная девушка, из рода бояр Лопухиных, , а у него ветер и корабли в голове!» – причитал Зотов, затапливая печь. Вдруг на крыльце стражник крикнул: «Сюда нельзя!» «Мне можно везде!» – со звонким ребячливым смехом ответил кто-то страже и на полном ходу, растворив со скрипом деревянную дверь, влетел в светлицу. Молодой человек скинул заснеженный меховой плащ, поправил длинные золотистые кудри…

…И Зотов без труда узнал адъютанта и лучшего друга Петра Алексашу.

– Ты чего, как верхолёт, носишься по крепости? Тебя какая муха укусила? – возмутился Зотов.

–Где государь Пётр Алексеевич? Мне нужно сообщить ему важное известие! – с порога заявил Алексаша.

–А его Величество в кузню убежал, а что за известие? – удивился Зотов.

–У него сын родился.

–Да…

– А что так печально?

–Что-то я не верю, что наш любитель наук и ремёсел обрадовался такой обузе…

Вдруг дверь распахнулась, и вошёл Пётр.

Алексаша бросился к нему с объятиями:

– Mine heart, у тебя сын родился! Поздравляю!

– Тоже мне нашёл радость… – без особых эмоций сказал Пётр.

– Я не понимаю, older brave, чем ты не доволен!

– А ты не можешь много понимать, ты – little brave! – поддел Алексашу Пётр.

– Я – little brave?! Да я всего на два года тебя моложе! – возмутился Алексаша.

– Всё равно ты – little!

– Давай лучше пойдём на малыша посмотрим… – предложил Алексаша.

– Да я эту Лопухину терпеть не могу! – проворчал Пётр.

– А я тебе предлагаю не с женой, а с ребёнком увидеться!

– Ну, ладно, пошли… – согласился Пётр.

Пётр и Алексаша пришли в покои жены Петра – Евдокии и увидели кружевную люльку. Пётр склонился над люлькой и взял на руки малыша. Глядя с умилением на малыша, который умещался на больших мозолистых ладонях Петра, Пётр улыбнулся, Алексаша тоже расцвёл в улыбке…

– А ты такой крошечный, сыночек! Я назову тебя в честь своего отца: Алексей. Ну, здравствуй, царевич Алексей, жаль, что ты царевич, я бы хотел тебе более счастливую судьбу, ведь царь не принадлежит себе…

Тут ребёнок заплакал, послышались шаги Евдокии, Пётр положил ребёнка и широкими шагами вышел из покоев, Алексаша побежал за ним…

Тем временем грустила Анна, что Пётр не сможет жениться на ней, а посол немецкий Гордон говорит ей:

– Анна, вам нужен более надёжный друг, чем его Величество, например, я…

Так, ещё встречаясь с Петром, Анна дала согласие на брак с Гордоном от того, что надо было выходить за кого-то замуж, и подарила Гордону подвеску со своим портретом и прядью волос, но нравился ей совсем другой человек: Алексаша.

И написала она Алексаше приглашение на свидание. Прочитал это Алексаша и с гневом бросил записку в очаг, подумав:

«Вот ещё я из-за девицы буду отношения с Петром портить!».

С тех пор знал Алексаша, что Анна – ненадёжная женщина, но не знал, как открыть глаза Петру на неё…

Всё случилось само собой…

У Монса был приём, на котором были и Пётр, и Гордон. Гордон выпил и поднял тост:

– Я предлагаю выпить за Кукуйскую нимфу!

Пётр приревновал, раздул ноздри, сверкнул грозно очами и приказал Алексаше:

– Санька, налей Гордону ещё!

Алексаша налил. Пётр потребовал снова налить Гордону.

–Ему же плохо будет! – испугались гости.

– Наливай, Санька! – прикрикнул разгорячённый Пётр на Алексашу.

Алексаша не посмел ослушаться и налил Гордону ещё. И так повторялось снова и снова, пока пьяный Гордон не упал. Пётр положил Гордона на тахту, на которую указала Анна, разорвал у горла рубаху, чтобы ему было легче дышать…

… И увидел тот самый медальон с портретом и прядью волос Анны и подписью:

«С любовью от Анны».

Тут спустилась со второго этажа Анна. Увидев такую сцену, она поняла всё без слов и опустилась на колени.

Пётр посмотрел гневным взглядом и со словами:

– Дура! Кур тебе пасти!

Оттолкнул её и резкими шагами вышел из таверны.

С тех пор Пётр прервал отношения с Анной.

Скоро Анна попросила разрешения выйти замуж за Гордона, и Пётр не стал чинить препятствия, только сказал:

–Ты сама виновата, что мы разорвали отношения!

– Анна верна мне, а если ваше величество хотят продолжать распутный образ жизни, то только не с моей женой! – оскорбил Петра Гордон. Пётр раздул ноздри, нахмурился, но ничего не сказал: титул царя не дал Петру вступиться за себя. Зато Алексашу задели эти слова:

– Я вызываю вас на дуэль! – заявил Гордону Алексаша.

У Петра от испуга округлились глаза:

– Ты что делаешь, братик?!

– Спокойно, Петер, я знаю, что делаю!

Гордон и Алексаша вышли на задний двор…

… Через какое-то время Алексаша пришёл и кинул сломанную шпагу к ногам Петра:

– Что это? – удивился Пётр.

– Шпага Гордона! Он сдался, даже дуэль не окончил, видел бы ты его лицо, когда я стал побеждать! Он сразу сдался! – сказал Алексаша.

Пётр обнял Алексашу и прошептал:

– Милый друг, спасибо тебе, но больше так не делай, я за тебя испугался: он – не ты, он бы тебя не пощадил!

Гордон и Анна уехали в Германию, Пётр, чтобы продемонстрировать, что не сердится, послал на свадьбу подарок.

Тяжело Пётр пережил разрыв с Анной, но Алексаша его утешил:

– Не злись на неё, она тебя недостойна!

… Зимой они почти не выезжали никуда, Пётр и Алексаша развлекались беседами у камина и игрой в шахматы. Петра приводило в бешенство то, что Алексаша выигрывал у него…

Двое друзей у камина сидят,

О чём-то беседуют и вдаль глядят…

Им отныне расставаться не надо:

Всё сильнее и сильнее братская клятва…

Пусть препятствия их ждут на пути,

Всё они вместе смогут пройти:

Радость и горе – всё пополам…

Скажут друг другу: «Я тебя никому не отдам!».

А свеча догорает, кончилась беседа…

Можно просто помолчать: это тоже дело…

Смотрят с нежностью в глаза названные братья друг другу,

И всё понятно без слов им как будто…

Время идёт, только крепнет дружба,

И даже сердца бьются дружно…

Странный случай это, однако,

Слуга царю стал братом!

Только им до мнения окружающих всё равно:

Счастье дружбы узнать им дано.

…Вечером Пётр и Алексаша сидели у камина, взявшись за руки, Алексаша склонился ему на плечо, Пётр улыбнулся, Алексаша подумал:

«С ним я стал совсем ручной…»

– Чего же ты загрустил, братик? На улице непогода, а мы с тобой в тепле сидим… – пошутил Пётр.

И беседовали Пётр и Алексаша о будущем, о далёких планах Петра, о прошлом вспоминали, и душевная ниточка связывала двух братьев ещё сильнее…

– Как на трон встану, флот построим, столицу новую воздвигнем, мы с тобой, Алексаша, такого наворотим! – говорил Пётр.