Мой лучший друг – скелет

Стены новой комнаты были усеяны звездочками, мягко светящимися в темноте. Медсестры читали мне сказки и угощали сладостями, однако – ничего больше. Строго следуя неизвестным мне правилам, они никогда не заходили просто так, не болтали праздно между собой, и всегда были исключительно вежливыми.

В новой палате тоже было окно, и тоже – во внешний мир. В этот раз я находилась в высоком здании – гораздо выше верхушек деревьев. Однако улица всегда была безлюдна, поэтому рассматривать в ней было особо нечего. Высокий темный забор окончательно отбивал всякое желание проводить у окна время. Женщина (или все же девушка?) с карé заходила раз в неделю. Она расчесывала меня, заплетая волосы в две аккуратные косички. Задавала очень много вопросов обо мне, о чем я думаю, нравятся ли мне читаемые сказки. Отвечать было возможно, впрочем, только «да», «нет» и «не знаю», но этого нам для общения более чем хватало. Иногда она приносила яблоки, но они отличались от тех, что когда-то передавал мой знакомый. Были большими, красными и очень сладкими. Девушка аккуратно вырезала из них дольки и делала в кожуре прорезы так, чтобы они выглядели, как кроличьи ушки.

– Смотри, звездные кролики! – говорила она, поднимая фигурные дольки так, чтобы они оказывались на фоне звездочек со стен.

Иногда у меня получалось ей улыбаться.

– У нас есть специальная программа для таких, как ты, – рассказывала она время от времени. – Мы наденем на тебя особый шлем и несколько проводочков – и ты уснешь. Но будешь полностью понимать, что это сон, и сможешь делать все, чего только тебе захочется – гулять, кушать сладости и многое другое, стоит только пожелать. А как надоест – просто проснешься.

То, что она говорила, звучало как несбыточная мечта. Мама всегда говорила, что мечтам нельзя доверять.

– Это приведет только к тому, что ты окажешься в канаве, без одежды и с бутылкой под боком. Мечты – опиум для страждущих. Нужно жить настоящим, а в настоящем – тебе стоит больше учиться, – твердила мама, нависая надо мной. – И помни, жизнь не прощает ошибки.

Она слегка покачивалась и от нее исходил резкий, но знакомый запах. Алкоголь всегда ассоциировался у меня с печалью – ведь зачем его пить, если тебе уже хорошо? Вот и мама, когда ей становилось грустно, брала самое дешевое вино в магазине и пила его из кружки со сбитым краем.

Но девушка с карé говорила обратное. Что лишь благодаря мечтам можно вновь ощутить вкус к жизни. Что, доверившись ей и надев шлем, я стану по-настоящему свободной.

– Возможно, даже больше, чем просто свободной, – задумчиво сказала она, рассматривая меня. – Нравились ли тебе когда-нибудь птицы? Может, ты бы хотела стать одной из них?

Стать птицей? Я растерянно заморгала. Это уму непостижимо. Я же человек. Но, если во сне – то почему бы и нет. Наверное, это здорово – свободно летать где хочешь.

– У нас как раз скоро освободится место птицы, – женщина улыбнулась, – но для этого мне нужно, чтобы у тебя был хотя бы один настоящий друг. Есть такой на примете?

Я моргнула два раза.

– Хорошо, тогда я найду его чуть позже, – она взяла с тумбочки принесенную кипу бумаг.

Перебрав несколько листов, она достала нужный.

– Тут очень много сложных слов, поэтому я буду упрощать их для тебя, хорошо? А ты говори, да или нет, согласна?

«Да».

– Согласна ли ты войти в программу СОН полностью на добровольной и безвозмездной основе? Другими словами, – она прокашлялась, – хочешь ли ты уснуть и увидеть хороший сон, которым сможешь управлять?

«Да».

– Согласна ли ты стать посредником энергии на благо общества и всеобщего прогресса? – она ненадолго задумалась, подбирая слова. – То есть, не будешь ли ты против, что, пока ты спишь – мы будем забирать у тебя часть твоей жизненной энергии? Раз ты будешь спать, то все равно она тебе не особо будет нужна, верно? А как проснешься, то мы, конечно, перестанем ее забирать.

Даже с упрощенным объяснением я ничего не поняла, но было ли это важно? Эта девушка едва ли хотела мне как-то навредить. Напротив, она сделала для меня столько всего хорошего, что и сомнений быть не могло.

«Да».

– Согласна ли ты…

Я заморгала так быстро, как только могла. Эти бумажки меня утомили, так что хотелось поскорее послушать какую-нибудь сказку, а не эти скучные речи.

Девушка тихо рассмеялась и погладила меня по голове.

– Хорошо-хорошо. Через неделю я принесу последнюю бумагу – и сразу же начнем.

Я так никогда и не получила шанса узнать ее имя, поэтому для меня она навсегда осталась просто «девушкой с карé». Карé в принципе было красивым словом. Я часто мысленно играла с ним, переставляя звуки. Ракэ, экар, акэр, рэка, каэр… Любой вариант звучал красиво.

В последний день меня накормили особенно вкусно. Усадив в кресло, утренняя медсестра принесла целое меню с красивыми картинками и долго водила по нему пальцем, ожидая, что я выберу. Пломбирный тортик с голубикой и клубникой, шарлотка, тортик «прага», чизкейк, пирожное картошка, корзиночки с сахарными цыплятами и множество других сладостей тут же оказались у меня на тумбочке. Я просто не могла остановиться и соглашалась на каждую позицию меню. Вскоре вся комната заполнилась сладким запахом. Конфеты, пирожные, фрукты, разные виды шоколада – никто не ругал меня за то, что я даже не собиралась в итоге все это съедать, просто физически не смогла бы. Разноцветные шарики мороженого, украшенные вафельными трубочками и бумажными зонтиками медленно таяли на окне. Медсестры приносили даже то, чего не было в меню – булочки, ватрушки. Наверное, для красоты.

Комната стала похожа на кондитерскую. Странная и глупая мечта, оказаться в таком месте, исполнилась. Было только жаль, что я не могла самолично все это съесть. Да и поделиться не с кем.

«Ну ничего, думаю, не пропадет».

Я время от времени поглядывала в окно. На улице мне почудился чей-то силуэт, но я не придала этому значения и быстро перевела взгляд – в комнату вошла знакомая мне девушка. В руках она держала лист бумаги и… лезвие? Таким в школе вскрывали посылки, если поблизости не оказывалось канцелярского ножа. В тот день я впервые увидела на девушке маленький бейджик. На нем значилось «Ti²²», что напомнило мне о плакате в школьном классе. Там тоже было много разных букв, сверху которых были цифры.

С гостьей был высокий мужчина в лабораторном халате, из-под которого проглядывала бордовая рубашка. Никогда не видела, чтобы кто-то здесь так одевался, да и на врача он был совершенно не похож. Густые брови были низко опущены, мужчина просто встал у стены, скрестив на груди руки. На меня он даже не посмотрел, рассеянным взглядом обводя комнату.

– Итак, – она аккуратно подвинула тарелку с эклерами на кровати и присела напротив меня, – не буду мучить тебя, и просто спрошу. Ты готова?

Я замешкалась. Глянула в окно. Силуэт все еще был там. Краем глаза я видела кого-то на другом конце улицы. В сердце заныло, хотелось рассмотреть подробнее, кто же там стоит.

«Но какой уже в этом смысл?»

Если это тот парень, то я даже сказать ему уже ничего не смогу. Да и едва ли это хоть что-то изменит. А если это не он – то только зря испорчу себе настроение. Я посмотрела девушке в глаза.

«Да».

Она улыбнулась и взяла мою ладонь, слегка повернув ее. Быстрый укол лезвием, и вот уже на пальце неохотно проступает капелька крови. Боли не было. Я давно уже перестала ее чувствовать.

Приложив к ранке лист бумаги, женщина немного подождала, после чего сменила его смоченной чем-то ваткой, прикрепив ее к пальцу тонким пластырем. Женщина повернула лист так, чтобы я его видела. В конце длинного текста, среди кучи печатей и чужих росписей было маленькое красное пятнышко.

Мужчина отошел от стены и, все еще не глядя на меня, взял лист у женщины. Мне показалось, что он хотел хлопнуть дверью, так резко он стал ее закрывать, но в конце будто опомнился, замедлил движение руки и просто аккуратно ее прикрыл.

– Ну что, поехали?

Мы прокатились по лифтам, коридорам, пустым залам с кафельной плиткой в темную комнату. На пути нам никто не встретился, будто во всем здании – только мы. В последней комнате стояло много капсул, все выстроенные в ряды. Девушка подвезла меня к одной из них, открытой, и осторожно уложила внутрь. Свет от ламп резко очерчивал ее лицо.

– Ты, главное, не волнуйся, – сказала она, доставая знакомое маленькое устройство из кармана, – сейчас ты просто уснешь. И ничего страшного с тобой больше не случится. А потом, когда мы найдем твоего друга, ты станешь красивой птицей. Я тогда найду тебя и заберу, чтобы все подготовить. Договорились?

Произнося это, она аккуратно выстрелила мне в запястье. Боли не было, да и следов не осталось. Будто ничего и не произошло, а спать мне захотелось просто так. От усталости.

Меня смутили ее слова, но ответить я не сумела.

«Как она найдет меня в моем же сне?»

Девушка отошла и стала что-то подготавливать возле большого пульта. Разноцветные кнопочки красиво блестели под ее пальцами.

«И увижу ли я своего друга, когда они его найдут?»

Глаза постепенно закрывались.

«Впрочем, это уже не имеет значения».

Мир перед глазами расплывался. Девушка в лабораторном халате взяла с полки какой-то круглый предмет, размером с мою голову.

«Ведь просыпаться я не собираюсь».