Когда сбываются мечты

Глава 4

Яна

– Так, Макс, свали отсюда, видишь, девочка стесняется. Не удивлюсь, если тебя.

Пока мои брови поднимались все выше и выше от такого панибратского отношения к своему вожаку, отец продолжил, на этот раз обращаясь уже ко мне:

– Наверное, достал он тебя за время поездки своим постным выражением лица, – похлопал по пустому месту на своей кровати, – садись ко мне поближе, я хоть получше тебя рассмотрю.

Я замешкалась буквально на пару секунд, но Олег успел это заметить.

– Да не бойся ты, я хоть и серый волк, но маленьких девочек вместе с их бабушками не ем, – и сделал печальное выражение лица.

Боже! Я давно так не смеялась. Потрясающее умение разряжать накаляющуюся обстановку вокруг себя, да еще и с такой легкостью.

– А ты и правда серый? – вторила ему и поспешила присесть рядом.

– Конечно, по глазам же заметно, я сейчас истощен, и они выдают меня с головой. – Заметив мое растерянное выражение лица, Олег окликнул направлявшегося на выход Васильева: – Ты, что ей этого про нас не говорил? – Максим в ответ покачал головой. – А что тогда ты ей рассказывал? – не унимался Олег.

– Практически ничего, – поспешила я нажаловаться на альфу, – про вашу продолжительность жизни, – начала загибать пальцы, – наличие истинных пар, – задумалась, приложив палец к губам, – и, кажется, все.

– А о чем вы тогда так долго общались? Путь-то неблизкий.

– Вспомнила! – опять вмешалась в разговор. – Еще я теперь знаю, сколько у волков зубов.

Сказала довольно серьезным тоном, так что отец не сразу понял, к чему это я вообще. Максим на это патетично взмахнул руками и проговорил:

– Сумасшедшие, вы однозначно родственники, даже сомнений никаких. Знакомьтесь, разбирайтесь во всем, общайтесь. Только без меня, ладно?

И, не дождавшись ответа, ушел.

– И что это было? – слегка укоризненно спросил отец.

– Да ничего такого, просто мне в голову пришел интересный вопрос: у оборотней столько же зубов, как и у людей, или нет? В общем-то, твой Макс мне так и не ответил, сказал только про волчью ипостась и все, – притворно-горестно вздохнула и захлопала глазами.

– Ясно все с вами. В человеческой ипостаси мы такие же, как и обычные люди, только сильнее и выносливее. Даже ту же регенерацию при сильных повреждениях можем запустить, лишь перекинувшись в волка. Чего, собственно, я и не смог сделать, когда очнулся в человеческой больнице сразу после аварии.

– Мне же этого никто не объяснил. Расскажи еще какие-нибудь ваши фишки, типа этой с глазами. И про глаза, кстати, поподробнее, пожалуйста.

– Когда появляется зверь, глаза у человека меняются, становясь того же цвета, что и окрас волка. Ненадолго, когда дети начинают лучше себя контролировать, их родной цвет глаз возвращается. А волчий появляется только в моменты всплеска сильных эмоций, радости, переживания, злости или слабости, как у меня сейчас. Еще когда оборотень на грани обращения. – Говоря все это, Олег как-то враз поменялся и из насмешливого парня, превратился в серьезного молодого человека, понимающего значимость своих слов и говорящего о действительно важных вещах.

– Получается, сосед по моей лестничной площадке черный волк? Я в него врезалась, забегая в лифт, – уточнила, а затем хлопнула себя по лбу. – Максим сказал не говорить тебе о нем, а я и забыла. Хотя что в этом такого?

– Странно, зачем ему пытаться скрывать что-то настолько пустяковое? – задумчиво проговорил отец.

– Говорит, тебе меньше надо волноваться, – пожала плечами.

– Ладно, вернемся к твоему вопросу. Если глаза были черными, то, скорее всего, так и есть, и зверь его черный, только должен был быть какой-то фактор, который вывел его из равновесия, или… – Он запнулся на полуслове. – Подай-ка мне телефон, он вон там, на тумбочке лежит.

Поспешила выполнить его просьбу и начала прислушиваться к разговору. Мне стало очень любопытно, что же пришло ему в голову так внезапно.

– Серега, здорово. Да все в норме уже, лежу, поправляюсь, бока наедаю. Сам как? Ага, да, ну хорошо. У меня к тебе вопрос: к нам никто не прилетал из чужих стай? Да? Тимур встречал, ну понятно. Спасибо за информацию. Ладно, буду дальше наслаждаться отдыхом. И ты тоже не хворай, лунных тебе.

Отдал мне обратно телефон, я на автомате положила его на место, продолжая по-прежнему внимательно смотреть на отца, который не заставил долго ждать каких-либо объяснений.

– В общем-то, я сразу так и подумал. По соседству с тобой остановился один из бет центрального клана, самый приближенный к Назимову. У Романова в любом состоянии глаза черные, причем сразу заметно, что это не обычный человеческий черный цвет, согласись? – После моего кивка продолжил: – Почему у него всегда такие глаза, он никому не докладывает, но других таких волков я не встречал.

– А с чего ты взял, что это он, ну в смысле, вдруг это обычный черный волк, у которого потемнели глаза?

– Это очень маловероятно. Ты еще пока не разбираешься во многих наших тонкостях. Начнем с того, что черных волков очень мало и в нашем клане их всего трое. И даже если бы это был кто-то из них, чтобы на подходе к своей квартире у волка переменились глаза, должно было случиться что-то экстраординарное. А тут врезался в него кто-то в лифте, и что с того? Если бы ты была парой его зверя, такое могло бы случиться, но у тебя-то второй сущности пока нет, и неизвестно появится ли… Так что я сложил два и два. Все просто.

Сказав все это, он щелкнул меня по носу. Серьезно? Боже, это так мило. Со мной никогда никто не общался в такой легкой и в то же время воспитательной манере.

– А почему тогда Максим не хотел, чтобы ты про это узнал? – прищурилась я.

– Ну тут все тоже элементарно, это его косяк, точнее, его помощников, что тебя поселили рядом с таким волком. – Даже рот открыть не успела, как он продолжил: – Ты молодая девушка без зверя, тебя легко соблазнить, очаровать, использовать или просто обидеть, особенно такому жестокому волку, как Романов. Ни одному нормальному отцу не понравится такое соседство с его дочерью. Я тебе даже больше скажу, могу поспорить, что твои вещи уже перевозят, ну или собираются вот-вот перевезти в другую квартиру.

– Что? Не надо! – возмутилась. – Мне там очень понравилось, и я пока не хочу никуда переезжать! Можно?

Почему я так сильно не хотела съезжать, сама не знала, ведь мне было абсолютно все равно, где жить. В этой квартире или в еще одном ее таком же безликом близнеце. Просто странное чувство сидело червячком внутри меня. Причем чувство это, не понятное и до сих пор не приобретшее четких границ и очертаний, грызло меня изнутри и настаивало на еще одной встрече с тем большим черноглазым мужчиной. Интересно, сколько ему лет, старше или младше отца? Этих оборотней и правда не разберешь. Но взгляд его говорил, что это человек с большим багажом знаний и опыта.

– Ладно-ладно, разве перед твоими милыми глазками можно устоять и не выполнить твою просьбу? – вырвал меня из воспоминаний голос отца. – Сейчас позвоню Максу.

Он сам дотянулся до телефона, лежащего на тумбе, на этот раз не прибегая к моей помощи. И коротко дал указания своему альфе, как бы абсурдно это ни звучало, но было это именно так, по-другому назвать их общение было сложно. Олег манипулятор еще тот, сразу видно, как легко он использовал свое состояние.

Замолчал и просто уставился на меня, глаза в глаза, уже без прежних смешинок, серьезно так, я даже успела заметить быстро проскользнувшую печаль в его взгляде.

– Ты очень похожа на мать. – Ах вот оно что, наверняка он вспоминал ее. – Несмотря на то, что знакомы мы были всего месяц, в течение которого я отдыхал в Москве. С тех пор прошло уже двадцать два года. Сколько женщин у меня было за это время, и не упомнишь, но ее образ до сих пор со мной, вот здесь, – приложил ладонь к груди, – не знаю, почему так. Но предполагаю, что она была полукровкой с еще спящим внутри зверем, который мог бы стать моей парой. Других объяснений у меня нет, тем более такая быстрая беременность тобой только подтверждает мою теорию, – печально улыбнулся и погладил меня по щеке. – Ты мой единственный ребенок, а мне уже ни много ни мало, а восемьдесят один.

И замолчал, наверное, ожидая моей реакции, которая не заставила себя долго ждать… Челюсть моя отвисла, а словарный запас просто закончился в этот самый момент. Увидев, какое произвел на меня впечатление, отец продолжил:

– Твоя мать была молодой. Когда мы встретились, Марине было девятнадцать. Зверь у полукровок-женщин просыпается от двадцати до двадцати пяти, у мужчин раньше, с пятнадцати до двадцати. Если не проснулся к этому времени, то шансов на обретение второй ипостаси не будет уже никаких.

– А чистокровные оборотни когда обретают вторую ипостась? – Мне вдруг стало очень интересно. – А живут сколько? Получается, они живут дольше полукровок? Сколько проживу я?

– Чистокровные мальчики начинают оборачиваться с семи-восьми, у самых слабых оборот происходит к пятнадцати. Девочки позже, с десяти и до семнадцати, как раз к периоду полового созревания. – Он взял меня за руку и продолжил: – Я очень надеюсь, что твоя волчица проснется и ты проживешь достаточно долго. Если зверь не просыпается, полукровки живут около ста лет, а если проснулся, то они перестают вообще чем-либо отличаться от обычного оборотня. Двести пятьдесят-триста.

– Вау, ты прямо меня простимулировал, и я теперь жуть как хочу обернуться волчицей.

– Все хотят. Только вот получается, сама понимаешь, это далеко не у всех.

– А как у вас все устроено? Как определяется сильнейший? Альфа. Почему кто-то альфа, а кто-то бета?

– Вообще все эти понятия пришли с запада и не до конца к нам подходят. – Олег усмехнулся и продолжил: – Поговорка, что у русских все не как у людей, подходит так же и к нам – волкам, населяющим Россию. Как Назимовы давным-давно поделили территорию, так и живем. Легендарная, кстати, личность, ему уже двести шестьдесят, а до сих пор у руля. Это я отвлекся, в общем, так, – потер ладошки и продолжил: – У нас на всю огромную территорию страны всего три клана, Центральный, Сибирский и Дальневосточный с тремя альфами. Естественно, волков с альфа-волнами намного больше, и они возглавляют поселения, входящие в эти кланы, только называются они формально бетами. Хотя внутри своего поселения их признают альфами. Альфа у нас – это вожак, а беты – его помощники. Но, как сама понимаешь, из-за территории у нас все немного не так.

– Ну как-то вроде да, – неуверенно пробормотала, на деле мало что понимая.

– Ага-ага, поняла она. Учитель из меня еще тот. – Отец призадумался, барабаня пальцами по стоявшей рядом тумбе. – Ну давай пример на нашем клане?

Я только лишь кивнула в ответ. Хоть и не все понимала, но его действительно было интересно слушать, он рассказывал с таким азартом, что я невольно заражалась от него интересом к обсуждаемой теме.

– Наш клан называется Сибирский, чтобы тебе удобнее было представить, то по административному делению Российской Федерации это Сибирский и Уральские округа, без Бурятии и Читинской области. Если субъектов РФ на этой территории семнадцать, то наших, территориальных кланов двадцать четыре, поселений и того больше. Так же формально у нас имеется один альфа, Васильев Максим, и семьдесят бет, а по факту двадцать девять волков, включая Васильева, обладающих альфа-силой, и сорок один – бета-силой.

– Ого, – удивилась я, – получается, кланов на всех альф не хватает? И как Максим управляется с таким количеством волков?

– Ну на то и есть мы! Его беты, – шуточно постучал себя по груди, – а если кого-то что-то, не устраивает, он может вызвать на поединок любого бету или альфу, соревнуясь за его место. Мне самому по наследству достались альфа-волны, но, видимо, я какой-то бракованный, потому что не стремлюсь к власти, и, если бы не Макс, даже бетой не был бы. Тяжело, конечно, управлять таким большим кланом, но у нас очень много свободной земли, а вот центральный клан включает в себя просто нереальное количество волков и территориальных кланов. В свое время Назимов столько боев выиграл, мама дорогая, а сейчас его никто и не вызывает на поединки. Может, боятся и уважают до сих пор, а может, подступиться не могут. Сначала надо победить его преемника, первого бету Романова, черного волка, на которого ты успела напороться. Силы в нем просто немерено.

– А откуда вообще берется у вас эта сила? Ты упомянул про наследство, то есть от отца к сыну? И влияет ли она как-то на окрас?

Становилось все интереснее и интереснее. Фэнтези особо никогда не увлекалась, но, как и многие, наслышана об оборотнях, оттого было интереснее подмечать в чем-то схожесть с общеизвестными фактами, а в чем-то, наоборот, диаметральную противоположность им. А проскользнувшее в речи отца упоминания о черноглазом волке и вовсе подогрело мой интерес до пожароопасной отметки.

– Да, ты поняла правильно – альфа и бета-волны передаются только по наследству и то не всем, рождаемость у нас также очень низкая. Дети появляются на свет довольно редко и только от истинных пар, это более частое явление. Поэтому не всегда от отца к сыну может перейти сила, иногда она переходит и к дочерям. – Отец задорно подмигнул и продолжил свой рассказ. – А что касается окрасов волков, то мы, как и обычные волки, бываем черными, серыми, бурыми и белыми. Сила на окрас не влияет, скорее наоборот. Черные волки сильнее всех остальных, почему так? Никто не знает, так же, как и то, почему белые – самые слабые, но они обычно компенсируют свою слабость хитростью и высокими умственными способностями. Причем и те, и другие виды довольно малочисленны. Если подсчитать общую численность волков, то белые вместе с черными составляют одну восьмую от общего числа, это по моим последним данным, может, что и изменилось за пару-тройку лет.

– А вот этот Назимов, да? – дождалась кивка и продолжила: – Ты уже столько раз упоминал его имя, так чем он такой особенный? – Отец посмотрел на меня выпученными глазами. Ого! Я свои не умела так округлять. Подняла руки и поторопилась: – Я поняла, что он очень старый и самый сильный, но разве этого достаточно, чтобы стать легендарным, как ты его назвал?

На самом деле мне крайне необходимо было узнать что-то еще о моем соседе, я не понимала, чем продиктовано такое желание, но продолжала ему потакать. И только сейчас до меня дошло, что за все время пребывания с отцом я ни разу не вспоминала альфа-красавчика Максима, этот факт не мог меня не порадовать.

– В этом ты абсолютно права, только лишь этого было бы недостаточно, но чтобы понять, надо погрузиться в историю. Готова меня слушать?

Я с радостью кивнула.

– Наверное, ощущаешь себя как на уроке.

– Знаешь, и правда, – усмехнулась, – довольно непривычно после целого года работы с малышами самой с таким упоением слушать чьи-то поучительные рассказы. Но у тебя это действительно круто получается.

– Ох, Яна. Ну ты и лиса, – рассмеялся отец. – Значит, слушай.

И я действительно заслушалась. Дальнейший рассказ Олега приобрел форму, а картинки происходящего сами собой вставали перед глазами.

– Формирование наших кланов, а также их должное развитие значительно замедлялось существованием крепостного права на Руси, а затем и в Российской Империи. Оборотни объединялись как могли, но согласись, если ты человек подневольный, не так-то просто поменять свою жизнь. Были какие-то небольшие группы внутри земской общины. Либо оборотни-дворяне, объединявшиеся в сообщества, кружки по интересам, как считали многие другие. Сама понимаешь, их было не так уж много. Как ни странно, за долгий период такого существования никто не пытался изменить сложившуюся ситуацию. Для всех это было, – он ненадолго замолчал, видимо, подбирая слова, – привычно, что ли, и воспринималось как данность. Пока однажды молодой тогда князь Назимов, отец того, о котором ты меня спросила, – уточнил Олег, – не поехал в путешествие по Европе. И то, что он увидел там, его поразило. В особенности уклад, сложившийся в Англии и Шотландии, где его сородичи могли занимать практически целое герцогство, и отношения там были словно в семейном кругу. Тогда Александр Назимов по приезду на родину в 1790 году решил посвятить свою жизнь созданию таких обширных кланов на территории Российской Империи. В голову ему не пришло лучшей идеи, чем ездить по стране и скупать встречавшихся ему оборотней, если те были крепостными. Свободных же он просто звал на свои земли. Не все выходило гладко, например, кто-то не хотел уезжать из родных земель, и тогда он принял решение покупать вместе с волками и землю в их уездах. Многие семьи преобразовались в общины и остались жить самостоятельно, но все как один признавали Александра своим альфой. Он занимался этим больше ста лет, пока трагически не погиб, тогда за дело взялся Николай. Но если смыслом жизни его отца было создании Империи, то Николай всю жизнь старался ее сохранить, уберечь и расширить. История в те времена писалась прямо на глазах, крепостное право отменили еще при его отце, что значительно облегчило Николаю процесс. Но вот события, произошедшие в начале двадцатого века, внесли сумятицу.

Как бы ни было, но оборотней все равно было меньшинство, и Николай не мог повлиять на политическую ситуацию, не было у него тогда еще достаточного влияния. Отца его убили во время Первой мировой, тогда же перестал существовать и еще один князь Назимов. Николай, наперед просчитавший многое, превратился в Николку Назимовского, сберег все нажитое добро с помощью сородичей и начал выступать против власти императора. При образовании СССР он получил одну из самых высоких партийных должностей и уже тогда начал продвигать всюду, где только мог, свой народ. Когда политик Николка ушел на пенсию, на его место пришел его протеже, естественно, оборотень. А вскоре появился молодой подполковник Назимский, который прошел всю Великую Отечественную бок о бок с солдатами. На линии фронта женился на полукровке из Польши, оставшейся сиротой, и за год до окончания войны у них родился сын. По окончании войны стал генералом и еще лет пятнадцать жил на виду, потом просто на слуху. Тогда же, кстати, он окончательно объединил в центральный клан многочисленные территории. До этого такие сильные кланы, как южный, приволжский и питерский относились к центральному лишь формально и жили автономно, с тех пор они начали подчиняться московскому альфе Николаю. Многие пытались изменить ситуацию, многие не хотели признавать его власть, но он день за днем доказывал право сильнейшего, отвечал на любой вызов и побеждал во всех поединках. За эти годы заработал такую устрашающую славу, что его боятся до сих пор, и вот уже почти пятьдесят лет ему никто не бросал вызов, хотя он давно немолод. Ну про поединки мы уже с тобой говорили, возможно, тут дело в его бете.

– Что было дальше? – поторопила я отца.

– А дальше… Еще в шестидесятых он опять появился в политике, только как сын генерала, и начал расширять сферы влияния. В восьмидесятых опять ушел в тень. А вот в начале девяностых в Россию вместе с внушительным капиталом приехал князь Назимов, дедушка которого, как выяснилось, – Олег хмыкнул, выгнул бровь и указательным пальцем помахал в воздухе, – сбежал во Францию после Первой мировой. И начал этот эмигрант строить свою теперь уже финансовую империю. Ну и сейчас мы имеем то, что имеем: все тот же Николай Назимов, российский миллиардер, владелец газет, заводов и пароходов, не имеющий официальных наследников. Это все, что известно людям. Для нас же он один из самых сильных альф России, объединяющий не самый большой по территории, но самый большой по численности в России клан.

– А самый большой по территории, получается, ваш?

– Да, малышка, как я уже говорил, если рассматривать административную карту Российской Федерации, то нам подконтрольны территории Сибирского и Уральского округов.

– А на Дальнем Востоке тоже есть стаи?

– И там. Кстати, он ненамного уступает нам в территории, но значительно в населении.

– Все так же, как и у людей, – вздохнула я.

– Наши жизни и история тесно переплетены и связаны между собой, поэтому ничего удивительного. – Немного помолчав, он добавил: – Есть еще белорусская и украинская стаи, они не входят в европейскую, первые подвластны Назимову, но фактически сами по себе, у них суверенитет такой своеобразный, и дружба на века. Отец молодого белорусского альфы прошел отечественную войну бок о бок с Назимовым, тогда-то они и сдружились. Третьим их другом был украинский альфа, но умер еще в 1988, там была очень странная история. Молодой волк вызвал его на поединок, и все на первый взгляд было честно, кроме того, что не мог матерый волк так быстро и легко проиграть. Николай поехал разбираться, и как раз в этот период умер его старший сын. Все, что он успел, – это вызвать на поединок и убить мухлевавшего волка, а потом ему пришла новость из дома, и он уехал, не пожелав разбираться с тем, что происходит в клане, предоставив их самим себе. До сих пор, кстати, не поддерживает отношения с тамошними волками, считая их предателями, ведь Костюченко подставил кто-то из близких.

– Да уж, вот это история. Так странно, что кто-то, кто существовал на свете столько лет назад, до сих пор жив. Не могу даже, в голове уложить, что события, являющиеся для меня историей, кто-то пережил и с ним можно пообщаться даже сейчас.

– Ну вряд ли тебе так запросто удастся пообщаться с этим волком, – ухмыльнулся отец.

– Я это образно имела в виду. Он жив, в состоянии разговаривать, мыслить здраво и помнит войну. – я взмахнула руками.

– Да, волки, воевавшие в Великой Отечественной, – это практически отдельный вид. Нам, рожденным в послевоенный период, до них еще расти и расти.

– Слушай, пап, а ты упомянул, что у Назимова нет наследников. – После кивка переспросила: – Прямо совсем? И что же будет с его кланами, когда он умрет, ведь он немолод и по вашим меркам тоже? – сыпала я вопросами и даже не заметила, как легко из моих уст вырвалось такое незнакомое мне слово: «папа».

– Совсем. Был еще младший сын, но там совсем все печально, в 1997 году взорвался на машине вместе с годовалыми детьми. У него близнецы были, большая редкость для таких, как мы, – печально произнес Олег. – Еще у Назимова есть необратившаяся дочь и была внучка, ребенок старшего сына, но тогда же, в 1997, про нее перестали упоминать, как будто нет ее и все. Только домыслы и слухи, что жена Назимова тогда сошла с ума, она же полукровка, у нее менее устойчивая психика, и пойди разбери их, что правда, а что вымысел.

– Как-то все очень печально.

– Ничего, у него еще есть названый сын. Сосед по твоей лестничной площадке, – замолчал, видимо, дожидаясь, пока эта информация уляжется в моей голове и продолжил: – Игнат Романов воспитывался Николаем с девяти лет, вот он-то и станет скорее всего преемником. А сможет ли удержать власть в своих руках, покажет только время. Желающих отгрызть у него по лакомому кусочку много, но и Романов сам не промах, молодой еще, а уже один из самых сильных альф, да и хватка у него ого-го. Зубы о него многие уже пообломали.

– Как же у вас все устроено странно… и интересно. До сих пор ощущение какое-то необычное, как будто в другой мир попала, или мир тот же, только какой-то искаженный, а может, реальность другая? – приложила палец к губам и удивила отца. – А может, я сплю? А? Впала в кому и вижу чудные сны… ай!

Отец меня ущипнул, причем больно так ущипнул. И мы вместе расхохотались. До сих пор не могла поверить, что сидящий рядом со мной красивый молодой мужчина приходился мне отцом и ему не двадцать пять, как казалось на первый взгляд, а все восемьдесят. Но родство душ мы почувствовали сразу, не знаю, как он, но я смущалась только первые пять минут общения, а потом стало необыкновенно легко и просто. И волнами на меня накатывало ощущение ничем не замутненного счастья, такого всеохватывающего и поглощающего, абсолютного счастья. Семья. Как много значило для меня это слово, как же дорого оно стоило, кто-то родной в этом одиноком и враждебном мире. Подчиняясь минутному порыву, я подалась к отцу и крепко обняла его за шею, уткнувшись носом в крепкую грудь. Боже, как же от него невообразимо пахло! Запах дома! Я даже не знала раньше, что существует такой запах, но в это мгновение безошибочно его распознала. Может, дело в моем нюхе полукровки, более совершенном, чем у людей, а может, просто в осознании, что на этой земле наконец-то появился человек, которому я нужна не из-за чего-то, а просто потому что я это я, его родная кровь.

Глава 5

Яна

Оставшееся время мы просто болтали. Обо всем и ни о чем одновременно. Мой порыв сблизил нас окончательно, и разом как будто не стало долгих лет разлуки.

За это время успели принести обед на двоих, кормили, кстати, здесь отлично. Еще приходила лечащий врач отца. Красивая, но очень строгая волчица Мария. Она же и отправила меня домой, перед этим как следует отчитав. Видите ли, я совсем не берегу отца и не забочусь о его здоровье, ему сейчас вредны любые переживания и такие длительные нагрузки. Что она подразумевала под нагрузками, я, если честно, так и не поняла. Но послушаться ее пришлось, даже отец у нее ходил по струнке. Хотя, наверное, если правильнее подбирать слова, то лежал по струнке.