Атлантикс

– Тебе всё равно потребуется операция! Мозговые наросты увеличиваются, и ты можешь погибнуть в любой момент!

От этих слов я снова почувствовал пронзающую резь в голове. Я знал, что это лишь фантомное ощущение – предупреждение, которое отправило мне подсознание: у мозга нет нервных окончаний, он не может чувствовать боли.

– Да, Мария. Мне это известно. Просто не надо было вшивать этот чип. Чтобы жить в обществе, делать правильные суждения, не попадать под машину и изучать новое, вовсе не обязательно постоянно иметь перед глазами подсказки, подготовленные другими людьми или компьютерными программами! Если бы люди поняли это, наша цивилизация сейчас достигла бы немыслимых высот!

Мария смерила меня долгим пронзительным взглядом.

– Ты знаешь, я много думала об этом, когда ты убежал. Что бы было, будь все люди так же умны, как и ты… Доктор Гарри считал, что тебе нужно как можно скорее установить биочип, чтобы контролировать твою агрессивность. Тогда мне казалось, что он прав, – пусть сегодня мы не очень интеллектуальны в результате того, что потеряли немалую часть мозга, зато мы не бунтуем, подчиняемся законам и ведём созидательную жизнь!

– Мария, это не так! В трущобах Парижа я видел и бандитов, и проституток-отравительниц.

– Это минимально необходимый уровень порока! Этим людям свойственно жить так, как они живут, и общество достаточно гуманно, чтобы дать им возможность жить в той среде, которая им нравится!

– У этих людей просто не было денег на получение сертификатов об образовании, Мария. Вы не оставили им шанса измениться, не дали доступа к другим программам поведения и заставили следовать самым дурным путём!

Женщина ничего не ответила и опустила глаза.

– Я не знаю, Маугли. Я раньше не думала об этом, но я знаю точно: высокий интеллект противопоставляет человека обществу.

– Это не так!

– Так. Пока тебе не установили чип, ты был другим. Ты не был человеком.

– Почему меня считали людоедом?

Мария резко подняла глаза.

– А ты не помнишь?

– Нет!

Мария помедлила, словно в нерешительности.

– Я не хотела, чтобы ты вспоминал об этом, но, наверное, лучше было тебе об этом никогда не забывать. Смотри.

Женщина подошла к висящему на стене медиаэкрану, откинула чёрную кудряшку со лба и провела рукой в воздухе. Заставка с видом на огромные ледяные глыбы, плывущие по холодному Южному океану, сменилась изображением стола, заваленного книгами, документами и видеоплёнками. Коротким пассом Мария запустила какую-то программу, назвала код доступа, и на экране открылось моё личное дело.

«Имя: отсутствует

Место рождения: неизвестно

Диагноз: полная социальная дезадаптация», – успел прочитать я.

– Вот, смотри, – сказала Мария, включая воспроизведение видеофайла.

По экрану поплыли кадры, очевидно, сделанные камерой налобного видеорегистратора. Песчаный пляж, причаливший военный катер. Гогочущие солдаты в камуфляжных куртках. Из подступающих к воде джунглей вывели меня. Следующую часть ролика я уже видел: ободранный и чумазый, я хватал себя то за одно, то за другое запястье и восклицал: «Атлантикс!».

Грубый голос за кадром прокомментировал: «Местный людоед и сумасшедший. Размозжил головы пятерым. Питается мозгами».

– Эй, кто это тут у нас!

Ко мне подошёл улыбающийся детина и коротким натренированным движением ударил кулаком в живот. Я согнулся на песке.

Следующим кадром было моё окровавленное лицо. Я скорчился в углу клетки, обхватив голову руками. «Точь-в-точь обезьянка в зоопарке», – подумал я.

– Этот кадр и попал в газеты, – прокомментировала Мария. – Попади следующий, твоя судьба сложилась бы иначе.

Далее камера выхватила крупным планом мои руки. Запястья были разорваны, и из ран торчала какая-то серая масса.

– Знаешь, что это? – спросила Мария. – Это биочипы! Ты убил, по крайней мере, пять человек и вырвал их мозги! И после этого ты смеешь рассуждать об агрессивности? Ты – умник с мозгами на пятерых – выследил и убил пятерых ни в чём не повинных рыбаков! Мы просто обязаны были как можно скорее социализировать тебя!

Марию трясло мелкой дрожью. Я попытался успокоить её.

– Тише, тише! Да, я согласен, что я сделал что-то ужасное. Мне самому от этого не по себе. Я кажусь тебе дикарём, сумасшедшим, но мне нужны были эти чипы.

– Нужны? Для чего?

Для чего… Тошнотворное воспоминание вдруг нахлынуло на меня. Я сижу в джунглях, мои руки окровавлены, одежда изорвана, я кусаю губы, из глаз катятся слёзы, но я полон решимости – я пытаюсь совместить отростки пока ещё живых и слабо пульсирующих у меня в руках биочипов. Я знаю, что чипы – это уникальные передатчики, нужно только правильно подключить два спаренных чипа к нервным окончаниям рук, и будет собрана мощнейшая станция, сигналы которой услышат с любого расстояния в Атлантиде, Пангее, Лемурии и Шамбале.

Я вспомнил, как, потерпев крушение в джунглях, месяц пробирался к побережью, как пытался угнать транспортный катер, чтобы сквозь океан ринуться к Атлантиксу, и как капризная техника упорно отказывалась идти в запретный район. Мои моральные принципы подверглись перековке. От неприятия кровопролития я пришёл к тому, что превратился в жестокого хищника. Моей первой жертвой стал наркоторговец, выращивавший дурь на расчищенном в джунглях участке, затем – браконьер, а после… А после мне было уже всё равно, кого убивать. Мария говорила о пяти моих жертвах? Это неправда! На самом деле их было десять. Десять аборигенов, черепа которых я вскрывал, чтобы достать чипы. Восемь человек пришлось убить, прежде чем я разобрался в структуре чипов и нашёл верные нервные отростки, при совмещении которых чип начинает генерировать сигнал SOS. Девятый и десятый должны были стать последними – я просто не успел закончить дело – приладить отростки к нервным окончаниям своих рук.

Я сел на пол и обхватил голову. Я забыл обо всём, что случилось, не потому, что мне вырезали часть мозга, и не потому, что меня пытали электрошоком. Я не хотел помнить и знать, как превратился в зверя… Нет, не в зверя – звери не убивают себе подобных… Как я стал… Маньяком… Жестоким и беспощадным убийцей…

Мария обхватила меня за плечи.

– Не плачь, Маугли! Не плачь! Это не твоя вина. Мы поможем тебе. Мы удалим лишние мозговые наросты, и ты станешь счастливым человеком. Ты навсегда забудешь о том злом другом… Не плачь, Маугли.

– Мама! Кто здесь?

Дверь приоткрылась, и в комнату вошла маленькая девочка, чем-то похожая на Марию.

– Лаура, иди к себе и ложись спать! Это один хороший человек, которому нужна моя помощь…

Девочка послушно вышла.

– Атлантикс… Атлантикс… Вызываю Атлантикс… – прошептал я.

Я никогда не смогу убедить ни Марию, ни доктора Гарри, ни кого-либо ещё из живущих на большой Земле в том, что я атлант из невидимого им параллельного мира. Я никогда не смогу получить два живых чипа, чтобы подключить их к нервным окончаниям своих рук и позвать на помощь боголюдей. Я могу добыть чипы, только если снова убью. Убью двух человек. Моё краткое пребывание на большой Земле уже унесло по меньшей мере одиннадцать жизней. Я нащупал гладкий шов на темечке. Мне показалось, что я чувствую, как пульсирует острой пронзающей болью под костями черепа разрастающаяся мозговая ткань, готовая в любой момент раздавить чужеродный ей биочип. Раздавить и вызвать кровоизлияние, которое в считаные часы убьёт мой мозг.

– Атлантикс… Атлантикс… Вызываю Атлантикс…

Я посмотрел на Марию.

– Позвони доктору Гарри. Скажи, что Маугли вернулся, чтобы срезать лишние мозговые наросты.

Глава 2. Оборотень из Антарктиды (Астор)

Пока я спал, моё укрытие в расщелине полностью занесло колючей снежной крупой. В образовавшейся пещерке возникла зона комфорта! Минус тридцать, а снаружи мороз чуть ли не под минус пятьдесят, да ещё и с ветром, впрочем, и это ничто для моей мягкой полой шерсти. Жирок я, правда, уже поистратил, но и шубы, отросшей после включения комплекса генов, заимствованных у белого медведя, вполне достаточно, чтобы не замёрзнуть. К тому же моя кожа ороговела, избавилась от капилляров – они сохранились только на подушечках пальцев рук, спрятанных сейчас в естественных рукавицах из длинной шерсти.

Я выбрался из пещеры и дал ветру вдоволь наиграться моим мехом. Казалось, что это сама Антарктида дружески хлопает меня рукой по плечу. Я царь этого белого хаоса! Повелитель ледяного континента. Сегодня я, пожалуй, самое совершенное существо, идеально приспособленное к жизни в этом белом аду. Впрочем, пока нет! Я в три раза уменьшил количество цветовых колбочек в сетчатке, ухудшив распознание цветов, и нарастил число палочек-фоторецепторов, полезных в тусклом освещении антарктических сумерек. Окружающий пейзаж – ледяные глыбы, позёмка, затянутое тяжёлыми тучами небо – всё это стало ещё более зловещим. Скольким первопроходцам попытка проникнуть сюда – в самое сердце белого континента – стоила жизни! Великая сила человеческого духа, огромная воля и страсть открытий гнали героев прошлого вперёд, но несовершенство бренного тела и плохая подготовка экспедиций не оставляли шансов выжить!

Со мной всё иначе. Меховая шуба позволит пережить даже суровую антарктическую зиму, а запаса питательных веществ – подкожных отложений – хватит ещё на месяц перехода. В критической ситуации я могу пожертвовать частью подкожных запасов и перестроить организм для выработки особых гликопротеинов – естественного антифриза, который позволяет даже снизить температуру тела до отрицательной. Если же станет совсем тяжело, я зароюсь в снег и впаду в спячку до более тёплых дней. Какой же это ни с чем не сравнимый восторг – управлять своим телом, меняя его по собственной воле!

Я выкопал из белого песка полимерные лыжи, надел их на ноги. Пожалуй, при следующем переходе к Южному полюсу нужно будет преобразовать тело более кардинально – стать четвероногим бегуном в теле, среднем между медвежьим и волчьим. Отчего бы и нет? Лемурийский институт генетики работает в полную силу и скоро расшифрует все возможные сочетания генов, а я – геноиспытатель, кому как не мне опробовать новые варианты.

***

Я – геноиспытатель! Это звучит как музыка. Эта профессия лучшая из всех, доступных атлантам Земли!

Я сориентировался по спутанным магнитным полям и потокам ветра и затянул песню восторга в ультразвуковом диапазоне. Специальная мышца, такая же, как у летучей мыши, прикрывала уши в момент испускания звуков, защищая мой слух. Вот теперь я был совершенен. Я легко оттолкнулся и не побежал, а скорее полетел сквозь буран, объезжая невидимые под снежными заносами опасные трещины во льдах. Ещё неделя пути, и я достигну Трансантарктических гор, а там уж рукой подать до гор королевы Мод, за которыми в зоне умеренного климата западной Антарктиды на километровых сваях построена столица Лемурии – её старейший город.

Часы безостановочного бега по тропам, по которым первопроходцы могли лишь ползти, – лучшее время, чтобы побыть наедине с собой, собрать мысли воедино и ответить на неприятные вопросы. Не надо думать, что одиночный переход через континент – лёгкая забава. Я тоже действую на грани возможного, бегу что есть сил, не оставляю себе страховки на случай собственной лени или слабости. Да, я могу изменить параметры своего организма и впасть в спячку – это спасёт меня от гибели, но всё же останется тяжёлым поражением, признанием того, что я плохо подготовил переход, не имел достаточной воли, был слишком слаб и проиграл самому себе. И это несмотря на все преимущества, которые мне даёт наука четырёх Атлантид – древней Шамбалы, дерзкой Лемурии, юной Пангеи и грозного Атлантикса! Я не должен и не имею права проиграть, но всегда ли проигрыш является поражением? Этот вопрос я задаю себе уже две недели – с того момента, как вернулся в Лемурию после той неприятной поездки в Атлантикс, поездки, воспоминания о которой теперь целиком занимают мои мысли.

Её звали Глория, и я предстал перед ней в своём самом привлекательном человеческом облике. Двухметровый мускулистый красавец с копной золотых волос, подчёркивающих глубину чёрных глаз. Это был мой любимый вид – результат бесчисленных превращений и игры библиотекой самых чистых человеческих генов, отобранных как у ныне живущих, так и у давно исчезнувших народов.

Генетика влекла меня, как и любого лемурийца, с детства. Мы – жители самых суровых областей малой Земли, построили уютные города, освещённые искусственным солнцем, закрылись тепловыми куполами от морозов и ветров и защитили себя от случайностей передовой наукой. Но это лишь усилило ощущение несовершенства человеческого существа.

Древняя Шамбала – экспериментальный посёлок миллиардеров, неожиданно ставший форпостом человечества в период его упадка, и сегодня остаётся уголком снобов – тех, кто стремится законсервировать уже утверждённое могущество атлантов. Атлантикс – военная база – центр электронного слежения и новейших инженерных разработок. Возможно, это тот мир, который вскоре позволит атланто-человечеству устремиться к звёздам. Пангея – новая земля, вздыбленная со дна океана, экспериментальная лаборатория геологии и климатологии. Когда-нибудь от создания новых континентов пангейцы перейдут к моделированию климата планеты, сместят ось вращения Земли, растопят льды Антарктиды и накроют большую часть суши тропическим одеялом. Всё это – центры человеческого гения, доказывающие могущество и созидательную силу разума, восставшего против энтропии и деградации. Но Лемурия – это совсем иное. Лемурия – тот мир, где меняется сам человек: здесь рождается новый атлант – человек воистину всемогущий, способный менять своё тело, приспосабливая его к любым условиям жизни, преодолевать довлеющие над разумом инстинкты и открывать чистое и ничем не замутнённое сознание. Если вселенская цель материи – эволюция от неживого к живому и от неразумного к истинно разумному, то достигнута она будет именно в Лемурии.

Мы встретились с Глорией в Атлантиксе. Я приехал как студент, чтобы прослушать несколько курсов социологии большой Земли, Глория – как исследователь событий, происходящих в чуждом и скучном нам мире человеческого муравейника. А причиной, заставившей меня на пару месяцев оставить Лемурию и любимые генетические эксперименты, было открытие, сделанное мной в Антарктиде. Я нашёл его – титана духа – одного из первых исследователей мёртвого континента.

На восемьдесят втором градусе южной широты я обнаружил промёрзший насквозь труп человека4. Это не была могила – путешественник в позе эмбриона лежал между камней в естественной пещере, открывшейся мне на миг по игре случая. За два с лишним столетия сползающие льды несколько раз сдавливали тело, но, думаю, оно выглядело примерно так же, как и в момент смерти. До этого я никогда не видел людей, современные жители большой Земли – деградировавшие существа с небольшим мозгом – были мне неинтересны, тела же наших общих предков в открытых экспозициях Лемурии и Шамбалы не выставляются.

Я долго стоял и рассматривал этого человека – ростом он был намного ниже меня. Иссохшие мышцы также вряд ли отличались богатырской силой. Поразила одежда погибшего – примитивная неудобная куртка из какой-то холодной, тяжёлой материи и отсутствие обуви. Я обыскал окружающую площадку, но не нашёл никаких следов стоянки. Кто ты такой, древний солдат с передового края Антарктики, и зачем ты оказался здесь, в царстве вечного холода?

Атлантам, и особенно их лемурийской ветви, присуще огромное любопытство. Столкнувшись с неизвестным, мы не успокаиваемся, пока не создадим стройную теорию, в которой есть объяснение новому факту. Вернувшись домой, я прочёл историю поиска и исследования Южной земли за последние полтысячи лет, возмутился тем трудностям, с которыми участникам экспедиций приходилось выбивать финансирование своих походов у правительств, и той наглостью, с которой затем эти правительства объявляли вновь открытые земли своими, даже не представляя, как будут распоряжаться ими. А ещё мне вдруг стала интересна история – не перечисление многочисленных династий, сменяющих друг друга с помощью кинжала и яда, а настоящая история человечества – история человеческой мысли, освобождения человеческого духа из-под гнёта предрассудков, суеверий и невежества, история науки и общества. Это и привело меня в Атлантикс, где я хотел ближе познакомиться с современным положением тупиковой ветви нашего разделившегося вида – узнать про жизнь людей заката, как именовала людей большой Земли Глория.

– Глория, твоя лекция была прекрасна, – хотел сказать я, но не успел – мои слова прозвучали из уст Роджера – геолога, создающего новые земли в Пангее. На лекции Глории он оказался примерно по той же причине, что и я. Никогда ранее не интересовавшийся историей большой Земли, Роджер по какой-то надобности посетил один из крошечных островов в Тихом океане – клочок суши, давным-давно заселённый первопроходцами – людьми, бросившими вызов синей безбрежности и на утлых плотах, лодках и катамаранах переплывших океан. Пангеец был восхищён мужеством древних мореплавателей, но не нашёл его у нынешних жителей островов.

Как все мы, Роджер был потомком первых атлантов Шамбалы. Когда мои предки отправились строить новый мир во льдах Антарктиды, его предпочли пробудить земную кору и выпустить наружу раскалённую мантию – дать жизнь искусственным вулканам, которым предстояло породить новый континент. В то время как лемурийцы изучали генетику и биологию, пангейцы десятилетиями исследовали белые пятна геологии и климатологии. И если нашим подарком, сделанным сотню лет назад людям заката, стали биочипы – вживляемые в мозг передатчики, которые возвращают деградировавшему человечеству подобие разума, то польза от геологических экспериментов пангейцев была не столь очевидна. Со спора о роли атлантов в судьбе большого человечества и началось наше знакомство.

– Роджер, ты сейчас обвиняешь лемурийцев в потакании деэволюционным процессам большой Земли. Дескать, не будь наших чипов, человечество не глупело бы столь стремительно, – резюмировал я длинную речь Роджера, последовавшую за лекцией Глории о жизни человеческого муравейника. – Будь спокоен, они начали деградировать намного раньше и поглупели бы не меньше нынешнего, только вместо биочипов пользовались бы для самоорганизации внешними электронными приборами. Но даже если в нынешнем плачевном положении землян есть доля нашей вины, что с того? Мы, а не они прогрессивная ветвь эволюции. Сегодня мы сосуществуем в некоем симбиозе – мы даём землянам технологии, дарим возможность жить, даём право работать на нас – добывать ресурсы разведанных нами же недр, но как только земляне станут не нужны, мы предоставим им право умереть – покинуть сцену эволюционного театра. И это станет квинтэссенцией нашей борьбы за место под солнцем – на протяжении всей своей истории мы не особенно-то считались с потребностями масс. Разве я не прав, Глория?

Глория кивнула.

– Действительно, Астор. История выделения атлантов как нового человеческого вида – это многотомная драма о присвоении меньшинством ресурсов большинства. Что такое Шамбала? Это придание международного статуса территории, ранее принадлежавшей сразу четырём государствам, – попытка создать рай для немногих. То, что этот рай стал колыбелью нового человечества, не заслуга наших предков, а результат реализации фундаментального эволюционного закона – стремления материи к самоосознанию. Получив полную власть над миром и почти достигнув бессмертия, наши прадеды не смогли сохранить паритет. Нашим более совершенным и интеллектуально развитым дедам игры старой цивилизации оказались просто неинтересны. А наши отцы в свою очередь – генетически модифицированные снобы – уже не особенно-то интересовались вопросом того, на сколько сотен лет в прошлое кто-то может проследить свою родословную. Они слишком часто рекомбинировали собственные гены, так что уже не могут однозначно назвать кого-то из живших на Земле людей своими прямыми предками.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

hmar/ramar (искаж. франц. арабский) – осёл, идиот

2

qahba/karba (искаж. франц. арабский) – проститутка

3

voleur (франц.) – вор, разбойник, похититель, карманник

4

Предположительно Астор обнаружил во льдах тело Лоуренса Отса (Оутса) – участника британской антарктической экспедиции под руководством Роберта Скотта (1910—1913). На обратном пути от Южного полюса входивший в состав группы Скотта ослабевший Отс, чтобы не задерживать обессиленных тяжёлой дорогой товарищей, покинул палатку и ушёл в пургу босиком. Тело Лоуренса Отса не было найдено.