Холодная. Книга 1

Кристина в самом начале вечера смущалась, потом стала понемногу общаться. Мне понравилось представлять ее всем как свою девушку. Не сводную сестру, а именно девушку. Мою.

Я старался не оставлять ее одну, чтобы она не чувствовала неловкости в чужой компании. К тому же я хотел лично контролировать, кто и как разговаривает с Кристиной. А главное, как смотрит на нее. Потому что дружба дружбой, но если к девушке реально тянет, то дружба катится к чертям. Я убедился в этом лично.

Непроизвольно вспомнил Егора. Он бы идеально влился в мою воронежскую компанию и нашел бы общий язык с каждым. У меня всегда были только три ближайших друга: Стас, Леха и Рома. Никогда в жизни не думал, что может появиться четвертый. Но Егор им стал. И это меньше чем за год моего пребывания в Москве. И все же я не жалею. Выбирая между другом и Кристиной, я всегда выберу Кристину. И сверну шею любому, кто попробует к ней подкатить.

Мы вернулись в наш домик в два ночи. Уставшие, но довольные. Без сил упали на кровать и просто заключили друг друга в объятия.

– Спасибо за этот день, Максим. – Тихо пробормотала Кристина. – Мне все очень понравилось. И твой город, и твои друзья. Подруги только твои не понравились.

Я засмеялся.

– Они тебе не конкурентки. У тебя вообще нет конкуренток.

Кристина довольно улыбнулась, и мы с ней провалились в сон.

Я проснулся от того, что в кровати было непривычно пусто. Разомкнул глаза и обнаружил, что Кристины нет. За окном уже светает. Бросил взгляд в сторону ванной – дверь открыта, свет не горит. Странно.

Встал, натянул на себя шорты и пошел вниз. Кристина сидела на веранде, укрывшись легкой шалью, и смотрела куда-то вдаль.

– Не спится? – спросил я, выходя к ней. Кристина, видимо, слишком погрузилась в свои мысли, потому что от моего появления вздрогнула и даже слегка вскрикнула.

– Максим, ты меня напугал.

– Ты меня тоже, когда я проснулся и не обнаружил тебя рядом. Почему ты не спишь? – Я присел рядом с ней на софу.

– Мне приснился плохой сон.

– Какой?

– Ну, то есть, он не то чтобы плохой. Может быть, он даже и хороший… – она замялась, – но мне было неприятно.

– Что тебе приснилось?

– Что ты женился.

Меня это удивило.

– На ком?

– Не знаю, я не видела твою жену. Мне приснилось, что я захожу на кухню в «Золотом ручье», подхожу к тебе и вижу, что у тебя на пальце обручальное кольцо. Беру твою ладонь и силой начинаю его стаскивать с пальца, а оно все никак не снимается. И потом я проснулась.

Кристина замолчала. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, о чем она думает: что она уедет, а я найду тут себе новую девушку и женюсь.

– Иди ко мне, – я притянул Кристину к себе, – ты же знаешь, что мне кроме тебя никто не нужен.

– Знаю.

– А почему тогда переживаешь?

– Этот сон мне показался слишком реалистичным.

– Это просто сон. Кристина, я люблю только тебя.

Она подняла на меня голову.

– Максим, мы же справимся с расстоянием?

– Да, обязательно.

Я поспешил ее поцеловать. Крепко, страстно, жадно. Я не говорил Кристине, что периодически на меня нападает странное ощущение, что скоро мы потеряем друг друга. Я не верю в предчувствия, поэтому убежден, что это просто проекция мозга. Просто я слишком переживаю из-за ее скорого отъезда. И она тоже переживает, хоть и не подает виду.

– Максим, я люблю тебя, – выдохнула она сквозь поцелуй.

– И я тебя, моя девочка, – тихо ответил ей и подхватил на руки, чтобы отнести в кровать.

В окно нашей комнаты уже попадали первые лучи солнца. Мы занимались любовью страстно, отчаянно. Сейчас наши тела выражали не только любовь друг к другу, но и обоюдную боль от скорой разлуки.

Остаток дней на отдыхе мы больше никуда не ездили. Засыпали глубокой ночью, вымотанные друг другом. Просыпались так же поздно. Гуляли по лесу, купались в реке, смотрели фильмы по телевизору. Пару раз глянули футбол.

Кристина, оказывается, интересуется им. По крайней мере она знает почти все европейские клубы, а также составы команд почти всех сборных стран, хорошо играющих в футбол. Например, сборную Испании она мне перечислила по именам практически полностью.

Это очень приятное и неожиданное открытие. Моей любимой девушке нравится футбол, и она с удовольствием его смотрит. Что может быть лучше?

Домой мы возвращались с большим нежеланием. Снова притворяться перед родителями и ходить друг к другу в комнату, только убедившись, что на третьем этаже не горит свет. Мы решили все-таки пока не сообщать им о наших отношениях.

Кристине придется пару раз в неделю ездить на работу к отцу, а это лишь означает нашу дополнительную разлуку. И чем мне заниматься дома в эти дни без Кристины, я понятия не имею. Значит, буду просто тупо сидеть у окна и ждать ее.

Ждун, блин.

– Максим, научи меня водить машину, – неожиданно попросила Кристина, когда мы уже подъезжали к Москве.

– Ты уверена, что тебе это нужно?

– Да, я хочу научиться сама водить. Серега, кстати, мне на день рождения тоже права подарил.

Я в голос рассмеялся.

– Он, похоже, их всем на совершеннолетие дарит.

– Да, это действительно так.

Родители вернулись на следующий день. Счастливые, отдохнувшие и загорелые. Много рассказывали об Азии, об экскурсиях, на которые они ездили, показывали нам фотографии.

Мы с Кристиной тоже много фотографировались на свои телефоны. Только у меня, как минимум, сотня совершенно дурацких селфи в различных ракурсах. Я их все скинул Кристине на флешку. Она же фото со своего телефона обещала скачать на жесткий диск.

Через день после приезда родителей вузы, в которые я подавал документы, опубликовали списки поступивших. Я прошёл во все четыре, но выбрал, как и планировал, МГИМО. Мы отметили мое поступление в кругу семьи. Отчим снова двигал в мою честь тосты, мама от счастья аж прослезилась.

Родители вернулись к работе, снова приезжали поздно, а иногда и глубокой ночью. Пару раз в неделю в компанию к отцу ездила и Кристина, но возвращалась всегда раньше них. Мама удивилась, что я не уехал в Россошь на каникулы. Пришлось ей наплести, что все мои основные друзья разъехались, и мне не с кем там проводить время. Когда родителей не было, мы с Кристиной были предоставлены сами себе. Основную часть времени я учил ее водить машину.

Кристина захотела научиться на механике. Но все автомобили в нашем доме были на автомате.

– У отца лет 20 назад была «Девятка». Она до сих пор стоит в гараже возле нашей первой квартиры. Правда, я не знаю, способна ли она еще ездить, – сказала мне Кристина.

Даже не знаю, что меня удивило больше: что отчим зачем-то хранит старую «Девятку», хотя уже давно ездит на «Мерседесе», или что Кристина всерьез собралась учиться водить на такой машине.

На восстановление «Девятки» у меня ушло три дня. Но в итоге она-таки завелась и даже смогла вполне нормально ездить. Мы с Кристиной отъезжали на ней очень далеко от «Золотого ручья» в глубокое-глубокое Подмосковье, где было минимум машин и людей, но зато было полно коров, овец и прочих животных, гуляющих стадами. Периодически они выбегали и на дорогу, поэтому мне приходилось строго следить за тем, чтобы Кристина не ехала быстрее 30 километров в час.

Первые разы механика давалась ей очень тяжело, и Кристина уже чуть ли не плакала от безысходности. Но она не была бы дочерью Игоря Морозова, если бы быстро сдалась. Уже на четвертый раз Кристина почти перестала глохнуть и смогла переключать передачи, не гляда на коробку. Правда, все еще путалась и вместо второй иногда включала четвертую передачу.

Дома я гонял Кристину по правилам дорожного движения и объяснял значения знаков. Теорию она схватывала очень быстро. И уже где-то недели через две упорных занятий Кристина смогла выехать в небольшой сельский город возле дороги, на которой я ее учил водить. Мы проехались по центру, несколько раз развернулись с использованием прилегающей территории, пересекли перекресток с разных направлений. Оставалось только научить Кристину парковаться и показать ей движение на трамвайных путях. Но последних тут нет, это нужно будет делать в самой Москве.

Когда я показывал Кристине параллельную парковку, я почувствовал, как машина на что-то наехала. Вышел посмотреть и чуть не взвыл. Мы напоролись на гвоздь, и колесо прямо на моих глазах стало спускаться, а запаски с собой не было.

– И что теперь делать? – Грустно спросила Кристина.

– Искать тут какой-нибудь автосервис.

Я спросил у проходящих мимо парней, где ближайший ремонт машин. Оказалось, что недалеко, и мы еще можем успеть доехать туда с одним полуспущенным колесом. У ремонтных боксов в ряд были выстроены машины. Я подошел к одному из рабочих и спросил, сколько ждать.

– Минимум до вечера, парень, а то и до завтра.

– А если доплачу за срочность?

– Тогда можно быстрее, но все равно минимум часа четыре.

– Идет.

– Оставляй машину, ключи и иди гулять.

Последняя его фраза доверия особого не внушала, но, осмотревшись вокруг, я обратил внимание, что действительно ни в одной из стоящих тут машин водителей не было. Ну ладно. К тому же, думаю, вряд ли кто-то захочет угнать «Девятку», которой уже 20 лет. Тут машины и поприличнее стоят.

Мы с Кристиной снова вышли в центр и присели на лавочке на главной аллее. Никаких кафе тут нет, поэтому придется ждать на улице. Она взяла меня под руку и положила голову мне на плечо. Мы молчали, каждый из нас был погружён в свои мысли. Отъезд Кристины стремительно приближается.

По аллее ходили люди, одетые в очень простую одежду. Это так удивительно – уезжаешь за МКАД и попадаешь в другой мир. Все больше и больше убеждаюсь в том, что Москва – это не город в России, а отдельная страна. Потому что если отъехать от нее на 100 километров, то видишь уже совсем другую жизнь.

Мое внимание привлекла семья: муж, жена и маленький ребёнок лет трёх или четырёх. Мужчина катил ребёнка на велосипеде, а жена шла рядом, разговаривая с кем-то по телефону. Непроизвольно вспомнил, как мой отец тоже учил меня кататься на велосипеде. Тогда я чувствовал его любовь и заботу, как никогда. Он действительно был примерным отцом, пока не ушел из семьи. Я до сих пор не могу понять, как он мог меня бросить.

Кристина проследила за моим взглядом.

– Вспоминаешь своего отца? – Тихо спросила.

Удивительно, как она иногда угадывает мои мысли.

– Да. Все же я не понимаю, как он мог меня оставить.

Она тяжело вздохнула.

– Ну в жизни всякое может случиться.

– Ты его оправдываешь?

– Нет, ни в коем случае. Просто хочу сказать, что, наверное, у него была причина.

Я вспылил.

– Я не понимаю, какая причина может заставить человека бросить собственного ребёнка. Я бы никогда не бросил своего ребёнка. Что бы ни случилось.

– Никогда не говори никогда, Максим.

– Нет! Это тот случай, когда «никогда» можно сказать с полной уверенностью. Не существует такой причины, которая может заставить отказаться от родного ребёнка.

Кристина ничего не ответила, лишь крепко меня обняла и поцеловала.

Мы с ней поднялись с лавочки и, взявшись за руку, направились в противоположный конец аллеи. У нас не было цели. Нужно было как-то убить четыре часа ожидания.

– Неужели тут даже кофе выпить негде? – Взвыла Кристина.

– Похоже на то.

В этот момент я заметил, как из тату-салона вышла девушка с перевязанной рукой и бумажным стаканчиком, из которого она сделала глубокий глоток.

– О, вон девушка, кажется, пьёт кофе. Давай спросим, где она его тут купила.

Я направился к незнакомке.

– Извините, у вас ведь в стаканчике кофе? Не подскажите, где его можно купить?

– В тату-салоне бесплатно дают клиентам. Я только что сделала у них татуировку, – и она продемонстрировала мне перевязанную руку.

– Только клиентам? А на вынос не продают?

Она пожала плечами.

– Не знаю, зайдите спросите.

Мы с Кристиной поднялись по ступенькам крыльца и зашли в салон. Внутри было темно и мрачно, стены завешены эскизами разных татуировок. На ресепшене стояла девушка с полностью обколотыми руками и пирсингом на лице – в губе, носу и брови. Прямые волосы чуть ниже плеч были цвета морской волны.

– Здравствуйте. Чем могу помочь? – Она расплылась в улыбке.

– Здравствуйте. Извините, а вы не продаёте кофе на вынос?

Ее улыбка слегка померкла.

– Нет, у нас только для клиентов.

– То есть, ни за какие деньги вы не продадите стаканчик кофе?

– Я бы, может, и продала, если бы надо мной не висела видеокамера. Мы – сетевой салон, в котором обязательно нужно следовать принятым компанией правилам. Это все равно, что вы придёте в «Макдоналдс» и будете просить их сделать вам салат «Оливье». Они, может, и не против пустить его в ассортимент, но политика компании не позволяет.

Рядом стоящая Кристина тяжело вздохнула. Я взял ее за руку и отвёл в сторону.

– Знаешь, а я бы сделал татуировку.

Ее лицо вытянулось в изумлении.

– С ума сошёл?

Я пожал плечами.

– Почему нет? Мне всегда нравились татуировки. К тому же нам надо как-то убить четыре часа.

– Что и где ты собрался себе наколоть? – Она скрестила руки на груди и хитро прищурилась.

Я притянул Кристину себе и прошептал ей на ухо.

– Что-нибудь на сердце в честь тебя, моя девочка.

Она подняла на меня голову в еще большем изумлении.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

Я не стал дожидаться ее ответа, вернулся к девушке на ресепшене.

– Скажите, а у вас сейчас есть свободные мастера? Я бы хотел сделать татуировку.

– Да, у нас три мастера, один из них до вечера свободен.

– Хорошо, тогда проводите меня, пожалуйста, к мастеру, а моей девушке я бы попросил сделать капуччино.

Менеджер расплылась в довольной улыбке и буквально пропела:

– Конечно.

И она повела меня куда-то в коридор.

– Максим, я с тобой! – Закричала Кристина и побежала за нами.

Менеджер провела нас в отдельную комнату. Тату-мастер – девушка также вся в татуировках – лениво лежала на кожаном диване и ковырялась в телефоне.

– Катя, у тебя клиент, – обратилась к ней менеджер.

Катя тут же подскочила и отложила телефон в сторону.

– Отлично. Проходите.

Менеджер вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

– Что будем делать? – Она перевела взгляд с меня на Кристину и обратно с Кристины на меня.

Я уже знаю, что я хочу.

– Мне нужна вот эта надпись, – я набил слово на телефоне и показал мастеру, – в районе сердца. Обычными чёрными чернилами.

– Окей, будет сделано.

– Максим, что ты собрался наколоть? – прошипела Кристина.

– Увидишь, – я ей подмигнул и улыбнулся.

Я сел в специальное кресло и снял с себя футболку. Кристина с тяжелым вздохом опустилась на диван. Пока Катя орудовала с иголками и аппаратом, менеджер с ресепшена принесла Кристине капуччино.

– Вы будете кофе? – Обратилась она ко мне.

– Да, чёрный американо без ничего.

Она кивнула и удалилась, а через пять минут вернулась со стаканчиком для меня.

Катя села на стул напротив меня и начала работу. Она была очень сосредоточена, на меня даже глаз не поднимала. Смотрела исключительно в область сердца. Машинка больно покалывала, но в целом терпимо. Периодически я слышал ёрзание Кристины на диване и ее тяжелые вздохи. Пару раз она порывалась подойти ко мне и посмотреть, но я ей запретил.

Через два часа Катя выключила машинку, отошла в сторону, еще раз осмотрела надпись и торжественно выдала:

– Готово!

А затем развернула меня к зеркалу. Кристина тут же подскочила с дивана и подлетела ко мне. Ее глаза широко распахнулись в изумлении. Мои тоже. Мне понравилась работа. Одно английское слово Masterpiece, что переводится как «Шедевр», было наколото красивыми прописными буквами прямо на сердце.

– Максим… – выдохнула Кристина, – ты сошёл с ума…

А затем ее губы расплылись в широкой улыбке.

Да, я сошёл с ума. По Кристине. Она моя Мона Лиза. Мой шедевр, как поёт в песне Мадонна. И я действительно хочу татуировку в честь нее. Прямо на сердце. Чтобы видеть каждый раз в зеркале, когда Кристина уедет.

Катя заклеила тату компрессом из бинта.

– Через пару дней покраснение сойдёт. Пока походите с компрессом.

Я встал с кресла и крепко поцеловал Кристину.

– Я тоже хочу татуировку, – обратилась Морозова к девушке, – у вас еще есть время?

Катя кинула взгляд на настенные часы.

– Пара часов еще есть.

– Эй, а ты что задумала? – обратился я к Кристине.

– Теперь твоя очередь сидеть на диване, Максим, – и подмигнула мне, а затем обратилась к мастеру, – я хочу тоже на сердце и тоже одно слово, – затем достала из кармана телефон и набрала его, – вот это.

– Хорошо.

Кристина села в кресло, сняла с себя майку и осталась в одном лифчике. И тут я очень обрадовался, что мастер – девушка, а не парень. Я бы не позволил мужчине пялиться на Кристинину грудь. Мне ничего не оставалось, кроме как беспомощно опуститься на диван. Если честно, я не очень хотел, чтобы Кристина делала себе татуировку. Что за бред? Одно дело я, а другое – она. Но Морозова была настроена решительно и буквально взглядом пригвоздила меня к месту. Я тяжело вздохнул и повиновался. Если Кристина что-то решила, ее никто не остановит. Даже я.

Через полтора часа Катя закончила и развернула Кристину к зеркалу. Я встал, чтобы подойти, но замер за Кристининой спиной, смотря в отражение.

На ее сердце такими же красивыми прописными буквами, как и у меня, было набито английское слово Hero. Герой. Я тяжело сглотнул, а Кристина лишь улыбнулась мне в зеркало.

Мастер также заклеила ее татуировку бинтовым компрессом, я расплатился на ресепшене, и мы вышли из салона. Я все еще пребывал в небольшом шоке от того, что Кристина решилась на такой шаг. Мне татуировки нравились всегда. Но зачем это сделала Кристина? Это так на нее не похоже.

– Максим, ты – герой, – она крепко меня обняла.

– А ты шедевр, Кристина.

Мы взялись за руки и в полном молчании направились к автосервису. Мы только что увековечили нашу любовь на своих телах. Что бы с нами ни случилось в будущем, где бы мы ни оказались – эти татуировки всегда будут напоминать нам друг о друге. Кристина всегда будет со мной, а я всегда буду с ней. Даже если нас на долгие годы разделит океан.

Когда мы подошли к ремонту машин, колесо уже было заменено. Я расплатился с мастером, и мы поехали в Москву, к первому дому Кристины. Я загнал «Девятку» в гараж, мы пересели на мою машину и направились в «Золотой ручей». Отчим и мама неожиданно уже были дома.

– Где вы были? – Спросила нас мать с порога.

– Максим учит меня водить машину, – ответила ей Кристина.

Мама удивленно на нас посмотрела, а отчим обменялся многозначительным взглядом с дочерью. Снова они говорят на своём языке.

Мы поужинали вместе и разошлись по своим этажам. Мама в любое время могла зайти в мою комнату, поэтому Кристина ко мне приходила, только когда на третьем этаже выключался свет. Это означало, что родители легли спать.

В своей комнате я подошёл к зеркалу, снял футболку и бинтовой компресс и еще раз посмотрел на татуировку. Она была сделана очень хорошо, несмотря на то, что салон находится в глухой провинции. Покраснение стало меньше, но все еще было заметно.

Кристина уезжает через 20 дней. Пару раз я заходил к ней в комнату и видел, что она на ноутбуке делает заказы одежды из интернет-магазинов. Также я несколько раз видел, как она перебирала свой шкаф. Очевидно, что готовится к поездке. Пару дней назад доставка привезла ей новый большой чемодан. Мы по-прежнему не обсуждаем с ней ее отъезд и то, как мы будем продолжать наши отношения дальше.

Но наши поцелуи и объятия по ночам становятся все крепче и отчаяннее. Иногда у Кристины из глаз текут одинокие слезинки и что-то мне подсказывает, что не только от оргазма. В постели мы с ней все меньше говорим и все больше растворяемся в друг друге. Хотя поначалу мы с ней часами могли болтать обо всем на свете.

Сегодня Кристина пришла ко мне в час ночи. Тихо вошла и, не включая света, легла на кровать. Я тут же поспешил накрыть ее собой. Жадно целовал губы, лицо, шею. Снял с нее ночную сорочку и прошелся пальцами по татуировке. Ее хорошо было видно в свете луны, который попадал в комнату. Затем мягко каснулся губами каждой буквы. Сейчас я понимаю, что рад, что Кристина ее сделала. Так я всегда буду с ней.

Дальше я целую любимую грудь, живот, зубами снимаю снимаю с нее трусики. Касаюсь языком клитора и слышу Кристинин стон. В постели мы заходим все дальше и дальше, все время пробуя что-нибудь новое. Кристине нравится экспериментировать не меньше, чем мне. Например, как-то раз она предложила заняться сексом с завязанными глазами. А однажды мы проходили мимо секс-шопа, и Кристина меня туда затащила. Мы накупили кучу разных штук, которые опробовали почти сразу же. Я уже молчу о позах и тем более местах, в которых мы занимаемся любовью. В этом доме у нас не было секса только на третьем этаже. Мы даже в моей машине любовью занимались. На капоте, кажется, даже осталась пара вмятин.

«Надо уметь обрести в одной женщине всех женщин», – сказал однажды французский писатель Оноре де Бальзак. Именно такие планы у меня на Кристину. И мне мало быть у нее первым. Я хочу быть еще и последним.

POV Кристина

Максим уже давно спит, а вот у меня сна ни в одном глазу. Чем ближе мой отъезд, тем сильнее моя бессонница. Да и сны все время тревожные. Я не рассказываю о них Максиму, не хочу зря его беспокоить. Но каждую ночь то Максим от меня убегает, а я все никак не могу его догнать, то между нами разрастается огромная пропасть, то я вижу его с другой девушкой. А еще иногда снится, что я ему кричу, а он меня не слышит. Или я к нему подхожу, а он говорит, что не знает меня. И все время он такой чужой и далекий. Не мой.

Неужели я действительно его потеряю, если уеду?

Жадно всматриваюсь в такое любимое лицо. Внимательно рассматриваю каждый миллиметр его кожи, каждую черточку. Я хочу сфотографировать его в своей памяти, чтобы потом закрывать глаза – и видеть Максима.

Спустя почти десять лет после смерти мамы, я уже не помню ее лица. Только общий образ. Я не хочу, чтобы однажды так стало и с Максимом. Поэтому каждую ночь, когда он засыпает, я просто лежу и смотрю на него, пока сама не проваливаюсь в очередной кошмар.

Я никогда в жизни не могла подумать, что однажды так сильно кого-то полюблю. До остановки сердца, до потери сознания. Мой герой. Единственный, кто смог меня приручить и укротить. Единственный, кто во всем меня превзошел. Единственный, рядом с которым я настоящая. Единственный, кому я проиграла.

Тихо встаю с кровати и направляюсь в свою комнату. Надеваю поверх ночнушки джемпер и иду в сад. Ложусь на гамак и просто тупо смотрю в небо. Оно сейчас мрачное, как и мое настроение. Звезд практически нет.

Слышу, как тихо открывается и закрывается дверь дома, а потом шаги направляются в мою сторону. Мне не нужно оборачиваться. Я узнаю эти шаги из тысячи. Он тихо опускается на стул возле гамака и, не произнося ни слова, просто смотрит на меня.

– Не спится? – решает спросить отец спустя минут десять молчания.

– Не спится, – тихо отвечаю, не поворачивая к нему головы.

И снова замолчали. Я знаю, о чем думает отец. Он знает, о чем думаю я. На самом деле, нам не нужны слова. Но он все равно решает спросить.

– Что у вас с Максимом?

– Мы вместе. И мы любим друг друга, – говорю это спокойно, как что-то само собой разумеющееся.

– Но ты ведь не откажешься из-за него от своей мечты?

Я пожимаю плечами.

– А что такое мечта, пап? Я никогда не понимала значения этого слова. Я знаю, что такое цель и как ее достигать. А что такое мечта – я не знаю.

– Кристина, ты сделала свой выбор. Я давал тебе возможность передумать несколько раз. Отправлял Максима к тебе с письмом из Гарварда в нашу квартиру, когда ты там пряталась ото всех. Ты сделала выбор. Я разве не учил тебя, что нужно нести ответственность за принятые решения?

– Учил.

– Тогда почему ты сомневаешься?

– Потому что я люблю Максима.

Я так и не повернула к нему голову. В этом нет необходимости. Я и так чувствую на себе его пристальный взгляд.

– Кристина, тебе всего лишь 18 лет. Это не тот возраст, когда нужно отказываться от всего ради любви. В 28 – да. В 38 – тем более. Но не в 18. В твоем возрасте не может быть иного выбора, кроме учебы. Вы с Максимом еще слишком молоды. А что если через пару лет вы с ним разлюбите друг друга и расстанетесь? А ты из-за него отказалась от Гарварда. Ты думала об этом?

– Я не думаю, что мы с Максимом когда-нибудь разлюбим друг друга.

Отец хмыкнул.

– Ты еще слишком юна. Вы с ним знаете друг друга меньше года.