Деяние Луны

– Что будет, если я полюблю? – с вызовом спросил Костя у себя.

– Ты не сможешь, – ответила тьма. – Мёртвые не любят.

Внезапно пещера расступилась и принц, непроизвольно подняв голову, застыл в изумлении. Огромные сосульки свисали с потолка, застыв в затейливых узорах, напоминая, то гроздь винограда, то ветви исполинского дерева. К ним навстречу, остриями копий из-под земли, устремились другие. Они тянулись друг к другу, и, порой, сливались, превращаясь в огромные колонны, которые разделяли пещеру на несколько залов.

В одном из них горел костёр, лаская жёлтым языком каменный свод. Костя пробирался к нему сквозь заросли наростов, тонкими белыми линиями струящихся к земле, словно развешанные ленты. Он наклонял голову, боясь задеть их, лавируя то вправо, то влево, примечая, как загораются лишайники мерцающим светом луны, прогоняя остатки мрака.

– К' хшаири нгхан'я кхра. Вирав с'ядж'я.

Огонь взметнулся к потолку, осветив древние рисунки, а потом послушно улёгся на землю, недовольно ворча. Он жил и дышал, как живое существо, подчиняясь ведьме, что танцевала рядом, ударяя в бубен зажатой в руке колотушкой.

Её движения были быстрыми и уверенными, но в тоже время не лишены изящества. Казалось, что перед ним не старушка, а молодая девушка, которая то грациозно кружилась в танце, порхая вокруг костра словно бабочка, то замирала, будто зверёк, почувствовавший опасность, и всё вокруг тогда цепенело в единстве с ней. Даже надоедливое жужжание насекомых, которые вились вокруг него ещё в узком проходе, останавливалось, маленький мир полностью погружался в звенящую пустоту.

И в эти мгновения, раз за разом, тишину нарушал заунывный крик, повторяясь, то сверху, то снизу, то позади, то впереди него. Точно неведомое животное, мучаясь от боли, стонало от бессилия. Этот звук раскачивался подобно волне, вторя дыханию юноши, и погружал в себя, унося вдаль.

Голова кружилась всё сильнее и, дабы не упасть, юноша опёрся о стену, с благодарностью принимая приятный холодок, который мурашками побежал по спине.

А удары колотушкой всё ускорялись, тёмным валом бросаясь на него и растворяя во мраке.

Внезапно Костя ощутил, как жар поглощает его тело, сначала подпалив ноги, а затем, мощным потоком хлынув на грудь, раскалённой болью вонзился в сердце. Он силился поднять руки и убрать то, что сжигало кожу, но не мог пошевелиться.

– Б'янди т'ха.

«Больно, – мысленно взывал он к Алефтине, пытаясь остановить её бесконечное кружение и звук ударов, который, казалось, доносился уже изнутри. – Хватит!»

Но она продолжала извиваться, словно змея, окутывая его заклинаниями.

В какой-то момент юноша не выдержал и потерял сознание, отдавшись забытью, а когда пришёл в себя, обнаружил жуткую, пугающую тишину. Боль ушла, будто её и не было вовсе, но двигаться ещё было тяжело.

Взглянув в сторону костра, принц вздрогнул. Длинные когти сжимали тонкую шею женщины, грозя сломать, а ощерившаяся пасть угрожала острыми клыками. Существо неистово мотало её словно тряпичную куклу из стороны в сторону, страша, если уж не удушить, то точно оторвать голову.

«Данила», – подумал Костя, нанося удар в солнечное сплетение.

Он не помнил, как сорвался с места. Мысль о том, что брат хочет убить жрицу, испугала его, и натренированное тело само среагировало без подсказки разума. Существо вскрикнуло, сгибаясь пополам, рука разжалась, выпуская жертву. А принц не стал ждать, пока оно придёт в себя, тут же вонзив ребро ладони в гортань.

– Ты не понимаешь, – зашептал Данила, ловя ртом воздух. Сильных повреждений не было, но адская боль помогла прояснить сознание. – Это западня. Они увлекли нас сюда, чтобы уничтожить.

«Я много лет наблюдала за вами», – Костя нерешительно перевёл взгляд на ведьму.

Ему вспомнился тот день, когда жители деревни собрались вокруг маленького мальчика, ждущего своего дядю у «Дома собраний», который пошёл просить дозволения оставить принца в поселении. Со стороны Николая это был жест вежливости по отношению к старейшинам, так как все знали, что отказать они не могли. С того мгновения, как Константин вступил на их землю, они перестали быть владыками, и теперь могли лишь с опаской выносить решения, надеясь, что мальчишка не будет им помехой.

Стоя на крыльце здания, Костя замечал, с каким любопытством рассматривают его жители. Новость о приезде принца быстро облетела деревню, и на возвышающийся холм приходили всё новые люди. Они собирались в стороне, наблюдая за ним, и обсуждали подробности резни, удивляясь тому, что принцу с сестрой удалось выжить в кровавой бойне. И от этих десятков глаз и струящегося шёпота, Косте было не по себе.

Вдруг какая-то старая женщина, выйдя из здания, бросилась на толпу:

– На что пришли посмотреть вы, отродья тьмы? – грозно кричала она, размахивая длинной палкой, которая опускалась на головы тех, кто не успел сбежать. – Ребёнок родителей потерял, выживал неделю с сестрой, пока мы его не нашли, а вы пришли ему косточки промывать? Знаю я вас, шакалов, вечером чесать языком будете. А ну, пшли вон, а то прокляну до десятого колена, и все белые пойдут!

Эти слова сработали действеннее посоха и оставшиеся рванули вниз, уводя за собой детей.

– Ты как? – обратилась ведьма к мальчику, её карие глаза победно сияли. – Тебя кто-нибудь обидел?

Принц в ответ лишь покачал головой. Больше всего на свете ему хотелось остаться одному, наедине со своей болью, чтобы никто не тревожил его расспросами. И Алефтина поняла, оставшись рядом, как верный страж, своим присутствием отгоняя сплетников. Она спасла его, не дав увязнуть в словах чужих людей, и потерять волю к жизни.

– Всё равно, – тряхнув головой, чтобы отбросить ненужные мысли, произнёс Костя, – я не позволю тебе её убить.

Он склонился над женщиной, на шее которой виднелись алые раны. Брат не жалел старческое тело, с силой вонзая в иссушенную кожу изогнутые когти. Даже удивительно, как она до сих пор жива: «Долг уплачен».

Но грохот падающих камней не позволил ему помочь Алефтине подняться. Принц обернулся, жёлтые глаза с вертикальным зрачком поблескивали в сумраке, словно два огонька.

«Я должен остановить его», – пронеслось в голове, хотя сердце не хотело верить в безумие брата, в то, что гнев и боль сломили сознание, выпустив на волю зверя.

«Спускайся, – приказал Костя, надеясь, что сможет сдержать чудовище, что воля вожака победит агонию чувств и заставит припасть к земле. – Давай же».

Шаркающие шаги за спиной мешали сосредоточиться, но отворачиваться было нельзя. Потеряешь контроль и всё, Данила сорвётся, сбрасывая чужое влияние.

«Странно, они почему-то приближаются», – принц скосил глаза влево, пытаясь разглядеть источник звуков, но ничего не было видно. Хотя меньше всего ему хотелось встретиться с пугливыми взглядами деревенских: – Проваливай! – свирепо крикнул он, обращаясь к тому, кто идёт почему-то к нему, а не устремляется к выходу из пещеры.

– Обряд ещё не закончен! – разнёсся под сводом голос Алефтины, и Костя остолбенел.

Доли секунды хватило для того, чтобы Данила стремительно кинулся к ведьме. Его лицо преобразилось, утрачивая человечески черты, придавая коже сероватый оттенок, а белые волосы, которые раньше лезли в рот и кончиками щекотали подбородок, теперь отросли, развиваясь вокруг головы, словно змеи.

Костя бросился ему наперерез, пытаясь нанести удар по пояснице, чтобы парализовать ноги, но брат ушёл от него, плавно скользнув в сторону.

Драка злила принца, который пытался образумить Данилу, но каждый раз натыкался на тупик. Эта безвыходность раздражала, ведь он всегда находил решение, спасал их обоих, если было нужно. Так неужели сегодня будет иначе?

Единственное место, которое подходило для боя – площадка у костра. Она была относительно ровная, да и с потолка не свисали сталактиты, к которым любило липнуть существо, скрываясь в их тени для того, чтобы затем сигануть сверху. Костя старался увлечь брата на удобное для него пространство, дразня того быстрыми перемещениями и проворно уклоняясь от ударов.

Но тут резкий тычок в бок остановил его, и кто-то сдавил горло, царапая кожу большими когтями. Раздался предупреждающий рык.

– Данила, – прошептал принц, вцепившись в руку, держащую его над землёй, – прекрати.

Дыхание слабело, а костёр яростно потрескивал, выбрасывая яркие искры в их сторону. На мгновение принц подумал, что сгорит заживо, когда увидел, как жёлтое пламя метнулось к ним, словно дикое животное. Он почувствовал, как вонзаются его клыки, слизывая кожу, мясо, пробираясь до самой кости. Боль была настолько сильной, что теперь они оба катались по земле, пытаясь заглушить её, корчась от жара, что постепенно заполнял тело.

Но Данилу это лишь раззадорило. Вскочив, он снова бросился на принца, и запах горелого мяса тому ударил в нос.

«Не дай мне убить тебя», – вспомнил он просьбу брата и своё обещание, что разорвёт его, если тот попытается убить кого-нибудь из семьи. Неужели время пришло? Юноша сглотнул слюну, чтобы не блевануть, чувствуя, как кровь струится по его груди. Чья она? Он не знал, их когти пронзали тела друг друга, желая добраться до сердца.

Братьев снова разняли, разметав по сторонам, с силой вдавив в стены пещеры, дабы те не смогли вырваться. Ярость и удовлетворение от битвы не давала им возможность совладать с собой, чтобы вернуться в человеческое обличие, и потому они рычали, обмениваясь яростными взглядами.

Ведьма стояла возле костра. Её глаза были полны не ужаса, а жалости и боли, будто она разделяла те чувства, что бушевали в ребятах:

– Ульвальд, хватит! Они же твои дети!

Костёр яростно вспыхнул в ответ и два огненных шара, отделившись от него, полетели к полукровкам. Принц видел, как один из них завис в воздухе рядом с ним, и чувствовал жар, исходящий от маленького солнца,

«Где Данила? – Костя напрягся, пытаясь оторвать себя от стены, но не смог, что-то держало его так крепко, будто он был её частью. – Где брат?»

Пронзительный визг, от которого застыла кровь, раздался неподалёку. Юноша повернул голову и увидел, как пламя пожирает Данилу, который пытался сопротивляться неизвестной силе, корчась от боли, воя и крича, то человеком, то животным.

– Отпусти его! – принц умоляюще посмотрел на Алефтину, но та лишь отрицательно мотнула головой, и в этот момент яркий свет взорвался перед ним.

Всё-таки они попали в ловушку.

Когда он открыл глаза, был уже полдень. Яркое солнце светило на голубом небосводе, по которому редкими белыми мазками были разбросаны перистые облака. Животворящие лучи света ласкали деревья, время от времени касаясь тела полуобнажённого юноши.

«Где я?» – подумал принц, и эта мысль прозвучала сигналом для всех вопросов, которые разом всплыли в голове. Обряд, Алефтина, брат… – все события казались ему наваждением, и лишь тянущая боль в мышцах, да шрам на руке, который зарастал новой кожей, доказывали реальность кошмара.

– Даня! – он резко сел, оглядываясь.

Хрупкая фигура притаилась в тени сосны, прячась от настырных лучей, которые пытались проскользнуть сквозь могучую крону. Эта обманчивая беззащитность заставила многих врагов недооценить его, как противника, хотя на самом деле силы было в нём предостаточно. Словно шпага, гибкая, быстрая и смертельная, он разил их, оставляя после себя лишь кровь и ошмётки тел:

– Проснулся засоня.

– Давно встал? – Костя смотрел на него, чувствуя, как волна радости захлёстывает сердце.

«Надо же быть таким дураком и попытаться убить ведьму?! Ведь если бы ему это удалось, старейшины приговорили бы его к смерти. Они столько лет твердили всем, что он угроза, пугая жителей рассказами о мутантах, что никто бы не подумал спасти его».

Опёршись на руку, принц с трудом поднялся и, пошатываясь от усталости, направился к брату. Самоисцеление тратило слишком много сил, врачуя плоть и сращивая кости. Ещё не скоро его тело наполнится прежней мощью.

– Нет, – голубые глаза с тревогой вглядывались в родное лицо, – последнее, что я помню – это пещера. Не знаю, каким образом нас сюда занесло.

– Зато ты успел перекусить, – брезгливо поморщился Константин, заметив, что подбородок брата испачкан кровью.

Невинно улыбнувшись, тот пожал плечами:

– Я есть хотел. По сути, заяц меня и разбудил, точнее мой желудок. Мог бы и тебе предложить, но ты такое не ешь.

– Это да, – при мысли о мясе принц снова почувствовал приступ тошноты, после обряда его всё ещё мутило.

Данила сделал шаг к нему в порыве помочь, но юноша лишь отрицательно мотнул головой.

« Не надо, я сам», – говорил его взгляд. Он ненавидел выглядеть слабым в чужих глазах, даже если это был его собственный брат.

– Смотришься ужасно.

– Чувствую себя так же.

– Значит нужно как можно скорее вернуться домой.

– Да… и отдохнуть, – Костя помедлил, раздумывая над вопросом, который вертелся в голове. Задать или нет? Но если сейчас не прояснить ситуацию, она может повториться вновь. – Зачем ты хотел убить Алефтину? Ты понимаешь, что этим поставил нас всех под удар?

– Я?! – удивился юноша, белые волосы взметнулись, образуя светящийся в солнечном свете ореол. – Она же сама хотела от нас избавиться или забыл, что было в пещере?

– Не думаю, иначе мы были бы мертвы.

– А мне плевать, что ты думаешь! – Данила попытался уйти, но парень резко схватил его за руку, игнорируя то, что брат не любил, когда кто-то касался его. – Пусти! – обиженно буркнул тот, пытаясь вырвать кисть, но хватка лишь усилилась. – Говорю же, пусти, – раздался предупреждающий рык.

«Опять скалит зубы», – это было странно, обычно его брат был более сдержан в своих эмоциях, а тут вспыхивал словно костёр, рассыпаясь искрами и яростно шипя.

– Мне надоела твоя беспечность и… – Костя на миг задумался, подбирая подходящее слово, – эгоизм. Пора начать думать о своём поведении.

– Я давно её предупреждал, чтобы не лезла к нам. Сама виновата!

– Нет, в твоей глупости виновен лишь ты. Хоть понимаешь, что будет, когда старейшины прознают об этом? О матери хоть подумал? Каково ей будет видеть тебя мёртвого?

– Зато отец вздохнёт спокойно.

– Даня, хватит! – не выдержал принц, хватаясь за голову. – Достало!

Он чувствовал, как боль, пока ещё тупая и не такая сильная, возвращалась к нему:

– Пойми, в этот раз я ничего не смогу сделать. Попытка убийства – это не укус.

«Что будет, когда ведьма сообщит об этом старейшинам? Несколько перепуганных людей вполне хватит для того, чтобы ополчить против нас всю деревню. А что старикам надо? Конечно, власти. Сдалась им безопасность каких-то там человечков. Лидия не в счёт, за неё Елисей глотку собственноручно порвёт кому угодно».

– Если они не донесут на тебя деревенским, то загонят меня в кабалу. Как думаешь, что им больше по душе, твой труп или моя покорность? Мне придётся им прислуживать, понимаешь? Мне! Им!

Мысли разрывали голову, казалось, что нет больше места для них, но те всё прибывали и прибывали.

«Оправдание… Какое оправдание можно придумать для брата, чтобы обелить его в глазах жителей? Как найти выход из сложившейся ситуации, которую тот заварил?»

Принц поборол желание отвесить юноше подзатыльник, сделал вдох и попытался расслабиться, отключиться от всего, что творилось в голове.

«Хорошо хоть ритуал завершился неудачно, за одно это стоило поблагодарить Данилу».

– Ладно, пошли. Надеюсь, ты хоть дорогу-то домой знаешь?

– Обижаешь, – хмыкнул беловолосый юноша, обозревая горные хребты, – деревня вон там, – и палец указал в сторону изумрудных елей, чьи мохнатые лапы были припорошены пушистым снегом.

– Тогда идём. Только не спеши, я до сих пор отхожу от обряда.

– Да, до дурной крови вам, принц, далеко, – хлопнул по плечу брата Данька. – Эта ведьма чуть меня не спалила.

– Оборачивался?

– Пришлось, – сейчас кожа парня уже полностью восстановилась, и намёка не было на то, что когда-то вместо нежно-розовых участков чернела горелая плоть. – Да и тебя зализывал, – заметив, как Костя недовольно скривился, Даня спешно добавил, – между прочим, слюна действительно ускоряет исцеление. Ты сам это знаешь. Помнишь, нам Дрозд рассказывал.

– Неужто ты вынес хоть что-то из его лекций?

– Конечно, хотя он изрядно потрепал мне нервы.

Костя вспомнил их перепалки с учителем, то, как брат, не привыкший проводить время в четырёх стенах, срывал уроки, и разразился заливистым смехом. Кто бы мог подумать, что Дрозду удастся хоть чему-то обучить этого дикаря, потому что только из-за него учитель часто переносил уроки в лес, чему принц был несказанно рад. Ведь нет ничего лучше свободы, пусть даже и мнимой. Если не думать о том, что ты ограничен куполом, леса кажутся бескрайними, а мир пустынным.

– Всего лишь полчасика и будем дома, – продолжал разговор Данила, углубляясь в густой лес, – сможешь нырнуть в свою ванну.

– Точно, твои-то слюни вовсе на парфюм не похожи, – подначивал его принц.

– Они давно высохли, – насупился тот.

– Но вонь осталась. Ты вообще когда в последний раз чистил зубы? От меня несёт, как от гниющего мертвяка.

– Ты их нюхал?! – притворно ужаснулся юноша, вовремя ускользнув от тычка в бок.

– С тобой такого дерьма нанюхаешься, что чутьё скоро отобью вовсе.

Мысль о ванне придала сил. Это была его обитель, убежище от тяжких дум.

Как было бы здорово погрузиться в неё с головой, чувствуя, как тёплый поток проникает в уши, выдворяя посторонние звуки, оставляя лишь мерный шум льющейся воды, который вымывает все мысли, делая разум девственно чистым.

Данила бежал вперёд с удивительной прытью и даже какой-то радостью. Он то возвращался к принцу, который неспешно следовал за ним, то опять, прислушавшись и принюхавшись, устремлялся вдаль.

Пару раз юноша снова вернулся перемазанный кровью, чем окончательно вывел брата из себя:

– Да хватит, наконец, жрать! – возмутился Костя, забирая из его рук чью-то лапу. – До дома дотерпеть не можешь, что ли?

– Не могу, я слишком много сил потратил на восстановление, поэтому мне нужна еда. А зайцев проще убивать в этом обличье, – оправдывался Даня, заворожённо смотря, как тонкие пальцы задумчиво кружат по обнажившейся кости, собирая подушечками кровь, – тем более они такие вкусные.

Но принц не попался на щенячий взор и выбросил кусок мяса, взглядом предупредив брата о том, чтобы тот даже не думал отправляться на её поиски. Сейчас их должно было волновать другое.

Тревога нарастала, а холмы всё не приближались. Они словно приклеились к голубому небу, и как бы ребята не старались, не могли их достичь.

«Заметил ли это Даня? Мы должны были давно выйти к поселению или хотя бы к дороге, – прищурившись, юноша отрешённо смотрел на солнце. – Наше чутьё не может нас обманывать, если только оно ведёт нас к дому, если только…»

Костя замер, открыв рот, не в силах произнести и слова: «Обряд! – зазвенело в его голове и по спине пробежал холодок. – Этот чёртов обряд действует!»

Много раз он слышал о таком в сказках, что читала на ночь мама, в рассказах жителей, кому довелось пережить ритуал – зовущее чувство, которому не можешь противиться, чужая воля, что ведёт тебя к наречённой. И пока они её не встретят, домой не попадут.

– Мы идём не туда.

– А куда тогда? – не сразу сообразил его брат, но затем голубые глаза полыхнули золотом. – Этого не может быть. Я был уверен, что сорвал его.

– Значит, нет, и ведьма всё же смогла призвать богиню.

– Там был только Ульвальд! – взревел взбешённый Данила, с трудом сдерживая себя. – А этой твари лишь бы поживиться свежим мясом.

«Кровь от крови, как говорится», – губы принца искривились в иронической усмешке: – То-то он тебя обласкал.

Но смысла спорить дальше не было. Тайна обряда была известно только жрице, и она хранила её, пряча старинные рунескрипты от пытливых глаз ребят.

– Мы должны идти.

– Нет!

– Да, – мрачно бросил Костя, придавливая волей вожака, – пока мы с ней не закончим, вернуться не сможем. Даже если сами попытаемся найти дорогу, лес будет водить нас кругами. Мы скорей сдохнем, чем найдём дорогу назад.

– Я всё же убью эту ведьму, – Данила издал ужасающий рёв, от которого кровь застыла в жилах, – и ты меня не остановишь!

Он рванул вперёд, не обращая внимание на ветки, хлестающие по лицу, и принц с трудом поспевал за ним. Костя не понимал, что движет ими сейчас, любопытство или страх?

Ведь духи-охранники, Алефтина, даже лес, все оказались на стороне богини. Хотелось бежать прочь от этого чувства, этого места, избежать ловушки, что уготовила им судьба, но это было невозможно. Богиня сделала всё для того, чтобы оба брата оказались вовлечены в её игру, и теперь лес стал их домом. И пока воля ребят не сломится, а упрямство не сменит смирение, они будут бродить в нём вечно.

То, что Данила тоже оказался под действием обряда, Константина не поразило, но ему казалось, что на этом сюрпризы не кончились. Если боги начинали развлекаться, то всегда делали это по-крупному.

А когда после долгого спринтерского бега, они оба замерли на маленькой поляне, принц понял, что граница рухнула. Больше ничто не защищало деревню, и виноваты в том были они, те, кто столько времени пытался её спасти. Какова, однако, шутка судьбы.

– Человек, – с отвращением поморщился Данила, подходя ближе. Крылья носа раздулись, со свистом пропуская воздух. – Ну и вонь.

Костя тоже почувствовал мерзкий запах, который петлял вокруг девушки. Так пахла растерзанная плоть, высохшая кровь и внутренности, что разлагались на сильной жаре: «Почему они не убили её? Разве чёрные хоть раз кого-то пожалели? Нет. Люди были их пищей и ценились намного дороже, чем полукровки. Тогда почему они не разорвали девушку, а оставили её здесь?»

– Ничего не понимаю, – принц присел рядом, разглядывая ту, что прочили ему в жёны. Тёмные волосы выбивались из-под берета и прядями падали на бледную кожу, пряча длинные ресницы, на которых лежали одинокие снежинки.

В устремлённых на девушку серых глазах отразилось беспокойство. Она была почти мертва, единственная нить, что связывала её с жизнью – ритуал. Именно он держал душу в тисках, не давая умереть телу, но и эта связь постепенно слабела.

Константин слышал, как биение сердца становилось всё тише и тише:

– Мы уходим.

– Что? – не понял Данила.

– Она и так почти мертва. Скоро смерть освободит нас, нужно лишь подождать немного.

– Ты уверен? – не поверил тот

– Да. Холод убивает её.

– А если девушку кто-нибудь найдёт?

– Не найдёт, – усмехнулся принц и направился обратно, пытаясь отогнать её образ. – Здесь только мы. А жрице невдомёк, что мы можем отказаться.

Серый взор был тёмен, грозовые тучи нависли над душой, молниями вычерчивая слова сожаления.

«Она ни в чём не виновата, – думал он, пытаясь сохранить невозмутимость. – Не её вина, что оказалась здесь, что на неё пал выбор богини. Так неужели ради спокойствия моей жизни она должна умереть? Что будет с нами после этого? Ведь мы уже связаны. Может ли быть так, что её смерть закроет дорогу назад навсегда?»

– Жить… я хочу жить, – донёсся до уха едва слышимый шёпот.

«Невозможно! Мы же в паре километров от неё», – Костя резко остановился, черты лица исказило волнение.

– Ты чего? – Данила отскочил в сторону, чтобы не налететь на брата.

– Ты ничего не слышал?

– Нет. Идём, – нетерпеливо произнёс тот, – мы просто не можем её слышать. Сам сказал, она фактически мертва, а мёртвые не разговаривают.

«И не любят, – добавил мысленно принц, – Почему именно она? Что в ней есть такого, что богиня посчитала важным для меня?»

Костя задумчиво тёр переносицу указательным пальцем, не зная, что выбрать. Пойти ли на поводу страха или дать шанс любопытству узнать её. Он разрывался на части. Всё не должно быть так. Разве нет другого выхода? Только убийство взамен спокойствия?

Его взор обратился к брату, ища поддержки.

– Могу сломать ей шею, чтоб не мучилась, – Даня словно прочитал его мысли.