Император

Григорий Григорян

Император

Пролог

Цветы на залитом солнцем холме изо всех сил тянулись к его ласковому, живительному свету, стремясь вобрать в себя его тепло.

Со стороны, глядя на обилие и разнообразие этих цветов (красные лепестки, синие, желтые) могло бы показаться, что радуга – чудесное явление, которое можно порой увидеть на небе после дождя, внезапно появилась на земле. Эта земная радуга была осязаемой, мягкой на ощупь и привлекала к себе рои насекомых.

Вились над цветами жужжащие пчелы, спеша собрать с них нектар и отнести в свой улей. Нет-нет, да и мелькали крылья бабочки, которая недавно пришла в этот мир, сбросив надоедливый кокон. Порхая от цветка к цветку, красивая летунья словно спешила прожить день, что и был для нее целой жизнью.

Словно суетливая служанка за гордой королевой, летела за ней жужжащая стрекоза, с огромной скоростью шевеля своими бесцветными крыльями. Она прятала за быстротой движений их блеклость, недостойную быть явленной миру вместе с яркими крыльями ее веселой госпожи.

Прячась среди цветочных стеблей, суетливо передвигались по ими же ''протоптанным'' тропам труженики-муравьи. Их то и дело окликали на своем языке ленивые крупные жуки, не смея, однако, преградить путь.

Пройдя по холму, солнечные лучи направлялись дальше. Добравшись до леса, они на миг освещали высокие деревья, тонули в густой листве, а затем, направившись еще ниже, окрашивали ярким золотом текущий у лесной кромки ручей, распространяя его сияние далеко окрест.

Тессаригские холмы бывают разными.

Зимой – белые от снега, они суровы и беспощадны, осенью – покрытые растущей на деревьях и опавшей желтой листвой, мрачны и суровы.

А еще, они таят в себе опасность. Неосторожный путник или даже опытный охотник рискует столкнуться в чаще с троллем, гигантским пауком или стаей каменных крыс, а то и простых волков, а может и с медведем. Да и другие – разумные обитатели Тессарига не всегда рады соседству людей.

Нет-нет, да и мелькнет из-за деревьев сидская1 стрела, стоит лишь неосторожному глупцу случайно пересечь черту, отделяющую владения древнего народа от других земель. А то и ящеры – сарги2, пройдя длинный путь от своих болот, решат поохотиться на людей или забрать их с собой и принести в жертву. Холмы опасны всегда. Но именно весной они, воистину, прекрасны.

Сидя на камне близ растущих неподалеку высоких кипарисов, Луция с задумчивой улыбкой смотрела на купавшийся в солнечных лучах ручей. Царивший на душе покой, как всегда в этом месте, отгонял прочь беспокойные мысли. По-настоящему она ощущала его только здесь. Здесь никто не указывает ей что делать, как вести себя, что думать. Никто не будет глазеть, следить за каждым шагом.

Здесь она не дочь старейшины – магистрата, являющая собой образец достойного поведения и пример для подражания для девушек ее возраста, от которого зависит честь семьи. Здесь, в холмах, она, пусть и ненадолго, может просто побыть собой. Наверное, сегодня она вернется поздно и, скорее всего, ее в очередной раз накажут. Мягкостью родители – Маркус – глава общины и его супруга Марисса, никогда не отличались. Наплевать! Каждый приход сюда стоит наказания, сколь угодно сурового.

Сбегать из дома в лес она начала с одиннадцати лет. Ее находили, ловили, наказывали.

Сначала лишали завтрака и запирали в чулане. Когда она стала старше, мать била ее палкой, а потом со слезами на глазах пыталась внушить неугомонной девчонке, как опасно гулять одной в лесу. Отец хмурился, ругался, а потом, с животрепещущими подробностями, рассказывал очередную историю о пропавших в холмах людях, об убитых лесной нечистью охотниках.

Затем следовали байки о похищенных сидами молодых девушках (которым, к сожалению, для авторов баек, противоречил общеизвестный факт – человеческими женщинами сиды никогда не интересовались), о саргских пленниках…

Ничего из этого не помогало. Она понимала, что за нее волнуются, понимала, также, что большинство рассказов отца не выдумка и даже изредка видела накрытые саванами тела, доводилось ей бывать и на похоронах некоторых соседей.

Но для нее лес никогда не был по-настоящему опасным местом. Она с легкостью находила путь сквозь чащу, с не меньшей легкостью ориентируясь в холмах.

Больше того – зачастую она заранее чувствовала опасность и успевала спрятаться за каким-нибудь деревом за минуту до того, как на облюбованном ею месте появлялся дикий зверь, гигантский паук или тролль. Об этой своей способности она никому не рассказывала, особенно родителям.

Считалось, что тессары не владеют магией. А точнее, в сравнении с нечеловеческими расами, или своими сородичами из-за моря – тилланцами, владеют ею настолько слабо, что это даже не стоит упоминания.

По древней легенде, которую уже едва помнили даже старики, тессары произошли от сидов. Якобы, когда-то давно к берегам Тессарига, где никогда не слышали ни о каких людях, во время жестокого шторма прибило тилланский корабль.

Вся его команда погибла, как и почти все пассажиры, не считая молодой женщины, свалившейся в море прямо перед тем, как корабль разбился о скалы. Там она бы и утонула, если бы ее не спас случайно прогуливающийся по побережью сид.

Он выходил женщину и вылечил ее раны. Говорят, что они полюбили друг друга и какое-то время жили вместе. Спустя несколько лет сид ушел обратно в свои леса или погиб, а женщина стала родоначальницей нового рода.

И так как сама она не владела магией, родившимся у нее детям, всего лишь, передалась малая часть способностей отца – сида.

Повзрослев, дети женщины основали первую общину людей, называвших себя тессарами, в честь земли, ставшей их домом.

Община со временем росла, как и ее население. Разумеется, с течением времени люди, которым стало тесно в ее границах, отделились и создали новую общину, а их потомки – уже другую.

Однако, следующего, по логике истории, объединения общин хотя бы в бледное подобие государства так и не произошло. Не произошло по той простой причине, что тессары год за годом с трудом выживали во враждебном окружении, посему, ни о каком развитии не могло быть и речи.

Каждая тессарская община напоминала небольшую крепость, укрепленную в меру умений своих защитников. По существу, она представляла собой несколько десятков домов, окруженных высоким частоколом. Во главе общины стоял избранный жителями магистрат, управлявший ею при поддержке совета старейшин. Он же, при нападении на общину, руководил ее защитниками.

Нападений (особенно в последние годы) было немало. Сиды, которых тессары долгое время почитали как своих предков, ничуть не оценили подобного отношения. Более того, они глубоко презирали своих человеческих ''потомков'', и при любом удобном случае убивали, проявляя при этом не больше снисхождения, чем к дикому зверью.

Гордые тессары, до которых их ''предки'' поспешили донести эту истину, едва ли не со времени основания первой общины, очень скоро начали отвечать тем взаимностью.

Из почитаемых существ сиды превратились во врагов, ничуть не уступающих жестокостью нападающим на людей в лесах тварям.

Вторые по силе хозяева Тессарига – гномы, относились к людям нейтрально, считая тех довольно нелепыми созданиями, которых, в общем и целом, можно как-то терпеть и даже, время от времени, иметь с ними дело.

Порой в общинах появлялись торговцы – гномы, обменивающие снедь на простые приспособления, вроде замков для дверей и ворот. Ни о какой покупке оружия небогатые общинники не смели и мечтать. Изредка какой-нибудь ушлый гном, в знак доброй воли, мог уступить свой старый кинжал главе общины, разумеется, за приличные деньги.

Более того, гномья добрая воля резко заканчивалась у ворот гномьих же крепостей. Приснопамятный путник, доведись ему забрести не на территорию сидов, а, скажем, в горы и забраться при этом слишком глубоко, запросто мог, вместо сидской стрелы, получить удар гномьим топором.

Для тех же общин, что имели несчастье располагаться слишком близко к болотам, истинной напастью были сарги. Люди – ящеры, искренне почитавшие свою расу старше и древнее даже сидской, мнили себя истинными хозяевами Тессарига, остальных же считали своей законной добычей.

Они ничуть не гнушались того, чтобы, при любой удобной возможности, напасть на сидов или гномов, не говоря уже о людях, которые были слабее и тех и других.

Даже неразумные лесные твари, вроде пауков, троллей или крысолаков, нет- нет, да и сбивались в крупные стаи, рисковавшие нападать на укрытых частоколом людей.

Так и жили, точнее, существовали тессары – общинами, с трудом сообщающимися между собой, окруженными врагами и опасностью.

Тем более ценились среди них те, кто мог загодя почувствовать эту опасность и своевременно предупредить о ней сородичей. Таких людей называли видящими.

Луция раздраженно поморщилась. Насколько ей бы было легче, родись она мальчиком! Мужчины, обладающие даром, ценились в общинах на вес золота. У них был особый статус, они могли позволить себе гораздо больше, чем простые общинники, могли едва ли не на равных говорить со старейшинами и магистратом.

Любая семья была бы счастлива отдать свою дочь замуж за видящего, увеличив тем самым фамильную честь и вероятность появления новых одаренных.

Иное дело она – женщина, жизнь которой определяла ее семья. Узнай кто-нибудь о ее даре, и статус ее семьи, и без того высокий, вознесся бы едва ли не до небес. И, вместе с тем, это положило бы конец ее, и без того ограниченной, свободе.

Какие там походы в лес?! Ей сильно повезет, если ее, хотя бы изредка, станут выпускать из дома. Отец, разумеется, будет сильно дорожить своим сокровищем, гордостью рода, хвастаться ею перед соседями, а матушка начнет суетиться и бегать по тем же соседям, подыскивая ей подходящую партию.

Девушка невольно вздрогнула. И будто мало ей было страха, ее, вместе с неприятными мыслями, вот уже в который раз, кольнуло чувство вины. Будущее будущим, но для кого-то вроде нее скрывать свой дар сродни предательству.

Видящий делает общину сильнее. С его поддержкой, она готова противостоять любой угрозе или, по меньшей мере, будет готова ее отразить. И наоборот. Община без видящего слаба.

Она, по сути, является мишенью, листом на дереве, что может сорваться и улететь от любого сильного порыва ветра. Остается успокаивать себя тем, что еще жива Тария – видящая их общины, хотя говорят – в последние дни несчастной старушке нездоровится…

Потому она – Луция и приходит сюда раз за разом. Давно облюбованное место на холме – ее тихая гавань, убежище от дурных мыслей и предчувствий. Здесь ей всегда дышалось легче, свободней, и все плохие мысли уносились прочь, стоило ей прийти на свой холм и, сев на камень, просто взглянуть на ручей. Более того, в последнее время чувство покоя и защищенности словно стало сильнее.

И, одновременно с этим, она все чаще стала ощущать незримое присутствие, чужой взгляд, буравящий спину. С одной стороны – это немного неприятно, с другой – во взгляде не было и намека на угрозу. Он излучал чистое любопытство, и еще в нем, как ни странно, чувствовалась забота.

– Покажись, – не выдержала она, когда ощущение стало почти невыносимым. – Я знаю, что ты здесь, перестань прятаться!

Послышался шелест ветвей. Из леса вышел высокий мужчина в тунике, со скрывающим половину лица капюшоном. Луция пригляделась. Покрой туники показался ей довольно странным: уж, по крайней мере, она явственно отличалась от тех, которые носили мужчины в общине.

В душе зародилось странное сомнение. А потом тонкие, изящные пальцы откинули капюшон, и девушка резко отшатнулась, едва не закричав. Как такое может быть?! Неужели она ошиблась?

На нее смотрел сид.

Ясные, пронзительные глаза прожившего целую жизнь существа на молодом лице, сложная, на пол лица, татуировка – все признаки были налицо. Следовало бежать, спасаться, но угрозы она до сих пор не ощущала. Первая реакция прошла, и теперь она с любопытством смотрела на одно из существ, о которых до сих пор лишь слышала.

– Я не причиню тебе вреда, – спокойно произнес сид.

Он не шевелился, со стороны напоминая точеную статую, на молодом лице жили лишь мудрые глаза, изучавшие девушку с интересом и странной теплотой. И внезапно мимолетное ощущение страха исчезло, сменившись ощущением правильности происходящего.

Сид не влиял на ее чувства, несмотря на свой слабый дар, это она почувствовала бы сразу. Чувства были ее собственными – она ощущала покой и защищенность.

– Посидишь со мной? – спросила она, удивляясь собственным словам и своему спокойствию. – С этого холма открывается красивый вид.

Сид кивнул и подошел поближе. Они сели на камень и молча стали смотреть на ручей.

– У тебя очень редкий дар, – произнес сид спустя какое-то время. – Ты смогла почувствовать мое присутствие, редким смертным это под силу.

– Как тебя зовут? – немного невпопад спросила девушка?

– Сеану.

–Я Луция.

Сид кивнул, и они оба снова замолчали. Молчание было спокойным, уютным. Через какое-то время Луция осторожно взяла сида за руку, и тот не отстранился.

***

Это повторялось день за днем. Они встречались на холме и, держась за руки, вместе встречали закат, с каждым разом, с каждой встречей будто становясь единым целым.

В один из таких дней Луция, наконец, не выдержала.

– Я всегда чувствовала, что ты рядом, – с улыбкой призналась она сидящему рядом сиду.

– Каждый раз, как ты появлялся, я чувствовала радость и покой. Наверное, это звучит странно и глупо, мы с тобой встретились недавно, я совсем тебя не знаю, но ты словно часть меня, часть моей души, – словно испугавшись собственного признания, она чуть отстранилась и посмотрела на сида. Тот спокойно кивнул.

– Я тоже всегда это чувствовал, – произнес он со странной болью, – и потому не хотел показываться, – взяв руку Луции в ладони, он с грустью посмотрел ей в глаза.

– Я хотел бы остаться рядом с тобой, но мои желания не важны. Вышло так, что я отвечаю не только за себя. Рано или поздно, но мне придется уйти, и я стану причиной твоей боли.

– Я знаю, – ответила девушка, решительно глядя в ответ. – И я готова к этому. Пусть случится то, чему суждено. Я не стану ни о чем сожалеть.

В тот день не случилось больше ничего особенного. Они просто, как всегда, держались за руки и смотрели, как заходит солнце.

На другой день случилось то же самое. День за днем они, по сложившейся привычке, встречались и смотрели на закат.

Постепенно, спокойно и естественно, держание за руки сменилось поцелуями.

С каждым разом, с каждой встречей, человеческая девушка и сид становились друг другу все ближе…

Часть 1

Мальчик

Глава 1

Тессары не болтливы.

Они не сплетничают и не распространяют слухов, бегая по соседям-друзьям-знакомым со словами, начинающимися с сакраментальной фразы ''ты знаешь''…

Суровая жизнь окруженного врагами народа не располагает к болтовне и праздности.

Да и сама натура гордых тессаров – спокойных, немного угрюмых, но исполненных чувства собственного достоинства, людей, яростно противится тому, чтобы шушукаться о других за их спиной. Тессары не болтают, но видят и слышат все.

Человеку, являющемуся частью их, малочисленной, но сплоченной общины, чья жизнь, по сути, проходит на ее глазах, приходится постоянно держать себя в рамках общих правил и законов. Иначе он рискует подвергнуться молчаливому осуждению людей, среди которых он живет и выживает, защищаясь вместе с ними от опасностей окружающего мира.

На причуды дочери магистрата, с малолетства любившую проводить большую часть своего времени в лесу, поначалу почти не обращали внимания. Ну, бегает и бегает. Слава предкам, пока жива, ну и ладно. Если уж тяжелая рука отца ее не вразумила, может с годами дурь сама выветрится из головы, и девчонка, повзрослев, все-таки, осознает свою ответственность перед общиной и, наконец, начнет вести себя, как подобает дочери ее главы.

Первые признаки заметила мать Луции. Ее дочь выглядела усталой, мало ела, а после, ее, и вовсе, стало тошнить от еды. Обескураженная женщина рассказала все мужу, и магистрат крепко задумался. Луция слыла в общине дикаркой.

Сверстники не то, чтобы сторонились ее, но и не особо стремились поддерживать отношения.

Опять же, сговорена она ни с кем не была, кажется, некоторые молодые сыновья из достойных семей пытались осторожно за ней ухаживать, но быстро сдались, осознав всю тщетность своих усилий.

А вот теперь это, прямо как гром среди ясного неба…

Собственно, позора для семьи еще можно избежать. Отправить жену, чтобы та осторожно поговорила с дочерью, выяснила подробности. Затем он сам, не менее осторожно и тихо, поговорит с главой семьи, к которой принадлежит парень. Глава, конечно, всыплет сыну (или внуку) по первое число, а затем они соберутся все вместе и сделают все как положено. Но сначала следует во всем убедиться.

Когда на пороге их дома появилась видящая Тария, Луция поняла, что в этот день и час решается ее судьба.

Так или иначе, запершись с матерью и видящей в отдельной комнате, она спокойно дала старухе себя осмотреть, ничем не выдав своих эмоций.

– Да, – спустя какое-то время прокаркала старуха своим хриплым голосом, – Твоя дочь носит под сердцем дитя, – она повернулась к бледной Мариссе, – это мальчик, я чую в нем сидскую кровь.

Женщина побледнела еще сильнее. Буквально подскочив к дочери, она схватила ее за плечи и развернула к себе.

– Луция, дочка, расскажи мне все, – громко зашептала она, поглаживая девушку по плечу. – Как это случилось? Что эта тварь с тобой сделала…

– Он не тварь, мама,– решительно перебила ее Луция, решительно глядя в глаза матери. – И он не сделал ничего, чего бы я не позволила.

Казалось – Марисса вот-вот задохнется. Резко отстранившись, она едва ли не минуту сверлила дочь неверящим взглядом. А затем лицо девушки обожгла хлесткая пощечина.

– Ты мне не дочь, – четко, по слогам проговорила Марисса и резко вышла из комнаты.

Вскоре из общей гостиной послышались крики отца.

– Дальше будет только сложнее, девочка, – спокойно произнесла старая видящая, взглянув на решительную девушку, упорно не желавшую выдавать своих чувств. – Ты ведь понимаешь, что правда бы рано или поздно всплыла, даже если бы я промолчала? – в голосе старухи девушке послышались извиняющиеся нотки. – Рано или поздно, так или иначе, и тогда стало бы еще хуже, – девушка кивнула.

– Жить будешь у меня, – непреклонно выдала старуха. – Все лучше, чем одной на отшибе, вдали от общины и частокола.

– Спасибо, – тихо сказала Луция.

– Не спеши благодарить, дорогая, – закаркала – засмеялась Тария.

– Думаешь, я приглашаю тебя к себе по доброте душевной? Я ведь уже не молода, девочка, – спокойно пояснила она в ответ на недоуменный взгляд. – И я чувствую, что мое время почти пришло. В тот день, когда я воссоединюсь со своими предками, я буду уверена, что у общины есть новая видящая.

– Что…– только и нашлась Луция.

– Ты и про дар никому не рассказала, так? – полуутвердительно осведомилась старуха, взглянув в глаза Луции.

Девушка снова ограничилась коротким кивком.

– Что ж, – вздохнула женщина, – прости милая, но старую Тарию тебе так просто не провести. В конце концов, – продолжала она, ласково погладив девушку по плечу, – все, что не делается – к лучшему, по крайней мере, ты нашла свое предназначение. Или, как оно часто бывает – оно нашло тебя. Не нам бегать от судьбы и своего дара.

Луция слабо улыбнулась и, не выдержав, тихо всхлипнула.

***

Сборы не заняли много времени. В сущности, вещей у Луции было немного.

Покинув свой бывший дом, она, под молчаливыми, неодобрительными взглядами встреченных по пути соплеменников, вслед за Тарией медленно побрела к новому.

В каком-то смысле, старая видящая действительно жила на отшибе. Но все же, не совсем. Ее хижина располагалась, чуть ли не в нескольких шагах от высокого частокола, отделявшего тессарскую общину от остального мира.

Видящей и не полагалось находиться слишком далеко. В случае необходимости она всегда должна была успеть предупредить сородичей об опасности. Жить за частоколом решила когда-то сама Тария после смерти второго мужа.

Маркус поворчал, но согласился, лишь попросив ее не сильно удаляться от общины.

– Ну, вот и пришли, милая, – чуть устало произнесла старушка, едва они подошли к хижине.

Дом старой видящей, действительно, представлял собой самую обычную деревянную хижину. Если сородичи Луции – жители общины еще, в какой -то мере, старались обустроить свои жилища максимально близко к унаследованному от предков ''тилланскому'' стилю, практичная старуха подобными мелочами и вовсе не заморачивалась.

Изнутри дом тоже ничем особенным не выделялся. Из мебели в нем были широкая койка, стол и несколько стульев. Стены были увешаны высохшими растениями, в одном из углов сиротливо ютился небольшой очаг.

– Прости, дорогая, пока придется устраиваться на полу, – пожала плечами Тария. – Кровать мне придется использовать для своих старых костей, а вдвоем мы на ней не поместимся.

– Собственно, время уже позднее, – она криво усмехнулась, – по моей милости мы слишком долго сюда добирались. Сейчас достану тебе какое-нибудь тряпье, и будем укладываться на боковую.

Уложив свои вещи в одном из углов, Луция обустроила себе на полу кровать рядом с койкой старухи. Перед сном старая видящая неожиданно погладила ее по щеке и мягко произнесла:

– Смотри веселей, девочка, неизвестно, что принесет нам завтрашний день.

***

Утром, еще до рассвета, начались обычные хлопоты. Проснувшись и разбудив Тарию, Луция помогла ей одеться и привести себя в порядок. А после завтрака, состоящего из скудных запасов старой видящей, они вместе пошли в лес.

На опушке Тария сделала девушке знак рукой, велев остановиться.

– Думаю – это место нам подходит, – произнесла она своим хриплым голосом.

– Подходит для чего? – спросила Луция, хотя уже начала догадываться – почему они вышли в лес.

– Хочу понять – на что ты способна, – подтвердила ее подозрения Тария.

– Я смотрела на тебя, девочка, особым взглядом, – старуха задумчиво постучала пальцем по нижней губе, – и вчера и сегодня утром. У тебя довольно сильный дар, но его нужно развивать, иначе толку от него будет немного.

– Вот, – указала она пальцем в сплетение древесных ветвей напротив места, где они стояли, – всмотрись, как следует и скажи, что ты видишь.

Внутренне подобравшись, девушка повиновалась. Раньше ей не приходилось использовать свой дар осознанно. Кажется, за все годы, что она бегала в лес, каждый раз, когда чувствовала своего сида (на сердце немного потеплело), все происходило само по себе, на уровне инстинктов.

Но Тария права, пусть ее собственная семья и отказалась от нее, а сородичи смотрят как на предательницу (по меньшей мере), у нее все еще есть долг перед общиной.

И коль уж скоро ее способности больше не являются секретом, по крайней мере, для ее наставницы, их нужно развивать. Ведь, как это ни печально, Тарии, действительно, скоро не станет, и общине понадобится новый видящий.

Сосредоточившись, Луция посмотрела на ветки растущего перед ней крупного дерева, изо всех сил стараясь представить себе каждую из них, тщательно воспроизвести в сознании каждый побег, каждый листочек…

В какой-то момент ее зрение словно расплылось, и ветка, на которую она пристально смотрела, вдруг увеличилась, стала гораздо ближе.

И она, действительно, увидела.

Луции казалось, что она каким – то образом смогла проникнуть в суть растущего перед ней дерева: перед ее глазами пронесся весь цикл его жизни – от маленького побега, изо всех сил тянущегося к солнечным лучам, до древесного исполина. И это было еще не все.

Она видела окружающую дерево жизнь, от суетливо или степенно перемещавшихся по ветвям насекомых, до на миг промелькнувшей среди деревьев белки.

Откуда – то девушке было известно, что зверек спешит, торопится попасть в свое гнездо до наступления ночи…

С трудом прервав транс, она тут же с упоением рассказала о своем видении наставнице, спеша поделиться с ней впечатлениями.

– Сильна! – с уважением и, как показалось Луции, с легкой завистью, протянула Тария.

– У тебя, действительно, сильный дар, девочка, уж, по крайней мере, посильнее моего, а ведь свой дар я развиваю уже много лет.

– Попробуем еще, – возбужденно предложила Луция и вдруг пошатнулась от внезапно нахлынувшей слабости.

– Довольно на сегодня! – непреклонно произнесла Тария, схватив ее за плечи. – Хм, кажется, мы немного увлеклись, девочка, – добавила старая видящая, взволнованно глядя ей в глаза.

– Прости старую дуру. Я тороплюсь сама и тороплю тебя, так как у меня осталось немного времени…