BAD KARMA. История моей адской поездки в Мексику

– У них был штатив, но мне пришлось его бросить, мэн… Они гнались за мной, мэн. Маленькие ублюдки почти достали меня! Чувак, думаешь, это правда, что все эти уебки знают кунг-фу? Они точно орали какую-то херню об этом, мэн.

Я на мгновение оторвал глаза от камеры и увидел, как мой новый «друг» обретает второе дыхание. Он испытывал прилив адреналина, заново переживая утреннее приключение, – и снова попытался взять ситуацию в свои руки. Предательская сопля не попала на камеру, но украсила мой стол.

Охренеть.

Он невозмутимо продолжал:

– Зацени, мэн. Там… там вроде бы все эти пленки в маленьких коробочках, мэн… прямо здесь, сбоку, мэн.

На этот раз справившись с молнией, Дэн-Оу открыл боковой карман, и мое сердце подпрыгнуло к горлу. Диснейленд, Ягодная ферма Нотта, Морской мир, свадьба Кико… Прямо здесь. Ясно как день. Скромные красно-желтые картонные коробочки с пленкой выстроились в идеальный маленький ряд, каждая из которых была тщательно помечена четким черным маркером. Неудивительно, что люди были так взбешены. Дело было не только в том, что у них украли камеру. Можно купить новую. Черт возьми, возможно, она даже была застрахована. Это были их видеозаписи. Эпический эпохальный отпуск и семейная свадьба, увековеченные на пленке и украденные подонком-наркоманом. Они, должно быть, были опустошены. Я физически ощутил укол вины в грудной клетке и бессознательно отпрянул от сумки.

– Они были чертовски глупы, мэн. Оставили ее прямо там, на переднем сиденье, мэн, где любой мог ее стащить – вот так, – он щелкнул пальцами для пущей выразительности. – Дай мне двести баксов, чувак. Это стоит вдвое дороже.

Этот парень понятия не имеет, сколько она стоит. Восемьсот семьдесят долларов в Nelson’s Camera в центре города, может быть, тысяча с учетом налога, чехла, дополнительных опций.

Я изо всех сил старался сохранять безразличный вид, но в этой камере было все, о чем я когда-либо мечтал.

– Я дам тебе семьдесят пять.

Я только что это сказал? О чем, черт возьми, я думаю? Я не хочу иметь с этой вещью ничего общего! Она пропитана злом.

Охваченный ломкой, Дэн-Оу ударил правой ладонью по столу и заорал:

– Пошел ты! Сто двадцать пять или я сваливаю!

– Остынь, парень! Ты меня до инфаркта доведешь. Дай мне взглянуть поближе.

Изо всех сил старающийся не показывать страх, я просунул пальцы в рукоятку камеры, чтобы унять дрожь. Поднес видоискатель к глазу и оглядел комнату. Дэн-Оу затенял меня, когда я опустил жалюзи и приблизил изображение заднего дворика Рекеров на другой стороне улицы. В видоискателе появилось кристально чистое изображение щенка бульмастифа Раку, Макса, который одержимо лакал жирное пятно под их барбекю.

Черт, мне нравится эта камера! Если я ее не куплю, это сделает кто-нибудь другой. По крайней мере так хоть я буду ею наслаждаться.

– Сто баксов, Дэн-Оу?

– Хорошо, чувак. Сто баксов. По рукам.

Он протянул руку, чтобы скрепить нашу сделку рукопожатием, и я нехотя подчинился.

Что я наделал? Все мои деньги для путешествия были спрятаны в спальне, и я должен отдать часть из них человеку, который известен как конченый вор. Что еще хуже, он стоял у меня на кухне! Могу я попросить его выйти на улицу на минутку? Что в таких случаях делают в кино? Может, я просто оставлю дверь спальни приоткрытой, пока буду доставать бабки? Ага, точно… Было бы довольно глупо закрыть дверь и оставить его там со всеми моими вещами, верно? Думаю, это не будет смотреться нелепо. Твою мать! Я бы хотел, чтобы Перро был здесь, чтобы присматривать за этим парнем за моей спиной!

– Устраивайся поудобнее. Я принесу деньги.

Звучит так, будто я прошу его расслабиться и потусоваться со мной. Боже. Я просто парень типа «mi casa, su casa»[11], не так ли?

– Все в порядке, мэн. Я подожду… просто принеси деньги, мэн.

Я сделал пару шагов в сторону своей спальни и, почувствовав, что он идет за мной, повернулся и сделал рукой знак «стоп».

– Послушай, Дэн-Оу, я сказал, что принесу деньги. Подожди здесь секунду. – Указав на стол, я добавил:

– Просто сядь вон там.

Насколько это было очевидно? Вот дерьмо. Чего он ожидает? Он же знает, что он подонок. Захотел бы он сам, чтобы парень вроде него был в его спальне?!

Он увидел мой жест и остался на месте… вроде как. Он переминался с ноги на ногу, как будто только что пришел с холода – или ему нужно было отлить. Я хотел скорее покончить с этим и выставить его к чертовой матери. Войдя в свою спальню, я открыл шкаф и подумал, слышал ли он, как дверь отъехала в сторону. Я оглянулся через плечо, чтобы проверить. Он стоял в дверном проеме, ярко освещенный сзади, как убийца с топором в фильме ужасов.

Ну что ж, мы уезжаем через несколько часов. Я найду новое укрытие, когда вернусь. Откидываю капюшон старой куртки, и вот они: семьсот баксов. Надеюсь, он не видел всю пачку. Пытаясь заслонить ему обзор, я немного повозился с деньгами и, не подумав, облизал пару пальцев, чтобы легче отделить купюры от пачки. Опять этот запах. Боже милостивый, это ужасно! Слишком яркий образ рук и пальцев Дэна-Оу промелькнул у меня в голове, и мой желудок сжался. Мне нужно куда-нибудь сплюнуть. Я ничего не мог с собой поделать и еле сдерживал рвотный рефлекс. Обернув три пальца в рукав рубашки, я сделал все возможное, чтобы стереть токсичную слизь с языка.

Дэн-Оу сделал шаг ко мне.

– Что с тобой, мэн? Ты увидел призрака, мэн?

– Ничего, мэн. Мне кажется, мне в рот залетел жук. На вкус как дерьмо.

Вытащив пять двадцаток, я засунул остаток наличных в маленький карман, вшитый сбоку в мои шорты, закрыл клапан и пару раз похлопал по нему, чтобы убедиться, что липучка крепко держится. До меня донеслось мощное дуновение eau de Dan-O. Клянусь, от этого амбре слезились глаза. ЧУВАК, ПОЖАЛУЙСТА! Убирайся из моей спальни! Мне же еще здесь спать!

– Вернись на кухню. Я дам тебе твои бабки.

Он отступил от дверного проема и нащупал за собой кухню, не отрывая взгляда от сотни баксов в моей руке – идеальная карикатура на собаку, ожидающую своей миски с обедом. Я указал ему на стул и жестом пригласил сесть. Он сел как по команде. Сидеть, стоять, переворот! Чертовски бессердечно с моей стороны так думать.

Я разложил двадцатки веером на столе, не желая снова вступать с ним в контакт. Дэн-Оу сгреб их, вслух пересчитал свои деньги и поднялся, чтобы уйти.

– Все верно, мэн. Ты не прогадал. Мне пора идти, мэн. Приятно иметь с тобой дело, мэн. Я как-нибудь вернусь и выпью с тобой пива, мэн… Позже.

Теперь мы друзья??? Охренеть.

– Да, конечно, мэн. Давай.

Входная дверь открылась, и в лицо мне полетел прощальный порыв этого запаха. Рефлекторно я прикрыл рот и нос ладонью. Не обращая внимания на непреднамеренное оскорбление, он ушел, прибавив шагу.

Вернувшись на кухню, я вымыл руки и лицо средством для мытья посуды, как только за ним закрылась дверь. Я чувствовал, что мне нужно принять душ и переодеться, но все, что я хотел бы надеть прямо сейчас, уже было упаковано для поездки. Остались только я и моя модная новая камера. Чувство вины вернулось. Я не мог оторвать глаз от аккуратного маленького ряда красно-желтых коробок на моем столе. С таким оборудованием записи в этих коробочках должны были быть весьма хороши. Бывший хозяин камеры знал толк в технике.

Я вернулся в суровую реальность. Что я буду делать с его пленками? Моя совесть говорила, что я не могу просто выбросить их. Это просто неправильно во многих отношениях. Эти люди проехали полмира, чтобы снять эти фильмы! Может быть, мне стоит как-нибудь попытаться найти владельца? Нет, это было бы глупо. Меня арестуют. Может быть, постепенно чувство вины отпустит меня? Эта извращенная логика взяла верх. Машинально, одну за другой, я открыл все коробочки и вытащил содержимое на свет, засветив непроявленную пленку. Вы не можете видеть, как пленка портится, когда на нее падает свет. Он просто мгновенно делает свое дело, а потом все заканчивается. Я знал, что это ставит меня на одну ступень с Дэном-Оу, но пути назад не было. Я это сделал. Теперь испорченную пленку можно выбросить. В конце концов, она больше никому не нужна, верно? Я чувствовал себя дерьмово.

Я должен выбросить это из головы, иначе это повлияет на мою поездку в Мексику.

Переломные моменты Кармы, Удар второй: Непредумышленное убийство

Я как раз закончил разогревать остатки спагетти, когда в парадную дверь ворвался Перро.

– Лось убил кого-то в прошлом году.

Он сказал это так, словно сбросил бомбу.

– ЧТО?!

– Не похоже, что он сделал это нарочно или что-то в этом роде. Но да, он убил свою девушку в автокатастрофе. Я только что узнал. Жеребец сказал мне. Оптерс, ты помнишь, когда мы только переехали сюда, у него вся челюсть была зашита?

– Да, я знал, что он попал в серьезную автомобильную аварию, но…

– Так вот, остальная часть истории заключается в том, что он был под таблетками и врезался на своей машине в дерево на Бонита-роуд. Мгновенно убил свою девушку и искалечил к херам двух других людей на заднем сиденье.

– Да ты прикалываешься.

– Вообще ни разу. В прошлом месяце его признали виновным в непредумышленном убийстве, и завтра он должен сесть в тюрьму. Он был освобожден под залог.

– Но утром мы уезжаем в Мексику… – В голове у меня все было как в тумане. – Ты хочешь сказать, что он сбегает? – Мой голос надломился, как у подростка, на последнем слове.

– Да. И ты его проводник через границу, Пол.

Вау, Перро использовал мое настоящее имя. В Поместье никто никогда не пользовался настоящими именами. Ни при родителях. Ни при подружках. Ни при боссах. Значит, все серьезно.

Изо всех сил пытаясь осознать ситуацию, я откинулся на спинку дивана и принялся ковырять вилкой липкую пасту.

– Так… что он, говоришь, задумал?

– Лось убил человека и теперь использует тебя, чтобы сбежать в Мексику. Что из этого ты не понимаешь?

Я оцепенел. Тема The Tonight Show сюрреалистично доносилась из старого черно-белого телевизора в моей спальне. Разрозненный набор мыслей пронесся у меня в голове. Я заметил, что надолго непроизвольно задержал дыхание. Наблюдая за глазами моего лучшего друга в надежде получить какой-то знак, я ждал, что что-то нарушит тяжелую тишину.

– Это чушь собачья, Перро. Почему они позволили ему оставаться на свободе все это время?

– Жеребец сказал мне, что адвокат отложил заключение Лося до тех пор, пока ему не снимут швы с челюсти, чтобы он смог нормально есть. Я не прикалываюсь, Оптерс. Тебе лучше молиться, чтобы тебя не поймали утром, когда ты будешь переправлять Лося через границу, иначе ты отправишься в тюрьму вместе с ним.

– Что мне делать?

Черт, прозвучало не слишком жалобно?

– Я не знаю. Ты в заднице, что бы ты ни решил. Лось убьет тебя на хер, если ты сейчас съедешь, и ты отправишься в тюрьму, если тебя поймают, когда ты будешь его переправлять.

Перро использовал слово «убьет» не ради красного словца. Его описание затруднительного положения, в котором я оказался, было недалеко от истины. Лось обладал телосложением полузащитника из американского футбола и характером бешеного питбуля. Он был лучшим парнем, которого можно было заполучить в свою компанию, и абсолютно худшим из тех, с кем можно было поссориться. Мы все терпели его, потому что одно его присутствие держало других серферов подальше от «нашего места». Однажды он разогнал первенство штата по серфингу, бросаясь с криками на каждого из участников, пока они не выбежали из воды на берег. Один несчастный решил настоять на своем. Лось схватил его, поплыл ко дну и держал там, пока тот чуть не утонул. Организаторы сняли свои навесы, упаковали свои трофеи, и на этом все закончилось.

– Черт возьми, Перро! Если бы ты мне не сказал, я бы и не узнал.

– Глупость не освобождает от ответственности, Оптерс. Ты сам меня этому научил. Помнишь?

Мой разум был в смятении, и я не сразу понял, что он имеет в виду.

– Ты хотел сказать «незнание закона не освобождает от ответственности».

– Видишь? Я прав. Ты в заднице.

Я начал объяснять:

– Если бы я не знал, что Лось нарушает закон, уехав со мной… – Вздохнув, я сдался. – Ты прав. Я в заднице.

Перро протянул правую руку и схватил меня за плечо с притворным сочувствием.

– Эй, ну а зачем еще нужны друзья? Так что ты собираешься делать?

Жребий был брошен. Мои альтернативы были сомнительными, но кристально ясными. Если бы я сейчас кинул Лося и Жеребца, меня бы порвали в клочки – это ясно как день: я мог бы начинать искать новое место для жизни. Если я рискну перевезти Лося через границу, у нас будет один шанс из двух, что мы сделаем это незаметно.

– Ты можешь никому не рассказывать, что я знаю о Лосе, хорошо? Пообещай хранить это в тайне.

– Так ты едешь?

– Утром мы выдвигаемся.

Довольный тем, что выполнил свою миссию, Перро заметил камеру рядом со мной на диване. Я рассказал ему о визите Дэна-Оу и о том, что он украл камеру, но ни слова не сказал о пленках. Мне не было нужно дополнительное чувство вины перед поездкой. Этот поступок был моей тайной, и он мучил мое сердце, когда я доедал свои, теперь уже остывшие спагетти.

Глава 3. …Марш

«Эй, Боже»

Было два часа ночи, и я перестал пытаться заснуть пару часов назад. Чувство вины и нервное напряжение подпитывали безостановочный поток вопросов, безжалостно атаковавших мою голову: интересно, в супермаркете уже все поняли? Мог ли я что-нибудь сделать, чтобы вернуть пленку этому бедняге? Они же на самом деле не посадят меня в тюрьму за то, что я переправлю Лося через границу, не так ли?

Неудержимая дрожь охватила меня, пытаясь пробудить от этого кошмара. Боже, я полностью потерял контроль над собой… О чем я, черт возьми, думал? ЛЮБАЯ из этих вещей испортит мне жизнь и приведет к тому, что меня арестуют. Интересно, на кого я настолько пытаюсь быть похожим – или кому пытаюсь понравиться, – что это заставляет меня делать такие глупости? На Лося или Жеребца? Я не хочу закончить так же, как они! Ведь у Лося в данный момент в его жизни есть только два варианта: отправиться в тюрьму или бежать от правосудия. Ему лет двадцать пять – двадцать шесть, и я не завидую тому, что он катится по наклонной. А фантомная будущая плантация Жеребца не будет по нему скучать, когда он уедет на два месяца? Не говоря уже о его схеме импорта мексиканского лайма или какой-нибудь другой нелепой идее, которую ему еще предстоит воплотить в жизнь? Он двадцатичетырехлетний официант, работающий неполный рабочий день – и это его главное достоинство! Не думаю, что кому-нибудь известно, как ему удается ежемесячно платить за квартиру.

Встав с кровати, я тихонько проверил дверь своей спальни, чтобы убедиться, что запер ее, затем подошел к окну и опустил жалюзи. Было бы крайне унизительно, если бы кто-нибудь узнал, что я собираюсь сделать! Ай, да какого черта. Стоя на коленях у своей кровати, я начал молиться как мог.

– Эй, Боже… Я имею в виду… Боже милостивый… Э-э-э… В последнее время я много раз облажался и сожалею об этом… правда. Я не просто так это говорю, понятно?

Не думаю, что молитва выглядит именно так.

– Э-э… Просто хочу, чтобы ты знал: я понимаю, что пора прекратить заниматься фигней и что я остановлюсь, прежде чем сделаю что-то действительно плохое, хорошо?

Надеюсь, Он поможет мне понять, как лучше сказать Ему все это.

– О’кей, вот что я пытаюсь сказать… Боже, если бы Ты мог, пожалуйста, помочь мне оставаться в безопасности во время этой поездки в Мексику… и вернуться целым и невредимым… Я обещаю никогда больше не делать тех дерьмовых вещей, которыми я занимался в последнее время.

БАМ! БАМ! БАМ!

– Оптерс! Поднимай свою задницу с кровати! Пора выдвигаться! – Лось стоял у двери моей спальни.

Моя дверная ручка задергалась.

– Ну же, Оптерс! Мы видим, что у тебя горит свет. Погнали уже! – Жеребец тоже был там.

Что ж, погнали. Ах да, чуть не забыл:

– Аминь, Боже.

Открыв дверь, я притворно зевнул и потер глаза.

– Господи! Вы, ребята, напугали меня до чертиков!

Лось поднял левую руку, держа одну из тех пластиковых «хозяйственных сумок» из сетки, которые мексиканские крестьяне используют для всего подряд. В ней были ласты, трубка, маска, шорты и что-то похожее на два или три рулона туалетной бумаги. На нем были рваные сандалии хуараче, в которых он ходил всегда, когда не серфил и не спал, и пожелтевшая поношенная футболка, один в один как та, в которой я чистил свой автобус днем раньше.

– Остальной наш хлам внизу, у твоего фургона. Дай мне ключи, чтобы я мог бросить все на заднее сиденье.

Мой автобус был идеально упакован. Место было для всего, и все было на своем месте. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь бросал что-нибудь на заднее сиденье.

– Эй, если мы готовы выдвигаться, то погнали. Давайте, я покажу вам, ребята, куда девать ваш хлам.

– Что-что, Пол Э. Оптерс, ты нам не доверяешь? – спросил Жеребец, подражая актеру из «Трех балбесов».

– Да нет же, чувак, все нормально. Давай просто покончим с этим!

Очевидно, они оба уже некоторое время были на ногах и занимались подготовкой к дороге. Толстые черные тросы крепили их доски для серфинга к стойкам на крыше, остальная часть их снаряжения лежала двумя кучами возле дверей автобуса. Одна куча состояла из того, что брал с собой человек, отправляющийся в страну третьего мира на два месяца: спальный мешок, складная походная кровать, рюкзак, вещевой мешок, маска, ласты, трубка; и похожая на копье штука с петлей из медицинского жгута на одном конце, называемая гавайским слингом. Другая куча в целом не была именно «кучей». Старое одеяло, свернутое и перевязанное куском потертой пеньковой веревки, потрепанный пакет из оберточной бумаги для продуктов и старая потрепанная картонная коробка без верха. Прежде чем я понял, кому какая куча принадлежала, Лось взял скрученное одеяло и сунул старую коробку под мышку.

– Что в коробке, Лось?

Жеребец вмешался, прежде чем тот успел среагировать:

– Грязные журналы. Лось говорит, что это страховка на случай неприятностей с Федеральной полицией Мексики, но на самом деле он просто хочет подрочить в твоем автобусе.

– Пошел ты, Жеребец. Я же рассказывал о контрольно-пропускных пунктах, Оптерс, – сказал Лось, показывая насквозь потрепанный журнал. – Дай федералес пару таких, и ты станешь их лучшим другом. Они не могут достать такие журналы у себя. У них нельзя показывать волосы или что-то в этом роде… Я не знаю… Я знаю только, что это работает. Они уже вытаскивали меня из дерьма.

– Если они не могут доставить их туда, не означает ли это, что у нас могут возникнуть проблемы из-за того, что они у нас есть? – задал я очевидный вопрос.

– Да, возможно, но не беспокойся об этом. Они лучше, чем наличные, для подкупа федералес. Доверься мне.

Да, фраза «доверься мне» очень убедительно звучит от парня, который умолчал, что собирается использовать меня, чтобы избежать тюрьмы. Да, я тебе полностью доверяю.

– В любом случае я не хочу, чтобы они были на виду, так что как-нибудь засунь их под кровать, хорошо?

Тем временем Жеребец закончил укладывать свое снаряжение и забрался на переднее пассажирское сиденье.

– Я на переднем!

– Только пока мы не пересечем границу, Жеребец! – выпалил Лось, но тут же осекся. – Э-э-э… ты… э-э-э… Мне нужно показать Оптерсу, как добраться до платной дороги, как только мы перейдем.

Ага, правильно. Желание спрятаться на заднем сиденье, когда мы пересекаем границу, тут ни при чем, правда?

Лось ворчал и ругался себе под нос, изо всех сил пытаясь втиснуть свою коробку с хламом под кровать.

– Проклятье, Оптерс! У тебя здесь столько дерьма, что моя коробка ни за что не влезет! Для чего тут эта гребаная труба?

Со звуком «умф» и громким «стук-бам» он отбросил домкрат, втиснул свои сокровища на освободившееся место и запер дверцу шкафа.

– Эта гребаная труба – наш домкрат, Лось! На случай если мы пробьем колесо или типа того.

– К черту все это. Ты слишком много беспокоишься. Если ты его не возьмешь, он нам не понадобится. Найди для него другое место, если ты так стремишься к неприятностям!

Я стоял, держа домкрат перед собой на вытянутых руках, словно подношение, размышляя о том, что сказал Лось – и о реальности, – так как для домкрата не было абсолютно никакого места, разве только под ногами.

– Я сейчас вернусь.

Хоть раз в жизни я буду ожидать лучшего и оставлю домкрат дома.

Лестница, через две ступеньки на всем пути наверх; прислонить домкрат к стене прямо за дверью моей спальни; перепрыгнуть последние три ступеньки на обратном пути вниз. Я вернулся в автобус через тридцать секунд – но этого было недостаточно. Жеребец наклонился в открытое водительское окно машины своей подружки, оставив нам на обозрение только свой зад.

– Что там у Жеребца? – спросил я Лося, положившего локти на спинку моего сиденья, а его большая голова полностью заслоняла мое окно со стороны водителя.

– А-а-а… Шерри говорит, что он не может поехать или что-то такое. – Хрипло втянув воздух, он проревел сквозь утреннюю тишину:

– Давай, Жеребец! Ты едешь или нет?

Жеребец выпрямился, повернулся и рявкнул в ответ:

– Заткнись, Лось! Мне нужно кое с чем разобраться.

Шерри явно была разбита: слезы катились по ее лицу, она всхлипывала и почти не скрывала этого.

– Прояви хоть каплю вежливости, Лось. Я имею в виду… черт возьми! Шерри выглядит так, словно только что узнала, что кто-то умер. Дай им пару долбаных минут!

Я на мгновение почувствовал прилив гордости за то, что действительно возразил Лосю. Никто не делал этого без последствий.

Жеребец оторвался от окна Шерри, и я уловил обрывок его фразы:

– Плевать. Я уезжаю.

– ТЫ УБЛЮДОК! – Шерри закричала, как будто только сейчас осознала жестокий обман или получила смертельную рану. – ТЫ ОБЕЩАЛ МНЕ! Ты ублюдок, я надеюсь, что ты там умрешь! Ты обещал… Ты обещал… ты… – Рыдания лишили ее способности говорить связно, и она рухнула на руль. – Т… т… ты … уб… уб… ублюдок!

Ни разу даже не оглянувшись через плечо, Жеребец добрался до автобуса и открыл пассажирскую дверь.

– Трогай. Давай свалим отсюда к чертовой матери, – тон его был серьезным и сдержанным.

Отрывистое «поп-поп-поп-поп-поп» двигателя старого «Фолькси» возвестило о своеобразном падении занавеса на сцену, когда мы отъехали от Поместья.

$6,66

Граница находилась в десяти минутах езды от Поместья. Чуть меньше километра к северу. Остановка. Поворот направо и три километра на восток. Поворот на автостраду, пять километров на юг, и вы в Мексике.

Жеребец пристально смотрел куда-то мимо зеркала заднего вида, установленного за его окном. Лось лежал на животе на кровати, свесив обе ноги и подперев голову руками, как будто он устроился на полу в гостиной, чтобы посмотреть телевизор, и был поглощен тем, как исчезают окрестности за задним окном. Мы ехали уже пять минут, собираясь выехать на автостраду, и до сих пор никто не произнес ни слова. Все были глубоко погружены в свои мысли, и я не думаю, что кто-то обратил внимание на звенящую тишину.

– Нам нужно остановиться у «Спиди Март» и заправиться, – мой голос разрезал тишину, а вместе с ней и физически ощущавшееся напряжение.

– Да ты, мать твою, издеваешься. Ты еще не заправился? – зарычал Лось в заднее окно, не меняя позы.

– Не заводись. Я хочу заправиться хорошим бензином, прежде чем мы пересечем границу. Скоро мы будем заливаться дерьмом на PEMEX[12]. Эй, магазин открыт. Кому-нибудь что-нибудь нужно?

– Да, точно. Что мы выбросим, чтобы освободить место?

Несмотря на то что он был тем еще умником, я подумал, что Лось был прав, когда я вошел внутрь, чтобы оплатить бензин.

В помещении было пусто, если не считать кассира.

– Колонка номер три. Вот десять баксов, но заправка до полного бака будет стоить около шести, – сказал я, кладя купюру на прилавок.

– Направляешься в Мексику? – Продавец был очень похож на кого-то, кто серфил с нами. – Вы двое выглядите так, будто готовы к долгой поездке.

– Да. Нас трое. Еще один парень сзади.

Зачем было это говорить? Я имею в виду, что Лось прячется сзади, чтобы я переправил его через границу и помог ему избежать тюрьмы, а я здесь отыгрываю мистера Полное Разоблачение. Теперь уже слишком поздно, черт возьми.

– Круто. Эй, я видел тебя и другого парня в море. Это же Жеребец, верно? – Я кивнул, и он продолжил: