Мой лучший друг – скелет

Олеся Гринкевич

Мой лучший друг – скелет

Глава I. В тот день я проснулся скелетом

Я очень долго не хотел открывать глаза. Мне было настолько лень, насколько это только возможно, и никакое ласковое солнце не смогло бы меня переубедить встать с кровати. Блаженное состояние пустоты в голове, когда ты проваливаешься все глубже и глубже в сон, постепенно окончательно забывая о своем существовании, укрывало меня с головой. Отдавшись ему, я уже практически заснул, как вдруг во мне пробудилось нехорошее предчувствие. Сложно сказать, чем именно оно было вызвано, но в какой-то момент мне показалось, что если я усну – то уже не проснусь. «Ну уж нет, мне еще рано умирать!» – эта мысль убедила меня, что в вечном покое не так уж и хорошо, и я резко открыл глаза.

Обычная комната в коммуналке. Потрепанный ковер на стене напротив кровати. Старенькие доски на окне, сквозь которые сквозняк игрался с пыльными шторами. Такая обычная комната. И такая незнакомая.

«Где это я?»

Приподнявшись с легким стоном, я попытался потереть глаза. Рука послушно прошла сквозь нужное мне место, послышался легкий стук где-то в макушке. Ошарашенный, я постучал еще раз. И еще. Затем медленно отодвинул подозрительно белую руку на расстояние и наконец-то рассмотрел ее. Чистейшая кость.

– Я проснулся или нет? – «ощупывая» фаланги пальцев второй, точно такой же костлявой рукой, я старался не паниковать. Характерный звук костей, стучащих друг об друга, вызвал во мне истеричный смешок. Убедившись, что мои руки, а затем и ноги, и все остальное тело теперь представляют собой базовый набор для класса биологии в школе, я решительно лег обратно и укрылся одеялом.

«Ну уж нет. Пусть лучше я усну».

Моргать у меня теперь получалось по-своему, специфически. Зрение затуманивалось, потом и вовсе пропадало, а затем также возвращалось. Будто включаешь-выключаешь старенький телевизор. Не думаю, что моргание мне в принципе было необходимо, просто оно осталось чем-то на уровне базового инстинкта. «Моргая», я чувствовал себя чуточку лучше. Уснуть у меня, впрочем, не получалось, как бы я не старался. Рой панических и любопытствующих мыслей жужжал где-то под черепушкой, мешая уйти в прекрасное забвение. Отбросив одеяло в сторону, я нашел в ванне разбитое зеркало и посмотрел на себя повнимательнее. Вместо глаз – темные провалы с двумя мерцающими, будто звезды на ночном небе, точками неопределенного холодного цвета. Фирменная «улыбка» здорового скелета с самыми обычными зубами. Скинув футболку и шорты, завязанные до этого на тазобедренной кости, я рассмотрел остальное. В месте, где должно было быть сердце, за ребрами – маленькое слегка светящееся нечто, прикосновения к которому вызывали странную щекотку.

«Кажется, эта штука теперь мое сердце. Прекрасно».

Я попробовал его аккуратно сжать и обнаружил, что при определенной силе нажатия чувствую боль.

– Интересно, меня все еще можно убить? – пробормотал я, аккуратно вытаскивая странный комочек наружу.

Он был почти невесомый и мягкий, податливый, того же холодного цвета, что и «зрачки». Я перестал ощущать какую-либо температуру, а о текстуре мог догадываться только по тому, как сильно прогибается комок от моих нажатий. Глаза, впрочем, я вытащить не мог, как бы ни старался, поэтому просто вернул свое новое сердце обратно, где оно послушно застыло.

– Интересно. Вот я – скелет, а мальчик или девочка? – челюсть слегка приоткрывалась каждый раз, когда я говорил. Голос был самый обычный и не вызывал во мне никаких ассоциаций, разве что болезненный интерес, откуда он берется. О своем поле или возрасте можно было только догадываться, но я предпочел бы быть парнем лет 18-ти. Желательно с кожей и органами, но это дело вкуса, разумеется. Кто я такой, чтобы придираться?

За окном между тем горела осень, яркими праздничными рядами стояли деревья, а воздух скорее всего был приятно прохладен и свеж. Людей не было видно, хотя настенные часы с кукушкой и показывали полдень. Может быть, они показывали полдень уже полвека, но я не собирался с ними спорить.

Следующим моим шагом в исследовании нового тела была попытка попить воды. Она послушно вылилась мне в челюсть, протекла вдоль позвоночника и улеглась у ног лужицей разочарования. Разумеется, есть я тоже не мог. Дышать – тоже. Скелетам, как оказалось, нужно не так уж много для поддержания здоровья.

Время шло, и я внимательно осмотрел квартиру, в которой проснулся. Ничего необычного, но и ничего знакомого. Отсутствовали фотоальбомы или хоть что-то, устанавливающее личность хозяев, и толстый слой пыли на предметах подсказывал мне, что не стоит их дожидаться.

Прежде чем выйти на улицу, я хотел было замаскироваться, но вся одежда, за исключением футболки, шорт и старой куртки мне не подходила. Впрочем, нашлась пара старых кед, в которые влезла моя костлявая ступня. Теперь можно было не беспокоиться о стуке, сопровождавшем до этого каждый мой шаг.

У меня не было ни малейшего понятия, что делать, поэтому я вышел на улицу в поисках ответов. Нереалистичность происходящего подсказывала мне, что я явно не в привычном мне мире. Осталось только понять, по каким правилам он работает, и выбраться из него.

Все двери были без замков – это была первая странность, что я заметил. Замки отсутствовали в принципе, будто некто, создавая этот мир, их боялся или недолюбливал. И в подъезде, и в окружающих квартирах двери просто открывались, но я решил отложить дальнейшее изучение на потом. Сначала– осмотреться снаружи. «Отсутствие замков будет проблемой, только если за мной погонятся», – промелькнуло в голове, но я предпочел не зацикливаться на плохих мыслях и относиться ко всему, как к очередному странному сну. Отсутствие воспоминаний – вот что меня действительно беспокоило. Шагая по улице, усыпанной жухлыми листьями, я все больше убеждался, что мои догадки верны. Ни одного человека. Все машины заброшены и не оснащены замками. Одна за другой мелькали детские площадки, заваленные пивными банками. На одной из скамеек я нашел оставленные кем-то пачку сигарет и зажигалку, закурил. Дым послушно проник в ребра и вышел из-под куртки. Я постарался представить себе, что являюсь обычным человеком и вполне могу вдыхать-выдыхать дым и, что меня не особо удивило, это помогло. Дым послушно заструился, как ему и положено, красивыми завитками выходя из моей челюсти. Интересно, курил ли я раньше?

«Да какая уж разница».

Я наблюдал за окружающим, абсолютно пустым и безжизненным миром, постепенно окончательно успокаиваясь. Даже скамейка показалась мне удобной и немного милой, хотя я не смог бы словами объяснить, в чем конкретно ее милота заключалась. Протяжный металлический скрип вырвал меня из раздумий. Тяжелый, ржавый звук разносился в тишине соседних дворов, монотонный и невероятно раздражающий. Я отодрал доску от скамейки, не особо беспокоясь, что бы на это мне сказали окружающие, и медленно выдвинулся в сторону скрипа. По мере продвижения стало заметно, что чем ближе к тому двору, тем меньше на улице мусора. Детская площадка, к которой я постепенно подходил, была окружена маленьким забором, через который способен переступить взрослый человек. Те же разбитые мусорные баки, те же плохо окрашенные конструкции. На качелях сидела маленькая девочка лет семи-восьми и медленно раскачивалась. Уже издалека я заметил пару рожек на ее макушке.

– Эй! Кто ты? – решив не рисковать, я окликнул ее издалека, поудобнее прихватив доску.

Скрип остановился. Девочка обернулась, и вместо ожидаемого мной страшного оскала я увидел обычное детское чуть смуглое лицо, слегка покрасневшее от холода. Две белые косички, спускавшиеся ниже плеч, ниспадали на куртку. Девочка была совсем не удивлена моему приходу и, отвернувшись, продолжила качаться.

– Ты будто каждый день скелетов видишь, ей богу, – пробормотал я, подходя ближе. – Ты местная? Знаешь, что здесь происходит?

Я засыпал ее кучей вопросов, но ответом мне было молчание и спокойный взгляд, который мог означать все, что угодно.

– Может, ты не понимаешь мой язык? Прости. Он у меня без костей, – глупый каламбур также как и прочее был пропущен мимо ушей.

Мне не хотелось давить на ребенка, да и ситуация была не настолько уж критична, чтобы прибегать к насилию. Однако тот факт, что со мной не хотят разговаривать, слегка сбивал с толку. Я оставил детскую площадку и вошел в подъезд. Пройдясь по незапертым квартирам, я нашел старый пыльный мешок, заполненный картошкой. Не особо богатая добыча – но что есть, то есть. Отряхнув его, насколько это было возможно, я поспешил обратно на площадку.

«Мы еще посмотрим, кто кого!»

– Угадай, кто я? – девочка вопросительно на меня посмотрела, после чего я запрыгнул в мешок из-под картошки, найденный в одной из местных квартир. – Я – мешок костей!

Девочка смотрела на меня чуть дольше обычного, видимо пытаясь вызвать во мне чувство неловкости, но оно атрофировалось от меня уже очень и очень давно. Я поправил шапку, которой прикрывал свою черепушку.

– Что ж, я попробую еще раз.

Я рассказал ей парочку других каламбуров, после чего заметил, что она чаще смотрит не на меня, а на мой шарф. Шарф был сразу же передан в ее крохотные ручки и завязан на открытой голой шее.

– Да, так действительно лучше. В отличие от нас, скелетов, вам приходится делать все эти бесполезные штуки, чтобы не заболеть.

Девочка жестами показала мне нечто, что могло означать: «Тогда зачем ты носишь одежду?»

– Одежда мне нужна, чтобы не запачкать мои прекрасные белые кости, милая, – ответил я, назидательно подняв одну из них. – Люди называют подобное «пальцем», насколько я помню. Как видишь, он уже не такой безупречно белый, каким должен быть. А для скелета очень важно оставаться чистым и пить много молока, чтобы не заболеть. Шарфы нужны, к примеру, чтобы случайно не сломать себе шею, а то – хрясь, и готово, катаешься, как колобок, черепушкой.

Девочка, путаясь в косичках, попыталась развязать себе шарф, но узел ей никак не давался.

– Нет, нет, оставь его себе. У меня еще много таких. Можно сказать, целый город. Это ведь я его хозяин, честно говоря, поэтому и удивился, увидев тебя здесь. Раз такое дело – будешь моим первым жителем.

Я балагурил, чтобы не потерять ее внимание и хоть как-то вызвать доверие, но она смотрела слишком серьезно, так что пришлось остановиться.

– Кстати, ты голодна? Могу угостить тебя чем-нибудь, раз уж тут все мое. Пойдем.

Отвернувшись, я пошел в случайном направлении. План сработал, скрипнули качели и послышались тихие шаги.

«Хорошо. Может быть, вкусный обед ее разговорит».

Череда безжизненных одинаковых улиц казалась почти бесконечной. Двор – детская площадка – переулок – дорога – двор. Мы шли в молчании – я не хотел, чтобы она сбежала от моих плохих шуток раньше времени. Свернув еще несколько раз, мы подошли к маленькому кафе на четыре столика, располагающемуся несколько ниже земли. Лестница, ведущая вниз, была обвита засохшими стеблями винограда и освещалась одной лишь слегка мерцающей лампочкой.

Внутри кафе оказалось ожидаемо пусто и пыльно.

– Посиди тут, сейчас шеф-повар принесет тебе особое блюдо, – я посадил ее на самое удобное место, на мой взгляд, и, поклонившись, ушел на кухню.

Что хорошего в том, чтобы быть скелетом, застрявшим в пустом городе с маленькой девочкой? Ну хотя бы тот факт, что было с кем поговорить. Даже не так – меня было кому слушать.

Большим открытием стало для меня обилие еды в холодильнике. Будто кто-то только что вернулся из магазина и аккуратно расставил свежие продукты на полках. «Хотя, это только к лучшему. Может, тут есть еще кто-нибудь?» – подумал я и решил принимать факт наличия еды как данность. Напевая, я достал из холодильника яйца, сыр и молоко, нашел немного муки и специй. Мир, казалось, сам подсказывал мне, что именно нужно приготовить – других ингредиентов попросту не было. Даже не знаю, откуда мог знать бестолковый скелет вроде меня этот рецепт, но я действовал с абсолютной уверенностью в своих движениях.

«Может, при жизни я часто готовил?»

– Моя маленькая леди, вот и ваш заказ! – я поставил перед девочкой тарелку блинчиков с сырной начинкой, а также стакан воды.

Она некоторое время молча смотрела на еду, затем жестами спросила, почему не ем я.

– О, ну, я же, знаешь, скелет. Мне не нужно есть. Я разве что могу посидеть тут, пока ты не закончишь.

Жестами она попросила меня уйти, и я послушно пошел на разведку. Чтобы выглядеть более презентабельно перед ребенком, я нашел в соседнем доме куртку получше и свитер, чтобы можно было при случае отдать их ей, если она замерзнет, а также перчатки без пальцев. Не понимаю, кто и зачем придумал нечто подобное, но смотрится хорошо.

Вернувшись в кафе с пакетом старых футболок, набивкой из мягких игрушек и маленьким швейным набором, я принялся за шитье. Девочка по-прежнему не обращала на меня никакого внимания, отвернувшись к окну. Вскоре она задремала прямо на столе, положив голову на руки, и тут же полдень сменился глубокой ночью.

– Хех, а вот это уже интересно, – пробормотал я.

Интересно, если усну я – будет тоже самое или это действует только в случае с ней?

Включив себе свет на кухне, я продолжил шить игрушку там, внимательно вслушиваясь в звуки за окном. Тишина. Не слышно даже насекомых. Закончив через несколько часов, я попытался выйти на улицу, чтобы покурить, но нога, ступившая за порог, наткнулся на черную зияющую пустоту.

– Да какого..! – я схватился за косяк двери и чудом не провалился в неизвестность. Некоторое время посидев на полу и закурив рядом с открытой дверью, я успокоился.

«Там действительно ничего нет, да?»

За дверью и вверх, и вниз, и влево, и вправо стояла непроглядная тьма. Броски вилок в пустоту ничего не дали – они ухали куда-то вниз, быстро теряясь из поля зрения. Никакого звона или другого звука падения – вилки просто исчезали.

Докурив, я укрыл девочку своей курткой и пошел готовить ей завтрак. Похоже, мне еще многое предстоит узнать об этом мире. И, я уверен, шестилетний ребенок в нем находится не просто так. Может быть, мне не стоило подходить к ней тогда. Может быть, она – то, что держит меня в этом мире.

«Но, по крайней мере, ей понравились мои блинчики с сыром», – подумал я, наблюдая, как восходит солнце. «Пора приготовить ей завтрак».

Глава II. Шаг назад

Как только маленькая девочка окончательно проснулась, солнце оказалось в позиции «полдень», несмотря на то что еще менее чем полчаса назад стояла непроглядная тьма. Я поставил перед ней завтрак, изящно, как мне показалось, поклонившись.

– Мне уйти? – на всякий случай уточнил я, но девочка замотала головой и указала на место напротив себя.

«Хорошо, значит, она начинает мне доверять».

Пока девочка ела, я все еще пытался ее разговорить:

– Ты не замечала ничего странного в местном солнце? Например то, что оно всегда на самом верху, пока ты бодрствуешь, и никогда не двигается с места.

Девочка вопросительно на меня посмотрела и покачала головой.

– Просто я заметил, что как только ты засыпаешь, наступает очень странная ночь. Все вокруг, кроме ближайшего места, где ты спишь, исчезает. Прямо по-настоящему исчезает, я сам чуть не исчез, честно говоря.

«Почему ты не спал?» – спросила она меня жестами, к чему я уже привык.

– Готовил тебе подарок, – на автомате мне захотелось улыбнуться, но я вовремя вспомнил, что скелеты и так все время улыбаются. – Вот, держи.

Маленькая тряпичная куколка перекочевала в руки девочки. Она долго рассматривала ее, после чего прижала к груди, а затем и вовсе убрала под куртку, оставив на поверхности только страшненькую голову с двумя глазками-пуговицами.

– Кажется, тебе понравилось, – я откинулся на стуле, закинув руки за череп. – Может, тогда ты скажешь мне хотя бы свое имя?

Я протянул ей карандаш и клочок чека, что нашел на кассе, и она, не тратя времени, нарисовала какую-то темную птицу.

– Ворона? – она отрицательно покачала головой, – Кар?

Девочка издала звук, похожий на «э». Это было первое, что я услышал от нее за все время.

– Карэ? Эрак? Каэр? – она кивнула. – Значит, Каэр.

Интересно, она сама себе его придумала, подглядев в одной из местных книг, или это и есть ее настоящее имя?.. Мне вдруг захотелось потрогать ее рожки, чтобы убедиться, что они не украшение. Но делать я этого, разумеется, не стал.

– Слушай, может ты еще и знаешь, как зовут меня? А то я, кажется, забыл, – я развел руки в стороны, показывая, насколько сильно мне жаль.

Но Каэр, похоже, ничего не знала.

– Тогда придумай мне имя, пожалуйста. Сам себя я называть не хочу. Можем сходить в библиотеку, если она есть, и посмотреть что-нибудь там.

Девочка с готовностью встала и резко побежала в сторону выхода. Такой скорости от шестилетней девочки я совсем не ожидал.

– Эй, подожди меня, Каэр! – крикнул я, бросаясь следом за ней. Мы бежали вдоль улицы, один за другим мимо проносились дома, пока путь нам не перегородил наземный переход через железнодорожные пути. Десятки проводов нависали над платформой, и на одном из них я заметил черную птицу с длинным желтым клювом. Как ни старался, я не мог определить ее вид.

– Так, забирайся-ка мне на спину, – сказал я, присаживаясь на одно колено и не спуская взгляда с подозрительной птицы. – Тут слишком высоко, а ты уже запыхалась. У скелетов нет легких, так что мне будет легче подняться, чем тебе, и я совсем не устану.

Раскрасневшаяся после долгого бега девочка кивнула и послушно взобралась ко мне на спину, обхватив шею руками. Как и ожидалось, нести ее было невероятно легко – будто у меня за спиной небольшой рюкзак. Поднимаясь, я старался держаться поближе к перилам, чтобы при случае схватиться за них, и внимательно следил за каждым своим шагом.

«При падении с такой высоты даже взрослый человек покалечится, что уж говорить о ней».

Мы постепенно приближались к той точке, с которой я мог разглядеть существо на проводах во всей своей красе. У него не было перьев, вместо них тело птицы было окутано черной слизью, по густоте напоминавшей мазут. Отсутствовали даже намеки на глаза. Но, будто почувствовав мой взгляд, существо резко крикнуло скрипучим глухим голосом, продемонстрировав горизонтальный клюв, усеянный мелкими острыми клыками. Я тут же пожалел, что не взял с собой хоть что-нибудь, чем можно было бы отбиться от подобного существа, однако оно улетело, как только мы дошли до самого верха. Не переставая кричать, летун скрылся за домами, в той стороне, откуда мы пришли. Я аккуратно опустил девочку на ноги.

– Хорошо, теперь главное не…

Я хотел сказать: «Не беги», – но она уже неслась по направлению к спуску вниз.

Я бросился следом, но никак не успевал ее остановить. Девочка на полной скорости влетела на первые ступени. Послышался тихий короткий вскрик. Я застыл на месте, смотря, как крохотное тело с характерным глухим звуком несется вниз, считая собой каждую ступень. Кроме того вскрика, она не издала ни звука, на огромной скорости оказавшись внизу перехода и в конце с характерным стуком ударившись об стену станции, располагающейся в паре метров от места, где кончались ступени. Время для меня будто остановилось. Лишь когда я вновь услышал приближающийся звук той птицы, способность действовать вернулась ко мне.

– Каэр! – перепрыгивая через ступени, совсем забыв о том, что я тоже могу упасть, я мигом достиг тела девочки.

Пока я бежал, мог краем зрения увидеть блестящие капельки крови на ступенях, что лишь усиливало мою нарастающую панику. Я упал на колени рядом с телом.

– Каэр, Каэр! Ты меня слышишь?

Я попытался приподнять ее голову, неестественно вывернувшуюся в моих руках. Как ни старался я ее разбудить, темнота лишь сильнее поглощала окружающий мир. Обернувшись, я заметил десятки птиц, окруживших нас. Они сидели, одноглазые уроды, и безостановочно кричали, будто насмехаясь надо мной. Их острые клыки блестели во тьме, поглотившей и меня, и ребенка, и весь окружающий мир, когда я в последний момент попытался укрыть ее тело своим, на тот случай, если твари решат напасть.

«Что я сделал не так?»

С криком я подскочил с пола, и девочка отпрыгнула от меня, от испуга выронив стакан молока. Полуденное солнце проникало сквозь маленькое окошко под самым потолком кафе, часть его лучей падала на образовавшуюся у моих ног белую лужицу. Я смотрел то на нее, то на девочку, стараясь унять дрожь в коленях.

– Прости, что испугал. Мне приснился очень страшный сон. В нем ты… – я резко остановился. Я точно знал, что это не сон, но у меня не было ни малейшего желания пугать ребенка.

– Кстати, тебя ведь зовут Каэр, да? – я закурил, а девочка тем временем медленно отступила, кивнув в ответ на мои слова.

«Кажется, я лишь еще сильнее ее напугал. Пустая моя черепушка, что же ты творишь».

– Еще раз прости. Давай-ка я лучше приготовлю тебе завтрак? Присаживайтесь за столик, моя леди, а я сам тут все приберу.

Трясущимися руками я вытер лужу молока.

«Интересно, она мне принесла его из-за того, что я вчера ей сказал, будто бы оно полезно для скелетов? Как мило».

Я приготовил тот же завтрак, что и в прошлый раз. Нашел куклу, лежавшую на том же месте, где я ее и оставил перед тем, как вчера открыть дверь. Отдал куклу девочке, получив ту же реакцию. Все шло хорошо.

– Слушай, с тобой в последнее время не происходило что-нибудь плохое? – я постарался быть как можно более осторожным в выборе слов. Девочка показала мне на то место, где разлилось молоко.

– Ах, да, еще раз приношу свои извинения за это. Может, было что-то еще?

Девочка отрицательно покрутила головой. Ее белые косички слегка растрепались после сна на столе, да и одежда была не в лучшем виде.

– Можно я заплету твои косы? Всегда хотел научиться делать нечто подобное.

Она с готовностью протянула мне маленькую расческу с цветочками, которую вытащила из кармана. Этим я постарался выиграть время, чтобы окончательно успокоиться. У девочки были очень мягкие волосы, которые было легко расчесать, но мне все равно понадобилось три попытки, чтобы косички выглядели хотя бы прилично.

– Ну вот, вроде неплохо вышло, а? – я подвел Каэр к зеркалу, и она довольно кивнула. Мне даже показалось, будто она слегка улыбнулась. – Но не будем же мы сидеть в душном кафе с такими красивыми косичками, верно? Пойдем, прогуляемся. Только, чур, не беги – я тут недавно видел страшных птиц. Не хочу, чтобы они обглодали мои косточки, понимаешь? У меня их и так не так уж много.

Девочка пожала плечами, но позволила взять себя за руку. Мы шли по той же дороге, что и в прошлый раз, и вскоре оказались возле перехода. Я перенес Каэр через него на спине, не позволив сделать ни одного самостоятельного шага по ступеням. Летунов нигде не было видно. Как и следов недавней крови.

«Похоже, я действительно вернулся обратно во времени после ее смерти. Не могу жаловаться – это все же лучше, чем бродить по пустому городу, населенному жуткими тварями в одиночку. Но больше я подобных ошибок не допущу. Не хочу когда-либо увидеть нечто подобное».

По моему плечу осторожно постучали, вырывая из тяжелых воспоминаний.

– Ах, да, прости. У тебя же есть свои ноги, – я опустил Каэр на землю и тут же услышал скрипучий крик где-то вдалеке.

Неосознанно я стиснул челюсть и нашарил в кармане прихваченный из кафе перочинный нож. Другой рукой я крепче сжал руку девочки, от чего она поморщилась, но так ничего и не сказала.

– О, я сжал слишком сильно? Снова извини. Сегодня, похоже, мой день извинений, хах, – я отпустил ее руку. – Это все из-за того сна, что мне приснился. В нем ты, облаченная в сияющие доспехи, сказала, что тебя зовут Каэр. Мы с тобой вместе сражались против монстров, но я так и не вспомнил свое имя, чтобы тебе его сказать. Может, ты назовешь меня как-нибудь? Мы можем, к примеру, пойти в библиотеку.

Я остановился, почувствовав холодок, пробегающий по спине. Физически я этого ощутить не мог, но будто все мои кости напряглись. В прошлый раз именно после этих слов она побежала, и, было похоже, что Каэр уже на низком старте.

– Только, чур, не бежать, хорошо? Ты слишком быстрая, я за тобой не успеваю. А одному мне будет страшно.

Я вновь взял ее руку в свою, стараясь держать не слишком сильно. Каэр пожала плечами и послушно потащила меня куда-то, если и торопясь, то совсем чуть-чуть.

Удивительно, но город будто подстраивался под ее желания. Стоило ей захотеть детской площадки – и вот их уже десятки. Нужно кафе? Оно обязательно будет неподалеку. Библиотека? Оказалась всего в нескольких минутах ходьбы от нас. Я осторожно приоткрыл старую скрипучую дверь. Каждый наш шаг по пыльным залам отзывался стонущими под тяжестью досками. Каэр, похоже, это не смущало – она тут же подбежала к полкам с детской литературой и показала мне то, что было написано в книге.