Не скучайте, ваше величество!

– Глупости говорят, – не отвлекаясь от сортировки бобов, откликнулась я на этот детский страх. – Мы будем толочь в ней только вкусные вещи и никаких тощих деточек. Иди сюда, я покажу тебе, как это интересно. А потом всем дам попробовать результат, обещаю.

Мелкие поставщиковы сестренки мне нравились, несмотря на полное отсутствие чадолюбия в моем анамнезе. Они были спокойные и серьезные не по годам, не шумели без толку, не проказничали и все время старались чем-то помочь.

Правда, как раз вот это все внушало мне смутные подозрения: все казалось, что нормальные здоровые дети должны быть немного другими. Но за хлопотами пока времени как следует присмотреться и подумать не представилось.

Вряд ли детям так уж интересно было смотреть, как я толку непонятные «козьи какашки» в ступе до получения шоколадной крупки, но тут мне на руку сыграл запах. Да-да, просто бобы так не пахли, а вот когда я начала долбить по ним пестиком, то носами зашевелили все, даже Крон, уже радостно мастеривший в углу двора загон для будущей козы.

– Может, и не совсем гадость, – с сомнением резюмировал Янь, недоверчиво заглядывая в ступку и принюхиваясь. – Может, и…

– А ну, руки убери! – Я шлепнула его по вороватой ладони. – Во-первых, пока только запах вкусный, а сама крупа горькая. А во-вторых, ты рехнулся – пальцы под пестик совать? Я не собираюсь делать конфеты с детятиной. Брысь и принеси из дома ручной жернов для зерна. Бегом!

Глава 16

Когда шоколадную крупку перетираешь жерновами в кашицу, получается не мука, а именно она – каша, жирная и густая, в которой, если я правильно помню, больше пятидесяти процентов жира. Того самого какао-масла. И вот это масло нам теперь нужно отжать.

Технологию я начала продумывать еще тогда, когда мы шли сельскими дорогами в Картахелию. Присматривалась к хозяйству крестьян, подмечала то жернова, то примитивные маслобойки, а один раз на свое счастье сумела рассмотреть на особо богатом подворье давилку для льняного семени. То есть это был простейший пресс с винтовым принципом сжатия.

Увы, осторожные расспросы принесли неутешительный результат: стоила такая давилка дороже, чем крыло… за неимением в этом мире самолетов – скажем, как крыло от легендарного дракона. Гораздо дороже, чем десять серебряных.

Так что, увы, пришлось ломать мозги дальше и вспоминать, как устроены простейшие рычаговые приспособления. И тут мне, к счастью, попалась на глаза бондарная мастерская, в которой как раз собирали бочонки для винокурен, расположенных дальше, за нашей окраиной.

Не обошлось, конечно, без курьезов. В этом дурацком средневековье ни один уважающий себя бондарь не вступал в переговоры с молоденькими вертихвостками, если, конечно, не собирался пофлиртовать. Но флирт – это не заказ, а девица – не серьезный человек, с которым этот самый заказ стоит обсуждать.

М-да.

В результате мне пришлось на пальцах объяснять Крону, что именно я хочу. Тринадцать, ТРИНАДЦАТЬ раз объяснять и переспрашивать, пока он не запомнил каждую мелочь и не смог повторить все в правильном порядке. Зато в процессе сама окончательно поняла, чего я хочу. И только потом я выдала названому брату половину серебрушки медью и отправила на переговоры.

Уф… зато к моменту переезда в дом Яня с нами на телеге поверх печки путешествовал нужный агрегат. Низкий цилиндрический бочонок из ясеневых плашек с двойным бронзовым ободом снаружи. С высверленными у самого дна стоками для масла – по кругу. С поддоном для сбора этого самого масла. И с подогнанной до миллиметра круглой плашкой, которая и будет давить на какао-жмых, если на нее сверху сядет здоровенный мужик и возьмет в руки еще примерно килограммов сто каких-нибудь камней.

Подумав, мы уже дома на эту плашку сверху прибили доску пошире, чтобы можно было вдвоем сесть и камней побольше набрать.

Был еще один секрет: как известно, хороший шоколад тает во рту, а не в руках и все такое. Тут я не заблуждалась: руки тоже перемазать можно только в путь, если с шоколадом тискаться, но внутри пресса теплых ладоней нет, а какао-масло твердеет при двадцати пяти градусах и тает при тридцати двух. Так вот, чтобы его выжать, надо было правильно подогреть нашу какао-кашу, прежде чем закладывать ее в пресс.

Но с этим я справилась, главные сложности начались, когда пришел черед таки усаживаться живым грузом на пресс.

Не знаю, возможно, шоколадные пары с непривычки так подействовали на детей, или они просто от обилия впечатлений немного сошли с ума, но места на доске, на которую надо было сесть, мне не досталось. И даже камни не пришлось искать, потому что все три малолетние обезьяны залезли Крону едва ли не на голову и там прилипли намертво. Весу, конечно, в этих цыплятах – одно название, приличный булыжник с морского берега и то тяжелее. Но все втроем они все же дополнили хороший мускулистый центнер названого братца, и спустя какое-то время процесс пошел.

С ума сойти, я думала, придется в приказном порядке с рявками держать «груз» сидящим на одном месте, чтобы они несколько часов не слезали с доски и выжали мне мои бобы досуха. Какое там, уже стемнело, когда я чуть ли не палкой по попе разогнала этот щебечущий курятник с Кроновой головы. Ну как палкой… показала им лопатку для размешивания каши и пригрозила не дать на пробу шоколадный результат, если все сию минуту не отправятся по кроватям.

О! Надо взять на заметку. Только что картинно стонавшие о затекших руках и ногах дети испарились в мгновение ока, а не менее картинно покряхтывающий Крон ненамного от них отстал. Тоже хочет конфет?

Хм. Да я сама уже их хочу, если честно.

Конечно, на классический шоколад уровня швейцарского я не замахивалась. Даже простейшие трюфели пока несбыточная мечта. Но где наша не пропадала? И кто мешает нам соорудить собственного мутанта?

Смесь всего на свете с тем самым трюфелем и конфетой «Белочка». Дробленые орехи; тонко смолотые специи, которые я подбирала и добавляла в смесь едва ли не по крупиночке, чутко отслеживая букет; самые жирные и свежие сливки; смолотый в пудру на том же жернове сахар. Правильно нагреть, правильно остудить – в ведре с ледяной колодезной водой.

Сформировать круглые конфеты и до брюквы нервничать – застынут правильно? Расползутся невразумительной сладкой кашей?

Посыпать результат перемолотым в пыль жмыхом, тем, что остался после того, как все масло стекло в поддон, – это и есть какао-порошок, к которому мы привыкли на Земле. Только тут, конечно, не такой тонкий, ну да что поделать: каменный простенький жернов – это вам не промышленный измельчитель. Но этот вопрос я еще додумаю…

Разложить результат на столе и порадоваться – на глазок вышло не меньше пяти килограммов конфет. Завернуть каждую в заранее приготовленную хрусткую вощеную бумагу, на которую тоже пришлось потратиться…

Полюбоваться.

Торжественно развернуть конфету и…

Ой, а что, уже утро? Я всю ночь провозилась и не заметила? И теперь мне брюквы лысой дадут насладиться шоколадом в одиночестве, потому что три бледные от недосыпа детские физиономии уже нависли над столом с конфетами, как три кровожадных вампирчика над свежей девственницей. А еще выше не менее бледная и жаждущая физиономия, которую опять надо брить, потому что черная щетина в сочетании с алчным голодным взглядом – это страшно.

– Ладно, ладно! – махнула я рукой. – Вам не дать – так меня ж сожрете, изверги… Так. Сначала умываться, некоторым, не буду пальцем показывать, бриться, одеваться и кашу. А потом, так и быть, будет вам праздник.

Хм, половину запаса надо точно припрятать из педагогических соображений. Так быстро эти дети и этот братец еще ни разу на моей памяти не бегали!

Глава 17

– Да за такую конфету тебя не только мамка Берта под обе юбки пустит, а в королевский дворец с почестями повезут на большой телеге! – выдал вердикт потрясенный Янь, когда масленая поволока блаженства растаяла в его глазах вместе с сунутой за щеку шоколадкой. – Дай еще!

– Никаких еще, – строго отрезала я, мысленно содрогнувшись. Только королевского дворца и большой телеги мне не хватало, брюква их побери. – Хочешь, как Берта, без зубов остаться? Шоколадки детям не игрушка и не еда. Поэтому сейчас каждый займется своим делом, а я сяду и буду думать, как именно, куда и когда я пойду с этими конфетами, чтобы точно не пройти мимо нужного человека.

Да, это легко сказать было: слепи экзотическое лакомство – и мамкина юбка у тебя в кармане. Начать с того, что сама Берта давным-давно на пирсах не торгует, я за те дни, что прогуливалась там, изучая обстановку, много чего узнала, но ее ни разу так и не видела. Хотя вполне оценила другие нюансы: во владениях загадочной и грозной сладкоежки был один из центральных пирсов, тот, к началу которого стекается толпа с трех сторон – от дорогих причалов, где швартуются всякие правительственные делегации, дипломаты, богатые купцы и большие корабли; от самой оживленной и людной линии, где народ попроще, но тоже крепко стоит на ногах, в их случае, на палубе среднего тоннажа. Каботажники, купцы попроще, частные корабли дворян средней руки, путешественники и всяческие авантюристы из тех, кому везет; ну и с «левого конца» – там тоже людно, но публика совсем простая и разношерстная, от начинающих навигаторов до обычных рыбаков из артели на пять скорлупок.

Поэтому и товар у «дочек» Берты был разнообразен по цене и ассортименту, на любой вкус и кошелек. И расставлены лотки с лепешками, сладкими колечками, выпечкой и легким пенным пивом были достаточно грамотно, чтобы не мешать друг другу, но находиться в прямой видимости.

Жареную рыбу с ломтями местной картошки, тоже жареной, здесь продавали с левого края, поближе к малоденежным, но более голодным клиентам и пиву, а вот фигурную выпечку и красиво оформленные сухофрукты на палочках –  рядышком с молодым, едва созревшим вином и поближе к богатым господам. И так во всем – чувствовалась опытная и уверенная рука умного управленца.

А вот самого управленца, точнее управленку, фиг поймаешь. Оставалось наблюдать, думать и вычислять того, кто ее заменяет во время рабочего дня. Не может быть, чтобы хоть одна из девиц, теток и даже весьма пожилых госпожей не была у других за старшую и не имела связи с начальством на случай непредвиденных проблем.

Ну что сказать? Три дня пристального наблюдения (это значит, что в отличие от прошлых прогулок я не просто пошаталась по пирсу и ушла, а задержалась там на целый день, гуляя, строя глазки морякам попредставительнее – взяла пример с других приличных с виду девиц, чтобы не выделяться из толпы, – слушая сплетни, болтая с мамкиными дочками, с их клиентами, с кем попало…) дали совсем другой и гораздо более нужный результат, чем прежние мимолетные зарисовки.

Я больше увидела и поняла, вычислила кое-что… и меня тоже заметили и вычислили.

– Ну и что ты тут вынюхиваешь? – весьма недружелюбно спросили мне в спину, когда третий вечер медленно погасил алые от заходящего солнца воды залива и взамен им стали зажигаться маленькие шелковые фонарики на каждом из лотков.

Я обернулась. Хм, смотри-ка, угадала!

Самой шумной и властной из Бертиных дочек на первый взгляд была рослая и щедрая на женские формы брюнетка лет тридцати на вид. Она торговала пивом, изредка перешучивалась с покупателями, но при этом вид имела такой грозный и спокойно-предупреждающий, что даже хмельные матросы с королевских кораблей, те, которым обычно море по колено, с сестрицей Фридой вели себя почтительно. Хотя и пялились на формы. Но сальных шуточек не отпускали – по этим самым формам было сразу видно, что могучий пинок под зад не заржавеет. Про оплеуху можно даже и не упоминать.

Казалось бы – вот старшая над остальными дочками, больше искать не надо. Но… но не все так просто.

Иногда самое яркое и заметное – не есть самое главное. Поэтому добрая лепешечница Ума, пухленькая, уютная и похожая на всех самых ласковых бабушек в мире сразу, на первый взгляд ну никак не подходила на роль командирши. А вот…

Сейчас у меня за спиной стояла именно она, а вовсе не Фрида. И в голосе доброй бабушки не было ни одной ласковой ноты, одна сплошная холодная сталь.

– Если ты от Длинной Кошки, то зря стараешься, разговаривать нам не о чем, – холодно высказала в ответ на мой вопросительный взгляд Ума. – Так что иди отсюда, пока цела. Сами тебе волосенки драть не станем, а вот ребят попросить можем, – она чуть кивнула в сторону компании подвыпивших морячков, устроившихся на краю пирса с мисками местного «фиш энд чипс» и пивом, – нам не откажут. Живо тебе подол обдерут. Поняла? И хозяйке своей так и передай.

Я медленно вдохнула солоноватый морской воздух. Выдохнула. И улыбнулась. Постаравшись не вкладывать в эту улыбку никаких особенных смыслов и подтекстов, просто позволив ей скользнуть по губам естественно и легко.

– Хотите конфету, госпожа?

– Что? – удивилась Ума. Кажется, я ответила совсем не так, как она ожидала.

– Конфету. Это редкое лакомство, думаю, в Картахелии такого еще никто никогда не пробовал. – Я склонила голову к плечу и раскрыла поясной кошель, доставая аккуратно упакованный в вощеную цветную бумагу шоколад. – Угощайтесь, госпожа. От чистого сердца. А, да… С той госпожой, о которой вы говорили, я не знакома. Я ищу другого… человека.

– Вот как, – усмехнулась Ума, и ее взгляд стал внимательным и острым, как лезвие клинка. – Еще одна претендентка. Кто тебе сказал, красотка, что Берта ищет себе новую дочку?

– Никто. – Я пожала плечами, терпеливо не убирая протянутую руку с конфетой. – Просто мне очень нужно. А еще я могу предложить кое-что не только вкусное, но и интересное. И не помешаю остальным сестрам работать, если они решат дать мне шанс.

Это было важно. Сразу обозначить главное: я не стану конкуренткой. Ну, то есть понятно, что тоже буду продавать еду, но не такую, какая уже есть на пирсе. Это было одним из краеугольных камней здешнего берегового сообщества торговок. Если идешь проситься к мамке под юбку, умей не только заинтересовать ее, но и предложить для продажи что-то, чего еще не было у других ее дочек.

Ума еще почти две минуты стояла и рассматривала меня, как неведомую букашку, которая вдруг выползла из середины именинного торта и нагло шевелит усами на онемевшую толпу гостей.

А потом коротко хмыкнула, кивнула и бросила через плечо:

– Лани, остаешься до закрытия. За старшую. Смотри у меня.

– Ага, мам, – промычали из-под прилавка с лепешками и булочками.

– Иди за мной, конфетница. – Мне тоже достался короткий кивок.

А я что?

Я пошла.

Глава 18

Шоколадку у меня, кстати, забрали. Но я не слышала шелеста фантика, пока Умина светлая юбка с кружевной оборкой маяком мелькала в сгущающихся сумерках, увлекая меня кривыми переулками все дальше и дальше от людского шума и мягкого перебора волн.

Впору бы испугаться – заведет тетка неизвестно в какую дыру, и что тогда? В лучшем случае – дадут по голове и ограбят, в худшем – Ракушки.

Но я все же не настолько наивна, поэтому и мелькала так открыто на пирсе. Меня видели не только Бертины дочки, но и конкурентки, наш разговор слышали люди со стороны, а насколько я поняла из вороха разговоров и сплетен, откровенной криминальщины за мамками никогда не водилось. Во всяком случае, такой, на которой бы хоть одна попалась.

А значит, какие-то гарантии у меня есть.

Шли мы, наверное, не менее получаса и давно покинули припортовые кварталы. Честно говоря, я ждала чего-то подобного. Объем торговли на пирсе был таков, что человек, всем тут заправляющий, не мог быть бедным. Если верить слухам, мамка Берта работала на этом месте уже больше тридцати лет и за это время могла сколотить капитал, который позволит содержать хорошее дворянское поместье. Ну или шикарный дом в «белом» квартале.

А если Берта еще умнее, чем о ней говорят слухи, то в белый квартал мы не пойдем. Останемся где-то среди респектабельных чистеньких улочек среднего класса, там, где живут добропорядочные горожане, скучные в своей честной зажиточности.

Так и оказалось. Аккуратный заборчик, свежая краска на воротах, бронзовый колокольчик и мансарда с плоской по южному обычаю крышей – со стороны можно было подумать, что здесь проживает какой-нибудь отставной чиновник или учитель, заработавший за долгую достойную жизнь небольшой, но приличный капиталец.

А еще я заметила, что, кроме вылизанной респектабельности, в этом доме живет тщательно спрятанная от посторонних глаз опасность. Да-да, та тень слева от крыльца – большая, но явно не брехливая собака без привязи. То есть выдрессированная нападать на врага молча.  А та, что справа, – не менее тихий и выдрессированный мужчина, который нарочно прячется в тенях и тоже не кидается без команды. Ну что, безопасность хозяев на высоте. И почему-то совсем не страшно, может, из-за того, что на редкость разумно.

– За нами никто не шел, – сказала куда-то в густеющую тьму Ума, поднимаясь на крыльцо и берясь за дверную ручку. – На подсаду не похожа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.