Безликие

– Бэ-два-четыре, подъем! – раздался механический голос отовсюду.

Это мне что ли?

Сирена еще раз рявкнула прямо в уши.

– Бэ-два-четыре, на выход! – нет, всё-таки голос раздался прямо внутри головы.

То, в чем я лежала, перевернулось вместе со мной, и я упала на пол, холодный и металлический.

Вставай-вставай! – прошептала я себе. У меня почему-то возникло ощущение, что необходимо встать как можно скорее, показать, что я собой владею, что со мной все в порядке… Ну, почти все.

Злобные кусаки, поселившиеся внутри, грызанули меня напоследок и резко пропали. И хорошо, не до них мне сейчас, надо встать. Собираю руки и ноги усилием воли, упираюсь ладонями в пол, подтягиваю колени… Кажется встаю понемногу, хотя ладони и стопы еще немеют. Ощупываю пол – холодный, металл. Нет, я еще не встала, стою на четвереньках, надо подняться. Это очень важно – подняться сейчас, встать на ноги. Не знаю почему.

Какое-то внутреннее усилие, да именно оно, не физическое, что-то на уровне усилия мысли – и я встала.

Стою, осматриваюсь. Вокруг огромное помещение. Стены скрывает тьма вдали. Вижу какие-то разбросанные белые фигуры, лежащие рядами под перевернувшимися капсулами. Я тут не одна как вижу, и нас всех, видимо, разбудили методом выбрасывания на пол. А что это за капсулы? Мы все были в них? Почему? Ответов пока нет. Но я радуюсь появившимся новым словам в моем лексиконе и расширившейся картинке того, что я вижу. Хотя видение так себе – мутное, нечеткое, да еще и мерцает как-то, как будто я мигаю. Не знаю, не чувствую этого. Пока лишь пытаюсь рассмотреть получше все вокруг, но не особо получается.

Да и не сказать, что зрелище приятное. Нечетко видимые белые фигуры в основном лежат неподвижно под раскрывшимися утробами капсул. Как выброшенный мусор. И от этого зрелища мне почему-то становится очень печально. Хотя, вон там вижу, некоторые вяло копошатся и пытаются встать. А еще есть единичные фигуры, которые уже стоят уже на ногах, как и я, но таких мало.

Третий раз рявкнула сирена. Вокруг, или у меня в голове? Непонятно.

– На выход! Быстро! – теперь голос точно звучал в голове.

Какой выход? Где он? Я медленно поворачиваюсь, оглядываясь. Вижу, как в темном пространстве вдали слева появляется, увеличиваясь в размерах, белое пятно.

И меня потащило в это пятно. Странно как-то. Я себя вроде и чувствую, но сопротивляться или помогать не в силах, только и удается не упасть, внутренним каким-то решением, не физически, потому что действовать руками и ногами очень трудно. Они еле шевелятся, как будто вокруг не воздух, а плотная резина, упруго тормозящая любое движение. Я себя чувствую, и это все, не более того.

Непонятная сила нас выталкивает в это светлое пятно, и оказывается, что это – дверь. Сзади раздается лязг и шипение, как будто она плотно и надежно закрывается.

Удерживающая меня незримая резина расслабилась, отпустила. Я аж пошатнулась от неожиданности, но все равно удержалась на ногах, я чувствую, что это – важно – держаться на ногах, не падать. Не знаю почему, но важно.

Оглядываюсь и вижу, что дверь, через которую нас протащило, уже закрыта и едва заметно светится, как будто металл раскален. И от нее несет жаром, как будто это не дверь, а печная заслонка.

Почему-то я не радуюсь новым словам, заполняющим пустоту мыслей. У меня возникла какая-то внутренняя уверенность, что там, за дверью, все горит, а точнее – все сгорели. Вот так просто, кто не встал – тот – в пепел. И это, пришло знание, страшный конец тех, кто остался за дверью. Окончательный.

Что это? Как так можно? Кто тут все это придумал? Кто все решает? Странно, что никаких эмоций я не испытываю. Только умственное негодование, если это – действительно так. Наверное потому, что какая-то часть внутри меня знает, что так и должно быть, что так – правильно. Какое-то нечеловеческое у меня знание, чужое. Откуда оно у меня?

И все-таки – кто я? Где я? Отрываю застывший взгляд от светящейся двери и осматриваюсь вокруг и… опять ничего не понимаю.

Очередное огромное помещение со скрытыми в темноте стенами и кучка белых фигур. Возле горячей двери.

А кто эти… люди? Вглядываюсь пристальнее и не понимаю – что это за бред вообще? Ручки-ножки-огуречик, кружок сверху – получился человечек. Как будто нас нарисовали небрежными движениями карандаша. И я что – тоже такая вот как они? Туловище – цилиндр с тростинками и кругляш – голова сверху? Разве мы – люди?

Все выглядят как какие-то наброски, заготовки для будущей детальной прорисовки. Белые безликие заготовки людей.

Да что ерунда? Я же чувствую себя, я же… я же человек, я не безликая фигура! Кажется, я ощущаю себя девушкой, ну, не парнем-то точно, наверное… Нет! С каждым мигом я обретаю всё большую уверенность, что я – девушка. Хотя себя я и не вижу, только других.

Нет-нет, я – точно девушка! Я человек, я – не цилиндр с палочками!

Каким-то усилием, опять не физическим, я не чувствую никакой работы мышц, я поднимаю руки и ощупываю себя. От этого я начинаю лучше ощущать и свои руки, и свое тело, плоское и ровное, да-да – просто круглый цилиндр. Наверное, такой же белый как и другие? Пытаюсь себя рассмотреть, скашиваю глаза на грудь – точно – ровная белая поверхность и какая-то надпись. Вначале расплывающиеся символы вдруг складываются в надпись: “Бэ-точка-четыре”. Неряшливый такой росчерк карандаша.

Упс. Такой дурдом не может быть на самом деле. Видимо я сплю и это мне снится.

ЭТО – СОН!

Тут же меня закрутило внезапно уплотнившимся воздухом и кинуло куда-то в темноту…

***

Тестирование завершено.

Ограничено работоспособны – 23.

Утилизировано – 178.

– Роан, что с твоей программой? Я ничего не смог сделать!

– Я же говорил, что требуется доработка. С такими показателями…

– У тебя есть восемь часов. Включай этот гребаный интерфейс, запускай нормальную стартовую локацию. Кстати, твоя Мейра пока жива. Скоро увидитесь. Хм. Хотя вряд ли ее вид тебя обрадует. Да и не помнит она ничего. Но ведь это и хорошо, а?…

– Ульрик, БДОС-ы на тебе. Начни с базового, а тем, кто выкарабкается добавляйте все остальные – 17, 63, 89.

– А сыворотка Нариса?

– Этого сумасшедшего придурка?

– Он не придурок, он – гений. Немного странный просто.

– Роан, не зли меня. Иди работай, на…

Глава 2

Я снова проснулась, внезапно всплыла из небытия. И – опять крышка перед глазами!

Ни разглядеть, ни подумать о чем-либо я не успела – раздался тихий лязг, и крышка уехала куда-то вниз. Кажется, нужно быстрее встать. С моей памятью по-прежнему что-то не то – ничего в ней нет, никаких воспоминаний, никаких знаний, только одна задача – быстрее встать. И я пытаюсь вскочить, но не получается. Я едва двигаюсь, как будто онемело все. Видимо долго я спала на этот раз.

Но я все-таки проснулась! А только что приснившийся кошмар был всего лишь сном! Странно реалистичным и жутким, но всего лишь сном.

А я точно проснулась? Ведь опять ничего не помню? Только тело свое и ощущаю. Паршивые ощущения. Как будто я слабая или даже больная.

Да что же это такое? Что со мной опять? Я же не сплю сейчас?

Не могу понять. В голове у меня только память заученных действий – открылась капсула – надо выйти из нее – встать и … и на этом все. Больше ничего не помню. Разве что осознанности побольше, чем только что было во сне, и ничего не плавает и не мотается перед глазами.

Пока разум мечется в непонятках, мое тело как запрограммированное выкарабкивается из капсулы. А мне вдруг становится страшно – я опять не знаю кто я, не помню. Да еще перед глазами какая-то муть, почти ничего не вижу. Капсулу свою еще более-менее различаю, а вот дальше все расплывается. Хочется руками протереть глаза, но боюсь отпустить капсулу. Я уже выползла из нее и даже встала, но меня ощутимо шатает, да и ощущение внутри такое, будто меня несет куда-то на огромной скорости и скоро будет крутой поворот, и тогда я точно упаду, если не буду держаться за что-нибудь. А я по-прежнему уверена, что очень важно стоять на ногах. Хотя при чем тут эти убеждения из моего кошмарного сна, я не понимаю.

Зажмуриваюсь, считаю до пяти и опять открываю глаза, моргаю усиленно. Как ни странно, помогло – мутная пелена перед глазами немного рассеялась, и я могу оглядеться. Вокруг уходящие вдаль ряды таких же, как и моя капсул, какое-то огромное полутемное помещение. Большинство капсул, насколько я вижу, закрыто. Почему мне кажется, что я стою среди гробов в каком-то огромном склепе? Вон же есть и открытые капсулы, и люди из них вылезают, из некоторых, правда, выползают и лежат на полу, слабо шевелясь. Не могу разглядеть что ними.

Почему у меня такое плохое зрение?

Потихоньку я выхожу из какого-то мысленного оцепенения, да и мнимое движение в пространстве замедляется, меня не так уже и шатает. Кажется, даже могу не цепляться за капсулу, хотя пока боюсь ее отпустить, голова все еще кружится, да и с глазами прямо беда какая-то.

Но что же со мной такое опять? Кто я? Где я? Что происходит?

Так-с, ну-ка быстро вспоминай, – это я себе, – где ты и что ты тут делаешь?

Я закрыла глаза и сосредоточилась. Что я помню последним? Напряженное мысленное усилие дало толчок застывшим мозгам, и внезапно память ожила.

Экзамен! Я же сдавала экзамен в Академии Сна! Точно! Кажется, этот – последний?

Какой-то он странный, этот экзамен. Я что-то не понимаю или не помню? Вроде бы этот экзаменационный сон закончился тем, что я поняла, что я сплю. И это все что ли? Весь экзамен? Понять во сне, что видишь сон? Не может такого быть, это же азы – помнить во сне, что спишь. Что-то должно быть еще… что-то…

Напрягшись, память выдала фрагмент информации: “К сожалению, нас слишком много на планете, и большинство из нас пребывают в капсулах сна, для экономии ресурсов и пространства. Мы все знаем, что большую часть взрослой жизни мы будем спать. Но спим мы по-разному. Одни предпочитают абсолютное забвение – лег в капсулу – и тебя выключили. Раз в период такого человека выпускают погулять, конечно, но жизнь они проводят во сне, хотя самих снов они не видят, вообще. Эти люди живут дольше, если можно назвать жизнью редкие и короткие периоды деятельности, полезной для общества конечно, между забытьем в капсулах.”

Ага! Я вспомнила свое отношение к долгому сну! Может долгоспящие и доживут до того момента, когда будет решен вопрос с перенаселением, но мне верилось в это слабо, сомнения по обоим пунктам.

И когда настало время выбора, я выбрала активный сон! Мое решение одобрили, потому что у меня был сильный талант сновидца, и я поступила в Академию Сна.

Наверное, я была рада. Ведь активный сон – это возможность и работать во сне и проводить больше времени в реальной жизни, больше привилегий. Сновидцам даже разрешается объединяться в семьи и иметь детей. Семейная тема меня вроде бы не особо интересовала, а вот решать разные задачи, заниматься наукой, исследованиями во сне привлекало. Ведь во сне все делается гораздо быстрее и эффективнее, чем в реальности. А это – повышение статуса и еще много-много плюшек. Я верила в свой потенциал. Но одной самоуверенности, чтобы заслужить право жить активно и приносить пользу обществу, стать осознанными сновидцами, было недостаточно. И я училась, сдавала экзамены…

Всплывшая из темноты памяти информация вроде и прояснила ситуацию, но не дала ответа на основной вопрос. – Что происходит со мной сейчас? Почему я ничего не помню из своей жизни, не помню обучение, нет никаких воспоминаний о себе, не помню друзей и подруг? Да я даже имя свое не помню!

Меня опять качнуло и мысли прервались. Вдобавок к потере памяти я себя еще и чувствую паршиво. Тут до меня дошло, что в огромном зале царит странная тишина. Может у меня еще и со слухом проблема? Нас же, студентов, вроде бы должно быть немало. Неужели все молчат?

Прищуриваюсь и вглядываюсь в ближайшие капсулы. Они закрыты. Да и вдали, насколько могу разглядеть, большинство капсул продолжают оставаться закрытыми. Тоже непонятно. Если нашу секцию разбудили, то все капсулы должны открыться, разве нет?

Голова сильнее закружилась, перед глазами опять поплыли черные пятна, а нахлынувшая слабость заставила сильнее вцепиться в свою капсулу. Только не упасть! Это – главное. Для меня очень важно было в этот момент удержаться на ногах. Почему? Не знаю.

Я закрыла глаза, пережидая головокружение и вспомнила сон – лежащие на железном полу вяло шевелящиеся или вообще неподвижные личинки людей, жар пламени из-за двери…

Меня охватила дрожь ужаса. Показалось, что я тоже могла оказаться за дверью, сгореть навсегда… Но… это же был сон! Чего я так испугалась?

Выкинь из головы, забудь. Контролируй эмоции, – говорю себе. – Вполне возможно, что сон продолжается и сейчас отслеживают твое состояние, твои эмоции в нестандартной ситуации.

Дерьмовые затейники.

Если это экзамен, если это сон, то мне надо взять контроль над телом и привести себя в порядок!

Никаких эмоций и держись на ногах нормально, наконец-таки! Восстанови зрение! Ты же можешь! Ты справишься! – мысленно подбадриваю себя, но почему-то ничего не меняется. Мне по-прежнему паршиво и в памяти никаких навыков не всплывает. Я тупо не знаю что делать. Почему же я уверена, что я талантливая, что у меня способности управлять сном получше чем у других?

– Мэйра! – Чей-то голос прервал мое тщетное самокопание, и я вздрогнула. Показалось, что зовут меня. Но, разве “Мэйра” – это я? Во сне у меня только номер…

Внезапно сверху заскрежетало:

– Бэ-два-четыре, на выход! А-семь-восемь – на выход! Же-семь – на выход! Де-один-два… – Металлический голос продолжал бубнить, но я его уже не слушала. Я не ошиблась. Сон продолжается. “Бэ-два-четыре” – этот же номер был и в предыдущем сне. Мне надо куда-то идти, куда-то “на выход”. Я все еще сплю. Хотя четкой уверенности в этом нет, ощущения размыты, границы сна и яви забылись.

Не завалить бы мне этот экзамен…

– Мэйра, а ты молодец!

Кажется, это все-таки мое имя. Оглядываюсь, держась за капсулу, все еще не решаюсь ее отпустить, сон-то – сон, но голова кружится слишком реально.

Ко мне спешит худощавый брюнет и сером халате. От его жесткого взгляда я сжалась и еще крепче вцепилась в капсулу. Уж перед ним-то ни в коем случае нельзя показывать свою слабость или неуверенность. Ведь это наш куратор, Янцвек, который может ходить по любым снам. Как увидела, так и вспомнила, сразу. Лично проверяет, козел.

Значит мое имя “Мэйра”? Только во сне или меня так и на самом деле зовут? Никаких ассоциаций и воспоминаний не возникает, как будто это не мое имя, а какой-то ник.

Вообще-то у меня еще номер есть, “бе-два-четыре”, и этот номер мне как-то ближе, созвучнее, чем “Мейра”.

Но пофиг, пусть называет как хочет. От этого противного носатика с липкими пальцами зависит буду ли я сновидцем, или меня отправят в забытие, точнее в капсулу долгого сна без снов. А я хочу жить, а не спать в ожидании. Поэтому потерплю, недолго осталось.

Придется поулыбаться пока не получу назначение. Сдать бы этот экзамен наконец-то и вернуться в реальность, а там и распрощаемся, надеюсь навсегда.

Когда же память вернется? Что за странный экзамен? Как я могу продемонстрировать свои знания и умения, если ничего о них не помню? Да тут вообще все странное и непривычное. Я почти уверена, что не смогу управлять этим пространством сна, даже если вспомню как это делается, слишком оно плотное, прямо давит своей материалистичностью. Или… или это – не сон?

Тем временем Янцвек подошел еще ближе и протянул было руку к моему плечу, но тут же ее опустил, даже отступил на шаг. Странно. Вспышка воспоминания тут же напомнила мне, как меня бесил этот как бы ободряющий жест Куратора. Который на самом деле нагло лапал нас, молоденьких девчонок, вылезающих из капсул сна в топиках и трусиках. И ведь не скажешь ничего на эту вроде бы “заботу”. Внимательный дядечка Куратор проверяет самочувствие студенток? Проверял он, как же! Ущипнуть он старался… Меня вот всегда щипал за щеку, а потом, как бы ненароком, гладил по груди…

Странно, что сейчас он не “позаботился”, даже отступил на шаг. Хотя… Это же сон…

Ладно. Я тоже не буду робеть.

– Я сдала экзамен? – Вопросительно улыбаюсь и делаю вид, что просто прислонилась к капсуле, а не держусь за нее.

Конечно, это наглость – спрашивать лично Куратора о результатах, о которых он и не может знать достоверно, ведь решает не он, а комиссия. Но, если я во сне, то здесь правила можно и нарушить, немного, почему бы не попробовать? В конце концов от этого зависит мое будущее. Свой голос мне показался каким-то дребезжащим и сиплым. Слова выговаривались с трудом. Всякое возможно во сне, – утешаю себя. Ох, не нравится мне этот сон, неправильный он какой-то!

– Я же говорю – молодец! – Янцвек растягивает тонкие губы в неком подобии улыбки.

Я наконец-то могу разглядеть его лицо, и от его морщинистого аватара с жутким носом-клювом, и с пародией на улыбку под ним, от того, как он смотрит на меня, мне становится страшно. На мгновенье мне показалось, что это не сон, реальность. Но… в реальности Янцвек гораздо моложе и выглядит все-таки поприятнее, чем этот его аватар.

– Ты прошла… ах да, ты сдала этот экзамен, смогла двигаться, несмотря на включенное торможение всех функций мозга, и даже свой номер ты почти правильно увидела во сне. Вас таких немного.

– Янцвек, почему ты сказал, что ”я прошла” – куда я прошла? Мы же экзамен сдавали, так куда же мы “прошли”, что значит “ нас таких немного”, а почему остальные все еще в капсулах? – Мой голос совсем охрип, и я даже стала задыхаться. Почему-то выговорить эти все вопросы оказалось трудно.

Янцвек почти незаметно поморщился и отвел глаза. Похоже мои вопросы ему не понравились. А что такого запрещенного я спросила?

– Мейра, “молодец” не означает, что можно задавать вопросы Куратору. – Резко произнес он. – Иди на тестирование. Остальное потом. Пошла!

Скомандовал и отвернулся, пошел созывать остальных.

Ну ясно, злой, как и всегда. Зря я спрашивала. Но, насколько я поняла, экзамен еще не завершен? Какие-то тесты еще? Или все это – продолжающийся экзамен? Дерьмовая ситуация. Не могу понять сплю я или нет в принципе.

Я оглядываюсь. Зрение немного улучшилось, но все еще мутное. Только и вижу, что нас действительно почему-то очень немного – расплывчатых фигур, стоящих возле открытых капсул . А больше ничего и не различаю – голова все еще кружится, окружающая обстановка временами затуманивается и двоится, а в руках и ногах какая-то противная дрожь.

Если бы это было реальностью, то означало бы, что я пролежала в капсуле целую вечность без пробуждений и без физической активности. Но такого ведь просто не может быть. Даже если очередь на экзамен была большой, долго нас бы не держали в капсулах. Все равно раз в неделю будили бы на какие-нибудь работы в реале. Но ничего этого я не помню, кроме обрывков воспоминаний в памяти. И со мной что-то сильно не в порядке. Не только с физическим телом, тут и с головой большие проблемы.

Значит это сон. – думаю. В реальности со мной такого просто не может быть. В реальности я себя прекрасно чувствую, я молода, здорова, полна сил, у меня отличные показатели…. ммм, чего показатели? Опять туман в голове. Но я уверена, что со мной все должно быть хорошо, в реальности. А эта канва сна – просто издевательство какое-то! Но ведь не проснешься, пока не разрешат, поэтому придется справляться с тем, что есть.

Ну, хоть зрение я могу себе улучшить? Зажмуриваюсь, моргаю, протираю глаза противно слабыми дрожащими руками и, кажется, получается!

Пелена тумана бледнеет и постепенно рассеивается. И наконец-то я могу лучше разглядеть остальных.

От увиденного меня так шатнуло, что я чуть ли не упала, но в последний момент вцепилась в капсулу и все-таки удержалась на ногах, я помню, как это важно.

Что за дерьмовые аватары вокруг? Это точно издевательский сон! Кто такое придумал? Меня запихнули в группу к старикам, к аватарам тех, кто уже спит десятки лет, спит так долго, что даже постарели во сне… А может и сотни лет у них уже прошли, может меня вообще отправили в сон к самым первым спящим?

Хм, может в этом смысл экзамена? Посмотреть, что происходит с теми, кто просто спит и не видит сны? Как же понять суть экзамена? Кто я здесь, что я сделать-то должна чтобы этот гадкий сон-экзамен закончился?

Какие же вокруг уроды все! Интересно, а сама-то я хоть нормально выгляжу? Почему-то вопрос моей внешности вдруг взволновал меня больше всего, аж внутри все задрожало.

И еще один кусочек памяти всплыл на поверхность: “Это, конечно, глупости. Но какой-то внутренний иррациональный подсознательный страх, что аватар из сна может отразиться в реал, время от времени возникал у всех. Поэтому внешности во сне уделяли немалое внимание, особенно женщины. Во сне все старались выглядеть получше – а вдруг действительно отразится в реал…” .

Ну вот, испуг порождает воспоминания. Хоть что-то полезное. Что еще я могу сейчас вспомнить?

И память услужливо ответила: “Посмотри на свои руки! Прежде всего во сне надо смотреть на свои руки”

И я посмотрела и… тут меня качает второй раз, да так основательно! Это же…это не мои руки, нет, это не могут быть мои руки! Эти сморщенные птичьи лапки, цепляющиеся за потертый пластик капсулы, эта морщинистая сухая желтая кожа в пятнах, выступающие вены, подрагивающие пальцы…. Нет-нет-нет! Мне же всего… вот, вспомнила – мне всего 25 лет, я не могу быть такой ужасной даже во сне! М-мать, зачем же мне такое вот придумали? Я поспешно закрыла глаза. Посмотреть дальше, на свое тело, я просто боюсь. Вот даже краешком глаза смотреть не буду! Открываю глаза, моргаю – а вдруг что-то изменится – и перевожу взгляд на остальных.

Не знаю кто там повеселился, придумывая этот сюжет. Но мне смотреть на голых стариков в детских трусишках и топиках вовсе не прикольно. Грустно как-то. Может это, конечно, мобы из сна всего лишь. Но ведут они себя как-то слишком по-настоящему – разглядывают друг друга и себя, шатаются. Раздаются еле слышные возгласы удивления и негодования. Некоторые, слышу, тихо матерятся, некоторые вроде бы молятся…

Наверное это все-таки не мобы, более вероятно, что всех студентов запихнули в аватары старичья. И, похоже, не одна я потрясена этим. Зачем же нас так? Очертания тел совсем расплылись и поняла, что я плачу, к такому во сне я точно не была готова.

Да помню я, что надо сохранять самоконтроль! И я его сохраню, только вот слезы вытру. Еще же тестирование какое-то проходить, Янцвек говорил. Ладно, хорошо, я понимаю, что этот ужас – не реальность. Несмотря на то, что ощущения какие-то чересчур реальные, а все вокруг стабильное, плотное, материальное, начинаю думать, что возможно нам демонстрируют новый уровень сна? Может это и есть та самая рабочая среда? В которой и будем дальше жить и работать? Но почему же с такими аватарами-то, и память отключили, и вообще мне плохо? Что же это такое?

Я в одном уверена – это точно не реальность. Это не может быть реальностью в принципе…

А вдруг…? И меня начинает трясти еще сильнее, становится холодно и страшно. Ничего не понимаю, мне хреново. Разум прячется в раковину отрицания всего и позволяет мне думать только об одном – надо держаться на ногах. Во что бы то ни стало надо стоять!…

Глава 3

– Ну что, посмотрели на себя, охр… удивились? – из-за спины выныривает Янцвек. – Шагом марш в процедурную, все, кто может. Кто не может – возвращайтесь в капсулы.

А похоже, что Янцвек нас не очень-то и жалует, несмотря на его “молодцы”. Или он просто сам по себе такой, человеконенавистник? Хотя, кому приятно смотреть на голых стариков? Я бы ему посочувствовала, если бы сама не была одной из…нас.

А нефиг было придумывать такую канву! Извращенцы…

Янцвек идет вперед, к выходу из этого огромного зала, а мы тянемся за ним. С трудом шагаю, колени гнутся с каким-то хрустом, ноги дрожат, равновесие еле удерживаю, шатает меня. От реальности ощущений горло сжимается, и паника опять захлестывает мозг, чувствую опять слезы катятся. Нет, слез самих не ощущаю, но видимость ухудшилась, все расплывается. Смотрю в пол, но краем глаза замечаю, что и все остальные двигаются еле-еле.

Команда стариков. Как же нас мало! Смутно вспоминаю, что в каждом зале сна должно быть не менее двухсот капсул, в экзаменационном зале. А в обычных, рабочих залах, капсулы громоздятся этажами, тысячами.

А мы ведь сдавали экзамен? Почему же нас так мало сейчас? И, блин, почему я ничего не помню? Мне же 25 всего, в какой бы аватар меня не впихнули, все равно память должна работать, да и чувствовать себя должна как минимум лучше, это же сон! А я ощущаю себя безнадежной развалиной, еле шевелюсь и ничего даже не пытаюсь изменить, наверное, потому что подсознательно ощущаю, что это бесполезно, и вспомнить как это делать не получается…