Прометей: Прогрессор

– Это только поверхностный анализ? – мне стало страшно от пытливого ума этого человека. Я чувствовал себя насекомым, пришпиленным к предметному стеклу и изучаемым группой экспертов.

– Да, поверхностный. Но там, где кнут, всегда есть и пряник, – Александров улыбнулся, – положительных моментов тоже немало. Ты умеешь увлекать людей идеей, правильно расставляешь верных людей на определенные посты. Умеешь вводить людей в зависимость, и это играет тебе на руку. Кроме того, в тебе есть главное: умение сопереживать и сочувствовать. Там, где тебе не хватает знаний, ты действуешь интуитивно, порой это приносит плоды. Например: ты не смог сконструировать кузнечные меха, но догадался сделать вентилятор и желоб из глины для направленной подачи воздуха.

– Это получилось случайно, я просто подумал, что в такой жаре не помешал бы кондиционер или вентилятор, – отмахнулся я от похвалы. Но Александров продолжал:

– Твои стратегические замыслы хороши, но тебе не хватает терпения. Прекрати экспансию и займись усилением вертикали власти. Создай гильдии и ремесленные школы, пусть знающие занимаются обучением новых людей. Образование не должно быть доступным, это должно быть привилегией, иначе смысл образовательных учреждений теряется. И образование, как и медицина, должны быть основательными. В писари и лекари должны идти мотивированные люди, этим они будут зарабатывать на хлеб. Если в двух словах – систематизируй. Пусть появятся люди, занимающиеся конкретным направлением. Вот твой Зик, например, он глава поселения, лекарь, писарь и он же геолог. Это неправильно! Отдай ему одно направление, и пусть курирует его по всем твоим поселениям, делает ревизии и докладывает тебе. Однако твои люди приходят в себя, заболтались мы с тобой. Нам осталось решить последнее, Макс, то, что тебя гложет весь день.

– И что же это, Владимир Валентинович?

– Твое предложение влиться в Русов с племенем Нака.

– Что вы ответите? – я напряженно ждал ответа.

– Отвечу не я, ответит племя, мы такие вопросы решаем путем голосования, – старик улыбнулся, – не ожидал демократии в каменном веке, император Макс?

Глава 7. Сед

Первым ото сна освободился Тиландер: он сел и уперевшись руками в песок сделал попытку подняться. Его слегка повело в сторону, но американец встал и шатаясь пошел в сторону Александрова, пытаясь нащупать нож в ножнах.

– Он отравил нас, – были первые слова американца, с хрипом вырвавшиеся из горла.

– Не отравил, а усыпил. Успокойся, Герман, все в порядке, Владимир Валентинович нам не враг, – перехватив за руку, остановил разгневанного капитана корабля.

– Хорош друг, что подсыпает в еду отраву, – мрачно констатировал Тиландер, все еще слегка пошатываясь. Александров беззвучно смеялся, прищурив глаза, отчего те превратились в щелочки. Один за другим воины отходили от действия грибов, нескольких вырвало прямо на песок.

– Видишь, Максим, к чему может привести твоя беспечность, – ученый подошел вплотную, пытливо вглядываясь в глаза. – Вы не выставили охранение и одномоментно принялись за еду, будь я враг, вы все были бы мертвы, включая гориллу и шоколадку.

– Их зовут Санчо и Бер, – меня уже не в первый раз передёргивало, при эпитетах профессора в адрес моего окружения. – Я не стал выставлять охранения, увидев своего родного русского человека, – попытался оправдать свою беспечность.

– В каменном веке нет своих, каждый человек – потенциальный враг. Это не значит, что всех следует убивать, но доверять никому не стоит, особенно при первой встрече, – Александров зашел в юрту и вернулся оттуда с рогом. Приставив его к губам, он издал громкий трубный звук. Через секунд тридцать, из леса послышался ответный звук рога. Физик еще дважды коротко выдал незамысловатую трель и удовлетворённо кивнул: – Сейчас мои люди вернутся. Я их отсылал на всякий случай, если тебе не хватит благоразумия выслушать меня и сделать правильные выводы.

– Владимир Валентинович, разрешите посмотреть рог. Мы пробовали сделать из рога рожки для подачи сигналов, но у нас не получилось ничего кроме глухого и негромкого шипения.

– Требуется знать физику звуковых волн и обязательно использовать резонатор, – будничным голосом пояснил Александров, протягивая рожок. Взяв его в руки, внимательно рассмотрел: рог как рог, ничем не отличается от тех, что у нас. Вернул его хозяину под его насмешливым взглядом.

– Удивительный ты человек, Максим. Посмотрел рог и даже не попытался узнать, почему он отличается от ваших. Но, не переживай, если племя захочет быть с вами, рожков у тебя будет достаточно. Уже почти все мои воины вскочили на ноги, ошарашенно тараща глаза друг на друга. Со стороны леса показались Наки, идущие в поселение походной колонной: внутри женщины и дети, по бокам воины.

Когда мы пристали к берегу, у воинов племени не было луков, сейчас лук в руках держал каждый. Эти луки отличались от наших: они были заметно короче и имели s-образный изгиб.

– Предупреди своих людей, Макс, что они в гостях, пусть не забываются, – холодно отчеканил Александров, при виде моих людей, начавшихся выстраиваться в боевой порядок не дожидаясь команды.

– Бер, пусть расслабятся, раньше нужно было быть начеку.

После моих слов командир спецназа несколькими командами успокоил обиженных Русов, горевших желанием схватиться с врагом, что усыпляет при помощи еды. Нака словно не уходили никуда, разошлись по поселению, рядом с нами остались лишь жена и дочь ученого.

– Сед, познакомься, это Макс. Макс, это моя дочь Сед, – официально представил нас Александров. Я не рассмотрел девушку, лишь обратил внимание, что она молода. Сейчас, в солнечных лучах девушка выглядела очень миловидной, напоминая здоровых девушек России времен после Второй Мировой войны. Толстая русая коса доходила до поясницы, голубые глаза смотрели немного настороженно, но с искорками. Немного вздернутый носик просто очаровывал, как и пухлые чувственные губы.

– Рада познакомиться, Макс, – девушка протянула руку с аккуратными ногтями, что фантастика. Ногти были вечной проблемой местных представительниц слабого пола. Большинство ногти просто грызло, некоторые стачивали об абразивные камни.

– Взаимно, – я пожал протянутую руку, отметив невероятное сильное для девушки рукопожатие.

– Вы из какого города, Макс? – Сочный голос Сед шел из глубины внушительной груди, прикрытой широкой полосой выделанной шкуры.

– Москва, а вы? – забывшись, по инерции задал вопрос. Сед заразительно рассмеялась и ответила, прикрывая ладонью губы:

– С планеты Земля.

– Молодые, вы поворкуйте, а мне требуется отдать распоряжения, чтобы собралось Вече, думу думать будем, – снова превратившись в сгорбленного старика, Александров скрылся в своей юрте.

– Макс, у тебя жена есть? – в лоб спросила Сед, пристально глядя мне в глаза.

– Есть, у меня их три,– я немного опешил от прямоты вопроса.

– Там где три, четвертая не помеха, – философски заметила Сед, наблюдая за моей реакцией. Девушка безусловно красива, и в ней течет славянская кровь, но у меня нет желания обзаводиться новой женой. Сед расценила мое молчание с чисто женской логикой:

– Я кажусь тебе страшной и некрасивой?

– Нет, конечно! Ты очень красивая девушка, но мне сорок лет, а тебе едва ли восемнадцать. Кроме того, это решать не нам, а твоему отцу.

– Мне уже двадцать, папа говорит, что здешний климат и экология творят чудеса. А слова насчет замужества – это его слова, не мои. Как по мне, ты просто самонадеянный идиот, – Сед резко повернулась и ушла в юрту, оставив меня хлопать глазами. Это когда старый хрыч успел наполеоновские планы разработать? Да еще и дочь ввести в курс дела. С этим Владимиром Валентиновичем ухо держи востро, не поймешь, что у него на уме.

Из домов потянулись люди: мужчины и женщины начали рассаживаться на бревнах, лежавших полукругом в стороне от юрты Александрова. Сам Владимир Валентинович появился последним в сопровождении жены и дочери. На голове ученого красовался убор из перьев, похожий на украшения индейских вождей.

– Пойдемте, Максим, поговорим с народом, – физик прошел мимо, Сед метнула на меня ненавидящий взгляд и гордо прошествовала за отцом.

«Эта, пожалуй, будет проблемнее Мии», – шепнул внутренний голос, подтверждая мои мысли относительно характера девушки.

Спустя десять минут все племя Нака собралось на вече, именно так назвал собрание Александров. Мужчины уселись на бревнах, а женщины и дети выстроились за их спинами. Ученый пригласил меня присесть рядом и начал речь. Говорил он на местном языке, мне только оставалось надеяться, что речь идет о вступлении в Русы, а не об очередной каверзе против нас. Когда ученый закончил речь, на минуту наступила тишина, потом собравшиеся разразились возгласами и криками. На мой взгляд, мнения людей разделились: сосед спорил с соседом, что-то ожесточенно доказывая.

– Вот так работает хваленая демократия, – обратился ко мне Александров. – А ведь стоит мне сказать, что я принял решение войти в племя Русов, ни один человек не пикнет.

– Почему не скажете тогда? – полюбопытствовал я.

– Людям всегда следует оставлять видимость выбора, чтобы они не могли потом упрекнуть тебя в навязывании воли. Пусть думают, будто что-то решают, что их мнение значимо. Исход в любом случае предрешен и зависит лишь от меня, – самодовольно улыбнулся Александров. Я посмотрел на спорящих людей, искренне думающих, что именно они определяют в этот момент, как им жить дальше. На ум пришла ассоциация с парламентами многих стран, где депутаты даже до рукоприкладства доходили. И всегда решение принималось за них.

Александров поднял руку, призывая к тишине: шум и возгласы стихли. Дальше начиналось голосование: мужчины и женщины поочередно сообщали свое мнение коротким «а» и «ма». Первое означало отрицательный ответ, второе означало согласие объединиться с нами. Первым свою позицию обозначил сам вождь племени Нака, в прошлом советский физик-ядерщик Александров Владимир Валентинович. Его четкое «ма» прозвучало в тишине и задало правильный вектор ответов. «Ма» звучало раза в три чаще, чем короткое и противное «а». Очередь дошла до Сед, девушка улыбнулась мне и отчетливо произнесла «а», от чего седые брови ее отца взлетели вверх и застыли в немом вопросе. Пользуясь тем, что она дочь вождя, Сед вышла в мужской круг и отчеканила на русском слова, предназначенные для меня:

– Не хочу объединяться ни с какими Русами, потому их вождь тупой человек и принесет всем нам беду.

– Дочка, – ласково попытался урезонить ее Александров.

– Папа, я все сказала, лучше выйду замуж за последнего охотника племени, чем за этого дурака, – после этих слов Сед покинула круг и зашагала в сторону края поселения. Проводив взглядом ее упруго покачивающую попу, я перевел взгляд и встретился с глазами физика:

– Молодо-зелено, это она сгоряча, не серчайте, голубчик. Сейчас закончим голосование, и я торжественно поклянусь вам в верности. А потом клятву принесет и все остальное племя, – в глазах старика мне показалась мольба.

«А ведь он боится, что я могу рассердиться на девушку. Но к чему так стараться выдать ее за меня? Девушка самая красивая в поселении, за ее внимание будут биться лучшие охотники племени». Словно подтверждая мои слова, два молодых воина покинули вече, легким бегом последовав за Сед, уже скрывшейся из виду за околицей. «Сразу два Ромео, вниманием она точно не обделена».

Я переключил внимание на голосование, уже подходившее к концу. Даже без подсчета понятно, что подавляющее большинство не прочь объединиться. На Нака произвело впечатления наше оружие, а больше всего сам корабль, который ежесекундно находился под прицелом десятков глаз.

Александров встал: все племя поднялось на ноги. Сказав на местном наречии несколько фраз, он воздел к небу руку сжатую в кулак и троекратно прокричал:

– Рус, Рус, Рус!

– Лус, Рус, Лус, – невпопад и разноголосо ответили Нака, причем замена буквы Р на Л в нескольких голосах слышалась великолепно. «Еще и картавые, может, евреи», – ехидно проявил себя внутренний голос. «Сам ты еврей», – отмахнулся от него, потому что в этот момент Александров преклонил колено.

– Не нужно, Владимир Валентинович, встаньте, – попытался его поднять.

– Это церемония, не мешай, Макс, процессуальные нормы требуется соблюсти, – с этим словами Александров поднял мою ногу и легонько коснулся ею до своей головы.

«Ничего себе, а еще меня называл самовлюбленным. Я до такого не додумался», – хотел отпустить остроту, но от края поселения раздался крик. Нака моментально загалдели, обернувшись, увидел, как один из воинов, побежавший вслед за Сед, появился из-за юрт. С первого взгляда стало понятно, что приключилась беда. Позабыв о присяге верности, Нака рванули навстречу воину, который упал на руки соплеменников, произнеся одну фразу. Два слова я услышал отчетливо «Сед» и «хири».

– Хири, – взревел рядом со мной Александров. Рванувшись к нему, встряхнул старика:

– Что значит хири, и где Сед?

– Ее похитили хири, понимаешь, – не дожидаясь от меня ответа, старик начал раздавать указания своим воинам, бестолково бегавшим, размахивая оружием. От таких преследователей толка мало, отыскал глазами Бера:

– Бер, организуй преследование, бери только наших, от этих идиотов нет толка. Догоняйте меня, – рванул по направлению к околице. От последних юрт до опушки леса около сотни шагов: на самой опушке лежал труп второго воина, что последовал за Сед. Сломанные веточки говорили о том, что парень отчаянно защищался, земля в этом месте вся изрыта и испещрена следами босых ног. Еще до опушки леса меня догнал Бер вместе с двадцаткой спецназовцев. Чуть отставая, бежали и мои лучники, смешавшись с воинами Нака. Санчо без доспехов мог бежать наравне со мной, правда, на длинных дистанциях он выдыхался. Даже его огромные легкие не могли длительно обеспечивать кислородом такую гору мышц.

– Санчо, след, – мысленно показал картину, как по лесу волокут девушку черные дикари. А почему черные? Да просто привык, что кроманьонцы черные, потому и передал такой образ. Подоспел задыхающийся Александров:

– Макс, родной, спаси ее. Если у них появится минут двадцать на забаву, Сед умрет.

Меня словно обухом по голове ударили, мгновенно вспомнил смерть Ики, именно так поняв ученого.

– Вперед, – ринулся в чащу с шумом носорога, продирающегося через кусты, меня обогнал Санчо, сразу определивший верное направление. Его широкие ноздри яростно раздувались: он идет по запаху, догадался я. Если Санчо смог уловить чужой запах, то никакая охотничья собака не сравнится с ним.

Наш отряд растянулся: Санчо, я и Бер со спецназовцами вырвались вперед, крики следовавших за нами постепенно слабели. Лес в этом месте преимущественно лиственный, густых порослей мало, бурелом практически не встречается. Мы бежали минут двадцать, легкие горели, я чувствовал, что ноги слабеют, а сердце колотится, словно собирается выпрыгнуть из грудной клетки.

Санчо остановился так внезапно, что я чуть не расквасил себе нос, влетев ему в спину.

– Га (опасность, они рядом), – неандерталец протянул руку вслед солнцу, склоняющемуся к закату. Лес в этом месте поредел и просматривался почти на сотню метров. Старясь не шуметь, мы скользили вслед за Санчо, идущим неслышно, словно тигр на охоте. Обычно грузный и неповоротливый неандерталец на охоте или во время разведки становился бесшумным. Дойдя до линии густых кустов, Санчо остановился: даже я слышал монотонные человеческие крики. Сразу за кустами начинался обрыв, высунувшись, увидел, что около двадцати почти обнаженных фигур кружат в хороводе, хлопая в ладони и подпрыгивая.

Внутри человеческого хоровода на ковре из листьев и травы на спине лежала Сед. Девушка, вероятно, была без сознания, потому что лежала неподвижно. Высота обрыва примерно метров двадцать, сам склон не отвесный, но градусам к восьмидесяти приближается точно. Спускаясь по такому легко можно сломать себе шею. Более пологий спуск начинался метрах в ста с правой стороны, я уже высовывал голову из кустов, когда крики оборвались, и хоровод остановился и распался, и один из танцующих, а это определенно неандертальцы, сдернул с себя набедренный кусок шкуры, демонстрируя готовность. «Макс, родной, спаси ее. Если у них появится минут двадцать на забаву, Сед умрет» – эхом отозвались в голове слова Александрова. В эту же секунду неандерталец рывком сорвал с Сед топ из выделанной шкуры. Понимая, что не успеваю спуститься по пологому спуску до того, как случится непоправимое, кинулся вниз, скатываясь на спине по почти отвесному склону. Поднимая тучу желтой пыли, несколько раз больно зацепив копчиком неровности стены, благополучно достиг подножья обрыва, но не удержался на ногах и упал плашмя, не успев плавно подогнуть колени.

Мгновенно вскочив, увернулся от занесенного каменного топора и выдергивая катану сразу от пояса полоснул по бочкообразному животу неандертальца. Словно орехи рядом посыпались Санчо, Бер и спецназовцы, повторившие ускоренный мой спуск. Практически сразу закипел бой, оглянувшись, увидел, что вожак сорвал с всё еще бессознательной Сед набедренную повязку и переворачивает ее на живот. Между нами оставалось около тридцати метров: с ревом, от которого отшатнулся встретившийся на пути неандерталец, я рванул к вожаку.

Это животное в тот момент ничего не видело, им овладела похоть. Я метнул катану как копье в момент, когда вожак снова повернул голову в сторону девушки, практически висевшей у него на руках. Катана не меч, это скорее сабля, для метания не приспособлена. Но бросок получился удачным, острие угодило неандертальцу в районе поясницы, заставив выронить Сед. Девушка упала тряпичной куклой, а неандерталец бросился на меня, поднимая огромную суковатую дубину, которую успел подхватить с земли. Что-то отшвырнуло меня в сторону, и такая же огромная фигура прыгнула на вожака хири, подминая его под себя. Санчо оказался сильнее и проворнее, ему хватило двадцать секунд, чтобы забить вожака до смерти. Мои спецназовцы добивали остальных хири, по сути, оказавшиеся неандертальцами, хотя внешне немного отличались от Санчо. Вспомнив о Сед, метнулся к ней: упав, она так и лежала, ее колени оказались под животом, отчего поза девушки выглядела вызывающей и недвусмысленной. Сорвав с себя тунику, укрыл ею Сед и осторожно поднял на руки, убедившись, что никакими прелестями она не сверкает.

В этот момент наверху обрыва показались отставшие лучники, воины Нака и сам Александров. Сед пришла в себя, вздрогнув и не разобравшись, из своего неудобного положения заехала мне в глаз. Мир вспыхнул разноцветными красками, и я еле удержался, чтобы не бросить ее на землю. От второго удара успел уклониться, прикрикнув на девушку, чтобы успокоилась. Услышав русскую речь, девушка меня узнала:

– Это ты спас меня, Макс?

– Я, а ты вместо спасибо заехала мне кулаком в глаз, – буркнул я, ставя ее на ноги. Затем, заслонив ее спиной от посторонних, приказал: – Надевай мою тунику через голову, нечего голозадой шастать перед людьми.

– Ой, – послышалось из-за спины, зашуршала ткань, и через пару мгновений Сед стояла передо мной с висящей на ее плечах туникой.

– Ты спас меня как настоящий рыцарь, и теперь просто обязан жениться на мне, – серьезно заявила русая красавица. Несмотря на синяк под глазом и разбитую губу выглядела она прекрасно.

– В мое время жениться обычно требовали после других действий, а не после того, как рискуя жизнью, спасаешь глупую девчонку, – проворчал я, делая шаги навстречу Александрову. Тот, спустившись вниз, спешил к нам, протягивая руки к дочери.

Глава 8. Тартыга

В поселение вернулись только в сумерках, лишь когда показались юрты-дома, узнал, что поселение называлось Эдем. У Александрова оказалось своеобразное чувство юмора. По дороге назад отыгрался на ученом по полной, припоминая все упреки в мой адрес про беспечность и плохо налаженное охранение моего отряда.

– Владимир Валентинович, как так случилось, что у вас под самым носом бродят неандертальцы, довольно многочисленный отряд, между прочим, а вы ни сном, ни духом?

– Хири не появлялись в этих местах около пяти лет, – бубнил профессор, стараясь не отставать от меня. Меня поражало, как он в своем возрасте смог пробежать такое расстояние, практически не отставая от воинов. Понятно, что он бежал налегке, но человеку восемьдесят лет.

– Тем не менее, вы совершенно не заботитесь об охране своего периметра. У вас нет часовых, хотя налажена система оповещения. Это непростительно, Владимир Валентинович, – меня несло, я не мог остановиться, отрываясь за те часы позора, что пережил, когда Александров отчитывал меня.

– Я старый больной человек гражданской профессии, мне такие ошибки простительны. Мы не встречали здесь людей больше пяти лет, Эдем расположен на отшибе, в стороне от охотничьих угодий дикарей. Но ошибку свою признаю, расслабился в ощущении безопасности, – ученый без обид воспринял мои замечания. Сед шла чуть позади нас, моя туника болталась на ней, словно пальто на вешалке.

– Макс, у меня просьба, – Александров понизил голос, чтобы дочь не слышала, – заберите с собой Сед. После моей смерти, а я не вечен, ей уготована доля стать женой дикаря. Если вам она хоть немного симпатична, мне очень хотелось бы видеть вас своим зятем и сыном.

– Владимир Валентинович, у меня уже есть три жены.

– Дикарки, – отмахнулся профессор. – Сед не показала вам своих знаний, но поверьте, она знает многое. С трех лет я занимался ее обучением, конечно не по всем предметам, но в области некоторых полезных в это время наук у нее фундаментальные знания.

– Постойте, Владимир Валентинович, если мне не изменяет память, то все Нака вливаются в народ Русов, значит всех и нужно забрать, – я даже остановился, ожидая ответа старика.

Александров вздохнул:

– Максим Сергеевич, дорогой, мы же говорили об этом. Местоположение ваших поселений – стратегическая ошибка. Я не отказываюсь от своей присяги, и племя с утра также принесет вам ее. Но мое твердое убеждение, центр цивилизации, что вы строите, должен находиться в Европе.

– Почему? – я и сам так пару раз думал, но хотел услышать ответ профессора.

– Макс, давайте дойдем до Эдема и там за ужином обсудим все детали. Пригласите на ужин и американца, мне кажется, он вполне здравомыслящий человек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.