Колян

Коля выкинул эти мысли из головы и сосредоточился на обыденном – как жить, как быть и что день грядущий ему готовит.

Глава 2, в которой Колян узнает о кладе

Колян с трудом продрался сквозь сон, хлопнув рукой по будильнику, мерзко верещавшему на тумбочке у кровати. Башка нещадно трещала, а во рту будто ночевал эскадрон гусар летучих…

Вставать не хотелось, но и жрать что-то надо было – деньги, полученные после продажи эсэсовского кинжала, уже кончились, медальон тоже был прожран, пропит и прокурен. Ну никак не мог Колян удержать деньги… они утекали между пальцев, улетая бриллиантовым дымом к серому октябрьскому небу.

С вечера он договорился с барыгой о продаже оставшегося с копов хабара – пряг, крестов, всякого шмурдяка, но самое главное – автомата пэпэша и двух «волын» – парабеллума и вальтера пк.

Он все-таки докопал того «ганса», из-за которого ему пришлось замочить четырех отморозков. Не докопаешь – таких, как он, ухарей хватает, быстро вычислят тему и по раскопу сработают на раз. А потому – через пару недель Колян снова был на том самом приметном месте и выкопал «жмура».

В этот раз обошлось без приключений, потому что действовал он осторожно, как волк, стороной обходя все населенные пункты, прячась за кочкой при каждом шорохе – береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет.

В результате раскопок он обзавелся парабеллумом с вальтером. ППШ он достал из блиндажа в том же районе – похоже, что советского офицера привалило при обстреле.

Все стволы были в прекрасном состоянии, только поржавели немного, но Колян разобрал, почистил их, смазал, и выглядели они очень даже внушительно – бабла барыга должен был отвалить нормально.

Колян редко занимался продажей стволов, но если уж они попались – не кидать же их в болото, как те, отморозовские, паленые – да и бабло нужно. Что и не говори, а жрать-пить надо, в конце-то концов. Не идти же в гопники, кидалы или в «быки» к мелкому районному авторитету.

Колян вообще испытывал отвращение к тупым «быкам» – будущему пушечному мясу бандитских разборок. Они долго не жили, да и, в общем-то, хорошо не жили. Это только в фильмах про итальянскую мафию мафиози живут и процветают. Наши «быки» понтуются какое-то время, а заканчивают свою карьеру на холодном прозекторском столе с канавкой для стока крови и нечистот.

Время лихое – девяностые годы. Легко делаются состояния и так же легко теряются. Человеческая жизнь не стоит ничего, милиция и спецслужбы не могут справиться с разгулом преступных организаций, растущих как грибы после дождя. Да и хотят ли они справляться?

Колян был уверен – нет. Зачастую отличить бандитов от ментов было невозможно – и те, и другие жаждут бабок и не ограничивают себя никакими условностями в борьбе за дьявольские бумажки.

Впрочем, Колян мало задумывался об этом, его больше занимало ежедневное выживание. Он привык принимать ситуацию так, как на войне: видишь врага – беги или убей. Или он тебя убьет.

Все просто – это враг, это… Бог знает, кто это, может быть тоже враг, но пока себя никак не проявивший, а поэтому всегда будь настороже.

Это как в Чечне – сейчас этот парень улыбается тебе, разговаривает с тобой и зазывает в гости, а ночью он выкапывает автомат и разряжает его по твоей палатке.

Жить надо, как считал Колян, по принципу – ничего не бойся, ничего не проси, следи за языком… и за спиной.

Продажа старого оружия была весьма рискованным предприятием – продавца могли и кинуть – жалуйся потом иди. Сделку могли накрыть менты, которым Колян, по большому счету, нафиг не нужен, но вот барыга с баблом им был очень даже интересен и, если бы накрыли барыгу, мимоходом взяли бы и поставщика стволов – копателя. И если барыга, возможно, и отмажется – Колян полетит на зону просто со свистом.

Барыга, с которым забил стрелку Колян, на́дух был какой-то гниловатый, копатель чуял это всем нутром. Но что делать? Новые контакты налаживать долго, а жрать хочется сейчас. Понять, что не так с этим барыгой, Колян не мог, но его тренированное чутье говорило – будь «на щелчке».

Колян вышел на барыгу через знакомого с погонялом Череп – кличку тот получил за то, что поставил у себя на столе выкопанный с хабаром череп какого-то ганса, надел на него штурмовую десантную немецкую каску и время от времени с ним разговаривал как с живым.

Не то чтобы Колян был нетерпим к чудакам и всяким дурковатым, но даже на его взгляд это был перебор, к такому челу надо было относиться с осторожностью.

Но деваться было некуда – тот барыга, что раньше скупал у Коляна хабар – бесследно сгинул. Ходили слухи, что его прибили бандиты за то, что он накалывал их с долей. Говорили, что бандюки откуда-то просекли, что он имеет оборот бо́льший, чем им говорит, а, значит, и отстегивать должен больше. Так слово за слово разборка превратилась в мочилово. Не он первый, не он последний.

Коляну было плевать на барыгу, но неудобство, созданное дебилами, зарезавшими курицу, несущую золотые яйца, его раздражало.

Новый барыга, на которого Колян вышел через Черепа, вызывал у него смутные ощущения опасности – в натуре, с какой стати тот интересовался тем, где Колян живет – типа чтобы поближе подъехать… Чисто, мля, для удобства Коляна, ага…

Колян давно уже не верил в бескорыстный интерес людей к своей личности. Если только это происходило не на войне, когда тебя прикрывает товарищ. Там, если ты не поддержишь товарища и он не поддержит тебя, вас обоих ждет смерть.

На гражданке все чего-то хотели друг от друга, выгадывали, обманывали, ловчили и норовили подставить. А потому веры им нет.

Колян надел потертые джинсы, подняв их из кучки одежды, комом брошенной в угол, нашел за креслом кожаную куртку, натянул вязаную черную шапочку, обул кроссовки и, взяв большую, застегнутую на молнию сумку с хабаром, вышел на грязную лестничную площадку.

Снизу потянуло сладкой вонью – в доме был мусоропровод и жильцы бросали в него все, что заблагорассудится. Это «все» гнило, воняло, кишило крысами длиной в полметра. За рубежом, откуда наши содрали идею этого мусоропровода, аккуратные буржуи упаковывают мусор в специальные мешки, закрывая его наглухо. У нас же, как всегда, все было доведено до абсурда, в том числе и помойка в доме, сладко пахнущая полуразложившимся трупом…

Колян посмотрел на часы – ехать еще полтора часа. Он предусмотрительно назначил встречу на другом конце Города, на окраине рядом с комплексом гаражей, на всякий пожарный случай…

Хабар вместе с стволами вытягивал на 5 тонн баксов и был довольно лакомым куском для всех, который Колян был очень даже намерен получить… если Бог даст.

«Кстати, пора думать и о зиме, куда-то пристраиваться – сезон копа кончился, на дворе конец октября, уже морозит, за городом хрустит лед в лужах. Пять тонн помогут продержаться месяца два-три, если особо на шиковать и не бухать, как вчера! – хмыкнул Колян. – На полгода не хватит. Вырубать хабар из мерзлоты топором не только не климатит, дак его еще и хрен найдешь – скоро уже щуп не пробьет замерзшую корку».

С такими мыслями Колян дошел до остановки, втиснулся в подошедший троллейбус, обивая углы тяжелой неудобной сумкой, плюхнулся на свободное место у окна, поставив сумку на колени, и замер, впав в полудрему.

За окнами уныло тянулся грязный Заводской район с изъеденными рытвинами мостовыми, забрызганными жидкой грязью бетонными заборами и афишными тумбами, пыльными венками на придорожных столбах, указывающими, где закончил свой путь обкурившийся мажор за рулем автомобиля или лихой бандит, подстреленный своими «коллегами» с «той стороны».

Люди, на тротуарах шли, сгорбившись под осенним ветром, пригибаемые к земле мелким, мерзким, моросящим дождичком. Ветер срывал последние листья с деревьев, перекатывал их по грязной мостовой и швырял в лицо людям, как будто сама природа давала понять, что она недовольна родом человеческим, и не намерена их любить – за все то, что они с ней творят.

От ТЭЦ в воздух поднимались столбы пара – вот-вот начнется отопительный сезон. Он должен был начаться еще две недели назад, но, как всегда, деньги поперли, котельные не подготовили. Трубы прогнили, магистрали прогнили… власть прогнила.

Впрочем, все как всегда в России, над которой весь мир уже давно проводит какие-то дьявольские эксперименты – революции, войны сменяют друг друга, как в калейдоскопе.

Скрипучий голос водителя из хрипящего динамика объявил Коляну о нужной остановке. Копатель тяжело подхватил угловатую сумку и вышел из троллейбуса в серый грязный мир за окном.

Автоматически огляделся на предмет наблюдения спецслужб. Отметил стоявший неподалеку импортный микроавтобус с затонированными стеклами, мятую с левого крыла бэху с тонированными стеклами. Было видно, что кто-то в ней сидит – стекло было приопущено, а в щель вытягивало облачко синего дыма.

«Хммм… Не нравится мне что-то это все, – подумал Колян. – Чувство такое, как тогда, когда Серого подстрелили из зеленки, мля – как будто кто следит… Мож повернуть нахер… В рот пароход этому барыге, продержусь еще на оставшиеся сто баксов, а потом подыщу покупателя?»

Но вдруг представил, как будет экономить, жрать плавленый сырок с поганым хлебом, без пива и коньяка, и мысленно махнул рукой – «А! И не в таких условиях выживал. Все-таки город, не лес. В болоте не утопят, что-нибудь придумаю».

Колян решительно шагнул к бэхе, посмотрел на номера и постучал в тонированное стекло.

Стекло поползло вниз, из-за него выглянуло широкое красное хохлятское лицо:

– Чо хотел?

– С тобой базарили за стрелку? Ты Мозга?

– Ну, я. Ты – Колян, что ли?

– А не похож?

– Ну, садись назад.

Колян открыл заднюю дверцу и заглянул в машину. На заднем сиденье расположился крепкий парень в кожаной куртке и штанах с лампасами, который хмуро поглядел на Коляна и, не говоря ни слова, отвернулся к окну.

– Слышь, Мозга, мы так не договаривались с тобой! Почему не один? Что за чувак с тобой?

– Да не ссы… – досадливо бросил Мозга. – Это, типа, охранник мой. Сам понимаешь – бабло, хабар опять же, мало ли. Он ваще-то не памятливый и глуховатый – не услышал, не увидел, забыл. Давай, мля, не тяни время, нехера рисоваться, показывай товар и разбежались!

– Вначале бабло покажи… Товар-то есть, где хрусты?

Мозга кинул на колени Коляну пакет:

– На – пять тонн, как в аптеке.

Колян надорвал пакет, глянул, что в нем, выдернул из пачки пару пятидесятидолларовых купюр и посмотрел их на свет.

– Вроде настоящие…

– Настоящие, настоящие, мля – кончай кота за хвост тянуть, товар давай!

Колян сунул пакет с деньгами за пазуху и кинул тяжелую сумку с хабаром на переднее сиденье бэхи. Мозга раскрыл сумку, стал перебирать содержимое.

– Ага – мясорубка, две волыны, колотушки, пряги, шмурдяк… Ладно, норма… Тебя подбросить к дому?

– Нет.

Колян протянул руку к дверце. Внезапно она широко распахнулась, и в салон ввалился здоровенный детина с бесформенными ушами и сломанным носом, видимо, бывший борец или боксер, зажав своим чугунным корпусом Коляна между «охранником» и собой.

– Куда брателла торопишься? Базар к тебе есть. Прокатимся сейчас.

– Мозга, что за хрень такая? Ты чо внатуре, волчара, творишь? – возмущенно крикнул барыге Колян.

– Ну, чо, чо… Ну, пацаны к тебе базар имеют… Я чо могу? С ними перетирай.

Бэха двинулась вперед, а за ней тут же тронулся микроавтобус.

«Чуяло, мля, сердце! Ну не хотел же я подходить… Чувствовал же, что гнильем пахнет от этой стрелы, но нет же – полез! – лихорадочно думал Колян. – На лодыжке стилет примотан… Валить этого носорога и выпрыгивать! Ну, завалишь – а как дверь открыть? Второй тут еще кантуется… не успеть. Надо дождаться остановки… Потом.»

– Куда едем-то внатуре?

– А тебе не все равно? Сиди, мля, не вертись. – отрезал «охранник». – Узнаешь… напоследок.

«Носорог» прогудел:

– Фильтруй базар, Хомяк, нехера метлой работать…

– А я чо сказал-то – приедем, все узнает.

– Ну вот и не п…ди лишнего… Седой уши отрежет.

Мысли проносились в голове Коляна:

«Седой… Да, слыхивал про такого! Крышует барыг-антикваров, мелких и крупных, держит рынок оружия – я-то ему за каким хреном сдался, мелкий сталкер? Бабла у меня нету, хабаришко мелкий… Мля, это что-то связано с тем барыгой, которого замочили, кому я сдавал хабар раньше, к гадалке не ходи. Так, что же им от меня надо-то? И настроены серьезно, походу живым можно и не уйти. Если уйду – дергать из Города надо, что-то тут стало жарковато для такого бродяги, как я. Хоть бы стилет суки не засветили… Может прокатит? За лоха меня держат, это хорошо. Надо прикинуться шлангом – пусть расслабятся. Хотя, не прокатит – вишь, как зыркают суки… Походу, все-таки что-то про меня знают, не рассламляются. Ладно, посмотрим, чо хотят».

За тонированными стеклами бэхи тянулись вереницы старых, дореволюционной постройки избушек, перекосившихся от времени и гнили. С грохотом, толкая перед собой воздух пополам с желтой дорожной грязью, распыленной в тонкую взвесь, пролетали тяжелые грузовики.

«На выход из города направляемся… Куда же они, суки, меня везут?» – Колян прикинул в голове карту района. Подходило только одно место – известная турбаза, где был ресторан и сауна для любителей покуролесить с девками вдали от чужих глаз.

Это место очень любили, по слухам, чиновники администрации, которые всегда держали тесную связь с теневым миром – и те, и другие делали бабки вне закона, и конечно, всегда пользовались услугами друг друга.

В этой стране такое положение вещей было не только нормальным, но и просто положенным. Бандиты, раньше бегавшие в «адидасах» и собиравшие мятые засаленные купюры с ларечников, год за годом матерели, надевали малиновые пиджаки (а самые удачливые и костюмы от «Армани»). Им хотелось уже не только денег, но и власти, лишь она теперь могла принести удовольствие этим нуворишам, раздувшимся от дармовых денег. Просачиваясь в администрации всех уровней, они занимали там должности, вначале небольшие, а потом все более и более значительные. Ведь теперь они были БИЗНЕСМЕНЫ, а не Клоп, Слон, Челкаш и Фартовый. Впрочем, в душе каждого из них по-прежнему сидел хищник – зверь, который не считается ни с чьей волей, кроме воли более сильных и удачливых.

Бэха просигналила у ворот турбазы, шлагбаум поднялся, и машина захрустела по покрытой мелким гравием дороге.

Ели, склоняясь к дороге, пропускали машину в темный зеленый тоннель.

Она остановилась у деревянного сруба с массивными дверями, обитыми железными полосами. Коляна вытащили из машины, подвели к двери и втолкнули внутрь. Он чуть не врезался головой в какие-то тазики и веники – содержимое помещения напоминало склад у сауны, где хранились банные принадлежности.

Дверь захлопнулась, и он остался один в темноте.

На ощупь Колян нашел стопку каких-то тряпок – простыней или полотенец, уселся на них и стал обдумывать, как бы свалить с этой дачи, да еще и сохранить за пазухой пять тонн баксов, которые оооочень даже пригодятся ему, когда он будет валить из Города, где земля горела под ногами.

«Суки, совсем, что ли, за лошка держат – даже не обыскали! Но вообще-то это обнадеживает… Ясно, что не профи работают, те бы заточку и в жопе нашли,» – Колян нащупал с внутренней стороны лодыжки прибинтованный обоюдоострый стилет в жестких кожаных ножнах.

Стилет был сделан, вероятно, из обломка старинной шпаги. Колян нашел его на одном из выездов на коп и решил оставить себе – денег за него много все равно не дадут, а при такой работе как у него, хороший клинок лишним не будет. Работать с ним Колян умел, все-таки готовили его к разведывательно-диверсионной деятельности, можно сказать, киллера из него делали, и делали умело. А война уже отшлифовала бойца до совершенства.

«Так что же им понадобилось от меня – денег? Я нищий, они об этом знают. Что я лично знаю такого, что их могло бы заинтересовать? Барыга? Ну и чего – барыга, он мне не сват, не брат был… Я к нему отношение имею только так, сбоку-припеку. СТОП! А пакет? Какой пакет мне оставлял Леший?»

Больше двух месяцев назад к Коляну с просьбой обратился его знакомый, тоже копарь по войне с погонялом «Леший». Копатель давно его знал и даже почти доверял. Был случай, когда они после удачной сдачи хабара зарулили в пивнушку и там здорово набухались. Местные шпанюки, которые живо просекли, что бабло у парней водилось, наехали на них в переулке, решили взять на гоп-стоп, когда парни потащились к остановке трамвая, поддерживая друг друга.

Шпанюков было четверо, они явно рассчитывали на легкую добычу, но двух тертых-перетертых «бродяг» взять было совсем непросто. Леший прикрывал ему спину, опираясь на Коляна (на ногах они держались не очень твердо, хотя пара пропущенных в балду ударов быстро их протрезвили).

Леший бил кастетом, который извлек откуда-то из недр своих широченных штанов-варенок, Колян подобрал обрезок трубы, и для шпаны все закончилось печально – через пару минут двое валялись в отключке, а остальные отползали, подвывая и размазывая красные сопли.

После того случая два парня и подружились….

Как-то раз Леший неожиданно заявился к нему на квартиру и вполголоса, оглядываясь нервно и суетливо (что было на него совсем не похоже), попросил Коляна на время спрятать некий пакет – там, мол, важные документы. Ничего такого страшного, просто надо подержать их какое-то время и все, а то дома у Лешего держать их нельзя – ремонт идет, вдруг потеряются.

Колян был с тяжелого похмелья, ему было не до выяснения что почем, да и не любитель он был лезть в чужие дела – свои бы разгрести. Так что он сунул пакет на антресоли и благополучно забыл о нем на несколько месяцев.

С тех пор он Лешего не видел, и этот инцидент в памяти замылился, затянулся тиной. И вот теперь память выкинула на поверхность нужную информацию… Неужели этот пакет и был причиной его похищения?

Колян подумал еще минуты три и со вздохом встал: «Чего морочить голову предположениями? Все равно скоро все узнаю…».

Он немного размялся в полной темноте – в чулане было сыро и холодно, как в склепе. Пошарился руками по полкам, нашел еще ворох простыней, развернул, сложил несколько штук вместе и закутался ими с ног до головы.

Прошло, наверное, часа два, и Колян, пригревшись, стал слегка задремывать. Снаружи чулана загромыхало, и в щель приоткрытой двери влилась тусклая серость осеннего дня.

На пороге Колян увидел Хомяка:

– Иди мля, копарь х….в, Седой с тобой базарить будет.

Колян сбросил простыни и перешагнул порог, а Хомяк сзади немедленно двинул парня кулаком в поясницу, подгоняя:

– Быстро, мля, шагай, урод! Ноги тащишь, как беременная шлюха!

Колян в ответ промолчал, сканируя местность вокруг:

«Елки стоят рядами, пространство просматривается и простреливается, за сосновым бором лес, река с той стороны, с этой овраг… Забор бетонный, высокий, хрен перескочишь. Наверху арматуры заточенные и колючая проволока. Вот, мля, устроили суки Бухенвальд. Лес для бухания, Бухенвальд!» – глупая мысль пришла к Коляну и он нервно хихикнул.

– Чо, мля, лыбишься, сука? Шагай шибчее… напоследок. Больше не пошагаешь, – заржал Хомяк и еще раз крепко двинул его в спину.

«Походу, валить меня будут, других вариантов нет… Надо что-то придумывать, выбираться… Тееекс… Спектакль разыграть придется!»

Наконец они пришли к одноэтажному, вытянутому, как кишка, зданию на самом краю турбазы. Тропинка от него тянулась к реке и упиралась в купальню с беседкой и лавками из дерева, отполированного и покрытого лаком. За причалом виднелась темная осенняя вода, покрытая рябью от холодного ветра. На берегу стояли легкие шлюпки, водные велосипеды и спасательные круги, напоминавшие об ушедшем лете.

Хомяк подвел Коляна к двери и втолкнул его внутрь. Колян влетел, с трудом удержавшись на ногах, и осмотрелся. В комнате стоял стол из темного, тяжелого даже на вид дерева, сервированный закусками и разнообразными спиртными напитками, а вокруг стола сидели пять человек – уже знакомый Коляну «Носорог», и еще четверо, которых Колян не знал, да и, впрочем, не хотел бы знать. Главным в компании, судя по всему, был хорошо одетый человек лет пятидесяти с седыми, практически белыми волосами. Он наткнул на вилочку аппетитный гриб и указал вилкой Коляну на стул, стоящий в метре от стола:

– Садись, брателла, гостем будешь!

– Гостей так не приглашают, – дрожащим голосом сказал Колян. – Сказали бы, я бы приехал… Чо, внатуре, хватаете, тащите куда-то – я ничо не знаю, чо почем!

– Глохни! От вас дождешься, пока вы приедете… Да и как тебя пригласить-то, ты же где-то тихаришься. Еле-еле тебя выцепили, два месяца уже ловим.

– Да чо меня ловить-то, бабла у меня нет, машины нет, живу где придется! Чо я вам дался-то!?

– Ща узнаешь. Хомяк – налей братану рюмаху. Да и закусить дай – мы ж не фашисты в конце концов, дадим после первой закусить!

Бандиты заржали над шуткой Седого, а Хомяк налил стопку водки, подошел к сидящему на стуле копателю и протянул ему рюмку. Когда тот потянулся за ней, Хомяк выплеснул содержимое парню в глаза и неожиданно, резко ударил его поддых:

– Вот тебе рюмка, вот тебе, мля, закуска после первой! Еще щас закусить дам! – бандит еще несколько раз ударил Коляна в живот, и тот, изобразив полную потерю сознания, скрючившись, осел на пол.

– Эй, Хомяк, ты там с клиентом не перестарался? – обеспокоился Седой. – Он нам еще ничо не сказал! По башке не бей его, а то все повылетает!

Хомяк для верности пару раз пнул Коляна по ребрам и глумливо протянул:

– Да не… Живой, лошара… Ща очухается. Я его только слегка приласкал…

Колян выждал несколько минут, простонал и открыл глаза.

– За что бьете-то, чо я сделал… Скажите, чо надо, я все сделаю…

– А если мне надо, то и отсосешь, лошара? – бандиты заржали – Ты за базаром следи, а то враз опустим!

Они опять поржали, потом зазвенели рюмки и заскребли вилки по тарелкам.

– Хомяк, усади его на стул – пока хватит с него. Ща посмотрим, чего нам этот лошок говорить будет, может, и живой останется. Дружок-то его уже давно раков кормит на дне, глупый был… Не знал, где молчать надо, а где говорить, ага.

– Вопрос первый – где карта?

– Какая карта? – просипел Колян. – Никакой карты не знаю!

Седой кивнул Хомяку, и бандит с размаху пнул Коляна в живот. Колян с трудом вдохнул и попытался выблевать на пол содержимое желудка.

– Еще раз спрашиваю – где карта, которую тебе оставил Леший?

– Да не знаю я карты никакой! Не знаю! – в отчаянии прокричал Колян.

– Хммм… Может и правда не знает? – прогудел «носорог».

– Ну, хорошо. – задумчиво сказал Седой. – Спросим по-другому – Что тебе оставлял Леший?

– Ну, пакет он мне дал какой-то, сказал, чтобы я его припрятал как следует. А я х…й его знает, чего там такое!

Бандиты переглянулись:

– А где этот пакет?

– Да я прикопал его в одном месте. Завернул в полиэтилен, в банку положил и прикопал… Леший, сука, обещал бабла подкинуть за сохран, я и повелся… А вишь, в какой блудняк встрял… – Колян всхлипнул и сморщился.

– Ладно, ладно, покажешь нам, где пакет и гуляй себе – довольно объявил Седой.

«Хера – гуляй! Хер вы меня отпустите, или я не знаю вашу шатию. Скорее отпустите поплавать на дно к Лешему!» – у Коляна защемило сердце. – «Эх, братан, братан… На войне Бог не дал помереть, а тут какие-то ублюдки…»

– Да чо там такое, в пакете-то, я и знать не знаю, – простонал Колян, – Мне и нах ничо не надо, забирайте вы этот с…ный пакет.

– Чо-чо, карта там, карта схрона со стволами и рыжьем, не знал? – Седой остро глянул на Коляна, как бы проверяя – не просочилась ли информация наружу. – Не знааал, вижу… Ну, теперь знаешь. Да ладно, ладно, не ссы, мы тебе бабла дадим, за границей жить будешь, долю дадим!

«Долю дадите, ага. Возле Лешего моя доля… на дне реки».

– Да я и не сомневаюсь, вы же правильные бродяги, не обидите мужика! – Колян подумал – не переборщить бы с спектаклем, а то завошкаются, насторожатся. Нет, вроде сожрали как миленькие, расслабились. Думают, небось – развели лошка, пусть себе надеется.

– А говорили – крутой парень, быстро спекся! С Лешим-то мы долго возились, пока он тебя сдал. Я ему глаз выбил, а он все молчал… А ты вот г. ном оказался, – Хомяк радостно хохотнул.

У Коляна от ненависти сжалось в горле: «Ну сука, дай мне время! Доберусь я до тебя! Русские своих на войне не бросают».

Колян всхлипнул:

– Давайте я покажу, где пакет. Съездим вместе заберем, это на «дачных»! Кроме меня никто не найдет, только я ориентиры знаю!

Седой коротко кивнул:

– Хомяк, Гвоздь, Кривой – берите джип, грузитесь и мухой туда-обратно. Там и с брателлой расплатитесь…