Гнездо желны

Вечно сидеть на месте тоже было нельзя, и я, осторожно раздвигая игрушки, стала по стеночке на четвереньках ползти по периметру комнаты, прикрываясь плюшевыми слонами, медведями и зайчиками. Когда до решётки оставалась всего пара метров, хозяйка вдруг с хрипом вскинула голову, шумно втянула носом воздух и обернулась. Я замерла, как мышь под веником, забыв даже, как правильно дышать. Закрывающая меня от женщины куча игрушек мешала обзору, но одно я разглядела точно. У обернувшейся в мою сторону хозяйки квартиры не было лица – только огромная пасть, из которой высунулся длинный синеватый язык и где поблёскивали ряды острых чёрных зубов, тянувшихся до самой глотки.

От страха я онемела, чувствуя, как сердце отбивает в груди сумасшедший ритм.

Что это за существо?! В чьём логове я оказалась?!

Внезапно меня, выводя из ступора, схватила за локоть сухая холодная ладонь, и я едва не задохнулась от ужаса. Но другая рука тут же зажала мне рот. Это была тётя Анфиса: она сидела рядом, тоже спрятавшись в горе мягких игрушек, и взгляд её мерцающих в полумраке больших глаз был таким же испуганным, как у меня.

Я недолюбливала свою вторую тётю, склочную и вечно всем недовольную, но в тот момент была готова её расцеловать – за то, что пришла за мной, что отыскала меня здесь. Теперь было не так страшно: ведь я уже не одна.

Приложив палец к губам, она поманила меня за собой и первой двинулась к вентиляции. Прячась за игрушками и не делая резких движений, мы доползли до решётки и забрались туда. Напоследок я обернулась, выискивая взглядом страшную хозяйку квартиры. Она всё ещё стояла возле колыбели, раскрыв свою пасть и принюхиваясь. Слюна с её языка капала на пол, а младенец в люльке так и продолжал орать.

– Быстрее! – шёпотом поторопила меня Анфиса, и я поползла за ней по вентиляционной шахте.

Когда мы обе вывалились на ковёр в нашем родном гнезде, я сразу же расплакалась как испуганная дурочка. Вокруг уже собрались все сёстры, брат и тётушка Инесса, а я всё ревела, размазывая по щекам слёзы и сопли и указывая пальцем на зев тоннеля за тумбочкой.

– Ну чего ты ревёшь? – даже растерялась Анфиса. – Сама же и полезла куда не просили, и сама же теперь хнычешь! У-у, Варька, бестолковый ребёнок! Ну вот зачем ты туда забралась?

Сколько ни успокаивали меня сёстры, сколько Дима ни тыкал в меня печеньем, всегда припасённым про запас в нагрудном кармашке его детского комбинезона, дельного я ничего так и не ответила. Только через пару часов, когда я уже сидела на коленях у тётушки Инессы, а она мягко меня обнимала, я призналась:

– Мне стало обидно, что в квартире есть что-то, о чём я не знаю… От меня все скрывают тайный ход, как от маленькой, вот я и решила сама поглядеть, куда он ведёт…

– Так ты и есть маленькая, – усмехнулась Инесса. – А разве нет? Вон как глупо поступила. Ни у кого ничего не спросила, сама туда полезла и чуть там же и не осталась. Разве это не поступок несмышлёного ребёнка?

– Наверное, – буркнула я, опустив взгляд.

– Ну-ну! Не дуйся. Знала же я, что рано или поздно кто-нибудь из вас туда заберётся. В нашем роду все любопытны от природы сверх меры – но нужно же думать и о собственной безопасности, когда шагаешь в другие миры.

– А это был другой мир? – тихо спросила я, едва схлынула первая волна изумления.

– А как сама-то думаешь? Конечно, он и был! Все мы – дети бескрайнего Леса, где каждое дерево – это отдельный мир, одновременно и похожий на все остальные, и не похожий ни на что. И часто по ветвям из одного измерения можно попасть в ближайшие. Правда, совершать подобные путешествия без надобности всё же не следует, моя пташка.

– Мы все живём на дереве? – искренне удивилась я, вспомнив о школьных уроках, где рассказывали то о круглых планетах, летающих в чёрном небе, то о трёх слонах, стоящих на спине черепахи. Всё это не укладывалось у меня в голове, ровно как и слова о Лесе.

– А где ещё, по-твоему, должны гнездиться птицы? – прищурившись, с хитрецой в голосе спросила тётушка, ссаживая меня со своих коленей.

– Выходит, я сегодня была на другом дереве? – сделала я вывод.

– Верно. Но заблудиться в этом Лесу проще простого, Варя. И всегда нужно помнить путь домой или уметь позвать тех, кто тебя выведет. Например, нашу семью.

– А как это сделать-то без мобильного телефона? – жалобно заныла я. – Будь у меня там телефон, я бы домой позвонила! Но вы мне всё никак его не подарите… – Я вся сжалась в комок, готовясь вот-вот захлюпать носом. Всё что угодно – лишь бы в который раз доказать необходимость покупки мне такой желанной игрушки, выпрашиваемой уже целый год. Но тётушка Инесса сразу же строго ответила:

– Не нужен тебе никакой мобильник, Варвара! – Она всегда, когда сердилась, звала что меня, что сестёр полными именами, и я тут же неосознанно втягивала голову в плечи. – Умей слушать сердце! И звать тех, в ком течёт та же кровь, что и в тебе. – Она схватила меня за руку и положила мою ладонь мне же на грудь.

– Вот! Здесь твоё сердце, Варя! Здесь твоя жизнь – и здесь частица всех нас, всей твоей семьи. Позови нас, и мы всегда сможем тебя отыскать, где бы ты ни оказалась. Никогда не забывай об этом. – Она коснулась унизанными перстнями пальцами своей груди и закрыла глаза. И в тот же миг я почувствовала, как кровь в моих венах вскипела. Я ощутила зов, который тянул меня вперёд, который бился внутри меня как птица в клетке и красной нитью указывал мне путь. Даже прикрыв веки, я видела, куда ведёт эта незримая линия, дрожащая от зова. Она вела к моей тётушке, сидящей напротив. Прямо к её сердцу, уверенный ритм которого отдавался эхом у меня в ушах.

– Теперь ты слышишь мой зов?

– Д-да, – поражённо кивнула я, не в силах пошевелиться.

– Никогда не забывай, что он рождается из твоего сердца. И тогда ты не потеряешь дорогу к дому. – Она встала и, поцеловав меня в макушку, ушла с кухни.

А я так и стояла, глядя, как тянется за тётушкой алая нить, которую я не замечала столько лет.

Да, тот день я помню хорошо. Даже сейчас смех берёт, какой простодушной девочкой я была в те годы! Сколько всего не знала, сколько всего не видела вокруг.

И теперь уже мало что способно меня удивить.

Бросив пыльную тряпку на пол в комнате тёти Анфисы, я устало приваливаюсь спиной к тумбочке. За ней всё ещё гудит ветер. Но туда я уже больше никогда не полезу, что бы вообще откуда ни доносилось. С того самого памятного дня этот проход тётя Инесса закрыла, сперва окурив дымом семи трав, а после поставив там решётку с замком. Больше никто не должен оказаться в логове кукольной хозяйки и её младенца. Ключ от решётки был лишь у Анфисы – правда, как я ни допытывалась, она так и не созналась тогда, для чего ей вообще был нужен этот проход.

Вот слышится шорох ключа в замочной скважине входной двери – и на пороге гнезда появляется Анфиса. Едва успев скинуть туфли, она сразу же замечает меня, сидящую на полу в её комнате с тряпками и тазиком воды.

– Ты что это творишь, Варька?! – обеспокоенно спрашивает она, в мгновение ока оказываясь в спальне. – Убираться тут у меня вздумала?! А ну брысь отсюда со своими швабрами и метёлками, и чтоб я тебя не видела больше в моей комнате!

Вскочив на ноги, я кубарем выкатываюсь в коридор. За мной оглушительно громко захлопывается дверь.

Тётушка Инесса, проходившая мимо, смотрит на меня поверх очков и мягко спрашивает:

– Что, не успела до конца убраться?

Я лишь тяжело вздыхаю в ответ.

– Ну ничего-ничего, моя пташка, – воркует тётушка, удаляясь на кухню. – Когда-нибудь она ослабит свою бдительность, вот увидишь. И тогда главное – чтобы ты в тот момент оказалась в нужном месте.

Я морщусь, пытаясь понять, уборку ли подразумевает тётушка или её фраза имеет какой-то более глубокий смысл, осознать который мне пока не суждено, но Инесса, поливая цветы на кухонном подоконнике и поглаживая их листочки, уже забывает обо мне и лишь тихо напевает себе под нос.

Глава 3

Лица

Тётушка Инесса днём работает в библиотеке, расположенной совсем недалеко от пятиэтажки, на последнем этаже которой мы живём. Библиотека эта такая крошечная, что, когда меня вместе с сёстрами водили туда в раннем детстве, я могла за пару минут обежать её всю, потрогав каждый стеллаж, из-за чего, собственно, она и казалась мне тогда чрезвычайно скучной. Тётя Инесса всегда пыталась образумить меня, дать побольше интересной литературы, но я только бесцельно бродила из зала в зал, рассматривая красочные обложки стоящих на полках книг, даже не открывая их. Наверное, всё изменил один день, когда тётушка как бы случайно оставила в библиотеке на столе возле меня раскрытую книгу, где в самом конце страницы была небольшая иллюстрация – свернувшийся кольцами и зарывшийся в песок двухголовый красный змей.

– Я никогда таких не видела, – едва глянув на изображение, сказала я Инессе. – Он какой-то неправильный.

Тётушка мягко улыбнулась и опустилась на пустой стул возле меня.

– Не всё, что не похоже на привычные тебе вещи, неправильно, моя пташка. Этот змей просто не принадлежит нашему миру.

– Он из другого мира? – сразу же заинтересовалась я.

– Верно. Как и эта книга. Она создана не в нашем измерении, хотя прочитать её ты можешь.

Я осторожно взяла в руки книгу и вгляделась в текст. Язык был мне знаком. Он ничем не отличался от того, на котором было написано большинство книг в этой библиотеке. Вот только там описывались вещи и явления, о которых я никогда не слышала: например, что небо рождалось в муках и потому цветом напоминает кровь, а земля давно иссякла под гнётом четырёх светил и поэтому иссохла до состояния песка, превратив весь мир в пустыню.

– Этот змей… – прошептала я, косясь на тётушку, – он живёт в мире, который здесь описан?

– Да. И этот мир реален, Варя. Но он сильно отличается от того, что привыкли видеть мы. Окружающий нас бескрайний Лес многолик. Многие его деревья похожи как две капли воды и чаще всего растут неподалёку друг от друга. Но отдельные могут иметь облик, вообразить который ты не сумеешь, даже приложив всю свою фантазию.

– Как этот, например? – я указала на строчки в книге.

– Как этот. И таких необыкновенных, ни на что не похожих миров миллиарды, Варя. И существа, населяющие их, причудливы. Конечно, в большинстве частей Леса ты никогда не побываешь, о других узнаешь лишь с чужих слов, но что-то доступно тебе уже сейчас – ты можешь прочесть книги, которые наша семья собирала веками, и открыть для себя многоликость Леса.

С тех самых пор я полюбила книги. Тётя Инесса давала мне фолианты и свитки из своей собственной библиотеки, и я с радостью изучала старинные труды, узнавая о мирах, так похожих на наш собственный или так отличающихся от него. Если Ольга с интересом читала лишь любовные или приключенческие романы из библиотеки, где работала тётушка, то я не могла оторваться от миров, которые были гораздо более реальны. Это оказалось единственным дозволенным мне в моём юном возрасте. Перемещаться между деревьями Леса было непростой и в какой-то степени даже опасной задачей, но чтение позволяло познакомиться с иными измерениями легко и свободно.

Позже, в уже более зрелом возрасте, ко мне в руки стали попадать книги от других семей, стерегущих Лес. Как я тогда догадалась, тётушка Инесса приносила их уже специально для меня, частенько на весь день исчезая за дверьми кладовки с помощью своего медного ключа, которым она обладала по праву старшей. Так я поняла, что практически на каждом дереве в бескрайнем Лесу есть своё гнездо, где живут лесные стражи, защищающие миры от вредителей. И мы тоже были одной из таких семей. Мы обладали чутьём, позволяющим нам выслеживать древоточцев и прогонять их, оберегая наше дерево, сохраняя хрупкий баланс в Лесу.

Но ответа на один вопрос я так и не нашла: как же мы стали этими хранителями. Ни одна книга из принесённых Инессой ничего мне не объяснила.

– Мы обладаем этим правом с рождения, – говорила мне тётушка каждый раз, как только я обращалась к ней с подобным вопросом. – Как желна, символ нашей семьи, с момента своего вылупления становится лесным стражем, истребляющим вредителей, так и мы обязаны с рождения и до смерти следить за сохранностью своего дерева. Это наш долг. Это наше призвание.

Обычно после этих слов Инесса всегда вела меня в прихожую нашей квартиры и указывала рукой на старое чучело чёрного дятла, которое всегда, сколько я себя помню, висело над входной дверью. Крупная угольно-чёрная птица с ярко-красным теменем так удивительно напоминала саму тётушку, ещё с самой молодости красящую свои короткие волосы багряной краской и обожающую чёрный цвет в одежде, что я всегда воспринимала их как нечто единое. Будто если из этой квартиры исчезнет чучело, то не станет и самой Инессы. И наоборот.

– Это гнездо желны, наше гнездо. Запомни хорошенько, Варя. И никогда не забывай о нашем истинном предназначении и важности наших обязанностей.

Все члены семьи в какой-то мере прошли через это своеобразное посвящение. Тётушка всем моим сёстрам и даже Диме рассказывала о чужих мирах, незваных гостях, которые могут прийти на наше дерево по ветвям, и вредителях, избавлением от которых мы и должны заниматься. И всегда это казалось само собой разумеющимся, нормой жизни и обыденностью.

Однако теперь что-то странное происходит в привычном нам мире.

Наступают перемены, а вслед за ними приходят и проблемы. Гнездо наводнено древоточцами, а вместе с ними и всё дерево. То ли это последствия разбитого нами зеркала, то ли, как говорит Анфиса, в гнезде скоро что-то произойдёт, и вредители надеются успеть поживиться во время смуты. Вот только они совершенно распоясались, а Инесса всё чаще пропадает в иных мирах по целому дню, возвращаясь оттуда осунувшаяся и уставшая. Тётушки в свободное от работы время просто разрываются, пытаясь успеть везде, где требуется их помощь, а мы с сёстрами и братом неотрывно следим за сохранностью гнезда, которое неожиданно на наших глазах превратилось в дырявое решето и оказалось наводнено мелкими вредителями.

Лето даже приблизительно не обещало быть таким беспокойным.

В субботу утром вся квартира погружена в мягкую сонливую негу. Мы с сёстрами нежимся в кроватях в своей большой детской. Солнце ласково проникает лучами в окно и гладит нас по щекам, обещая чудесный день. Лера свернулась клубочком под одеялом – только выгоревшая на солнце макушка выглядывает. Я пытаюсь насладиться последними картинками ускользающего сна, крепко обняв подушку, а Ольга уже проснулась и опять сидит с планшетом, с глуповатой улыбкой переписываясь со своей пассией.

В прихожей раздаётся пронзительная переливчатая трель нашего старого домашнего телефона, и через полминуты Анфиса берёт трубку:

– Да, слушаю… А, Андрей Васильевич, это вы…

Я сразу же отрываю голову от подушки в надежде подольше подслушать, но Анфиса отвечает звонящему удивительно лаконично:

– Нет… Нет, возможности ещё нет.

Ольга тоже отрывается от планшета и косится на открытую дверь нашей детской, явно прислушиваясь к доносящимся из прихожей обрывкам беседы.

– Да, мы всё понимаем, но… Нет, Андрей Васильевич, в данный момент ничем не можем помочь!.. – довольно сухо отвечает Анфиса.

– Это же тот самый директор художественной школы? – шёпотом спрашиваю у старшей сестры.

Она просто молча кивает и прислушивается дальше.

– Я уже всё вам сказала! – в голосе тёти появляется неприкрытая злоба. – Всё! Не занимайте моё время! Как получится, так и придём. – Анфиса с громким звяканьем возвращает трубку на место.

Ну ничего себе тон! Если бы она на работе так со всеми своими клиентами разговаривала, то Дима никогда не дождался бы по вечерам ни конфет, ни печенья.

– Он уже третий раз звонит за эту неделю, – говорит Ольга, повернув голову в мою сторону. – А тётки всё не могут выкроить время сходить.

– Почему бы им не отправить нас? – спрашиваю я. – Вроде мы вчера по дому всю работу сделали, почти из каждого угла вредителей извели. Как раз могли бы сегодня сходить в школу, посмотреть, что там за лица.

– Анфиса говорит, что мы ещё мелкие и неопытные, – насупившись, объясняет сестра, откладывая планшет в сторону. – Что мы так с зеркалом напортачили, что теперь они с тётей вообще ничего серьёзного нам доверять не собираются.

– Да что ж такое!.. – Я тоже невольно начинаю злиться. Мы выполнили всю грязную работу, нашли пропавшие вещи – и в итоге остались виноваты. Хотя мы с Олей до сих пор придерживаемся мнения, что наплыв древоточцев в гнезде никак не связан с разбитым зеркалом.

– Чего вы там расшумелись? – доносится сонный голосок Леры. Она выглядывает из-под одеяла, щурит заспанные глаза.

– Да спи дальше. – Я бросаю в неё первую попавшуюся под руку мягкую игрушку, которые закрывают у меня щель между кроватью и холодной стеной. Розовый слон падает прямо на голову Лере, и она мгновенно вскакивает с места в надежде на реванш. Пока мы коротко перебрасываемся игрушками, пытаясь повалить друг друга на пол, Ольга уже вылезает из кровати и успевает сменить ночную рубашку на домашнюю одежду.

– Хватит вам ерундой заниматься, – строго говорит старшая сестра, как всегда оставаясь выше наших «глупых детских игр», как любит она их называть.

– А чем ещё заниматься малышне, если тётки нас за взрослых не считают и не хотят давать интересную работу?! – возмущаюсь я, привстав на коленях на кровати, и сразу же получаю своим же розовым слоном в грудь.

Лера довольно ухмыляется, прячась за одеялом.

Тут в коридоре напротив нашей детской распахивается дверь тётушкиной комнаты, и из неё неторопливо выплывает Инесса, поправляя на пальцах свои излюбленные перстни. Она захлопывает дверь и окидывает всю нашу троицу внимательным взглядом поверх очков:

– Пташки мои крикливые, вас слышно через все стены.

Я мигом заливаюсь краской и смущённо присаживаюсь на край своей кровати, стараясь быть как можно более незаметной. Но тётушка не ворчит на нас и не ругает, а только с улыбкой делает лёгкий взмах кистью и удаляется по коридору на кухню.

– Давайте сегодня в кои-то веки позавтракаем все вместе и заодно кое-что обсудим, – доносится до нас её тихий и спокойный голос.

Ольга первой убегает готовить завтрак, пока мы с Лерой, ещё подталкивая друг друга и щиплясь, спешно умываемся и переодеваемся.

Когда мы приходим на кухню, там уже все собрались за нашим круглым обеденным столом. Тётя Анфиса, сидя на своём привычном месте возле стены, что-то негромко объясняет Диме, как всегда устроившемуся неподалёку от матери. Инесса сидит напротив сестры, закутавшись в шаль, хотя в квартире уже достаточно тепло, и подглядывая за Ольгой, которая мечется по кухне, расставляя тарелки и раскладывая столовые приборы. Лерочка, опередив меня, сразу же плюхается на стул возле тётушки, заняв своё любимое место, и первым делом тянется к вазочке с конфетами, приготовленной к чаю.

– Подожди! – Я легко шлёпаю её по пальцам. А то опять перебьёт аппетит и потом откажется есть Ольгину стряпню. Оля потом будет на меня злиться, что я вовремя не остановила младшую сестру.

Едва перед нами на столе появляются тарелки с жареными яйцами и слегка пересушенными тостами, Инесса хлопает в ладоши и первой приступает к завтраку Все едят медленно и с аппетитом. Мы с сёстрами заинтригованно поглядываем в сторону тётушки, ожидая, когда же она скажет, о чём хотела поговорить. А она как будто уже совсем и позабыла об этом.

– Там опять Андрей Васильевич звонил, – откусив от тоста, говорит Анфиса, поглядывая на сестру. – Уже в который раз. Я в следующий раз трубку брошу, предупреждаю. У меня уже сил нет его слушать.

– Не надо ничего бросать, – спокойно заявляет Инесса и поправляет на носу очки. – Сегодня вы все вместе поедете к Андрею Васильевичу и займётесь решением его проблемы. Как раз именно это я и хотела обсудить с тобой и девочками.

Анфиса, перестав жевать, замирает на месте, да и мы все тоже удивлены не меньше.

– Что, правда?! – вскрикиваю я, чуть не подавившись куском яичницы. – Ты действительно отправишь нас туда?

– А почему нет? – пожимает плечами Инесса, чуть усмехнувшись и не отвлекаясь от завтрака. – Последнее время вы хорошо и много трудитесь, а нам с Анфисой как раз нужна помощь, а то мы везде одни не успеваем.

– И ты нас отпустишь в эту школу?! Не шутишь?! – не может поверить услышанному Оля. У неё даже выражение лица смягчается.

– Пора же вам и самим что-то сделать за пределами гнезда. А то вы всё дома и дома, здешнюю мелкую нечисть гоняете. Надоело уже небось? К тому же сестра за вами присмотрит. Верно?

Анфиса кисло улыбается в ответ и прячет свою гримасу за стаканом апельсинового сока. Ей такая радость совсем не нужна.

– Я не планировала сегодня туда ехать, – едко возражает она.

– Мне прекрасно известно, что в ближайшее время у тебя нет клиентов. Так что уж сделай милость, Анфиска, прогуляйся с детьми к Андрею Васильевичу.

В глазах Инессы опасно блестит сталь. Отказа она не приемлет, и всем это предельно ясно, даже Анфисе, которая замолкает, поджав тонкие губы, и только едва слышно фыркает.

– На том и порешим, – подводит итог тётушка, и на её кругловатом лице вновь расцветают доброта и лукавство. – Будьте внимательны, девочки. И пожалуйста – не наделайте глупостей сегодня.

Я активно киваю, окрылённая, как и сёстры, этим неожиданным приятным известием.

Ха! Не наделать глупостей! Да легко! Уж это-то мы сможем без проблем!

* * *

Художественная школа – это настоящее достояние нашего района. Она располагается в старинном здании, где ещё два века назад была устроена мужская гимназия Его Императорского Величества. Эта постройка, несмотря на все перенесённые ремонты и даже одну масштабную реставрацию, всё ещё очаровывает случайных прохожих своей исключительностью. Козырёк главного входа выступает вперёд и лежит на четырёх белых колоннах, по краям крыши тянется невысокая балюстрада, а над каждым окном раскинулись треугольные изящные сандрики[1]. Вся полнота очарования школы раскрывается, едва переступаешь порог. Внутри всё двухэтажное здание с непомерно высокими потолками отделано красным мрамором, и когда идёшь по его длинным коридорам, то любой шаг под сводами залов и пролётов отдаётся эхом.

Мне нравится это место, хотя была я тут всего один раз. Но зато здесь можно полчаса любоваться какой-нибудь мозаикой либо же заплутать в лабиринтах одинаковых вытянутых залов и выйти в совершенно новое, никогда не виденное прежде место – к широкой мраморной лестнице со стоптанными ступенями или к маленькой портретной галерее. Жаль, что тётя Анфиса совсем не даёт нам времени побродить по школе, разглядывая колонны и картины в золочёных багетах, а сразу же направляется к кабинету директора.

Сегодня субботний день, поэтому в здании почти нет людей, и от этого окутанные стариной и полумраком залы кажутся ещё таинственнее. Андрей Васильевич встречает всю нашу компанию прямо на пороге своего кабинета и сразу же начинает жарко благодарить:

– Я так рад, что вы нашли минутку к нам заскочить!..

Этот высокий худой человек так не подходит старинному величественному зданию, что даже не верится, что именно он тут всем руководит. Андрей Васильевич носит толстые очки в чёрной круглой оправе, костюм какого-то неясного графитового оттенка висит на нём мешком, а лоснящиеся на коленях брюки только ещё больше портят впечатление о нём как о директоре школы.

Разве может такой человек сидеть за обитым зелёным сукном столом, который минимум вдвое его старше, обставленный со всех сторон точёными гипсовыми бюстами великих людей прошлого? Андрей Васильевич не соответствует ни своему кабинету, ни всей школе, ни, кажется, даже собственной должности.

– Мы тут по делу, – очень сухо отвечает тётя Анфиса, поправляя мелкие жемчужные бусы на худой шее. – Так что давайте не будем терять время.

– Конечно-конечно! – заискивающе улыбается директор, чуть ли не светясь от счастья, что наша семья почтила его обитель визитом. Он быстро ныряет в один из боковых коридоров, ведущих в глубь здания, и приглашает нас проследовать за ним. – А это, значит, всё ваши детки? – чтобы прервать неловкое молчание, интересуется Андрей Васильевич, не сбавляя шага и оглядываясь на нашу разношёрстную компанию. – Помню, в прошлый раз ваша сестра приходила лишь с одной девочкой. А я что-то даже не удосужился ничего спросить! Ну, сами понимаете, меня тогда больше волновали те жуткие вещи, творящиеся у нас в коридоре!..

– Это мой дорогой сыночек Дима, а это мои племянницы, – очень лаконично представляет нас Анфиса, для которой вся эта работа в выходной день совсем не в радость. На её худом лице с накрашенными яркой помадой губами проступает раздражение вперемешку с досадой.