Полная версия
Ворча что-то про полоумных охранников, Фрегг нырнул в повозку и примерно через минуту выудил оттуда длинный широкий лук, действительно оказавшийся с меня ростом. Стрелы тоже были длинные, с идеально ровным древком, великолепной балансировкой и белым оперением.
– А это что за надпись? – показал я на гравировку на отполированной до блеска поверхности лука.
– Ну и невежда же ты! – хмыкнул сын Ловара. – Это же альвийские руны. Написано: «Лаулайя», что означает – певун.
– Ух ты! Так ты умеешь читать по-альвийски?
– Нет, конечно. Ты что, спятил? Я же цверг, а не альв! Просто все их луки так называются.
– Здорово! – восхищённо выдохнул я. – Надо бы к нему приноровиться, пока не подоспели бандиты.
Я вытащил стрелу, наложил её на тетиву и… не смог её натянуть.
Я тужился изо всех сил, кряхтя от невероятного напряжения, но ничего не происходило. На лбу и на руках вздулись вены, а тетива так и не натягивалась. Да она вообще не сдвинулась ни на миллиметр. Было такое ощущение, что я пытаюсь натянуть тетиву каменного лука, сработанного для постамента неизвестному лучнику. Короче, масса усилий и никакого результата.
– Я же говорил… – послышался за спиной голос купца. – Бесполезно.
Да уж, говорил. Надо было послушаться. А я уже губу раскатал. Думал, что сейчас начну отстреливать пиратов, как мишени в тире.
Глубоко вздохнув, я решил сдаться и, напоследок погладив рунную гравировку, произнёс:
– Прощай, Лаулайя. Жаль…
Я не договорил. Тетива лука завибрировала и издала похожий на трель звук.
От неожиданности я выронил оружие, и оно, упав на дорогу у моих ног, замолкло.
– Интере-е-есно! Как ты это сделал? – выпучил на меня глаза торговец.
– Пока что сам не знаю, – начал отвечать я, подобрав лук и взобравшись обратно на повозку. – Сейчас посмотрим.
И снова, погладив руны, я позвал лук по имени, как будто обращался к мыслящему существу, пробуждая его к жизни:
– Лаулайя.
Оружие снова ожило в моих руках и заиграло как арфа. Тетива трепетала как живая, издавая звуки невероятной красоты. Недолго думая, я наложил стрелу, и гибкая нить натянулась сама, не переставая наигрывать прекрасную мелодию. Вибрация лука каким-то образом предалась и мне. Всё тело наполнилось удивительным звучанием, и, сам не осознавая, что делаю, я запел. Это была песня на альвийском языке – я не понимал ни слова, но откуда-то знал, что пою о прекрасной стране, которую призван защищать. Меня охватило чувство восторга, хотелось одновременно плакать и смеяться. И в этот самый момент из зарослей появился первый преследователь. Я просто развернул оружие в его сторону. Сама собой стрела вырвалась из объятий лука и, совершив быстрый, едва заметный глазу полёт, вошла в пирата, как нож в масло, и, прошив того насквозь, впилась в дерево за его спиной.
Магия! Настоящая альвийская магия! Вот что это было! Иначе как истолковать существование живого лука по имени Певун? Или как объяснить то, что этот лук стреляет сам, а его стрелы насквозь пробивают закованного в броню воина? Конечно, это магия – иначе и быть не может!
С того момента, как я застрелил первого бандита, прошло всего несколько секунд, а на дорогу уже выскочило шестеро разбойников. Они уставились на труп товарища, дико взревели (конечно же, хором) и пошли в атаку. Никто из них так и не сумел добежать до нашей повозки. Их постигла та же участь, что и их предшественника. Я только и успевал накладывать стрелы на тетиву и продолжал петь под чудесное звучание лука, всё же едва перекрывая странные звуки сзади. Как оказалось, это очень громко и драматично сопел непривычно молчаливый купец. Ну что за напасть? Даже когда молчит, всё равно шумит!
Тем временем показались ещё шестеро пиратов, а у меня оставалось только пять стрел. Я выпустил их все и с сожалением, бережно положив лук подле себя, обнажил меч. Не дав опомниться подбегающему противнику, я налетел на него, ещё в прыжке нанеся смертельный удар, почти разрубивший его надвое. Я как будто отрешился от происходящего, дав своему телу действовать так, как оно считало нужным. А обучили его на славу, нечего сказать. Я даже толком не могу описать, как расправился с остальными бандитами, просто не помню. В память врезались только два последних пирата. Первый скрылся от меня в зарослях, пока я добивал одного из его дружков. Немного пошурудив в кустах, он выскочил оттуда в абсолютно непрезентабельном виде. Этот его вид и вывел меня из полузабытья. Не стану же я убивать беззащитного нудиста. Но голый цверг оказался не так уж прост. Сначала мне показалось, что тот решил убежать, так рьяно он набирал скорость, сверкая белыми ягодицами, но оказалось, что гном разгонялся для превращения. Неожиданно вся его фигура подёрнулась дымкой, он прыгнул вверх и, оторвавшись от земли, превратился в крупного орла. Птица быстро набрала высоту, крикнула пару раз и, сделав круг, устремилась в сторону гор.
– Ну надо же! – услышал я голос Фрегга, донёсшийся из-под навеса. – Орёл! Далековато он забрался от родимых круч.
– Слышь, змей! – обратился я к уже вылезавшему из повозки торговцу. – Я спущусь к кораблю, гляну, не осталось ли кого.
– Давай, давай, – последовал ответ. – А я гляну, не осталось ли чего. Ну ты понимаешь, чего-то ценного.
Ха! Быстро же он приспособился к ситуации. Ну да ладно, времена сейчас, судя по всему, жестокие, и каждый наживается как может.
Раздвинув придорожные кусты, я снова стал спускаться к реке по тропинке, протоптанной моими недавними оппонентами. С того времени, как я заметил идущую на вёслах ладью, прошло не больше получаса. Сейчас она стояла на якоре у берега, слегка покачиваясь на воде. На корме, свесив волосатые ноги в воду, сидел ещё один нудист. Увидев, как я появился из зарослей с обнажённым окровавленным клинком, он округлил глаза и мгновенно бултыхнулся в реку. Я успел заметить только впечатляющей величины хвост, мелькнувший в воде. Похоже, что рыбина была размером со среднего дельфина. Я подошёл к кромке воды и, присев, омыл лицо и руки. Затем, очистив меч краем плаща, вложил его в ножны и отправился обратно.
К моему возвращению сын Ловара успел обобрать все раскиданные по дороге трупы. При этом он недовольно ворчал, жалуясь на подпорченные доспехи.
– И ты сетуешь на посечённые кольчуги, когда тебя ждёт трюм целого корабля? – шутя попрекнул его я.
– Что, правда? – оживился купец. – Ну тогда я пошёл!
– Иди, – согласился я. – А я тут немного приберусь.
Фрегг живо потрусил к ладье, оставив меня наедине с мертвецами.
Первым делом я нашёл и подобрал чудесные альвийские стрелы, а затем стал стаскивать трупы в кучу, собираясь устроить погребальный костёр. Вот за этим занятием и застал меня запыхавшийся Фри. За собой на верёвке он тащил тушу здоровенного лося.
– Фух! Это что тут творится? – выдавил из себя он, оглядывая открывшуюся перед ним картину. – И где змей?
– Да в общем-то, уже ничего и не творится, – махнул рукой я. – А Фрегг сейчас, видимо, копается в трюме пиратской ладьи.
– Это, как я понимаю, пираты из этой самой ладьи? – догадался мой брат. – А кто их убил?
– Я, – скромно потупив взор, ответил я.
Мне почему-то стало стыдно. Как будто я наследил в маминой гостиной. Но в отличие от мамы, Пфырфри не стал меня ругать.
– Знаешь что, Рино! – неожиданно надул губы он. – В следующий раз на охоту пойдёшь ты! Это же нечестно, что всё веселье досталось тебе одному!
Глава 10 Ульфбург
Мы въехали в ворота столицы в полдень первого дня месяца Рыси. Ульфбург напомнил мне реконструкцию европейского средневекового города. Это было обнесённое рвом с водой поселение на берегу разлившейся Волчьей реки, укреплённое толстыми каменными стенами, башнями и железной решёткой, закрывающей ворота на ночь. Купец рассказал мне, что, по данным последней переписи, население города составляло около сорока тысяч жителей, и для столицы он был довольно мал. Сын Ловара также упомянул, что Беффельфиорд, например, насчитывает где-то сто пятьдесят тысяч горожан, а Гьёддгард сто двадцать тысяч. Фрегга знали в городе, и поэтому стражники не особо напрягались, досматривая его багаж. Торговец заплатил несколько мелких монет в качестве пошлины за проезд гружёной повозки, а на нас с Фри никто даже внимания не обратил. Мы доехали с ним до ворот постоялого двора, который держал цверг из клана Змеи, и, тепло распростившись, отправились искать более скромное место для ночлега.
Купец расплатился с нами заранее, как только стали видны крепостные стены Ульфбурга. Каждый из нас получил по обещанной золотой монете, которая терялась на фоне доли от добычи, отнятой у пиратов. В одночасье из двух нищих, безродных гномов мы превратились в довольно обеспеченных господ. Я тут же потратил половину заработанного состояния, приобретя у купца альвийский лук с колчаном стрел. В отличие от меня, мой бережливый брат не стал зариться на какой-либо товар, а просто рассовал полученные монеты по потайным кармашкам на поясе. С момента битвы с разбойниками Пфырфри всё больше и больше раздувался от гордости за своего названого брата, каждый раз требуя от торговца вновь описывать действо в мельчайших подробностях. Сын Ловара помалкивал первые несколько часов после боя, время от времени с опаской косясь на меня, но наутро его как будто бы прорвало, и он засыпал меня вопросами, на которые у меня самого не было ответов:
– Как у тебя получилось заставить Певуна стрелять? Где ты учился стрельбе из лука? Где ты учился владеть мечом? В каком клане ты родился? Сколько тебе лет? Где именно жил? Почему я о тебе до сих пор не слышал? Почему ты всё время молчишь, в конце концов?!
Поёжившись, я посмотрел на Фри, ища спасения, и он не заставил себя долго ждать.
– Во-первых, – начал он, – тебе прекрасно известно, змей, что у ищущих не принято спрашивать, откуда они родом. Во-вторых…
– К ётуну вежливость и обычаи! – прервал его Фрегг. – Здесь особый случай! Да чтобы заполучить твоего брата в свои ряды, кланы перегрызут друг другу глотки. Такого воина свет ещё не видывал!
– Вот в этом я с тобой совершенно согласен! – благосклонно поддержал его Пфырфри. – Так и быть, постараюсь ответить на твои вопросы и…
– Ну, давай, не тяни! – снова прервал его купец с мольбой в глазах.
– Итак, Рино – сын Балина, мой единокровный брат, – стал вдохновенно заливать цверг. – Про клан, нас породивший, рассказывать не буду, однако скажу, что отец наш, Балин, имеет замок, в котором мы и выросли. Мне сто четырнадцать, а Рино немного старше, ему сто двадцать. Мы учились владеть мечом у старого оружейного мастера и оба преуспели в этом искусстве, намного превзойдя учителя. Однако мой старший брат был талантливее меня с рождения. У него всегда получалось всё, за что он брался. Единственное, в чём он никогда не мог сравниться со мной, это в мастерстве слов. Я большой мастак поболтать, а Рино терпеть этого не может, но это ты, видимо, уже заметил. Из лука ни его, ни меня никто стрелять не учил. Тебе ли не знать, змей, что такое оружие цверги обычно не применяют. Да мне самому интересно, как у него получилось оживить альвийский лук. И кстати, действительно – как? – повернулся он ко мне.
– Да я сам не знаю! – попытался отмахнуться я. – Я его просто погладил, и всё! Дальше он уже действовал сам по себе. Магия, в общем.
– То, что это магия, любому мальцу и так понятно, – хмыкнул Фрегг. – А как ты догадался, что его надо было именно погладить?
– Сказал же! НЕ-ЗНА-Ю! Просто понравилась гладкая поверхность, вот и погладил.
– Слышь, Рино? – оживился Фри. – А если я его поглажу, у меня он тоже будет стрелять?
– А мне почём знать? – начал закипать я от их приставаний. – Попробуй, и увидишь!
– И верно! Эй, купец, тащи сюда лук!
– Тебе надо, ты и тащи, – последовал ответ. – Оружие лежит у правой стенки, а колчан со стрелами у левой. Я их на всякий случай разделил. Ну вы понимаете, да? Всё-таки лук как будто бы живой, – неожиданно смутился торговец.
Пфырфри полез в фургон и через минуту появился оттуда с луком и стрелами.
При виде гнома, сжимающего это чудесное оружие, я ощутил укол ревности, однако постарался не показать этого и с невозмутимым видом стал наставлять названого брата:
– Да ты не тетиву гладь, а руны. Я же сказал гладь, а не лапай. Легонько и не так быстро. Поглаживай нежно и зови шёпотом: «Лаулайя». Я же сказал шёпотом, а ты орёшь. Ну что ты делаешь? Это же не весло, а лук!
Через какое-то время Фри устал и решил оставить свою затею.
– Слышь, змей? – обратился он к нашему спутнику. – А ты не хочешь попытаться?
– Не-а! – махнул рукой торговец. – Даже пробовать не стану. Все эти игрушки не для меня.
Я бережно принял из рук брата оружие и, слегка погладив руны, тихонько позвал:
– Лаулайя.
Лук снова ожил и радостно заиграл какую-то весёлую мелодию. Я наложил стрелу и, сам не знаю почему, выстрелил в небо. Стрела с лёгким свистом ушла вверх и пропала из поля зрения в свете полуденного солнца.
Я удивлённо посмотрел на лук, а затем на своих товарищей. Они стояли, открыв рты.
– Ты чего это творишь? – слегка оправившись от удивления, начал было купец.
– Ну… – пожал плечами я.
И вдруг к моим ногам свалилась пробитая стрелой тушка довольно крупной утки.
– Обед! – тут же нашёлся я.
Цверги заново распахнули рты и выпучили глаза.
– А-а, теперь понятно! – вытерев рукавом выступивший на лбу пот, выдал сын Ловара. – Так бы сразу и сказал! Эй, Пфырфри, чего застыл? Иди разводи костёр!
Вот тогда я и решил. Во что бы то ни стало лук обязательно должен стать моим.
Сначала мы с Фри вышли на центральную площадь, где в тени королевского замка располагался шумный рынок. На другом конце площади возвышалось величественное здание собора Волка. Мы побродили по базару, незаметно присматриваясь к охране обнесённого рвом и толстыми стенами здания.
Мы остались наедине впервые со времени нашей пробежки по лесу, и я наконец позволил себе задать давно мучающий меня вопрос:
– Слушай, Пфырфри, насколько я помню, ётуны – это такие великаны, живущие в одном из миров по соседству. Я прав?
– Ага, – тут же подтвердил гном. – Так в чём вопрос?
– Да подожди ты! – попытался оскорбиться я. – Имей терпение, всё-таки я твой брат.
– Ну да, ты мой брат. Так в чём вопрос?
– Я также понял, что цверги любят проклинать ётунов и, так сказать, посылать к ним кого вздумается.
– Ага, и что?
– А вот что. Почему все с таким восторгом говорят про какое-то ётунское соревнование и так усердно к нему готовятся?
– Ты это о чём, Рино? – искренне удивился гном.
– Как это о чём? Ну я про этот, как его там… а, Ётунхюд, по-моему.
– Что?! – чуть не задохнулся от возмущения Фри.
В нашу сторону стали оборачиваться, и он перешёл на шепот:
– Ётунхюд – это совсем не ётунское соревнование. Это игра. Настоящая цвергская игра.
– А почему именно так торжественно? Игра. Что в ней такого? И тогда при чём здесь ётуны?
– О-о, это долгая история, которую, кстати, знает каждый…
– Знаю, знаю. Каждый девятилетний малыш, – закончил я за него. – И всё же, как тебе известно, я понятия не имею о многих самых простых вещах в этом мире. Поэтому будь добр, перестань причитать и начни рассказывать.
– Ну хорошо. Но имей в виду: Ётунхюд это не какая-то простая вещь, как перевоплощения, например. Попытаюсь объяснить вкратце. Несколько тысячелетий назад в наш мир вторглись ётуны, – напустив на себя важный вид и глубоко вздохнув, начал он. – Они прошли через врата между мирами у подножия ётунских гор. Эти врата всегда открыты и сейчас круглосуточно охраняются кланом Орла. Это их земля. Так вот, врата тогда никто не охранял, потому что лишь изредка через них проходил какой-нибудь одинокий великан, с которым вполне мог справиться отряд из пяти-шести воинов. Но в тот раз всё было намного серьёзней. Они всё шли и шли под покровом темноты, и было их не счесть. Вооружённые каменными дубинами, они рушили всё, что видели, и горе было тому, кто попадался на их пути. Род Орла взмолился о помощи, и на их зов откликнулись все кланы. Но когда воины из рода Медведя подоспели на помощь, они увидели лишь развалины на том месте, где стояла столица орлов, Орнхейм. Ётунов медведи не нашли. Видимо, те вернулись в свой мир. Многие из орлов погибли, но многие остались в живых, перевоплотившись и улетев от преследователей. Никто так и не узнал, что за цель была у великанов. Может, они мстили за тех, кто проникал в наш мир до этого, а может, просто развлекались? Эта их вылазка так и осталась загадкой. Но цверги никогда не оставляют всё как есть, на то они и цверги. Кланы собрали огромное войско и прошли в мир великанов, сея за собой смерть. Ётуны явно не ждали нападения. Их природа такова, что ночью они бодрые и сильные, а днём они вялые и еле двигаются. День или ночь в том мире могут длиться месяцами. Конечно, гномы напали днём. Они прошли с огнём и мечом через всю страну великанов, обнаружили дворец их короля, убили его и, отрубив ему голову и насадив на пику, прошествовали победным маршем домой. Ну а дальше началось самое интересное.
Вначале все помогали клану Орла восстанавливать их столицу, тем более что королём тогда был вождь-орёл. Это заняло больше месяца, и, хотя в строительстве участвовало множество народу, работы оставалось ещё много. Тем временем наступили холода. Белое озеро, на берегу которого стоит Орнхейм, замёрзло. Приближался Новый год. А это праздник, который принято проводить в своём доме в кругу семьи и друзей. Весеннее равноденствие, конечно, поважней будет, но Новый год тоже все любят. Всем хотелось домой, но никто из кланов не решался покинуть братьев-орлов в не до конца построенном городе. Вожди родов попали в неловкую ситуацию. Обстановка в городе накалялась, озлобленные цверги стали вымещать свою злость на представителях клана Орла. Они единственные из всех, у кого была возможность отпраздновать все девять дней Нового года дома. Никто не знал, что делать, и тогда король нашёл решение. Идея родилась у него, когда он вышел прогуляться вдоль берега. Король увидел, как несколько мальчишек гоняют палками по льду круглый камень, и его озарило.
Он придумал игру.
Правила были простыми. Игра должна была продолжаться девять дней. Каждый из родов предоставлял команду из девяти воинов, которые в полном составе выходили на лёд. Каждый игрок имел секиру, которой надо было отбивать летящий в тебя снаряд. Снарядом послужила голова злополучного короля великанов. Участник, в которого попадала голова, выбывал из игры, а его команда отстранялась до следующего дня соревнований. Даже малейшее касание снаряда считалось попаданием. Так продолжалось до девятого дня, пока на льду не оставались самые ловкие и быстрые. В этот день решалось всё. Постепенно, один за другим участники выбывали из игры, пока на льду не оставался последний воин, в которого так и не попала голова ётуна, – ётунхюд. Король объявил заранее, что победивший род сможет уйти первым, а также на девять лет получит чемпионский титул и будет считаться самым великим кланом среди народа цвергов. Остальные же должны будут остаться на определённый соревнованием срок. То есть клан, выбывший из игры
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.