(Не)настоящий ангел

Амалия Март

(Не)настоящий ангел

Пролог

1999 год. Антон

Я чутко сплю. Прислушиваюсь к каждому шороху и звуку. На самом деле, даже не сплю, а просто делаю вид, чтобы мама не ругалась. Завтра в школу, но как тут спать, когда ждешь, что с минуты на минуту откроется дверь, и послышатся тяжелые папины шаги. Его не было почти месяц, дольше, чем обычно. Мама очень волновалась и часто вздыхала, получая очередную телеграмму. Еще она подолгу стояла у окна, словно папин Опель вот-вот въедет во двор и привычно просигналит, чтобы мы выходили. Но этого, конечно, не могло случиться, он же писал.

И чего она волнуется? Папа всегда возвращается. С подарками, новой машиной и широкой улыбкой.

Я очень его жду. В этот раз он обещал привезти мне видеокамеру. Ни у кого из пацанов такой нет. А я смогу снимать сюжеты и отправлять их в “Сам себе режиссер”. Когда-нибудь нас пригласят на передачу, и я прославлюсь на всю страну, получу в подарок еще одну видеокамеру, джинсы и целый набор мороженого Баскин Роббинс! Никого круче меня во дворе не будет.

С улицы доносится тарахтящий звук двигателя, я тут же вскакиваю с кровати и прилипаю к окну. Из-за угла дома поворачивает блестящая серебристая машина, подъезжает к нашей парадной и останавливается. Это батя! Батя приехал!

Мотор глохнет, хлопает дверца машины, мне плохо видно из-за деревьев, но это точно он! Перетаптываюсь с ноги на ногу, нетерпеливо вглядываясь в окно. Наконец-то, наконец-то он приехал!

К моменту, как в замке поворачивается ключ, я уже скачу возле входной двери. Первым его встречаю. Даже мама еще не встала! Батя шумно отряхивает ноги о порог и улыбается мне. Я бросаюсь к нему, чтобы вырвать из рук сумки, там же мой подарок!

– Привет, мелкий, – треплет меня по голове, отдавая одну из сумок. – Хоть бы поздоровался сначала, – смеется.

– Привет! – бросаю, уже несясь в комнату.

Включаю свет в большой комнате, чтобы разбудить маму. Но она уже и так встает, вдевает ноги в свои тапочки и завязывает халат. Проходит мимо меня в коридор, пока я распаковываю сумки. Папа всегда привозит кучу хлама. Какие-то банки с непонятными названиями, технику, вещи на продажу. О, конфеты! Развязываю пакет и тут же набиваю рот шоколадом. Вкусные. Но где же камера?! Содержимое сумки нещадно выбрасывается прямо на ковер.

Из коридора доносятся голоса родителей. Приглушенные, но все равно понятно, что снова ругаются. И чего они не могут быть нормальными? Почему все время нужно ссориться, они же так давно не виделись! Опять мама чем-то недовольна.

– Все, Валь, хорош, – слышится резкое за спиной.

В комнату входит папа, снова кладет руку мне на макушку.

– Ну что, мелкий, как четверть закончил?

– Хорошо! – гордо отвечаю, поднимая взгляд. – Четыре, пять. По матеше только… Но я исправлю.

– Молодец, – садится рядом со мной на корточки. – Держи, как обещал, – протягивает черную сумку.

Это камера! Камера!

Кручу в руках тяжелую штуку с надписью Panasonic. Ставлю на пол, открываю замок, затем липучку, вытаскиваю камеру, руки еле держат. Какая клевая!

– Спасибо, пап!

– Лучше бы куртку ему новую привез, у него зимней нет, – недовольно комментирует мама за спиной.

– Продам тачку и купим десять курток, – не смотря на мать, говорит батя, показывая, куда нужно вставлять кассету. Мама сзади шумно выдыхает и подходит к нам, собирая вещи, которые я разбросал. Сейчас опять начнется.

Подхватываю подарок и удираю в свою комнату. Плотно закрываю дверь, чтобы не слушать ругань. Хочется поскорее опробовать эту штуку!

Мне разрешают больше не ложиться спать и даже перед школой выйти поснимать на камеру двор. Вчера шел дождь и всю площадку затопило, везде грязь и пожухлые листья, ничего интересного. Вожу камерой из стороны в сторону, снимаю новую батину машину, парадную, окна нашей квартиры. Скукота. Так я никогда не сниму ролик для “ССР”. (ССР – передача «Сам себе режиссер – прим.автора)

Из парадной выходят соседи с мелкой орущей занозой. Как же я ее ненавижу, жуть! Жить с ней через стенку – настоящее испытание. Она все время орет, а когда не орет – плачет. Ее любят приводить к нам в гости, и она постоянно что-то ломает. Неделю назад она открутила голову Леонарду и поломала панцирь Донателло. (Один из героев мультсериала «Черепашки-ниндзя» – прим.автора) Я, конечно, отомстил, обмазав клеем волосы ее Барби. Вот ору стояло! А потом меня наказали. И все из-за этой мелочи пузатой!

Тетя Люда ведет ее за руку, поправляя дурацкую шапку на голове. Мелкая опять вопит, пытаясь стянуть ее с головы. Эй, это же моя старая шапка! И куртка моя! Она выглядит в этом глупо, сразу же понятно, что это вещи мальчишки, да еще и на пару размеров больше, зачем мама все время отдает ей мою одежду? Приближаю камеру на эту козявку и снимаю. Вот позорище. Подрастет, буду ее шантажировать!

Мелкая выкручивается из рук матери и все-таки стягивает дурацкую шапку. Её белые-белые волосы рассыпаются в разные стороны. Красивые. Но сама она гадкая. И чего мама ее все время ангелочком зовет? Противная и громкая. Слишком громкая для четырехлетки.

Пока тетя Люда возится с зонтом, “ангелочек” уносится прямо к огромной луже у мусорки. Разгоняется и прыгает в нее двумя ногами. Поднимаются брызги, и грязь фонтаном бьет ей в лицо. Вот это кадр! Делаю на камере максимальный зум, чтобы ничего не упустить, и злорадно смеюсь. Сейчас кому-то всыплют по жопе.

– Ангелина! – разносится по всему двору. – Ты что делаешь! – бежит за ней тетя Люда.

Малая громко смеется и продолжает топтать лужу. Конечно, на ней же резиновые сапоги, ей-то что. Вытерла лицо рукавом моей старой куртки и скачет себе дальше, пока тетя Люда ходит вокруг, охает, не знает, как подступиться к этой козявке.

– А ну вылезай! В садик опоздаем! Ваня! – кричит в сторону парадной.

Я перевожу камеру и ловлю в объектив отца мелкой занозы, он стоит у лавочки и курит какие-то жутко вонючие сигареты. Отбрасывает окурок в кусты и широко шагает в сторону белобрысой уничтожительницы черепашек. Останавливается возле мусорки, задумчиво смотрит на брызги грязи, летящие во все стороны. Ох, хороший будет ролик, сейчас кому-то влепят ремня!

Мелочь громко смеется, а это ничуть не лучше ее плача – словно гвоздем по стеклу. И продолжает скакать, устраивая настоящий фонтан.

Наконец, дядя Ваня расшнуровывает ботинки, снимает носки, подворачивает штанины и лезет к своей дурной дочери в лужу. Бр-р. На улице же холодина, теперь мелкой точно попадет за эти выкрутасы. Подхожу немного ближе, чтобы заснять гримасу на лице противной девчонки, это же самый лучший кадр будет! Но вместо испуга на ее лице красуется широкая улыбка. Дурочка. Совсем ничего не понимает.

Она тянет руки вверх к отцу, тот подхватывает ее и поднимает над лужей. Но вместо того, чтобы вытащить, с громким “плюх” опускает снова в воду. Грязь стоит столбом, их громкий смех раздается на весь двор. Дядя Ваня снова поднимает козявку высоко над головой и опускает в лужу. И снова, и снова.

– Ваня! – сокрушается их мама. – Ты что?! – но сама улыбается.

Странные они. Выплясывают с ног до головы в грязи и радуются. Меня б уже за уши отодрали за такое.

Я вздыхаю и захлопываю крышку камеры. Нет, это не интересно. Вот если б мелкой ремня дали! А так, на сюжет не тянет.

Я возвращаюсь домой, вынимаю кассету из видеокамеры и закидываю в стол. Стирать не буду, пусть будет компромат на будущее. Вот подрастет эта мелочь и будет, чем ее шантажировать. Страшной шапкой, мальчишеской курткой и грязью на все лицо!

Нужно только подождать!

Глава 1

Ангелина. Наши дни

Я не так, чтобы очень мстительная натура.

Просто бывают дни – чернее ночи, а бывает – чертов апокалипсис! Моим апокалипсисом стал грёбаный Макс Державин. Гений, красавец, самовлюбленный засранец. А еще мой босс. В списке его прегрешений числится не только мерзкий характер, раздутое самомнение и шовинизм, но еще и абсолютно атрофированное чувство самосохранения. Иначе, оправдать его гнусное “нет, дорогая, на место начальника ты еще не поистерла колени” – я никак не могу.

– Ангел мой, ты же не серьезно? – спрашивает с привычной ухмылкой.

Прислонился к отвратительной серой стене, скрестил руки на груди, смотрит с таким снисхождением… Так и воткнула бы ему в глаз Паркер с логотипом компании.

– О-о-о, ещё как, – достаю из сумки помаду, раскручиваю тюбик. – Ещё как!

Сбрасываю с рабочего стола гору папок, что он вручил мне накануне, гребаную канцелярию и даже клавиатуру с мышкой, чтоб не мешали моему плану возмездия. Раскладываю на столешнице несколько листов А4, скрепляю их между собой в огромный плакат. Размашисто пишу свой телефон и послание для чуваков из здания напротив. Ярко-розовая помада подходит для этих целей, как нельзя лучше, и плевать, что она стоила полтора косаря. Проживу недельку без винишка. Хотя после полугода работы на этого деспота, мне не помешает курс психотерапии, не то, что пару бутылок белого сухого.

– Ладно, Ангелина, поистерила и хорош. Скоро на встречу ехать, – отрывается от стены и делает шаг ко мне. Поправляет свой идеально скроенный пиджак, сверкая дорогущими часами, кидает взгляд на циферблат. Торопится, пакости кусок.

– Пф-ф-ф, это я только начала, Максим Витальевич. Дальше будет интереснее! – выпускаю нервный смешок и откидываю стертую практически под ноль помаду в сторону.

Хватаюсь за спинку стула и везу его к нашему огромному панорамному окну. Ножки противно скрипят по начищенной до блеска плитке. Перехватываю скрепленные листы за уголки, скидываю туфли и забираюсь на стул. Вытягиваю импровизированный плакат в руках. За спиной слышатся перешептывания коллег, на нашу с боссом маленькую перепалку сбежались гады, как звери к водопою.

– Ангелина, хорош, – шипит Макс, подходя ближе. Настолько, что моя задница, по его словам, единственное мое достоинство, оказывается перед его носом.

– Да пошел ты, – тихо выплевываю я.

Руки немного подрагивают. Еще бы, попробуй удержать такой транспарант на вытянутых руках! Меня слегка кренит в бок, но я ловлю баланс и прижимаюсь лбом к стеклу. Ну же, корпоративные задроты, киньте взгляд на конкурентов!

– К чему это шоу? – убирая из голоса промелькнувшее раздражение, спрашивает босс. – Разве на правду стоит так злиться? – подначивает.

Я крепче сжимаю челюсть. До скрипа зубов. Если бы он только взял свои слова назад… Но этот эгоистичный козел и правда считает, что я гожусь только для офисных утех и никак не могу быть руководителем отдела. С моими-то показателями продаж, после всего, что между нами было… Хотя это и сыграло со мной злую шутку. Сдалась под напором этих черных, как космос, глаз и наглых рук. Дура, дура, дура!

Ну ничего, подобной ошибки я не повторю.

Дышу глубже, не свожу взгляд со стекол офиса напротив. В том, что кто-нибудь обратит внимание на мое импровизированное объявление, я не сомневаюсь. Мы давненько перебрасываемся язвительными сообщениями таким изощренным способом. Наша конкуренция – единственное развлечение в мире дюбелей и краски. Даже ведём шутливый подсчет побед в тендерах, выставляя его на окне двусмысленными рисунками.

Да чем они там так увлечены, блин? Сидят, уткнулись в мониторы, ноль внимания.

Ладно.

Прижимаю плакат к стеклу грудью и вскидываю правую руку. Если махать долго и с чувством, глаз кого-нибудь из корпоративных кротов зацепится за мелькание в стеклах напротив. Плюсы плотно стоящих друг к другу бизнес-центров.

– Все, Ангел мой, я устал. Слезай со стула, – на спинку кресла ложатся загорелые пальцы. – Перенесем твой взрыв в другую плоскость.

– Даже. Не. Смей, – зло шиплю я, оглядываясь.

Только не хватало, чтобы, без пяти минут, бывшие коллеги услышали его недвусмысленный намек и сделали свои выводы. Да, я с ним спала. Да, почти с самого трудоустройства. И нет, это никак не помогло мне продвинуться по карьерной лестнице, наоборот, он теперь искренне считает, что на большее я и не гожусь.

Толпа за спиной почти рассосалась. То ли напуганные суровым взглядом босса, то ли потеряли интерес к сумасшедшей девице на стуле. Не прыгает из окна и ладно. Остались только мои верные пажи: Гера и Вадик. Два молодца, одинаковых с лица, мозг у них тоже один на двоих. И кого-то из них Макс назначит начальником отдела, серьезно?

Телефон на столе начинает трезвонить.

Я резво соскакиваю со стула, огибаю высокий силуэт козла-босса и босиком несусь к рабочему месту. Поднимаю трубку.

– Вы серьезно? – слышится серьезный женский голос на том конце трубки. Без приветствия, расшаркивания и преамбулы. И это даже к лучшему, нет времени передумать.

– Конечно, – выталкиваю из себя воздух. – Готова приступить немедленно! – последнее предложение подчеркнуто громко кидаю в каменное лицо Державина, пусть им и подавится сегодня вместо обеда!

– Ты работаешь по договору, дорогая, – спокойно парирует босс, слегка изломив губы в усмешке.

Нет, он все-таки считает меня тупой!

– То есть, мне нужно отработать три дня… а потом я вся ваша. Как и мой клиентский портфель, – последнее вывожу с особой кровожадностью, наблюдая, как меняется насмешливая маска на лице Макса на злобную. О да, в гневе он хорош, очень, очень хорош.

– Когда сможете подойти на собеседование?

– Да хоть сейчас, – совсем не по-деловому фыркаю в трубку, разгоряченная адреналином, курсирующим по венам.

– Я тебя не отпускаю, – цедит сквозь зубы козел напротив.

Зажимаю телефон плечом, берусь за ручку, чтобы записать контакты, одновременно почесываю нос средним пальцем. Надеюсь, мой легкий посыл достаточно красноречив.

– … седьмой этаж, офис 705.

– Угу, угу, – подтверждаю, что все поняла. – Буду через десять минут. Спасибо! – радостно прощаюсь, отрываю стикер с адресом и размахиваю перед лицом совершенно потерявшего человеческий вид засранца.

Глаза горят, вены на висках вздулись, желваки перекатываются. Примерно так в ужастиках выглядят вампиры, прежде чем высосать всю тебя досуха. Но как-то уже не страшно. У самой красная пелена перед глазами, подумать только, “не насосала я”. Повезло тебе, Державин, что не откусила, пока был шанс!

– Ты пока еще работаешь на меня, Ангел мой, и я тебя никуда не отпускаю. Рабочее время, – стучит по циферблату своих модных Кавалли.

– Ну, во-первых, не на вас, Максим Витальевич, а на компанию. А, во-вторых, – беру его руку и выкручиваю запястье, чтобы взглянуть на стрелки часов. – Обед. Трудовой кодекс, знаете ли, ничего не попишешь!

Выпускаю из пальцев дорогой пиджак и разворачиваюсь на пятках к выходу. Ноги неприятно холодит плитка, и я запоздало понимаю, что туфли так и остались у окна. Гордо вздернув подбородок, разворачиваюсь на сто восемьдесят и, обогнув пышущего гневом босса, иду за обувью. Подхватываю мои ненавистно-любимые лодочки и, опираясь на стекло, надеваю. Кидаю взгляд на здание напротив, натыкаюсь на все те же склоненные над компьютером лица. Но кто-то же меня заметил!

Обвожу взглядом весь коммерческий отдел конкурирующей фирмы, мысленно представляя, где буду сама сидеть. Может, мне уступит место вот тот, у раскидистого фикуса? Я люблю цветы. Или для меня лично поставят новый стол? Прямо напротив окна, чтобы Державин каждый раз смотрел на меня из своего офиса и локти кусал, как все просрал!

Перетаптываюсь с ноги на ногу, поправляя туфли, кидаю взгляд на брошенный на пол плакат “Возьмите меня на работу” и еще раз убеждаюсь, что все сделала правильно. Жаль помада закончилась на последних цифрах моего номера, сейчас бы не помешало поправить макияж перед важной встречей и Державину на зло.

Стук моих каблуков прокатывается по Опен спейсу (Офис открытого типа – прим.автора), отбиваясь от холодной плитки, забивая брошенные мне в спину слова злого босса.

Не важно, все это уже не важно. Я долго терпела его выходки, эти прятки от людей и его совершенно непомерное эго. Но ставить меня в один ряд с тупоголовыми подстилками – это вышка. Я достойна большего. А он достоин хорошей порки. И поверь, Макс, я уже достаю свой стек.

Глава 2

Ангелина

Поворачиваю ключ в замочной скважине, попутно пытаясь спрятать пачку сигарет поглубже в сумке. Это вторая за шесть дней. Если учесть, что до этого я не курила четыре года – не так уж и много, да? Но все равно не хочу, чтобы подруга ее видела. Прячусь, как школьница от суровой мамки, ей-богу. Я брошу, честно, брошу. Нужно пережить всего пару дней, когда окончательно отпустит, и я снова встану на путь ЗОЖ. Аминь.

Квартира встречает меня приглушенными голосами из-за запертой двери и смехом соседки. На двери ее комнаты висит яркий треугольник. Салатовый вырвиглаз носок. Не трусы в горошек – уже хорошо, на это добро под окнами я налюбовалась с лихвой. Как это произведение ивановского трикотажа с дерева снимал наш дворник – отдельная эпопея. Что они вообще там делали – история не для слабонервных. (Историю Иды читайте в книге «(Не)настоящий парень» – прим.автора)

Дверь в комнату Иды приоткрывается, и в свете коридора появляется и сам владелец ярмарочных труселей и радующих психически неуравновешенных людей цветастых носков. Сегодня в одежде, слава тебе, боженька.

– Приветствую, – подчеркнуто стелется он. Не поможет, ты мне не нравишься, и вряд ли это когда-то изменится, Фрейд недоделанный.

– И тебе не хворать, демон, – сбрасываю туфли и прохожу на кухню. Надеюсь, они не вылакали припасенное мной винишко?

Я, конечно, все понимаю, долгое примирение после первой ссоры, брачные игрища майских жуков и все дела, но я подругу уже три дня не видела, только этот злополучный носок и кривую ухмылку ее дрыща, изредка высовывающего нос из-за двери.

Открываю холодильник, окидываю взглядом не слишком густо заставленные полки. Так, винишко на месте – плюс одно очко мерзкому Слизерину. Мои маринованные кабачки тоже – еще полбалла. А вот огурцы сожрал, гаденыш, минус десять очков и “круциатус” на десерт! Ешьте своих бедных зверушек, а мои плодово-ягодные и растительно-клубневые попрошу руками не трогать. Я же не беру ваши живодерские колбасы.

Жить втроем мне, определенно, не нравится. Я рада за Иду и ее наладившуюся личную жизнь, но слушать стук кровати о мою стенку и засыпать каждый вечер в наушниках – выше моих сил. Особенно сейчас, когда я только-только вышла на новую работу и должна сразить коллег своими суперспособностями, а не синяками под глазами.

Уволиться в три дня оказалось проще простого: заявление в отдел кадров, где надо – подписать, где надо – покивать головой, от выплаты в трехкратном размере отказаться. Лишь бы отпустили. Выдержать этот колючий жаркий взгляд Державина, чей эгоистичный хвост я прижала своей выходкой – гораздо сложнее. Он удерживать не пытался. В своей излюбленной манере бросался остротами и снисходительными взглядами. Всячески намекая, что и там через постель не выйдет, и стоит ли менять его хлопковые простыни на еще чьи-то?

А я и не пыталась!

Я думала, у нас взаимная симпатия, и мухи от котлет, то есть мои деловые способности от постельных уж он-то отделить сможет! Самый молодой руководитель филиала, самый амбициозный карьерист, самый самовлюбленный засранец.

Чтоб ему икалось в его красивой двушке с видом на залив.

Достаю бутылку холодного белого сухого, делаю глоток прямо из горлышка. Кидаю взгляд на цветущий двор и забитую машинами стоянку. Черт, так снова покурить тянет. Если бы не два моралиста за стеной, открыла бы форточку и прямо здесь устроилась. Который сегодня день моей безуспешной попытки смириться с тем, что очередной мужик оказался козлом? Шестой день, правильно. Можно еще немного погробить свое здоровье, к двадцатому должна прийти в себя. Так было и в прошлый раз, не вижу причин в этот страдать дольше.

– Ты сегодня рано, – на кухню тихо прокрадывается раскрасневшаяся Ида. С блестящими глазами и смущенной улыбкой.

– Да нет, как всегда. Просто счастливые часов не наблюдают, – салютую ей бутылкой вина, прислоняюсь к подоконнику.

– Блин, прости, Гель, – оттягивает на бедрах широкую мужскую футболку, заливаясь краской. И чего стесняется, она как никто заслужила немного безудержного спаривания, а я не ее строгая мамаша, чтобы этим попрекать. – Мы, наверное, поедем к Вове сейчас, чтобы тебе не мешать.

– Вы мне не мешаете, просто скажи своему дармоеду, чтоб огурцы мои не трогал и будет мир, – в очередной раз приподнимаю бутылку и делаю глоток. Хорошее вино. И послевкусие почти радостное. – А носок кто придумал?

– Вова, – хмыкает подруга. – Так неловко, Господи, – снова тушуется, переминаясь с ноги на ногу. – Но мне завтра уже на работу, так что…

– Так что ничего не изменится, я все так же буду лицезреть его радостные семейники вечерами, – смеюсь почти по-настоящему. Ведь так, так?

– А у тебя как? – Ида слёту улавливает мое настроение, прищуривается и чуть наклоняет голову, всматриваясь в мое лицо.

Иногда я забываю, что шесть лет бок о бок сделали из нас ментальных близнецов. Ей не обмануть меня, а мне – её. Хотя весь остальной мир покупается на мои лживые глаза и улыбку каждый божий день.

– Ничего, – пожимаю плечами и снова делаю глоток спасительного напитка. Тугой узел в груди понемногу расслабляется. Но не настолько, чтоб петь и плясать, радуясь новому дню.

– Как на новой работе?

– Коллектив – отстой. Начальник – отстой. Рабочее место…

– Отстой? – со смешком подхватывает подруга, отодвигая стул за столом.

– Не, рабочее место ничего. Как раз возле двери. Сквозняк пока не добил мои почки, я слишком молода, так что можно сказать, наслаждаюсь бесплатным кондеем.

– М-м-м, какой оптимизм, – тянет руки к моей бутылке.

– Эй! – возмущаюсь, но отдаю. Ладно, еще успею в “КБ” (Магазин «Красное и Белое – прим.автора) за второй.

– Так, а что коллектив, неужели все так плохо? – делает глоток, возвращает бутылку мне.

– Да не, норм вроде. Просто все такие из себя в работе. Весь день слышен только стук клавиш и пролетающие по офису мухи.

– У вас есть мухи?

– Это образно. С клиентами по телефону почти не общаются, между собой тоже. Это почти пытка, – закатываю я глаза. – Лёлик и Болик хоть и были не слишком одаренными, но с ними было всегда весело, – вспоминаю Геру и Вадика. Хорошие пацаны, и чего мне один из них не приглянулся? – А эти… Хотя начальник не лучше, – кривлюсь я.

– Сухарь?

– Хуже. Женщина.

– Почему хуже?

– Потому что чувствует конкуренцию, – вздыхаю, объясняя элементарные вещи. Ида со своими грымзами на кафедре совсем забыла, что такое молодые амбициозные женщины.

– Она тебя… эм… ущемляет?

– Да нет, – ставлю пустую бутылку на пол. – Вот смотри, нормальная вроде девчонка, ну как девчонка, ей двадцать девять, но выглядит старше. Не суть. Вся такая запакованная в костюм, улыбки не раздаривает, все сухо и по делу.

– Так, – кивает подруга.

– Но сразу пометила территорию, указав, кто здесь главная сучка, – хмыкаю, видя широко распахнутые глаза соседки. – Выделила мне далеко не самое лучшее место, с коллективом не познакомила, я все сама. Никакого обучения не было, кинула в меня фолиантом и назначила онлайн курс по продукции. А сегодня уже поставила план продаж.

– Жестко.

– Да в принципе не особо еще, у нее там одни мужики в коллективе, она мягкой быть и не может. Но не слишком умно. Она могла бы заручиться моей собачьей верностью, стоило только быть чуточку хитрее, но решила идти другим путем.

– И что думаешь, как будет работаться под ее началом?

– Ну, всяко не хуже, чем под Державиным. Шовинист гребаный, – фыркаю, снова вспоминая этого засранца. Блин, а курить хочется все острее.

– Да забудь ты о нем, – вставляет Ида. – Он никогда тебя достоин и не был. Ты же сама знаешь.

Знаю. Знала. Но дурацкое влюбчивое сердечко уже нагромоздило картинок с счастливым концом, которого быть не могло. И теперь страдает от собственной слепоты и тупости. Это же надо на одни и те же грабли, из раза в раз!

– Э, нет. Забыть – это не наш метод, – подмигиваю подруге. – Я ему еще накрошу стекла в кашу.

– Что? – испуганно переспрашивает моя впечатлительная подруга.

– Да образно я, Господи, боже, – широко улыбаюсь. – Просто считаю, что за все нужно платить. И свои слова о моих интеллектуальных способностях он еще возьмет обратно. Это дело принципа.

И моей поруганной чести.

Хорошо, честь была поругана до него. Пару раз. Но это незначительный нюанс.

– Ладно, – отталкиваюсь от подоконника. – Я в “КБ”, вам что-нибудь взять?

Ида машет головой, встает и идет следом. Я надеваю свои безумные туфли, других у меня просто нет, и хватаю сумку и ключи с комода.

– Хотя знаешь, – снова заливается краской подруга. Прикусывает щеку изнутри и наклоняется поближе, чтобы шепнуть, как ей кажется, ужасно неприличную вещь.