Полная версия
Партизанка, или Как достать начальство
За-ши-би-сь! – это первое, что пришло на ум, а после:
– А вы что тут делаете? – тупо смотрю на наглую морду с носом, который сейчас хоть и не расквашен, но недвусмысленно залеплен пластырем.
– Хм, странный вопрос, – отвечает этот нарушитель моего вчерашнего спокойствия и идет по направлению к директорскому креслу, – Я тут работаю. А что тут делаете вы?
– Тоже ж работаю, – промямлила я, всеми имеющимися извилинами пытаясь сознать масштаб своего попадоса.
– Интересно, каким это местом, – глубокомысленно заявил, похоже, мой новый начальник и как рыкнет: – Тамара Сергеевна!!!
Сию секунду в проеме появилась тетка из приемной с невозмутимым видом.
– Кофе и папку мне, – царственно приказал этот, – И скажите на милость, что посторонние делали в моем кабинете?!
– Девушка сама вошла и не спросилась, – не моргнув глазом, соврала эта карга.
– Что?! – взвизгнула я в шоке, – Да вы же сами…
Все же решила благоразумно заткнуться. Не в моем положении сейчас устраивать скандал. Зло сложила руки на груди и бросила на баклажановую смертницу оценивающий взгляд. Забыла вам поведать о такой замечательной черте моего характера, как злопамятность. О, да! Я все запомнила, Тамара Сергеевна.
Глубоко вздохнув, напустила на себя обманчивую маску ледяного спокойствия и повернулась к своему новому директору:
– Василий Михайлович, очень приятно познакомиться. Евгения Яковлева – ваш новый экономист.
– Правда, приятно?! – ядовито поинтересовался мужчина, – А вчера вы были иного мнения.
Зря ты это сказал мужик. Ох, зря. Я ж с тобой по-хорошему, со всей душой, так сказать…. Сделала пометку в своем списке смертников, добавив начальнику пару минусов, и снова решила промолчать. Он несколько мгновений пристально разглядывал мою скромную персону, сложив руки на бугайской груди. Вот скажите мне на милость, где компания «Статус» такого директора откопала?! На нем в поле пахать нужно вместо трактора, а тут в кресло директорское усадили. Плечи – во! Ростом – во! Кулак – размером с мои два. Еще и брюхо себе отъел. Кошмар-р-р!
Пока я совершенно неприлично рассматривала Василия Михайловича, в кабинет вплыла его секретарша. Поставила перед его многострадальным носом чашечку кофе, сбоку положила красную папку. Мужчина отхлебнул кофе, поморщился и принялся просматривать документы в папке.
– Можете идти, – это он тетке.
– Значит, экономист-нормировщик, – это уже мне, – Я надеюсь, вы более квалифицированны, чем предыдущие пятеро. В нашей компании очень халатно относятся к подбору кадров.
– Да я уже заметила, – не осталась в долгу, демонстративно провожая взглядом Тамару Сергеевну.
Дальнейший наш разговор был сугубо профессиональным. Директор больше ни словом не намекал на произошедшее вчерашним вечером, что не могло не радовать. Тщательно посмотрел мое резюме. Одобрительно покивал, когда я попросила на карте показать производственные точки и границы земель. Удивленно вскинул брови, когда я стала расспрашивать некоторые производственные особенности. В итоге, казалось, остался доволен нашей беседой.
– Тамара Сергеевна! – позвал он уже ожидаемо громовым голосом.
Спрашивается, зачем ему на столе телефон с селектором?!
– Да-да, – в дверь просунулась упитанная туша секретарши.
– Будьте добры, покажите Евгении эм-м-м-м…
– Николаевне, – подсказала я.
– Да, Евгении Николаевне ее кабинет, а после проводите в бухгалтерию.
Тетка скосила на меня недовольный взгляд, но сдержанно ответила:
– Конечно, Василий Михайлович.
Пока шла следом за секретаршей, глядя на ее заплывшую жиром спину, продумывала возможные варианты мести. Но как только увидела свое новое место работы, стало ясно, что месть придется отложить до лучших времен. Маленькое пыльное помещение с совдеповским столом и стулом. Стол был завален бумагами в хаотическом порядке, стул тоже. А когда на мою растерянную физиономию из шкафа, который я необдуманно открыла, вывалилась еще кипа макулатуры, я осознала, что лучшие времена в моей жизни наступят очень не скоро.
– Аннушка, прошлый экономист, не очень заботилась о порядке, – ехидно заметила Тамара Сергеевна.
– А чем же она тогда здесь занималась? – пропыхтела я, снимая с единственного сидячего места стопку документов.
– Скорее не «чем», а «кем». Сами понимаете, директор у нас мужчина видный, холостой.
Это она типа намекает, что моя предшественница не работала, а прелестями крутила перед начальством. Успешно или нет, интересоваться не буду. Не люблю сплетни. И, чтобы у теперь уже коллеги не оставалось на мой счет иллюзий, зло припечатала:
– Что-то я не заметила, что он видный.
У Тамары Сергеевны лицо так и вытянулось. Она удивленно хлопнула глазами. Не ожидала такой наглости от сотрудницы, что работает всего один час.
– И характер у него сложный. Мне по секрету в отделе кадров рассказали, – добила я и отвернулась, скептически разглядывая грязное окно.
Теперь она побежит пересказывать нашему общему начальнику мои слова. Еще и приукрасит. Как представила, как Василий Михайлович побагровеет от злости, сразу на душе стало радостно. Так тебе и надо, гад. Уволить – не уволит. Послать – не пошлет. Жизнь, конечно, подпортит, так после вчерашнего он бы ее в любом случае портить стал. А так – может, перестанет голодными глазами в вырез блузки заглядывать. Бабник!
– Тамара Сергеевна, а в этом кабинете давно убирались? – поинтересовалась я.
– Вчера.
– Тогда может стоит вызвать уборщицу, чтобы она прибралась еще раз, под моим чутким руководством? Гляньте, сколько пыли. У меня легкие слабые с детства.
Секретарша на мгновение зависла с широко распахнутыми глазами и выдала:
– На больничном она. Неделю как.
Ах ты, змея подколодная! Врет и не краснеет.
– А вчера она выходила по доброте душевной?
– Э-э-э, да, – поняла, что прокололась тетка, но решила не сдаваться.
Я же нервно бросила сумочку на стул. Взяла выданные ключи от кабинета и, пыхтя от злости как паровоз, весело сказала:
– Отлично! А теперь ведите в бухгалтерию. Нужно срочно узнать оклад уборщицы.
Вытолкала из кабинета опешившую Тамару Сергеевну, захлопнула дверь, повернула ключ в замке и улыбнулась самой кровожадной улыбочкой.
– З-з-зачем вам оклад уборщицы? – слегка заикаясь, спросила женщина.
– Как зачем? Премию ей выпишем за самоотверженность. Человек на больничном и такие жертвы, как выход на работу, должны поощряться. Заниматься формированием фонда оплаты труда – это теперь моя непосредственная обязанность, а к обязанностям я отношусь очень ответственно, – продолжая улыбаться, сообщала ей я, с удовольствием глядя, как бледнеет лицо собеседницы.
Секретарша решила промолчать от греха подальше и засеменила впереди по коридору в сторону бухгалтерии.
В бухгалтерии, в отличие от моего нового кабинета, была чистота и порядок. Даже плошки на подоконниках стояли. Какой же женский коллектив без цветов и кактусов. Бухгалтеров было всего пятеро. Четыре женщины предпенсионного возраста, что меня уже и не удивило, и кудрявая девушка чуть старше меня. Оказалось, что именно она и есть главный бухгалтер. Звали ее Елена Стрельцова. Секретарша чинно называла ее не иначе как Елена Васильевна. На мой удивленный взгляд главбух рассмеялась и заговорщическим шепотом сказала:
– Меня тоже прислали с городского офиса. Всего несколько месяцев назад. Я так рада, что теперь я не одна тут моложе пятидесяти.
Я улыбнулась в ответ, разглядывая ее. Елена Васильевна была высокого роста. Не худая, но и не толстая. Про таких, как она, говорят «кровь с молоком». Сбитая, с круглыми бедрами, большой грудью, румяная и жизнерадостная.
– А давай чай пить? – весело предложила она, – Расскажешь, как тебя занесло в наш колхоз.
– Давай…те, – неуверенно ответила я.
Главбух строго посмотрела и укоризненно покачала головой.
– Не вздумай выкать. Просто Лена. Мне вон тех, – кивок в сторону старушенций, – хватает. Сама рядом с ними чувствую себя музейным экспонатом.
Невольно хихикнула и подумала, что с ней мы сработаемся. Елена Васильевна тем временем деловито налила из бутылки воды в чайник. Порылась в ящике стола и выудила коробку конфет, закрыла дверь своего кабинета и стала заваривать чай.
– А это удобно – до обеда еще далеко?
– В моей бухгалтерии я сама себе хозяйка, – отмахнулась Лена, – Наша баклажаниха, может наябедничать, но ты не боись. Начальство хоть и строгое, но не до полного абсурда. Кстати, а ты с Васей уже познакомилась?
Она налила чай и с наслаждением открыла конфету. Я проделала то же самое, откусила и зажмурилась от удовольствия. Как раз то, что нужно для поднятия боевого духа. А то, как вспомню свое новое место обитания на весь световой день, так выть охота.
– Это ты про Василия Михайловича что ли? – переспросила я.
– Угу. Ты не обращай внимания. Я его уже лет десять знаю.
– Тогда познакомилась, – сказала и скривилась.
Главбух хмыкнула и развернула еще конфету.
– Не понравился, значит. Вот и мне не нравится. Дай руку! – приказала она.
На автомате протянула руку. Елена Васильевна ее шутливо пожала.
– Уважаю. Надоело, знаешь ли, что девицы из его кабинета влюбленные выходят. Дуры! – констатировала она диагноз. – А твое место – так вообще, что ни экономист, то любовница.
Я фыркнула от досады. Что такое не везет и как с этим бороться?! Теперь, чтобы разбить этот стереотип «экономист-любовница» в глазах всего коллектива, потребуется долго и упорно трудиться на благо отечества. В общем, от чего ушла с прошлой работы к тому и вернулась.
– Да, тяжело тебе придется. У Васька сложный характер. Взрывной он мужик, но отходчивый. Сработаешься с ним, в коллективе приживешься. Тут ему все от тракториста до бухгалтера в рот заглядывают.
– А как ты с ним так сработалась? – любопытно поинтересовалась я.
Лена самодовольно улыбнулась:
– Так я родственница.
– Его?! – в священном ужасе выдохнула я.
– Упаси меня быть Васьковой родственницей, – возмутилась Елена Васильевна, – Я племяшка собственника компании «Статус», а папенька мой – директор строительного направления по области.
– Собственник – это тот, который немец?
– Собственник – это Ян Петерман и мой дражайший дядюшка в одном лице, – терпеливо отвечала Лена со снисходительной улыбкой.
Твою ж дивизию! Это я тут фамильярничаю с родственницей самого главного начальника?! Так она сама разрешила.
Постаралась по-новому взглянуть на Елену Васильевну, отбросив образ добродушной девушки-доярки, что постоянно мелькал в ассоциациях. Сразу заметила расчетливый и заинтересованный блеск глаз, вежливую, но не радостную улыбку и дорогие, ну просто очень дорогие украшения. Сначала подумала – бижутерия, а теперь, приглядевшись, поняла – золото и бриллианты. Теперь стало ясно, почему ее бухгалтерия – это почти государство в государстве. У Елены тут полномочия почти как у директора. Приставили приглядывать за Василием Михайловичем с финансовой точки зрения.
Вот блин! Это попадос! Поскольку моя профессия подразумевала работу со статистическими данными с производственной точки зрения, в отличие от Елены Васильевны я не смогла обособиться или примкнуть к одному из государств. А значит, велика вероятность оказаться между двух огней.
– Понятно, – вяло отозвалась я и в три больших глотка допила чай.
Так! Хватит тут беседы разводить. Пора приступать к работе. Где тут метла и тряпка?
Быстро распрощалась с главбухом и ее предпенсионным «цветником». Бухгалтерши ничуть не обидевшись продолжили громко обсуждать очередную серию «Давай поженимся». Не до меня им, когда тут судьбы человеческие на их глазах свершаются!
Я вернулась в свой кабинет полная энтузиазма, засучила рукава и принялась разгребать завал на столе.
Глава 2
Вечером того же дня, слегка пошатываясь на каблуках от усталости, я вышла из офисного здания. С наслаждением вдохнула свежий и лишенный удушающей летней жары воздух полной грудью. О, какое сегодня красивое небо! Было уже поздно. Все сотрудники, включая директора, уже разошлись по домам. Один только дед Сеня сидел на лавочке у своей сторожки и курил сигарету. Осторожно присела рядом с ним.
– Что-то ты заработалась, Николавна, – заметил старичок, делая очередную затяжку.
И с таким наслаждением он это сделал, что на мгновение позавидовала ему. Но курить я бросила уже давно и начинать снова не собиралась.
– Я теперь так всегда буду. Дел-то невпроворот, – меланхолично отозвалась я.
Сейчас я окончательно осознала, что так устала, что глаза закрываются. Зато дел переделала выше крыши и могла смело гордиться собой. Целый день занималась обустройством своего нового кабинета. Разбила все документы по папкам, ничего не выкидывая, тщательно систематизируя. В этом деле я настоящий Плюшкин. Мало ли, что пригодится. Поговорив с секретаршей директора, которая была еще и негласным завхозом, поняла, что компьютера мне не дадут и… закатила скандал Ваську. Да-да, я тоже в мыслях стала звать его уменьшительно-ласкательным.
– Включим заявку в полугодовой бюджет. Вернее, вы включите. Вы ж экономист, – заявил он мне.
Я от такого заявления пятнами покрылась.
– И как я буду его делать, по-вашему, без компьютера?
– Так же, как и предыдущий экономист. В обед – пока Тамары нет.
Если бы взглядом можно было убивать, то директор был бы уже труп. Он издевается, да?!
– Значит, секретарю, которая не отличает текстовый редактор от браузера интернета, компьютер нужен, чтобы она целый день фотки лайкала своим престарелым одноклассницам. А мне, как ведущему специалисту, который столкнулся с полным отсутствием аналитической базы на вашем предприятии – нет! – эмоции у меня зашкаливали, и я перешла на визг, – Если так, то я пишу докладную на имя Яна Петермана, где подробно изложу свою несостоятельность как специалиста по вашей вине! – обвинительно ткнула пальцем в его сторону.
– Ваша писулька даже до личного помощника Петермана не дойдет, а осядет в корзине общей почты, – холодно сообщил мне этот уро… не очень хороший начальник.
– Я надеюсь получить адрес его личной почты. Быть может, Елена Васильевна не откажет в такой любезности, – пошла я вабанк.
Признаю, лукавила и очень сильно рисковала. Глаза Василия Михайловича гневно сузились, и так он на меня посмотрел… Недобро посмотрел, что даже коленки от страха затряслись. Думала, сейчас выгонит из кабинета с матюками. Не угадала. Он медленно поднялся с кресла, отодвинул его и скрылся под столом. Любопытно вытянула шею и немного подалась вперед. Чего это он там делает? Тут темноволосая голова директора резко поднялась, и я с испугу отпрянула, чуть не свалившись, подвернув ногу.
Васек тем временем деловито свернул шнур от своего ноутбука и протянул мне.
– Держите! – рявкнул он.
Ничего не понимающая я, с широко распахнутыми от удивления глазами, наблюдала, как он собрал свой собственный крутой Acer и положил рядом со мной.
– Э-э-э-э, – только и могла промычать я.
– Забирайте! Только уйдите, наконец, с глаз долой и сделайте этот долбаный бюджет.
Так меня дважды просить не нужно. Заграбастав ноутбук и еще не веря своему счастью, поскакала к двери. Но остановилась.
– Там, наверное, ваши файлы остались. Может перекопировать? – спросила я.
Ответом был еще один убийственный взгляд и не менее убийственное:
– Свободны!!!
Пулей выскочила из кабинета. А в приемной сидело несколько мужчин в компании нашей баклажановой секретутки. Все взгляды сразу обратились на меня. Неодобрительный – Тамары Сергеевны, и испуганный – собравшихся представителей сильного пола.
– Он там сильно злой? – прошептал мужчина, тот, что постарше остальных.
– Да-а-а, нет, – заикаясь, ответила я и показала ноутбук. – Вот, компьютер отдал.
Собеседник озадаченно почесал лысину.
– А чего орет?
Не нашла ничего лучше, как соврать:
– Ключи от машины потерял. Переживает.
Мужики понимающе покачали головами и, решив, что им ничего не грозит, пошли просить дополнительный лимит по солярке на текущий месяц. Мне их уже жалко… Прижала к груди ноутбук и пошла к себе, пока ветер без камней.
– А ночевать где будешь? – голос деда Сени вывел меня из задумчивости.
– В гостинице остановилась. Хотела после работы квартиру поискать, но не получилось, – печально отозвалась я.
– Негоже так. Слушай, Николавна, – мы с бабкой одни живем. Хочешь, заселяйся. Комната отдельная есть.
Я удивленно вскинула брови.
– Неудобно как-то.
– Неудобно штаны через голову одевать, – буркнул дед. – Неудобно ей. Ты девка хорошая, скромная. Еще случится чего с тобой. А нам с бабкой помощь по огороду нужна.
И не успела я и слова сказать, как дед Сеня уже решил все за меня.
– Через полчала я дежурство сдаю, потом забираем пожитки твои и – домой.
– У меня кошка, – сразу предупредила я.
Дед Сеня отмахнулся и пошел в сторожку заполнять журнал дежурств.
В гостинице меня ждала оголодавшая Мурка.
– Прости, Мурена, некогда, – сказала я и запихнула кошку в переноску, несмотря на возмущенный мяв.
Собирать вещи долго не пришлось. Ничего вчера и не разбирала. Поэтому запихнула халат и пижаму в сумку. Содержимое кошачьего лотка мстительно выкинула в ведро. Проверила ванную на наличие забытого шампуня и вышла из номера, одной рукой подхватив переноску с Муркой, а другой вещи. Расплатилась я еще вчера. Поэтому оставила ключи девушке по имени Надя и прощай негостеприимный клоповник.
Домик деда Сени оказался стареньким, слегка покосившимся из-за прогнившего дерева, с позеленевшей от старости шиферной крышей. В глаза сразу бросился палисадник, огороженный сеткой, в котором на зависть соседей росли чудные розы самых разных оттенков.
– Это моя Валюшка развлекается, – гордо пояснил старичок.
Хорошо развлечение на старости лет, когда ноги от радикулита не ходят. Слева от калитки был полуразвалившийся сарай, по двору гуляли куры во главе со статным петухом. Вместе с дедом Сеней мы пересекли веранду и оказались в небольшой прихожей и по совместительству кухней.
– Валя, принимай гостей! – кликнул дед.
Из глубин дома показалась маленькая морщинистая старушка в белом платке и цветастом халате. Ее глаза удивленно округлились, когда она увидела меня вместе с вещами и перевела взгляд на супруга.
– Я тебе внучку привел, – отчеканил он, чем вызвал у женщины еще большее недоумение.
– Добрый вечер, – решила представиться я. – Я – Женя. Вы уж извините, что без предупреждения, но Арсений Александрович, сказал, что вы можете мне комнату сдать на время.
Валентина приветливо улыбнулась.
– Зачем сдавать. Так живи. Мой дед если позвал, значит, девушка ты хорошая, порядочная. А если по огороду, да с козой поможешь – вот и вся благодарность.
Я облегченно заулыбалась в ответ. Если честно, то не была уверена, что жена деда Сени окажется такой доброй и отзывчивой женщиной.
– Проходи, проходи внученька, – заколотилась баба Валя. – Иди в комнату, что поменьше – твоя будет. Располагайся, – и повернулась к мужу. – А ты чего, старый, столбом стоишь?! Иди воды принеси. Девочка, небось, голодная и уставшая. Кормить будем, – цепкий взгляд на меня. – Нет. Не кормить, а усиленно откармливать.
И понеслось. Сначала меня переодели в мой же халат, затем накормили борщом из домашней курицы, потом помогли в старом шифоньере развесить вещи и под занавес выгнали обалдевшую Мурку ловить мышей на улицу.
– Баб Валь, почему вы одни живете? – спросила я, наблюдая, как женщина ставит на меленькую газовую конфорку чайник.
– Раньше с сыном жили, Витей. Умер он.
– Простите. А внуков нет?
Баба Валя присела со мной на лавку и грустно поведала:
– Мы с Сеней хоть и рано поженились, но своих детей Господь не дал. Взяли Витьку из детдома, уже когда обоим под полтинник было. Хорошим мальчиком рос, трудолюбивым. И за коровой присмотрит, и кур накормит, и в школе одни пятерки. А как женился и в город уехал – все пропало… – горестно вздохнула она.
– Почему пропало? – удивилась я.
– Институт как закончил, стал ездить все реже и реже. Оказалось, с работы сократили, денег не было. Выпивать начал и Лидка, жена его, ушла с ребенком. Уехала к родителям в Казахстан. Больше мы внучка не видели. А Витюша домой вернулся и запил совсем.
– С горя, – понимающе прошептала я.
– Скорее от безделья. Тогда много, кто запил. Совхоз, где все наши работали, развалился. Коров и свиней под нож пустили, людям зарплату по несколько лет не платили. Работать где? Вот и стали мужики от безделья маяться.
Я не могла вымолвить ни слова, пораженная до глубины души той пронзительной болью, что было наполнено каждое слово, каждый жест женщины, что по вине и воле обстоятельств потеряла пусть и не родного, но от этого не менее любимого сына.
– Но теперь совхоз восстановили. Работа появилась, – сказала я.
Баб Валя сняла закипевший чайник. Достала с полки варенье. Я, не спрашивая, стала заваривать мятный чай. Тут в комнату вошел дед Сеня. Поставил на табурет маленькое пластиковое ведерко с молоком, наверное, козьим и пошел мыть руки.
– Как же, восстановили! – неожиданно с грубым сарказмом проговорила старушка. – Продали фашистам проклятым! Где это видано, чтобы родные земли задарма немцам раздавали?!
– Сталина на них не хватает! – с жаром поддакнул дед Сеня. – У него разговор со всеми короткий был. Не для того мы землю русскую от фашистов очистили, чтобы они снова все заполонили.
Все сели за стол пить чай. Я с блаженством откусила кусочек оладушка с вареньем, наблюдая, как дед Сеня накладывает себе пятую ложку сахара.
– А вы воевали? – пришла мне на ум странная догадка.
– Да что ты, внученька, – ответила баба Валя, – мы тогда еще детьми были лет по тринадцать- четырнадцать.
– Воевать не воевали, но партизанили мы знатно, – протянул мужчина, посмеиваясь. – Да, Валь?
Никогда не видела, чтобы пожилые дамы краснели как школьницы, опустив глазки.
– Было дело, – призналась она, – в отряд с Сеней вместе ходили.
– И в засаду нас всегда командир вместе отправлял, – добавил дед, подмигнув жене самым наглым образом.
Какие они все-таки классные! Смотрела на эту парочку и не понимала – разве можно любить друг друга всю жизнь? Насколько сильно должно быть чувство, чтобы она вот так, от одного его взгляда, краснела, скромно перебирая платочек? Судьба подарила им друг друга, но отняла возможность растить родных детей и внуков. И, как бы это ни было цинично с моей стороны, я считала – Господь всегда заставляет нас чем-то жертвовать во имя любви. Но в данном случае цена была слишком велика.
С такими странными мыслями я отправилась спать на пуховую перину. Заснула мгновенно, едва голова коснулась подушки, крепко и без сновидений.
На следующий день я проснулась ни свет ни заря абсолютно бодрой и полной энергии. Одним словом, жаворонок. На кухне баб Валя уже готовила нехитрый завтрак. Бросилась ей помогать, но меня отправили умываться.
Удобства были на улице, поэтому, скептически осмотрев летний душ, собралась с духом и включила воду. Быстро вымылась и, дрожащая от холода, вернулась в дом, где, к моей радости, на столе стояла большая кружка чаю. Надо приучить себя мыться с вечера. После полуденного солнцепека вода теплая, как парное молоко.
– Сеня, завтракать! – кликнула старушка мужа.
Дед Сеня появился в кухне уже полностью одетый и пахнущий суровым мужским парфюмом «Тройной одеколон». Это во сколько же они встают, чтобы все успеть?
– Доброе утро, – бодро поприветствовал меня он и с аппетитом принялся за яичницу на сале.
Смотрела-смотрела, с каким удовольствием он ее наяривает, и решила тоже поесть. Обычно не завтракаю. Привычка еще с детства. В нашем доме мама вставала позже всех. Поэтому на завтрак был традиционно кофе.
Яичница из домашних яиц – это нереально круто! Я, наверное, штуки четыре съела и поняла, что объелась. Глянула на часы. Блин! Уже выезжать пора. А я еще не одета.
Со скоростью реактивной ракеты побежала в свою комнату и рванула дверцу шкафа. М-м-да… Надеть было нечего. Все мятое. Вчерашнюю блузку с юбкой я на вешалке отдельно везла. Посмотрела на свои любимые голубые джинсы со стразиками и решительно взяла их с полки.
Ну, что ж, Василий Михайлович, придется вам сегодня любоваться на неформально обтянутую попу экономиста. Футболку выбрала самую скромную, что была в моем гардеробе. Благо, она была синтетическая и не помялась. Быстро нацепила все это безобразие и собрала волосы в высокий хвост. Мимолетный взгляд в зеркало. Без косметики и в джинсах я выглядела лет на пятнадцать.
– Николавна! – послышалось с кухни, – опоздаем!
Пулей вылетела из комнаты и поняла, что с утра еще не видела свою кошку.