Аромат морозной вишни

– Да, эта женщина определённо с убеждениями… – заключил я. – Но у нас, к сожалению, нету времени, чтобы менять её мировоззрение. Давайте я попробую её спустить, только давайте так: я видимо повыше чем вы, у меня есть мои 185-ть, поэтому я хорошенько оттолкнусь от одного из-вас и допрыгну до её края. И будем надеяться, что у меня получится спустить её вам вниз. В обратном случае, буду готов поделиться приятными впечатлениями сверху!

– Так, вот ты, – я указал пальцем на самого пухленького и низкорослого из них, – у тебя спина самая большая, видимо качаешься.

Мне не пришлось даже делать дополнительных аргументов, он достаточно быстро согласился после того, как я сказал, что я достаточно лёгкий парень и 82-а килограмма его не убьют. Хотя на вид я выглядел чуть больше, – всё из-за моих широких плеч, – 10-ть лет плавания, а вы думаете у меня за спиной только хронический алкоголизм? Совершенно неверно, был и спорт, который его стимулировал, ибо потерю калорий надо компенсировать, а двушка пива по калорийности замещает хороший обед.

Он упёрся руками в колени и пригнулся; я как следует разбежался и оттолкнулся левой ногой от земли, правой, в свою очередь, я сделал повторный толчок от его спины, оставив лёгкий земляной след; я взлетел как звезда баскетбола и зацепился за край лестницы; вскарабкался наверх; затем, опустив её, помог взобраться парням, стрельнув за реализацию плана бутылочку пива (маркировка на бутылке была импортная).

– Эй, а чего вы это взяли два пакета почти самого дорогого пива? – спросил я их, достаточно удивившись их состоятельности и полным отсутствием понимания самой концепции алкоголизма.

Принцип номер 14: «Собираешься бухать, купи 1-2 бутылки нормального пива, а остальное добей середнячком; после первых двух бутылок вкус уже не чувствуется, – а деньги ограничены!»

Рассказав им мою концепцию, я взглянул на них: один видимо пропитался моим юмором и усмехнулся, другие были ошарашены, но всё-таки потратили немного времени на зудёшь “старика”, который в будущем, надеюсь, сэкономит им не мало монет.

Воспользовавшись краем ржавого подоконника, я откупорил крышку заслуженной награды, и как следует глотнув холодного хмеля, пошёл дальше.

– Счастливо студенты, не пейте дорогой алкоголь, он одинаково влияет на ваш организм. Те, кто пьют задорого – идиоты. А те, кто пьют задёшево – бедные идиоты. Главное не пытаться в этой схеме выходить за богатых, что в итоге бьёт не только по вашей печени, но и по кошельку.

После того, как я поднялся на шестой этаж и увидел этот длиннющий бледный коридор, с деревянными дверьми, у меня пришла в голову гениальное идея: просто начать открывать двери каждой комнаты и проверять на наличие нужного мне лица. Но конечно пришлось немного укротить свою нетерпимость, поскольку от последующих криков сторожиха снизу быстро просечёт, что я тут, да и не хотелось бы быть избитым бабами; так вот, я просто начал стучаться.

– Привет!

– Хули нада?

– Я ошибся.

Примерно такими были первые 10-ть диалогов; в одной двери мне предложили даже зайти, но я не особо был рад таким предложениям, я уже нагулялся и пытался решить последствие.

На удивление иностранок было не так много; слава богу, я учился в языковой школе и знал всеми любимый язык международного общения. И моя речь не ограничивалась выражениями типа: «This is a dog and London is a capital of great Britain». Вообще, я привык больше к языку невербального общения и больше рассчитывал на него: языку любви, если дело идёт с женщинами, и языку понимания, если вдруг попался представитель равного мне пола. Но в тот момент ни один из моих коммуникативных трюков не показывал успехов и более того результатов, я понемногу начинал уставать.

Спустя 15-ть комнат моя самооценка немного упала, мой энтузиазм уменьшался с каждым стуком в дверь, как и любопытство, – а что произойдёт за очередной открывшейся дверью: ведь за каждой своя жизнь, свой быт, такой же осознанный человек, как и мы с вами, хоть и женщина. Хотя, мне раньше часто казалось, что я один главный герой, а вокруг куча NPC, которые просто обязаны со мной взаимодействовать по написанному им сценарию, – как в Шоу Трумана, – но потом мой психолог сказал мне, что это просто раздутое высокомерие.

И вот она комната номер 253-три, последняя по коридору. За спиной куча лиц без косметики, пережёвывающих что-то травяное; в ту минуту, они стояли и с любопытством смотрели на меня с хамоватым лицом, из щёлок своих приоткрытых дверей, и ни капли не стеснялись, ведь я зашёл на их территорию, их собственность. Но уже через пару часов, вечером, когда принцессы все накрашенны, они начнут выгребаться на улицу, чтобы привлекать парней. Их жвачное выражение лица и огурец в руке сменятся на красивый мейкап, хамоватая манера говорить на стеснение, – даже от неловкого своего движения, – и постоянное желание посмотреть в стекло проезжающей машины. Мысль о том, не смазалась ли тушь, будет также сопровождать их прогулку, как и не явные подмигивания, – больше похожие на нервный тик, которые они будут направлять в проходящих мимо, – поведение меняется в зависимости от мотивов: когда она стоит ненакрашенная в растянутой майке, мотив у неё один, и он явно не связан со знакомством; возможно, они даже думали о том, кому достанется этот красавчик, ведь по закону, женщина сначала отказывает, а потом кусает ногти; возможно, я всё это надумал и никто даже не подумал подсмотреть за мной, хотя моё эго и ждало этого.

– Тук-тук, я пришёл за тобой, – сказал я, постучавшись в комнату 253-три, выдавив из себя остатки надежды и веры, которых встретил в предыдущей комнате: классные девчонки, правда, что не любят обворовывать чужие квартиры, от этого и особо приятны. Также, как и многие они приехали завоёвывать большой город и поступили на лингвистический факультет, видимо, чтобы затем начать завоёвывать весь мир.

– Привет, – сказала она, вытирая голову, – что хочешь? В голосе чувствовался лёгкий акцент, но произношение было потрясающим, как и она – первая не растянутая майка на этаже.

– Ты не знаешь её? Я тут нашёл пропуск, – спокойно спросил я, как всегда пытаясь держать на лице безразличие при виде симпатичной девушки.

– Да, это моя соседка, точнее была ей, – совершенно спокойно ответила она, но даже не задала уточняющего вопроса, и не проявила никакого дальнейшего любопытства.

В голове пролетело много мыслей. В первую очередь, почему эта фраза была прошедшего времени? Я надеялся, что это всё её проблемы с русским или мои с пониманием, но разочарование настигло меня быстро. Из её ненакрашеных губ, мягко, вышло болезненное «Уехала».

– А.. когда вернётся? – не скажу, что не без надежды, что её просто не будет пару дней, спросил я.

– Надеюсь никогда, её обучение тут закончилось, она сегодня утром приехала с Питера и, забрав вещи, поехала в аэропорт.

– А когда у неё самолёт? – уже с верой в чудеса спросил я, ведь это очень долго проходить всю эту муторную регистрацию, очереди и дешёвый алкоголь в дьюти фри, возможно, я мог ещё успеть.

– В 21:45, – ответила она, поглаживая свои волосы розовым махровым полотенцем с надписью: «Москва». Как символично, один из признаков того, что человек иностранец, ну либо у него бабушка полотенца собирает при любом удобном случае, что абсолютная правда – у меня, к концу моего семнадцатилетия скопилась огромная подарочная коллекция: с «Днём России», «Новый год», «Банное», «Для особо важных переговоров в сауне»… Не совру, если не скажу, что последнее меня больше всего заинтересовало.

Я взглянул на часы, было 19:50:41 – на фоне циферблата злостно улыбался Дональд Дак – уже было поздновато.

– «Я потратил на дорогу сюда не меньше чем полтора часа. Не, я не думаю, что успею, хотя… стоит попробовать», – оставалась последняя надежда на дьюти фри и волшебные для женщины слова: скидки и беспошлинная торговля; также не стоило терять надежду на задержку рейса и отсутствие пробок в Москве.

И так я мигом вылетел из общежития, прямо через главный вход, перепрыгнув турники и совсем забыв помахать местной смотрительнице. «И почему она уехала так сразу? Как так получилось, что… во сколько она получается уехала от меня? В часов 5-ть или 7-мь утра?! – да она вообще спит!?» – с таймингом я совсем разобраться не мог. «Хорошо, что я ещё на удивление, видимо из-за бдительности, проснулся рано» – мысли путались в голове и вообще были предельно бесполезными. Я рвался в сторону аэропорта, держа в памяти её лицо, чтобы при встрече, как порядочный мужчина, сразу вцепиться ей в волосы – в таких делах главное не сомневаться.

Лапша за 24.50

Стук в дверь. Зеленоглазая, рыжеволосая девушка в синем ночном костюме открывает дверь. Перед ней стоит парень, рубашка которого пропитана запахом пота и измазана соусом от шаурмы, – единственное, что спасает, так это сильная сигаретная вонь, которая определённо подавляет те отвратительные запахи.

– Сойти с ума, смесь запаха пота с соусом от шавармы – да это мужчина моей мечты, – сказала она и иронично засмеялась.

– Тот случай, когда курение вроде не так уж и плохо, – улыбнулся парень и пустил немного дыма изо рта, чтобы немного перебить её рецепторы.

– Повезло? – спросила девушка.

– «Молодой человек, мы не можем остановить этот рейс, – сказала мне она, – даже если вы так хотите увидеть эту, как вы выразились “суку”». – Оказывается, пылающее любовью и тоской сердце по любимой не являются аргументами для срочной посадки самолёта. Я опоздывал сильно, но вcё же надеялся и бежал, – вдруг задержат рейс или её высадят как особо подозрительное лицо.

– Как ты старался я вижу, – сказала она, немного поддёрнув пальцем соус с рубашки, и понюхав, – чесночный?

– Аа – это, просто неудачно поел в такси, какой-то идиот решил подрезать на МКАДе – может душ и ужин?

– Могу предложить тебе раковину и макароны из пластмассы.

– Мне пожалуйста две порции! – сказал я и скрылся за дверью.

– Кстати, уже поздно, как ты сюда вошёл?

– Вахтёрша была занята. Какой-то урод поджёг мусорницу.

Мысли у раковины

«Никогда не понимал, почему в общагах, у нас душ один на 5-ть этажей? Теперь мне приходится стоять и подмывать себе подмышки в этой ржавой раковине».

Вот так и живём. Вспоминая свои студенческие годы, часто, поутру, можно было встретить очередь в душ, в основном из женщин, мужики, видя очередь больше двух человек, махали рукой и шли с тем, что есть. Вообще, обычным делом было увидеть такую же очередь у раковин в блоке, особо опытных можно было найти в умывальнике на общей кухне, единожды, я видел как мой сосед мыл голову на общажном балконе, поливая голову из вскипячённого вчера вечером чайника.

«И что это у неё за шампунь, разве у иностранных студентов не нормальная стипендия?! Боже мой, она ведь реально не шутила про раковину, походу про макароны тоже, но это лучше, чем ничего».

«А она ничего так, симпатичная, зелёные глаза, рыжая правда… Но, если честно, не могу сейчас придумать предубеждения по поводу рыжего цвета волос».

Лапша за 24.50

Я закончил натирать голову полотенцем – боже, как же от него вкусно пахло; я до сих пор чувствую этот аромат сирени. Не то, чтобы это был аромат моего детства и вызывал воспоминания о бабушкиных пирожках летом на даче; что в принципе, можно сказать о воспоминаниях моих долбоёбов друзей. Не то что я плохо отношусь к бабушкам, но объективно говоря, пирожки и в Африке пирожки. И сказать честно, как и моя бабушка, так и тысяча других готовили их также хорошо, иначе бы каждый мой знакомый не уповался в такие воспоминания.

У меня конечно было и другое воспоминание, связанное с сиренью и её запахом: как-то в мае – это был уже почти конец месяца- сирени так пахли, и вот под одной из сиреней, меня, наивного, заставляла признаваться в любви одна девчонка, – что в принципе, совсем было и не обидно, – награда последовала незамедлительно. А потом я помню ветреную погоду, мы лежали под сиренью, над нами собирались густые облака; ветер подул, нарушив их густоту и разбросал по небу, затем он сделал тоже самое, но уже сильнее, видно было, что собирался дождь; через секунд 20-ть, облаков перед нами на небе не осталось, они ушли, и на место их уже подходили дождевые тучи; а мы лежали и кайфовали от ещё минутно-чистого неба: я, она и запах сирени на её теле. О бабушкиных пирожках я тоже конечно помню, но так сильно не ностальгирую, ведь ностальгировать нужно не по пирожкам, а по бабушке.

Я ещё был застывший над раковиной в воспоминаниях, медленно протирая левую подмышку. Не знаю, насколько данное воспоминание является важным, я просто стараюсь сохранить максимальную точность. Слева послышался звонкий голос:

– Эй, романтик! Ты там уже о нашем сексе мечтаешь? Дааже не думай, я тебя мыться не за этим отправила. Хотела бы секса, нашла бы кого-нибудь получше – тут целых 9-ть этажей получше.

– Ага, сексом ты всё-таки занимаешься, – с радостью сказал я, подняв палец в пожелтевший потолок, – ведь, попробовав лишь раз, привычка вырабатывается на всю жизнь. Это можно сказать – пол пути уже пройдено!

– Если не вернёшься на полпути назад, жрать будешь воспоминания.

– Боже, сколько ты уже в России? Спросил я, обратив внимание на её идеальную речь.

– В сумме 5-ть лет. Но у меня по маме русские корни, поэтому разговорную часть я уже начала учить с лет 6-ти – 8-ми, хоть и кое-как. Сейчас уже чувствую себя абсолютно комфортно, хотя небольшой акцент всё-таки закрепился.

– Ещё немного и ты окончательно превратишься в русскую бабу, завязывай с этим. Иностранки они для того и иностранки, чтобы быть другими. Ты, когда одну и туже кашу по утрам ешь, тоже, наверное, наскучивает?

Она будто бы хотела возразить и побороться за права женщин, но я уже начал есть и не замечал её попытки, моё внимание занимала лапша за 24.50 – откуда я помню? – теперь это моя любимая лапша.

Сказать честно, – это был самый приятный ужин с девушкой за всю прожитую ранее жизнь. Обстановка была отличная: в окно залетала музыка нижних и верхних этажей, мелодии русского рока отчаянно конкурировали с южноамериканской школой рэпа. Комната была из разряда «ничего особенного»: две старые кровати у окна и тумба между ними, стол со светильником напротив входа, а рядом с ним холодильник и две маленькие табуретки, заставленные книгами, полок на стене не было, видимо, они были выгнаны ободранными обоями с множественными обложками из модных журналов, которые поглотили всё дизайн пространство. Возможно, новая соседка по комнате тоже вскоре будет составлять всему этому компанию, – когда комнату решат заселить новым её членом, – а пока, моя рыжая принцесса жила одна. Жаль, что она точно знала, что есть свободная кровать и совершенно не имела понятия, какой потрясающий любовник сидит напротив неё. Кстати вопрос: если разговор идёт о женщине, то корректна ли формулировка «Новый её член»?

Мы сидели на корточках, на ковре, который повидал жизнь, возможно две мировые войны. Стол мы не использовали, он был занят книгами и косметикой, кровати тоже, – они были набиты надеждами, – но меня это не смущало, меня вообще мало что смущало тогда, даже в такой странной ситуации я оставался невозмутим.

– И что будешь дальше делать? – спросила она меня, нарушив шум моих мыслей. – Есть какие идеи? Поделись.

Я не очень хотел, чтобы молчание было прервано, – не люблю, когда девушки говорят, люблю смотреть на них, просто рассматривать красивые черты их лиц. Кто-то спросит: «А если черты некрасивые»? Я отвечу, что: «Нет не красивых черт, всё зависит от того как ты смотришь». Кто-то скажет: «Cорняк!», а кто-то: «Цветок…» – всё зависит от восприятия. Но моя новая подруга была определённо цветком, большой такой подсолнух; фанат банальных роз саркастически скажет: «Отличное сравнение!», а я отвечу: «Что нужно лучше смотреть на растение, которое даёт такие волшебные плоды, как семечки и опиум».

И вот настал момент, мне нужно было что-то сказать.

– Знаешь такую русскую поговорку: «Когда я ем, я глух и нем».

– Я так вижу, что ты и спать собираешься на ковре?

В голову пришла какая-то едка мысль, но она была оборвана мною же; я понял, что начну перегибать, ведь главное держать нужный темп; я не́хотя, но ответил:

– Дальше?.. Не знаю. Я тут глянул куда летел её самолёт, когда ещё был в аэропорту: «Волшебно, Канада, город NEWMONT, что может быть лучше: снег и хоккей, словно не уезжал из дома, можно сказать, второй родной дом, – может они нам всё ещё мстят за суперсерию 72-го года?»

– Что за серия 72-го года?

– Да забей, уже просто событие, по которому до сих пор снимают ремейк за ремейком.

– Кстати, могу попросить сестру тебя встретить, поможет сориентироваться.

– А ты тоже из Канады?

– Да.

– А она симпатичная?

– А если нет, то откажешься?

– Возражение принято. Но я всё-таки откажусь, и так слишком много женской помощи на этой неделе.

– А как будешь её там искать? Ты хоть знаешь, кто она, где живёт, учится? У тебя пока только пропуск в общежитие.

– Я надеюсь добыть эту информацию, например, у тебя, вы же с ней были соседками и, наверное, лучшими подружками, ногти там друг-другу красили…

– Она спиздила у меня фен, как думаешь, какими мы были соседками?

– Обещаю вернуть твой фен!

– Единственное, что я знаю, так это её имя, но тебе оно и так известно. Знаю, что она учится в университете NEWMONT, по-моему, на дизайнера, я точно не помню. Приехала она сюда на год, по обмену. Мы были подругами первую неделю, потом она начала совать свой рот в мою еду и …

– Совать руки в мою еду, – немного поправил её я.

– Да, именно. И после того, кроме презрения она у меня ничего больше не вызывает.

– Я вижу, что у неё в генах заложено брать чужие вещи.

– А что она у тебя взяла, почему ты так за ней бежишь? Что может быть таким важным?

– Во-первых – это дело принципа, не стоит с пренебрежением относиться к тому, кто обеспечил тебе волшебную ночь.

– Это ты так думаешь? Или мы можем послушать другие мнения, – рассмеявшись, сказала она, – не то, что я сомневаюсь, но и у монеты две стороны.

– Во-первых, я уже немного облокотился на край кровати и расслабился, во-вторых, лапша достигла цели, что привело меня в состояние абсолютного комфорта и нежелания продолжать этот глупый спор. – В-третьих, в нашей стране женщины не спорят – это написано в конституции, – добавил я и немного выдохнул, ослабив резинку на шортах. – И чтобы удовлетворить и одновременно подкормить твоё любопытство, скажу: спиздила футболку с сомом и оставила в моём холодильнике огурец, что не является особо важным, хотя футболка для меня ценна, я её купил на каком-то рыбном рынке. Зачем? Без…понятия! Тогда она мне показалась очень забавной.

– Я чувствую, что должно быть и в-четвёртых.

– А в-четвёртых, она взяла кое-что важное мне, очень личное, оно так ненавязчиво лежало в коробке и никому не мешало, но она взяла это и упрятала в свой маленький карман, своими маленькими ручонками.

– Так что там было? – не удовлетворившись ответом, спросила меня она, – что заставляет тебя сорваться и лететь в другую страну?

– Это слишком короткая и одновременно наивная история … я не хочу её рассказывать, чтобы не показаться символичным романтиком с Урала.

Вечер уже заканчивался и плавно переходил под власть лунного света, я стоял на общажном балконе и курил. Это знаете, такие большие бетонные открытые балконы, которые обычно находятся на каждом пролёте общаги, туда в длину может поместиться человек 7-мь – свободно. Вообще, на них даже можно организовать неплохие вечеринки для тех, кто не боится высоты и открытого пространства.

Я стоял и курил, смотря на захудалый двор за общежитием, заполненный битыми тачками и многоэтажками на заднем фоне. Сомбреро уже всё ниже и ниже сползала мне на глаза; я не хотел видеть этот день, я не хотел видеть лица студентов, смотрящих на меня. «Что это за идиот в шляпе» – думали, наверное, парни, только вышедшие компанией покурить, в то время как девушки, синхронно вошедшие с ними, определённо были рады мне. Вообще, девичья душа любит всё за рамки выходящее: яркое, то, что даёт эмоции выше средне статистических – в этом конечно очень тонкая грань, но не такая уж… Можно быть с ними увеврренным, но нести полную чушь, без чувства юмора, и они забудут о тебе, а можно быть слегка скромным, но иметь чувство юмора и нести тоже полную чушь, но это им запомнится. Конечно, время общения зависит от их конечной цели, но в среднем, пока ты говоришь с девушкой и даёшь ей эмоции, она будет с тобой болтать даже без цели. Им нужны эмоции и эмоции, и пока ты им их даёшь, они не будут отлипать от тебя; я не говорю, что они сразу накинутся на твои штаны – это с этим не связано, ты просто неплохой утолитель скуки и это тоже неплохо, это уже неплохое начало.

Я помню их взгляд на мне: я немного старше их, мой взгляд kind of careless, я покуриваю немного, облокотившись на стену, неплохо сложен, у меня сомбреро, – и вишенка на торте, – мне совсем на них всё-равно. Я лишь условно очертил взглядом толпу и увёл взгляд вниз через металлическую балюстраду, продолжив дальше высчитывать, вопящих у помойки котов.

– Эй, чувак! – всегда найдётся такой уёбок, который попробует тебя высмеять; признаюсь, сомбреро на голове – это странно, но это может быть и круто, ведь вcё зависит от того, какую историю ты с ним носишь.

– Эй! Классная шляпа, где взял такую? – в очередной раз спросил он, усмехаясь, что сопроводилось поддерживающими улыбками других парней. «Ревность» – подумал я; девчонки ждали моей реакции.

Я не хотел ничего отвечать. Я спокойно вытянул вторую сигарету и закурил, лишь немного повернув в их сторону голову. Они смотрели на меня; я курил; затем перевёл взгляд на девчонок, и еле заметно, лениво, улыбнулся из-под клубящегося табачного дыма; затем отвернулся и уткнулся взглядов в сторону тех-же котов. Атмосфера напряглась – мой ответ не последовал. Почувствовав, что воздух сгустился (а я не люблю сгущённый воздух, он не даёт дыму быстро проскальзывать в лёгкие, ускоряя сердцебиение).

– Я когда-то пошёл в дэнс клуб, многие называют это стрипухой … но я называю их дэнс клубами… они же там танцуют?.. И вот в один мой поход, а мне очень нравилась атмосфера в них, была мексиканская вечеринка: все властительницы шестов были облачены в непонятные, на одну треть открытые накидки (из соображений цензуры я уберегу ваши юные уши от уточнений) и сомбреро. Так вот, последнее, что я помню, как я зализывал чили с чьего-то пупка и выпитый после этого шот – БАХ!.. Затмение… Утром просыпаюсь в какой-то гостиннице: чуть ниже живота сомбреро, вокруг красный чили порошок, втёртый в наволочки. С тех пор я чили перец больше не использую…Жжётся.

И это мой принцип номер 10-ть :«Никакого перца чили!»

Девчонки заулыбались – и это не насмешка; кто будет смеяться над самоиронией?

– «Пора идти, пока они не настоят на продолжении бессмысленного разговора и игры кто тут круче» – Всегда главное вовремя уйти, не поддавшись соблазну закрепить свою маленькую победу. Так сделал и я, в последнюю затяжку сбив пепел до самого фильтра, аккуратно высвободил бычок и, увидев, как он разлетелся об асфальт, повернулся, и пошёл обратно в комнату.

Зайдя в номер, где равенство полов превыше всего, я увидел, как она уже дремала. Я лёг на свою (в прошлом её) кровать и накрыл лицо сомбреро. Там ещё был её запах: непонятный фруктовый аромат с сладко-кислой нотой. Я повернулся и увидел на краю тумбочки, подсвечиваемой светом фонаря из-за окна, кучу не убранного хлама Кейт и смятую пачку из-под сигарет. Поднеся пачку к носу и вдохнув, я узнал тот самый запах, которым были пропитаны покрывала, и судя по всему, наволочки у меня дома . На пачке было написано: «Аромат морозной вишни».

– «Моя таинственная воровка, теперь я знаю твой запах, а точнее морозный, вишнёвый аромат твоих сигарет, теперь если я и не найду тебя глазами, я найду тебя по запаху» – отправил я ей мысленное послание и представил себя в виде маленького длинношерстного шпица, принюхивающегося к каждому углу города NEWMONT, о котором мне тогда было ещё ничего не известно.

В деле появились новые улики

– Она учится в университете NEWMONT – возможно на дизайнера.

– Её волосы идеально высушены феном.

– Аромат морозной вишни.

Где-то между двумя и тремя часами ночи

– Don`t even try smoke in my room again, degenerate.

– Penetrate!?

– Degenerate.

– Degenerate… it hurts.

– Ты разве куришь?

– А ты не заметила? Вообще, такие вопросы прилично задавать хотя-бы через неделю знакомства.

– И это ты говоришь о приличии!?

– И хватит вынюхивать, я курю совсем незаметно.

– Да тут вся комната пропитана табаком! – Вообще, она постоянно курила тут, когда я была на учёбе, потом строя невинный вид: либо это была не она, либо шли разговоры о свободе личности. Да и тебе в рот я не залезала, чтобы понюхать, просто проснулась.