Горький шоколад

Для всех Борис представлялся как друг отца Ксюши. Молодежи до него не было дела, в кругах старых бизнесменов Оксана появлялась редко.

С работой все устроилось опять же благодаря Борису, он нашел толкового управляющего, женщина средних лет, управляла раньше сетью парикмахерских, только меньшего масштаба. Она пришла на работу со своей командой, и по итогам первого же квартала Оксана увидела, что салоны красоты приносят хорошую прибыль.

Девушку все устраивало, и как бы Борис не предлагал ей съездить на различные семинары, где презентовали новые методы и технологии красоты, ей это было не интересно. Так, фактически управление сетью салонов перешло к Борису, он закупал новинки оборудования, он отправлял специалистов на учебу, он управлял ее финансами – куда-то вкладывая, играя на бирже. Он запустил программу по интенсивному омоложению кожи, и, как ни странно, все его идеи работали. Оксане пришлось взять Бориса партнером, но ее это мало волновало. Главным было, что она забыла про бегство, и могла жить красиво и беспечно. Родителям она почти не звонила, перемен не было, но они все время ныли, что она живет неправильно.

Ник внезапно исчез, после Швейцарии она о нем не слышала, и надеялась не услышать. Здесь же она случайно узнала, что политик Ванечка Столяров уличен во многих махинациях, в связях с малолетками, и покончил с собой. Жена ушла от него, дети отвернулись, итог был закономерен. Чтобы не думать, что она виновна в его смерти, Оксана попробовала легкие наркотики.

Постепенно вокруг нее сформировался кружок единомышленников – бездельников. Три парня и три девушки постоянного состава, и еще человек десять, которые присоединялись периодически.

Наследники крупных состояний, они числились либо на фирмах отцов, либо в ВУЗах. Парни Марат и Роман подвизались юристами в фирмах отцов нефтегазового сектора, Тимур был сыном владельца сети ресторанов, девушки Эмили, Нелл и Бетти, (двух последних звали Наиля и Лиза), учились в универе, и якобы, временно, взяли академ. Седьмой в компании была Оксана.

Самое страшное для этих деток было – скука. В этой среде развлечения были жестокими и глупыми, не жалели никого, даже своих. Подсыпать дурь в выпивку и снять на телефон неадекватное поведение – легко. Обычно на эту роль выбирали юных девушек, впервые попавшихся на глаза. Парни могли играть влюбленного час-два, дальше следовало буквально изнасилование несчастной, а подружки плейбоев записывали видео, чтобы жертва не пошла в милицию. Когда жертву найти не удавалось, девушки могли сделать такую же пакость друг другу. Ругались, через неделю мирились и летели куда-нибудь на выходные.

На фоне этого вечного праздника, или по-русски, беспробудного пьянства, появление Ника с очередным заданием было приятным сюрпризом. В этот раз Оксана играла роль скромной библиотекарши в Москве, которая привозила книги на дом к полупарализованному пожилому мужчине. Скромная интеллигентная девушка Анна приносила книги на дом больному владельцу крупной горнодобывающей компании, иногда читала ему вслух, они пили чай, обсуждали прочитанное и жизнь. И внезапно мужчина умер, увы, пропали важные документы. Наследники были весьма благодарны, а бывший миллионер предстал перед последним судом. Оксана не вникала в детали и проблемы, не считала себя убийцей – подсмотреть шифр и забрать папку – разве это убийство? Шалость. А если больной так расстроился, может ему лекарство вовремя дать забыли? Нет, нет, не ее это грех.

Гораздо более в этом задании ее занимала роль – сделать из себя изящную, как молодая Ия Савина, леди и отыграть весь спектакль на высоком уровне, ей было важнее. Ее доля в этот раз была 50 тысяч.

После этого даже Ник слегка проникся, по крайней мере, не рисковал бы полностью доверяя ей.

Возвращение в Казань было, как в стоячую лужу. Первый вечер кутили за встречу, поспорили на молодого парня, он был строен, гибок и черноглаз. С ним была девушка, почти девочка. Соблазнить парня взялись Нелл и Эмили, пари было двойное, сперва – что легко уведут у девчонки, потом между собой, кто из них. Парень отчего-то не клюнул ни на одну из крутых дамочек, взял свою малышку и ушел за столик. Девушки, изрядно пьяные, пошли его приглашать на танец, надо было решить вторую часть спора. Парень опять отказался идти танцевать. Тут-то его поведение сочли оскорбительным, началось с пощечин, закончилось дракой.

Веселая компания богатеньких хулиганов сбежала через запасной ход, пацаны утащили с собой малышку этого «борзого лоха». Напуганная девочка сначала просила ее отпустить, а потом в машине просто плакала, надоела похитителям своим плачем и ее, в легком платье, зимой, высадили на перекрестке за пару кварталов от клуба.

Компания поехала в другой клуб, смеясь и передразнивая пострадавших. Оксане были чужды эти забавы, но и «лохов» она не жалела, сидели бы дома, целее бы были.

Если бы Оксана дала себе время подумать, остановиться, наверное, могла бы понять, в какое дерьмо она попала. Но просыпаясь в два-три часа дня, с похмельной головой, она была не в состоянии здраво оценить положение. К восьми-девяти приводила себя в порядок, как правило, у себя в салоне, к десяти-одиннадцати приезжала в клуб, очередной, где тусила компания.

Решение вытащить ее из этого болота принял Борис, и радикально, в один прекрасный день, он просто увез Оксану за границу, где отобрал всё – карточки, паспорт, и два месяца держал в санатории на детоксикации, затем заставил учиться.

Глава 20. Оксана. Вена

В санатории был жесткий режим – никакой связи с внешним миром. И здесь Оксана стала задумываться, о чем она мечтала? Как бы она хотела жить? Куда она свалилась с этими крадеными деньгами?

К концу второго месяца согласилась учиться, получить высшее образование, пусть не в Москве и не в Лондоне, но … надо было выбирать, где именно, при слабом знании единственного языка, английского.

Выбор сделал опять же Борис, в пользу Австрии, где иностранцам поступить было проще, а обучение велось, в том числе и на английском. Когда они сидели в ее квартире, перед отъездом Бориса, Оксана все же спросила его:

– Скажи, зачем ты со мной возишься? Опять спасаешь меня?

– Ну, во-первых, твоя сеть салонов приносит мне хороший доход. Во-вторых – мои дети выросли, внуков нет, мне скучно. А ты похожа на мою первую жену, такая же глупышка, вот-вот точно так же дуешь губы, если что-то не нравится. А серьезно, Оксана, я уже стар, тебе пора браться за ум. Такими темпами ты скатишься на наркоту, и тогда ты мне будешь не интересна. Брошу, и выплывай сама, – Борис улыбался, но слова были серьезными, а глаза предупреждали, она дошла до предела.

Борис уехал, а Оксане пришлось учиться. До начала учебного года с ней, по методике полного погружения, плотно занимались сразу два репетитора, один из них носитель языка, не менее 6-8 часов в день. К ее удивлению, результаты появились уже через месяц.

Небольшая квартирка в Вене, ограниченный лимит средств привели к тому, что Оксана много гуляла по Вене, увлеклась ее архитектурой и историей. Много читала, начинала читать классику на английском, но это было скучно. Поэтому читала она детективы, женские романы и фэнтези, все подряд.

Однажды, недалеко от своего дома она встретила необычайно красивую женщину среднего возраста, но при всей своей красоте женщина была бледна, ее движения были неуверенны, как будто у нее кружится голова. Оксана подошла к ней, и по привычке обратилась по-русски:

– Извините, вам плохо? Вам нужна помощь?

Женщина бледно улыбнулась, и протянула руку. Оксана подхватила ее под локоть.

– Да, спасибо. Голова закружилась резко, не успела посмотреть, куда можно присесть. А вы русская? И правда, тесен мир. Помогите мне дойти до скамейки.

– Здесь кафе уличное в двух шагах, давайте пройдем туда, вам там будет удобно.

Кафе располагалось прямо на тротуаре, просто часть тротуара, огороженная невысоким заборчиком, всего на четыре столика вдоль стены здания. Оксана усадила свою соплеменницу, осмотрела ее внимательно. Женщине действительно было плохо, губы заметно посинели, круги под глазами стали темнее.

– Может быть, врача? Я не знаю как, но можно попросить официанта вызвать скорую, – предложила она.

– Сейчас, минутку, я приму лекарство, у меня все с собой, – она попыталась открыть сумочку, но не могла справиться с замочком.

– Давайте я вам помогу, – Оксана забрала сумочку, открыла ее, – где лекарство и как оно выглядит?

– Ингалятор, черная с синим бутылочка с распылителем.

Бутылочка нашлась быстро, женщина открыла и брызнула в рот дважды.

– Теперь пять минут и отпустит, – улыбнулась она, – спасибо вам, что не прошли мимо. Не думайте, я не такая глупая, что рискую жизнью. Просто сегодня хорошая погода, мне было так хорошо с утра, что я решила прогуляться чуть дальше обычного. Не рассчитала силы.

– Я закажу кофе? И десертик? И мы посидим здесь на воздухе, а потом прогуляемся к вашему дому. Я тоже гуляю просто так, так что в компании нам будет веселее и полезнее.

Так Оксана познакомилась с Лидией Розановой, музыкантом из провинции. Светловолосое голубоглазое дитя, пятидесяти лет отроду. За первый день знакомства, Лидия произвела такое сильное впечатление, что частично перевернула душу девушки. Она не хотела говорить о своей болезни, о своей жизни и семье. Но ее глаза с таким теплом провожали детей на улице, что Оксана просто видела ее с ребенком на руках, и придумала себе трагическую судьбу, разлучившую Лидию с ребенком.

Она так радовалась солнцу, жмурилась и подставляла лицо под его лучи, любовалась желтым кленовым листом, упавшим на их столик в кафе.

– Ах, Оксаночка, какой хороший день, такая тихая погода, и вот вас я встретила! Это непременно к удаче! А знаете, возьмите этот лист, зимой так приятно будет вспоминать этот день, – она пила кофе мелкими глотками, смакуя, – мм-м, какая прелесть. Обожаю кофе, но мне его нельзя. Я теперь больше наслаждаюсь запахом, и десерт попробую. У-мм, да, отличный торт, смешно для русских звучит название «захер», да? И хотя у нас его называют «торт Прага», здесь он намного нежнее, так ведь? – она отщипнула ложечкой острый уголок кусочка торта.

И рядом с ней Оксана как будто только увидела белые скатерти, солнечные лучи, играющие на столах сквозь желтые листья клена, и кофе в крошечных чашках, и голубые счастливые глаза Лидии, которые так менялись каждую минуту.

Они вышли из кафе через полчаса и прогулочным шагом пошли по улице. Лидия отказалась от предложенной руки, и они шли медленно, разглядывая прохожих и улицу.

Лидия ненавязчиво спросила Оксану о ней, поначалу разговор шел не активно, так сильно Оксана привыкла скрывать и все о себе, и свои эмоции. Но Лида не спрашивала кто она и откуда, а только о том, как ей нравится Вена, что она уже посмотрела, и какие впечатления у нее от того или иного.

Она как музыкант, мечтала попасть в Венскую оперу, но пока еще не смогла посетить. Женщины договорились пойти вместе, в дни со скидками. Оксана была уверена, что она оперу не любит, но ради такой компании, была готова на все. Дойдя до дома Лидии, Оксана стала прощаться. Но Лидия задержала ее руку в своей,

– Знаете, я сегодня уже не смогу выйти из дома. Может быть, вы зайдете, мы просто пообщаемся.

Отказаться было неудобно, в лице женщины была такая надежда. Они поднялись по лестнице в парадном старинного дома, с коваными перилами и настоящими дубовыми дверями, высотой больше двух метров. Оксана ожидала увидеть апартаменты с роскошной обстановкой, но квартира оказалось всего двухкомнатной. Кухня была небольшой, с круглым столом на одной ножке в просторном эркере. Комната, в которую пригласила ее Лидия была гостиной, просторной, с высокими потолками, и элегантным старинным интерьером, мебель и шторы были выполнены в двух цветах, неяркий голубой, почти серый, и светло-серый почти жемчужный, металлические детали цвета потемневшего серебра. На серых стенах в обрамлении деревянных узких реек, панели из голубой ткани, близкой по тону к цвету штор. Оксана не была знатоком в интерьерах, все что она видела раньше у своих друзей, или сплошная позолота, или экстремальный хайтек. Здесь же все было выполнено сдержанно, но при этом выглядело настоящим дворцом.

На небольшом столике в совсем маленькой вазе цветы, ландыши. Осенью? Лидия взяла вазу, понюхала

– Обожаю ландыши, муж обеспечивает меня ими круглый год, – ее глаза были печальны. У Оксаны почему-то сжалось сердце, она бы тоже хотела сделать что-то хорошее для этой милой женщины.

Лидия включила негромко свою любимую музыку, и впервые в жизни, Оксана слушала классическую музыку без раздражения. Лидия заварила зеленый чай, принесла печенье, и они долго пили чай и разговаривали.

Так началась эта странная дружба. Странная, потому что постепенно Оксана прикипела к женщине всей душой, делилась с ней всем, что происходило на учебе. Лидия слушала, улыбалась, ей как будто события чужой жизни заменяли собственную. Иногда она бледнела, извинялась и провожала Оксану.

Но эти беседы, манеры женщины, ее оценки и замечания, меняли Оксану. Наконец-то в лучшую сторону. Она избавилась от страха, стала разговаривать если не более грамотно, то уж более обдуманно точно. Лидия заставляла ее вспоминать мечты и желания, выполнять их для себя, и наслаждаться выполнением. Она посоветовала Оксане заняться бальными танцами, для исправления осанки, носить перчатки не только в холодную, но и просто в сырую и ветреную погоду, беречь руки, не хмуриться постоянно, и главное – радоваться.

– Милая, ты посмотри на людей здесь, они улыбаются, всегда, просто так, и вспомни у нас, в России, зайдешь в автобус все хмурые, у всех морщины. Попробуй держать улыбку пять минут, даже при самом плохом настроении, и увидишь, как грустные мысли уйдут.

Лидия давала ей упражнения для улучшения дикции, останавливала Оксану, когда она начинала ругать своих однокурсников. Учила ставить себя на их место, пережить их эмоции, потом вернуться на свое и пережить свои. И если стычки были уж совсем пустые, или попадалось хамство, учила не замечать его и действительно не принимать к сердцу.

Борис приехал на католическое рождество, познакомился с Лидией, он явно узнал ее, потому что поцеловал ей руку, чего никогда никому не делал.

Они вместе встречали рождество, никто из них не был религиозен, а общая атмосфера праздника как-то завела. Борис все с возрастающим удивлением следил за Оксаной, и, уходя, опять поцеловал руку Лидии,

– Дорогая, вы опять совершили чудо! Я восхищен вашим мастерством!

– Ах, бросьте, ваша девочка сама чудесна, это как музыкальный инструмент, главное, хорошо настроить.

Когда они вышли из гостей и пошли по праздничным улицам, пешком к дому Оксаны, она не удержалась:

– Ты знаешь ее? Кто она?

– И ты знаешь ее. Это же она была в заложниках у боевиков с детьми, помнишь ту историю, – он назвал событие двухлетней давности.

– Не особо, я как-то пропустила все.

– Пропустила она – пробухала. Так вот, Лидия оказалась в заложниках в самолете с большой группой детей, тридцать человек, возраст от 7 до 12 лет. Когда террористы начали расстреливать заложников, она закрыла детей собой. Бандиты пожалели детей по ее просьбе, согнали в хвост самолета, и она там двое суток разговаривала с детьми, пела им песни, музыку, она просто пела им классическую музыку. Рассказывала сказки, они слушали, и не плакали, и не просили есть. А у них сама понимаешь, ни воды, ни еды. Когда выкуп отдали, оказалось, что террористы бросили в салон патрон с газом, и она учила детей надевать маски, ну знаешь, в самолете сверху в панели предусмотрены на случай разгерметизации? Дети почти не пострадали, а она надышалась. У нее больное сердце, плюс ожог легких, ее муж плакал, когда выносил ее на руках, он омоновец. Родители освобожденных детей чуть ли на колени не вставали, прямо в зале ожидания аэропорта, когда он нес Лидию без сознания.

– Почему она здесь? Одна?

– Ну, это ты же с ней дружишь? Откуда мне знать? – Оксана подумала, и предположила,

– Наверное, она не хочет видеть боль в глазах близких каждый день, ей кажется, что так им легче, правда?

– Глупости это все, близкие, на то и близкие, чтобы всегда быть рядом.

На следующий день к Лидии прилетел муж, и она попросила Оксану пока не приходить. А через две недели все было кончено, Лидии не стало. Муж увез ее на родину, и не было прощания и похорон.

Оксана плакала дома навзрыд, вспоминая Лидию, все милые и смешные моменты. Как она учила ее держать спину, прямо в венской опере. Как ласково смеялась, когда Оксане все же понравилась опера, и она расплакалась от переизбытка эмоций.

– Девочка, опера вечна. Не станет нас, будут идти по этим же ступеням наши прекрасные внучки, и так же восхищаться, и плакать, и радоваться!

Лидии не стало, но теперь у Оксаны был идеал женщины – она хотела быть похожей на нее.

Глава 21. Ничто не вечно

Оксана училась на последнем курсе, когда жизнь ее опять резко изменилась. Борис прилетел без предупреждения, остановился в отеле и пригласил ее туда на встречу. Она ехала к нему, в легком весеннем пальто, шляпке и с настроением прыгать на одной ножке, как маленькая девочка. Она действительно радовалась, поскольку скучала по нему, как по отцу.

Борис ждал ее в ресторане, закрывшись газетой. Подойдя летящей походкой, она пропела,

– Привет, вот и я! не хочешь поцеловать свою протеже? – и лукаво склонила голову.

Борис опустил газету, и она потеряла дар речи, от прежнего крупного мужчины остался мосластый костяк, горящие глаза. Землистая кожа, худые, подрагивающие руки. Оксана молча опустилась на стул:

– Боже, что собой?

– Рак, что же еще. Перед ним все равны. Я не говорил, пока были шансы. Теперь у меня нет времени, нам надо уладить твои дела, не надо давать повод моим наследникам делить твое имущество. Без меня тебе нечего делать в Казани, туда ты больше не поедешь. Потому мне нужно успеть свернуть бизнес там, и купить тебе дело в другом городе. В каком ты бы хотела? Сочи и Новосибирск, так я понимаю, отпадают?

– Без тебя мне в России делать нечего. Купи мне бизнес здесь.

– Не смогу, времени мало, не успею. Хранить деньги в банке опасно, мало ли как политика повернется. Ты три года изучаешь менеджмент, принимай решение. Я пока займусь продажей.

Оксана шла домой пешком. Она не смогла бы сейчас сесть в любой транспорт. Ей хотелось бежать, бежать своими ногами, за горизонт. Бежать от этой жизни, где у нее есть проклятые деньги, но нет имени, нет друзей, нет родных и близких. То, что страхи отпустили, что она может спать – заслуга Бориса. И она знала, что он заработал на ней гораздо больше, ее неполный миллион давно в его руках многократно умножился. По крайней мере, новую пятизвёздочную гостиницу в Крыму он приобрел пару лет назад. Ее капитал тоже вырос, не так сильно. Но самое главное – она жила! Она жила эти четыре года! Он подарил ей эти годы спокойствия, без вечного бега, без ожидания беды за каждым углом. Придя домой, Оксана напилась. По-черному, до потери сознания.

Оксана стала хозяйкой отеля в небольшом крымском городе Судаке. Не потому, что он ей нравился, она там никогда и не была. Но именно там продавалась гостиница «Элегия» на набережной, небольшая, в три этажа, новая и весьма комфортная.

Борис успел помочь ей с покупкой, гражданством. Квартиру Оксана покупать не стала, заняла хозяйский третий этаж, с панорамными окнами на море в большой столовой и спальне, с выходом из гостиной на открытую террасу, с современной кухней, джакузи в ванной, двумя гостевыми комнатами, и даже небольшим тренажерным залом. В этой квартире можно было разместить с комфортом человек пять. Но ей нравилось, что она одна, весь простор, свет и море, казалось, принадлежали ей одной.

На втором этаже у нее был рабочий кабинет, остальные служебные помещения в полуподвальном этаже. Всего в отеле было тридцать номеров, на первом этаже этнический ресторан «Корчма», с блюдами украинской кухни и вышитыми скатертями.

Персонал гостиницы состоял из управляющего, трех поваров, трех администраторов, которые работали сутки через двое, и двух горничных. Официантов набирали на лето из студентов.

Первое время Оксана просто вникала в работу отеля, стараясь разобраться во всех тонкостях. Персонал был достаточно опытным, но в жизни всегда возникают разные ситуации, постоянный контроль нужен. То кондиционер сломается, то продукты не привезли вовремя. То налоговая, пожарные и так далее.

Ресторан работал не только для своих отдыхающих, через отельный вход можно было зайти с улицы, кроме того, после обеда повариха выносила выпечку на пляж, благо было рядом, перешел дорогу, и вот он пляж.

На рецепции висели дипломы, полученные предыдущим хозяином, на пять звезд, конечно, отель не тянул, но четыре с плюсом, мог железно получить.

Борис умер зимой, его дети запретили Оксане приезжать. Они полагали, что она его любовница, и все, что у нее есть, украдено у них. Но документы были железные, их адвокат все проверил, и ее оставили в покое.

Оксане было жаль, что она не смогла проводить Бориса. Она приехала в Краснодар, где его похоронили, пришла на могилу с большой охапкой темно красных, почти черных роз.

Рядом с могилой, заваленной венками, сидела женщина, лет 70-ти, сгорбившись на лавочке, в шубе и темном платке на голове, выглядевшая практически как старуха.

Оксана хотела уйти, но женщина ее окликнула,

– Девушка, не уходите. Можете попрощаться с Борей, я не буду скандалить, его уж нет, да и он вас любил, как дочь.

– Простите меня, вы не знаете, Борис Моисеевич был мне как отец, я правда ничего от него не получила, мы были партнеры, он вкладывал мои деньги, – начала оправдываться Оксана.

– Да сядь ты, успокойся. Я все знаю. Нет, не пугайся, он мне ничего не рассказывал, но я прожила с ним сорок пять лет, я все о нем знала. И что тогда у него не было свободных денег, когда он уехал с тобой в Казань. И что спала ты с ним, может раз-два, тоже знаю. Девочка, когда его нет, уже все равно. Я бы согласилась, чтобы он жил с тобой, лишь бы был жив.

Так они сидели у земляного холмика, перед крестом с цветным портретом, и плакали – две женщины, которые потеряли опору в жизни.

Прощаясь, Руфина Яковлевна, просила не забывать Борю, обещала прислать эскиз памятника.

– На детей не сердись, они ревнуют, и за себя, и за меня. Приедешь, мне звони, я постараюсь, чтобы ты с ними не встретилась случайно.

Второй летний сезон прошел менее успешно, июнь был прохладным, море не прогрелось, многие отдыхающие уехали через два-три дня. Пришлось возвращать деньги, внесенные заранее и уже израсходованные на предоплату заказов.

Оксане опять пришлось тратить средства, отложенные на черный день. Она уже сомневалась, что сможет работать в этом бизнесе, но тут пришел жаркий июль, потом август, и гостиница наполнилась загорелыми людьми, смехом и голосами детей.

Из неприятных сюрпризов было появление Ника. Криминальный босс не хотел расставаться со своей игрушкой. К его возмущению, девушка взбрыкнула и попыталась сбросить петлю подчинения. Но Ник не собирался поддаваться на истерики и возмущение. Он вывез Оксану на безлюдный пляж и просто бил ее по лицу, не так больно, как унизительно. Потом тихим голосом объяснил ее положение:

– Ты девочка, живешь по чужому паспорту, пока это знаю только я. Или мне поделится этим знанием с полицией незалежной? Или видео дел с твоим участием отправить пострадавшим? Заметь, ни меня, ни моих людей там нет, только твоя милая рожица. Поэтому ты будешь делать то, что я скажу. И у меня есть для тебя задание.

– Я не хочу принимать участие в убийствах, я не хочу спать с кем попало по твоей указке!

– Кукла, а кто говорит об убийствах? Мы реализуем уникальные комбинации, а если кто-то там покончил с собой, не наша вина. Ты про Ванечку? Его никто не заставлял спать с малолетками. Да твой Ванечка такого наговорил на встрече про своих коллег по партии, его бы свои завалили за длинный язык. Или про этого паралитика? Так он кинул своих детей, и они с ним поквитались. Нашей вины тут нет.

– Я виновата в их смерти, я не могу, не хочу и не буду…

– Хватит! Я сказал, будешь! Или ты хочешь, чтобы тебя нашли те, у кого ты украла деньги? В отличие от тебя, я не зря терял время, теперь я все знаю о тебе, Ксения Брюханова! – это был удар, который поставил ее на колени. Да и Ник уже не казался таким милым.

Глава 22. Новое дело. Похищение – не похищение

– Слушай сюда, Кукла. В этот раз ты ничего не совершишь, даже, может, спасешь глупого пацана от брака с хищной щучкой. Вот фото, этот парень приехал сюда из Киева, с девушкой, она на втором фото. Он планирует жениться на ней, тайком от отца. Вот только он наследник крупного состояния, а девушка не совсем та, за кого себя выдает. Отец готов заплатить любые деньги, чтобы вернуть сына.