Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

Проныра отправился дальше, преследуемый крикливыми упреками, на которые не обратил ни малейшего внимания. Обогнув один из домиков, он двинулся в обход огорода.

Тетушка Паддикет подняла свой бинокль, чтобы только увидеть очередную неудачную попытку Клайва Браун-Дженкинса чисто пройти над планкой для прыжков с шестом.

– Очень плохо, племянник! – завопила она, хотя нужды в этом не было.

Клайв, упавший так, что левая нога оказалась под ним, огляделся. Неторопливо поднявшись, он захромал в сторону пожилой родственницы.

– Что вы сказали?

Тетушка Паддикет проигнорировала его; щелкнув пальцами, она призвала мисс Кэддик на место отсутствующего Джозефа. Клайв подобрал шест и решил прыгать снова, а старая леди мрачно приготовилась смотреть.

В этот момент светловолосый тренер Кост напустился на Клайва.

– Вы никогда не справитесь должным образом, мистер Дженкинс, если будете держать шест так низко, – заметил он. – Смотрите сюда, ага. Наблюдайте, как делаю я.

– Чертов акробат, – пробурчал Клайв Браун-Дженкинс после того, как тренер успешно завершил демонстрацию.

– Это вовсе не образец акробатики, – заметила мисс Кэддик до того, как тетушка Паддикет успела выдать очередную реплику. – По-моему, правильное развитие брюшных мускулов играет некую роль в правильном исполнении этого упражнения, и подъем ног вперед и вверх, вместе с определенной уверенностью в собственной способности…

– Удержись от цитат, Кэддик, – ворчливо перебила ее миссис Паддикет. – Цитаты – последнее прибежище людей со слабым умом. Если у тебя нет собственных мыслей по поводу успеха в прыжках с шестом, то молчи. Племянник, ты должен разрабатывать мускулы плеча и предплечья. Ты вялый и бесхребетный. Тебе не хватает бицепсов и решительности, племянник. Поработай над этим. Фильм в режиме замедленной съемки будут показывать сегодня вечером в деревенской школе. Тренер!

Кост подбежал к ней.

– Убедительное исполнение, тренер. Домашний кинематограф, управляемый внуком Энтони, теперь зафиксирует твой метод. Повтори.

Кост поклонился, вернулся на стартовую позицию и поднял шест. Тетушка Паддикет извлекла маленький серебряный свисток и подула в него. Из парка с водяными растениями появился Тимон Энтони с кинокамерой.

– Тренер Кост покажет прыжок с шестом, – произнесла она. – Сними исполнение.

Тимон Энтони усмехнулся и кивнул; остальные атлеты собрались, чтобы посмотреть.

– Парень демонстрирует стиль, – заметил Фрэнсис Мальпасу, когда Кост чисто прошел над планкой и совершил безупречное приземление.

– Как и я, на десяти футах, – ответил его старший брат. – Поставь планку на фут с половиной выше, и будет другая история, чтобы рассказывать. С остальными то же самое. Я выгляжу как чемпион мира, когда делаю четыре фута шесть дюймов в высоту. Всегда забочусь, чтобы работать на этой высоте, когда тетушка рядом. Она сказала мне вчера, как хорошо я справляюсь. Кост вбил ей в голову, что стиль – это все, как ты видишь. К несчастью, она видела, как я сел в лужу на пяти одиннадцати этим утром, так что я больше не голубоглазый мальчик.

– Ну, стиль – это все, до определенной степени, – кивнул Гилари. – Вспомни хотя бы крикет.

– Ну да, но самый изящный стиль не даст тебе ничего, если у тебя не хватает упорства показывать его постоянно, – заметил Клайв Браун-Дженкинс. – Сколько времени?

– Половина первого. Время сполоснуться и отправиться на ленч. Пойдем. Наш босс натягивает свитер, и это значит, что мы закончили.

– В чем дело? – спросила Селия.

Они с братом гуляли вокруг стадиона перед началом вечерней тренировки.

– Кажется, я пнул что-то, – ответил Клайв. – Ага, точно.

Он нагнулся и поднял метательное копье из высокой травы, где его совсем не было видно.

– Странно, – произнес он. – Утром одно уже валялось здесь. Тетушка отправила Джозефа прочь с ним. Хотел бы я знать, кто оставил его тут снова? Лучше убрать его, а то оно испортится.

Они уже собрались воплотить этот план в жизнь, когда кресло тетушки Паддикет возникло в калитке и покатило в их сторону.

– Что это? – спросила старая леди, тыча зонтиком в сторону копья.

Клайв поднял снаряд повыше.

– Джозеф, – пропищала тетушка Паддикет, – отнеси этот инструмент тренеру. Выскажи ему мое желание, чтобы инструмент был помещен в нужное место, и спроси его, как так получается, что он оставляет предметы своего труда на поле, где они могут отсыреть, покрыться плесенью и заржаветь.

– Хорошо, мадам, – ответил Проныра. Взяв копье, он с любопытством посмотрел на него. – Дико извиняюсь, мадам, но это то же самое копье, которое вы дали мне утром, чтобы я унес его, и я взял его и поставил в угол в кухне, чтобы оно обсохло. Затем я отчистил ржавчину с наконечника, а потом взял его и отнес в спортивный зал, где поставил рядом с двумя другими такими же, и вот оно снова здесь.

Проныра разглядывал копье с сомнением, будто в руках у него был жезл Моисея, готовый в любой момент превратиться в змею.

– Джозеф! – вскричала миссис Паддикет, раздраженно постукивая по древку копья наконечником зонтика. – Иди! Иди! И не будь дураком!

Проныра усмехнулся и удалился.

Тренер вставлял новую батарейку в мощный электрический фонарь. Он улыбнулся при виде Проныры и отложил фонарь.

– Полагаю, время начать работу, ага, – проговорил он. – Босс там?

– Она там, – сообщил Джозеф.

Кост засмеялся.

– Ты знаешь что-нибудь об электричестве, парень? – поинтересовался он, глядя на фонарь.

Проныра изобразил печальную улыбку и покачал головой.

– Как раз достаточно, чтобы тратить деньги на трамвай, когда я езжу домой, чтобы повидать мою старую добрую матушку, – сообщил он. – А в чем дело?

– Ни в чем особенном, – сказал Кост. – А это что такое? – Он указал на перепачканное в крови копье.

Проныра пожал плечами.

– Знаете что-нибудь об этом? – спросил он, указывая на наконечник копья.

Кост, похоже, не понял важности вопроса.

– Я бы сказал «нет», ага, – буркнул он, забирая длинное древко из рук Джозефа. – Швед по фамилии Люндквист держит рекорд со времени последних Олимпийских игр. Две сотни, восемнадцать футов и еще немного. Пойдем наружу.

Проныра повиновался.

– Так, теперь я готов спорить, что ты не сможешь бросить его так далеко, как то гнездо из травы.

– Не о том речь, – сказал Джозеф и подчеркнул важность момента тем, что прикоснулся к руке тренера. – Меня отправили к вам, чтобы вы доложили старой леди прямо сейчас, почему вы бросили его на поле.

– Я? – Кост опустил копье и усмехнулся. – Я не делал этого! Зачем это мне?

Проныра понизил голос:

– Смотрите, это чертовски странно. Утром она нашла это копье прямо в траве, она ругалась немного и отправила меня прочь с ним. Тогда мисс Кэддик указала на кончик… вот эту железную часть… и начала говорить насчет крови. Я решил, что это ржавчина. Но когда принялся очищать его, то будь я проклят, если это не оказалась действительно кровь. Что вы об этом думаете?

– Ничего. – Кост снова поднял снаряд и внимательно осмотрел наконечник. – За исключением того, что, если я не ошибаюсь, оно опять в крови. Ты точно отчистил его как следует, ага?

– Отчистил, приятель.

Джозеф покосился на темное пятно и коснулся его указательным пальцем.

– Ну что ж, пойдемте к старой леди, – произнес он, – и вы скажете ей, что думаете.

Кост, однако, не захотел делать что-либо подобное до окончания вечерней тренировки.

– Я буду выполнять то, за что мне платят, ага, – заявил он. – А мне не платят за то, чтобы я бегал за глупыми старыми дамами… Нет! Мне платят, чтобы я учил их прыгать, метать, бегать, ага. Я пойду к ней позднее.

– Тренер, – произнесла тетушка Паддикет, когда Кост оказался неподалеку от ее кресла после коротких вечерних занятий, – подойди ко мне.

И она кивнула на копье, прислоненное к кирпичной стене, отделявшей парк с водяными растениями от спортивных площадок.

– Как ты смеешь столь небрежно обращаться с инвентарем? – возмутилась старая леди. – Расслабленность, тренер, расслабленность!

– Мадам, – ответил Кост, выпрямляясь и глядя ей в лицо, – я не знаю, о чем вы говорите, ага. С того момента, как было решено… ведь было решено, не так ли?.. что мистер Энтони не должен участвовать в тренировках, метательные копья, как мне известно, не использовались никем из джентльменов, и я не собираюсь нести ответственность за них.

Миссис Паддикет рассмеялась.

– Решительно заявлено, тренер, – заметила она. – Джозеф!

Проныра появился рядом с ней.

– Отнеси этот инструмент в ближайший полицейский участок.

– Хорошо, мадам.

– И пусть инспектор выяснит природу этой дурацкой субстанции на кончике.

– Кровь, – произнесла мисс Кэддик с тем же самым подчеркнутым удовольствием, которое проявила и в предыдущем случае.

– Чепуха! – возразила старая миссис Паддикет. – Как это может быть кровь? Джозеф, одна нога здесь – другая там!

– Но если вы уверены, что это не кровь, тетя, – заметил Гилари, – то зачем относить его в полицию?

– Ты дурак, племянничек! – закричала старая леди, поворачиваясь в кресле так резко, что чуть не опрокинулась вместе с ним в калитку и дальше, в парк с водяными растениями.

Мальпас положил руку на «колесницу», удерживая ее от падения, и примирительно произнес:

– Не обращайте на него внимания, тетушка. Как насчет чая? Уже половина пятого.

Миссис Паддикет посмотрела на свои золотые часы.

– Время. Самое время, – пробормотала она. – Племянник Мальпас, вези меня внутрь. Полагаю, вы все будете выглядеть жалко, если я попрошу вас снова выйти сюда и тренироваться сегодня вечером, но я вынуждена заявить, племянники, что ваши достижения сомнительны. Будьте честны! Демонстрируйте упорство! Будьте решительны. Рим не был построен за день. Но он был построен. Соорудите свой Рим, племянники! Возведите его! – Старая леди постучала зонтиком по земле, чтобы ее слова прозвучали более убедительно.

– Да чтоб мне лучше утонуть, – пробормотал Гилари, изображая шотландский акцент кухарки.

Мисс Кэддик, ошарашенная тем, что эту суровую цитату можно произносить так еретически, хихикнула.

– Вы такая задница, компаньонка Кэддик, – прошептал Гилари, шевеля бровями так, как делала это миссис Паддикет, находясь в гневе.

– Мистер Гилари, вы должны следить за своими словами, – проговорила угловатая леди, кокетливо вскидывая голову и прижимая к губам кружевной платок. – Вы, молодые джентльмены, слишком уж юмористические!

– Серьезно, сестра Кэддик, – сказал Гилари, когда они немного отстали от кресла тетушки Паддикет, – если вскоре ничего не произойдет, то я поеду домой. Это такая дыра. Как вы выносите ее?

– Это мой дом, – ответила она, – а миссис Паддикет вовсе не строгий работодатель. И она всегда отправляется спать сразу после девяти часов.

– Всегда? – уточнил Гилари. – О, это не так плохо.

– Да, всегда, – кивнула мисс Кэддик, потом быстро оглянулась и понизила голос: – Однако мне хотелось бы знать, мистер Гилари, кто брал ее кресло и намочил его прошлой ночью.

– Что вы имеете в виду?

– Ну… – протянула она, – его вывозили наружу. Это все, что мне известно. В девять часов вечера она отправилась в кровать, а в восемь утра сегодня Джозеф пожелал видеть меня. Мистер Гилари, кресло было насквозь промокшим. Нам пришлось здорово потрудиться, чтобы высушить его в кухне до того, как хозяйка узнает. Оно может быть еще сырым. И если оно все еще сырое и у нее начнется приступ ревматизма, то как я должна себя чувствовать? Но я не осмелилась ей сказать, мистер Гилари, поскольку была уверена, как и Джозеф, что кто-то из вас, молодых джентльменов, играл с ним! Если так, мистер Гилари, я бы очень просила вас больше не делать этого. Я окажусь в такой сложной ситуации, если миссис Паддикет заметит! Меня даже могут уволить! А у меня есть определенные надежды. Вы же видите, мистер Гилари. Не «Большие надежды», как у Диккенса, – она по-девчоночьи хихикнула, – но все же надежды. Если меня рассчитают…

– Да, да, конечно, – прервал ее Гилари. – Ясно. Я не брал кресло прошлой ночью и не знаю, кто мог это сделать. Этого вам достаточно? Хотя полагаю, что нет.

– Ну, кресло точно находилось снаружи, – произнесла мисс Кэддик, – поскольку оно промокло от дождя, а дождя не было, мистер Гилари, до десяти часов вчера вечером. И кресло может само скатиться по склону холма, но не выкатиться из запирающегося сарая, который закрыт, мистер Гилари. Так оно и было! И потом это копье… мне это не нравится. Если вы, джентльмены, должны шутить над старой леди, я бы хотела, чтобы вы делали это чуть менее мрачно. Пожалуйста, мистер Гилари!

Тот посмотрел на нее и печально покачал головой.

– Полагаю, что зря трачу время, сообщая вам, сестра Кэддик, что я ничего не знаю о каком-то проклятом копье посреди поля, – заявил он. – И все же я передам ваши слова дальше, не сомневайтесь. Мне не нравится идея шутить, пугая старую женщину, которой девяносто лет. – Гилари вздохнул. – Подумать только, что в вас, сестра Кэддик, я нашел в этом отношении родственную душу.

К двенадцати часам ночи снова было по три молодых фламандских гиганта в каждой клетке. И во внешней комнате для мытья посуды Джозеф Херринг, получивший сюда доступ исключительно благодаря хитроумным усилиям, смывал желтоватую глину с собственных ботинок.

Глава 4. Ночь пятницы и утро субботы

Присцилла Йеомонд сняла вечернее платье и повесила его в шкаф для одежды. Прикрыв дверь гардероба, она взяла со столика свечу и направилась к высокому венецианскому зеркалу на основании из кованого железа. Там Присцилла, держа свечу, некоторое время изучала свое приятное отражение. Наконец, удовлетворенно вздохнув, она вернула свечу на туалетный столик и начала расчесывать блестящие короткие темные волосы.

Было около часа ночи. Присцилла собиралась лечь спать раньше, но, когда тетушка Паддикет ушла около девяти, в доме включили граммофон и затеяли танцы. Потом в половину двенадцатого она проводила Селию на второй этаж, задержалась в комнате сестры, чтобы поболтать, и вот буквально только что пожелала той спокойной ночи. Присцилле нравилась Селия, и она хотела бы знать, какова из себя Амарис Кауз. Дик Кауз был странным. Возможно, Амарис не уступала ему. Но она точно обладала смелостью, поскольку порвала связи с семьей и решила жить самостоятельно. «Утони или плыви», – подумала Присцилла. И вот еще Селия. Ей только восемнадцать лет, но у нее была работа, и она зарабатывала деньги. Присцилла провела мысленную ревизию собственной жизни. Выглядела та хилым пустяком, если сравнивать с деяниями кузин-амазонок.

Резкий щелчок, донесшийся от окна, заставил ее вздрогнуть. Тридцать секунд Присцилла стояла неподвижно, ее сердце колотилось. Оправившись, но все еще вздрагивая, она шагнула к окну, отдернула занавески и выглянула наружу. Даже во тьме, она подумала, можно различить более темный силуэт внизу. Присцилла толкнула створку и позвала тихо, хотя голос ее звучал напряженно:

– Кто там?

Ответа не было. Напрягая зрение, она поняла, что темный силуэт – молодой кипарис, который по приказу тетушки Паддикет посадили в парке сегодня утром. Свеча позади нее зашипела и замерцала под ударом проникшего внутрь сквозняка. Присцилла собралась закрыть окно, но тут луна пробилась через облака и с неожиданной ясностью осветила странное зрелище. Некто толкал кресло тетушки Паддикет по беговой дорожке на приличной скорости, и, насколько Присцилла могла заметить, тетушка Паддикет сидела в кресле! В час ночи!

Внезапно свеча прекратила неравную схватку с потоком воздуха и погасла. В этот же самый момент во мраке, что объял Присциллу, кто-то кашлянул прямо у нее за спиной. Присцилла трясущимися руками захлопнула окно и повернулась.

– Кто… кто здесь? – произнесла она, и собственный голос удивил ее.

Ответа она не дождалась.

Присцилла неожиданно осознала, что смотрит прямо на светящиеся стрелки будильника, который стоит на маленьком буфете, а тот располагается на площадке за дверью ее спальни.

Значит, дверь открыта. Кто-то вошел!

Присцилла обвела комнату испуганным взглядом, ощущая, как ее охватывает паника. Трясущимися руками она зажгла свечу и торопливо собрала вещи, которые ей требовались на ночь. К окну подойти она бы не решилась, остаться в одиночестве – тоже.

– Извини, что снова тревожу тебя, – сказала она, входя в комнату Селии с ночной рубашкой, халатом, расческой и щеткой в руках, – но я не хочу сегодня спать одна.

Селия удивленно оглянулась. Она только что закончила наносить ночной крем на лицо и радостно улыбнулась.

– Трижды ура тебе за компанию! – воскликнула она.

– Прежде чем мы отправимся в кровать, я предлагаю запереть дверь, – произнесла Присцилла. – Так я буду чувствовать себя спокойнее. Мне не хочется тебя пугать, но кто-то только что вошел в мою комнату неким странным образом… я такого не ожидала… Я видела кресло тетушки, катившееся по спортивной площадке со скоростью двадцать миль в час.

Селия недоверчиво усмехнулась, а потом, нагнувшись и пошарив под большой кроватью с балдахином, извлекла ножку кресла. Та была сделана из красного дерева, красиво вырезана и отполирована и выглядела тяжелым, хорошо сбалансированным оружием. Селия перехватила эту булаву двумя руками и игриво покачала ей перед Присциллой.

– Всякий, кто войдет сюда, быстро пожалеет, что это сделал, – заявила она. – Надо повесить объявление на двери: «Посетители могут входить на свой страх и риск». Что ты думаешь по этому поводу?

Присцилла улыбнулась:

– Я знаю, что ты считаешь меня идиоткой, но мне это безразлично. Кроме того, я принесла коробку шоколадных конфет, так что тебе не придется говорить, что я тебе не нужна… Ну а я настроена остаться здесь на ночь.

Через полчаса Селия еще не спала. На нее снизошло видение тетушки Паддикет, дышащей воздухом в кресле на колесиках, что катилось по беговой дорожке. Будучи не в силах удержаться, она начала хихикать. Безумное желание выйти и посмотреть, так ли все происходит, возникло и усилилось. Селия вскочила с кровати.

Небо было чистым, полная луна висела в вышине. Можно было видеть каждый предмет в комнате. «Прекрасная ночка для рекордного забега», – подумала сестра велосипедиста-чемпиона, тихо хихикая. Она подкралась к двери и повернула ключ. Присцилла пошевелилась во сне, реагируя на слабый щелчок замка, но не проснулась. Селия взяла халат с кресла и выскользнула из комнаты. Толстые ковры, лежавшие повсюду, были приятно теплыми под ее ногами.

Она прошла длинным коридором к спальне Присциллы и заглянула в открытую дверь. Внутри была видна склонившаяся над кроватью фигура. Селия Браун-Дженкинс резко втянула воздух, а потом произнесла очень четко:

– Руки вверх!

Фигура резко повернулась.

– Заткнись, маленькая идиотка, – раздался знакомый голос.

– О, Клайв, это ты! – беспомощно воскликнула Селия. – Что ты тут делаешь?

Клайв вышел в коридор и положил руку ей на плечо.

– Иди обратно в кровать, – тихо сказал он. – Нечто странное происходит, и я тут, чтобы понять – что именно. Это чья комната?

– Присциллы. Но она у меня сейчас, – ответила она. – Клайв, иди спать.

Брат отодвинул ее в сторону и мягко прикрыл дверь спальни.

– Я не могу попасть в свой домик сегодня, – прошептал он. – Заперта калитка между водяным парком и спортивным полем. И все в кухне и вокруг нее тоже закрыто. Попытавшись выбраться, я создам шум. Придется отправиться в столовую и поспать на диване.

– Я дам тебе стеганое одеяло. Пойдем со мной.

Селия вернулась к своей комнате и заглянула внутрь, чтобы немедленно взять одеяло для брата.

– Спокойной ночи, – прошептала она. – Хотелось бы мне знать, о чем ты говорил. Чего сегодня такого странного происходит в доме?

– Все в порядке, – тихо ответил Клайв. – Расскажу подробности утром. Спокойной ночи. Запри дверь.

Он развернулся и ушел, а Селия осталась у двери спальни, напряженно прислушиваясь. Неожиданно до ее слуха долетел вскрик и звук падения.

«Клайв, – подумала она, побежав в сторону главной лестницы. – Наступил на угол одеяла и свалился на ступеньки».

Свечи и фонарики вскоре осветили пространство. Свет появился из каждой двери, кроме той, что вела в спальню тетушки Паддикет. Присцилла, разбуженная шумом и обнаружившая, что Селия исчезла, выскочила на лестничную площадку наверху.

Клайв лежал около лестницы, полностью завернутый в толстое стеганое одеяло насыщенного оранжевого цвета. Оно спасло его во время падения, так что кроме шишки на голове и синяка на голени он не получил повреждений. Однако Клайв рассказал нечто весьма странное. Когда он ступил на первый пролет лестницы, чтобы спуститься в холл, кто-то сильно толкнул его в спину. В стеганом одеяле Клайв не сумел оказать какого-либо сопротивления или уклониться, поэтому беспомощно скатился вниз по ступеням.

– Хорошо, что вы, парни, смотрите на меня таким вот образом, – сказал он в завершение, изложив все это другим атлетам в гимнастическом зале на следующее утро перед завтраком, – но какие-то непонятные вещи происходили в доме прошлой ночью. Начнем с того, что кто-то испугал Присциллу в ее комнате. Я оставался в библиотеке, читая до половины первого. Забыл, что калитка между водяным парком и спортивной площадкой закрывается в половину двенадцатого, так что не мог попасть в домик, не производя шума. Я решил выйти через главную дверь, для чего пришлось отодвинуть засов, и закрыл ее за собой. И только добравшись до лестницы, вспомнил о калитке. Меня осенило, что я могу перелезть через нее, но, пройдя все ступеньки до самого низа и отправившись к калитке, увидел кое-что странное. Некто вышел из главной двери. Он не мог видеть меня, поскольку было темно, а под стеной парка еще и лежала тень, но я сумел различить его. Он был словно нарисован китайской тушью в лунном свете на белой стене дома. Человек прошел вдоль террасы и двинулся вниз по ступенькам. В этот момент я собрался поприветствовать его, поскольку я вроде бы узнал его походку, но сообразил, что кое-что выглядит очень странно. Несколько мгновений я не мог понять, что именно, а потом догадался. Тот человек шел по каменным ступенькам совершенно бесшумно.

Он остановился примерно на полпути вниз и развернулся. В спальне прямо над лестницей горела свеча. Я увидел, как взметнулась его рука, и услышал стук камня, ударившего в стекло. Едва совершив бросок, человек метнулся обратно вверх по ступеням так быстро, как только мог. Окно открылось, и девичий голос поинтересовался: «Кто там?» И в это же самое мгновение свеча погасла. Слишком сильный сквозняк, полагаю. Ну, я думал, что это, наверное, забавно – швырять камнем в окошко спальни, где живет девушка, в час ночи и пугать ее до смерти, но не знал, что могу сделать, кроме как догнать того типа и объяснить ему, что к чему. В общем, я запрыгал вверх по ступенькам, когда, будь я проклят, раздался звук колес на беговой дорожке прямо за калиткой, около которой я стоял. Выглядело оно так, словно кресло старой леди пустилось в отличный спринт. Этого не могло быть, я так и подумал, но на некоторое время это меня задержало.

Вскоре я поднялся по ступеням и влез в дом. Открыл дверь своим ключом, разумеется. К счастью, тот тип не задвинул засов. Однако найти его я не сумел. Попробовал все двери внизу. Искал тихо, но решительно, около получаса. Довольно бодрый способ провести скучную ночь. Мне всегда везет как утопленнику: мой фонарик погас, но в этот момент я наткнулся на открытую дверь. Решив, что моя птичка может залечь на грунт в запасной спальне, я вошел. Лунного света хватало, и я увидел, что комната совсем пуста. Шагнув к окну, я с удивлением понял, что это та самая комната, в которую незнакомец швырял камнем. Занимавшая ее девушка куда-то исчезла. Я подошел к кровати, чтобы присмотреться и разобраться, что тут произошло, но тут младшая сестра испугала меня до полусмерти, внезапно заорав: «Руки вверх!» Должен сказать, у нее есть ум и характер. Вовсе не каждая девчонка завопит «Руки вверх» в адрес мужчины, которого она может с полным основанием считать взломщиком или убийцей. Другой девушкой была Присцилла, и она отправилась в комнату Селии, чтобы провести там остаток ночи. Вскоре Селия дала мне стеганое одеяло, чтобы я мог лечь спать на диване в столовой, ну, и как я сказал, будь я проклят, если кто-то не толкнул меня со всех сил вниз по ступенькам. Думаю, это был тот же урод, что кидался камнями, но не могу понять, где он прятался.

– Кто же был тот человек? – спросил Мальпас Йеомонд. – Ты сказал, что узнал его.

– Да. Это был мерзавец Кост. Я где угодно узнаю его походку.

– Кост? – удивленно воскликнул Фрэнсис Йеомонд.

– Нет, – жестко возразил Ричард Кауз, раскусывая молодую весеннюю луковицу.

– Я бы тоже не подумал, что это может быть Кост, – произнес Мальпас. – Он же никогда не появляется в особняке. Спит в собственном домике. Нет причины ему подниматься туда. Кроме того, мысль о Косте, играющем дурацкие шутки с бросанием камней в окна спален и толкающем людей так, чтобы они падали с лестницы, не стыкуется с тем, что мы о нем знаем. Меня он не особенно волнует, но, должен заметить, Кост вовсе не идиот такого сорта.