После Второго Солнца

– Ну, вот вы и дома!

Раздался казавшийся тихим после скрежета троса голос Арсения. Позади Влада загорелся свет аккумуляторной лампы в руках цеховика. Сделав несколько шагов в пустоту, рабы остановились, пока надсмотрщики занимались тем, чтобы дать освещение вокруг. В этот момент Влад, как и остальные, не мог понять, закрыты были его глаза или нет, так как в шахте стояла кромешная тьма, а цеховики с фонарями скрылись из виду. Где-то в глубине этой пустоты раздавались грубые приказы Арсения, а затем лязги и щелчки железных деталей, но вскоре и они прекратились. Спустя несколько мгновений в ушах стоял звон, из-за которого Влад не мог услышать даже тяжелого дыхания своих товарищей, с которыми соприкасался плечами. Внезапно всю тишину разорвал один из рабов, который захлебывался хриплым кашлем. От этого молодой человек вздрогнул и услышал справа от себя Серегин голос:

– Ты чего?

Влад медленно помотал головой, но когда вспомнил, что его не видят, добавил:

– Да ничего, показалось, что крысу задел.

Тут раздался возмущенный голос одного из цеховиков, который, судя по всему, был ближе к рабам, чем они думали:

– Я не пойму, у кого-то зубы лишние за выходные выросли?

На это Серега попытался блеснуть красноречием:

– Нет, начальник, своих не хватает!

В ответ цеховик начал что-то говорить себе под нос. Вскоре Влад был ослеплен, а тишину вновь разорвал гул электрических ламп. Наклонившись к закованным рукам, он вытер выступившие на глазах слезы. И вновь, как и много месяцев подряд, перед рабами предстал руддвор. Идеально ровный прямоугольник с высоким потолком, перетянутым сеткой, в основном состоял из серой соли с вкрапленными в нее черными и желтыми участками пород. На стенах были отпечатаны какие-то ровные круглые узоры, а слева в центре была большая полость, под которой лежал огромный кусок темно-бурой породы. Поперек этого серого пространства, освещаемого мощными прожекторами, был возведен металлический четырехметровый забор, охваченный колючей проволокой. Недалеко от клети ржавели останки небольшой врубовой машины. Сразу же за высоким забором был виден широкий и высокий основной штрек – тоннель, по которому рабам и предстояло отправиться к месту добычи каменной соли. Не освобождая рабов от стального прута, цеховики провели их за забор и начали заниматься подготовкой специального фургона, так как путь по основному штреку был слишком долгим для пешего передвижения. За забором было то, чем в этой шахте уже не пользовались десятками лет, а именно, санчасть, депо электровозов, камера ожидания и прочие места и сооружения для безопасной и качественной работы под землей. Из гаража на рабов смотрели несколькими парами фар специальные компактные грузовички, что утратили свою изначальную комплектацию и были переделаны специалистами из Цеха до неузнаваемости. Освободив рабов от прута, но не снимая наручников, цеховики распределили их по двум небольшим фургонам с весьма пухлыми колесами и полностью закрытыми корпусами, кроме кабины водителя. Внутри кузова с низким потолком, в котором приходилось сидеть, слегка пригнув голову, было светло, так как лампа у водительской кабины была слишком яркой для столь тесного помещения. Усевшись под источником света, излучавшим скудное тепло, Влад заметил под ногами своего товарища Кости огромное темно-желтое пятно и какие-то черные ветки. Немного поразмыслив, он вспомнил, что это пятно осталось от большого жирного паука, забравшегося в кузов и раздавленного широкой стопой шахтера по имени Иван. В голове сразу же всплыла неприятная сцена, и стал ощутимым ранее забытый зловонный запах паучьего нутра. Закрыв глаза, Влад постарался вздремнуть, так как путь к месту работ был долгим и недавно начавшийся день отнял уже слишком много сил.

Конец штрека завершался стеной рифленой стали с широкими воротами. За ними располагалась трудовая зона. По сравнению с руддвором потолок здесь был значительно ниже. Широкий, местами рваный прямоугольник с несколькими ответвлениями, да и большая яма для костра в центре – именно так выглядел рабочий участок для шахтеров. По углам под светом гудящих тусклых ламп лежали различные инструменты, а у ворот стояли весы для больших грузов, попрыгав на которых, Арсений громко произнес:

– Значит, так, выродки, через пять дней на этих весах должно быть пятьсот килограммов соляных кусков для отправки в Крепость. Если получится больше, то хорошо, если меньше, то я кому-нибудь из вас выбью глаз!

Оставив припасы с механическими наручными часами без ремешка, цеховики освободили рабов и, закрыв их за стальной стеной, покинули шахту. Можно было приступать к работе. Иван и Костя отправились в одно из ответвлений для охоты на крыс, которые по неизвестным причинам обитали в пустой соляной шахте. Андрей, занимаясь своими записями в дневнике, который прятал в шахте, оставался следить за костром и ящиком с припасами, на которые зачастую покушались обнаглевшие грызуны. Ну а Влад, Серега и Гена приступили непосредственно к добыче соли. Сняв с себя ватник, рабскую рубаху и шапку, Влад остался в одной дырявой майке. После этого он достал из ящика специальные рукава из металлического волокна с пришитыми к ним железными перчатками, затем надел на голову шлем, состоящий из респираторной маски, пластиковых очков и плотного воротника. Закрепив ремни от рукавов на груди, он следовал за двумя другими рабочими, которые в этот момент несли на плечах металлический прибор для аккуратной вырезки соли. Добравшись до места, Гена забрался на стремянку и, установив луч прожектора на стену, начал наблюдать, как Влад орудовал киркой. Серега занимался тем же, но немного левее. Работа была очень трудной и скучной, иной раз в шахтеров ударял газ из соляных полостей, который моментально обжигал кожу, будто паром. Бывали и моменты, когда кирка ударялась о неприметный кусок серой непригодной соли, и было необходимо обходить ее по бокам, чтобы потом извлечь огромный твердый и непробиваемый минерал, замаскировавшийся под соль. После нескольких часов работы Влад подал знак Гене, и тот, спустившись со стремянки, начал измерять специальным уровнем направление хода шахты. Указав Владу на то, что работать киркой нужно ниже, он удалился на свое прежнее место. Сняв с головы неудобный шлем, чтобы как следует «прицелиться», Влад вновь принялся за кирку. Удар за ударом, с каждым разом он бил сильнее, не замечая, что в любой момент готов был свалиться с ног от усталости. Пытаясь не забывать о своих близких, лица которых почти стерлись из памяти, раб старался бить киркой как можно сильнее, думая, что еще пара ударов – и вот он их встретит за соляной преградой. Как обычно, этого не последовало, и каждый раз, поддаваясь волне тоски по своей матери и брату, раб, не замечая за собой, прорывал шахту метр за метром. Влад не сразу заметил, как сквозь серую однородную толщу некачественной соли стал пробиваться требуемый белый минерал. Совершив еще пару ударов киркой вокруг отверстия с добычей, Влад отбросил инструмент в сторону и махнул шахтеру на стремянке.

– Теперь твоя очередь, я пойду перекушу.

Серега остался на рабочем месте, дожидаясь Гену со специальным прибором для аккуратной нарезки белой соли в кубы. Подкатив к напарникам тачку, Влад направился к костру в центре рабочей области. Большое пламя, горевшее в углублении, был накрыто металлическим конусообразным каркасом с крючками. На этих крючках висели железные сосуды, отдаленно напоминавшие чайники и котелки, наполненные водой, которая, в свою очередь, добывалась из большой мятой цистерны, установленной у рифленой стены. Возле костра, дым которого улетучивался прямиком в вытяжку над ним, были расположены три деревянных лавки, накрытые тряпьем и чем-то похожим на солому. На одной из этих лавок восседал Андрей, задумчиво читая тетрадь, лежавшую на его коленях. Возле него была деревянная палка, которой он изредкал гонял крыс от большого ящика, находящегося на другой лавке. Покопавшись в этом самом ящике и достав из него парочку сухарей, Влад сел рядом с Андреем, который не отвлекался от своего занятия. Единственным уцелевшим левым глазом раб пробегался по записям, иногда делая заметки угольным карандашом. Бледное и такое же изъеденное солью лицо, как и у Влада, было испещрено множеством тонких морщин. И в тусклом свете костра казалось, что вся его шея и нижняя челюсть были синего цвета, но Влад знал, что это всего лишь размытые татуировки, сделанные некогда синими чернилами. Ухмыльнувшись краешком губ, Андрей перевел взгляд на Влада.

– Опять пялишься на портаки, молодой?

Прожевывая кусок режущего десны сухаря, Влад глотнул воды из жестяной кружки и с набитым ртом добродушно ответил:

– Какой же я тебе молодой? Ты меня не намного старше.

Вновь посмотрев в тетрадь, Андрей нахмурил брови и задумчиво протянул:

– Это точно…

Закончив трапезничать, Влад аккуратно стряхнул с груди крошки на ладонь и засыпал их в рот. Достав из ящика пару сушеных листков, он бросил их в кружку и налил горячей воды. Вращая в руках горячую емкость с напитком, Влад вновь обратился к Андрею, который в этот момент ударил серую тощую крысу палкой по хребту, после чего та обиженно взвизгнула и, свалившись с ящика, скрылась во тьме:

– А вот какой сейчас день, год?

Повернув голову к товарищу, Андрей устало произнес:

– Братан, ты не суетись по поводу того, чтобы посидеть в тишине. Не обязательно завязывать беседу. Я знаю, что ты за человек, ты меня знаешь. Не нужно этого…

Затем, пролистав пару листов тетради, одноглазый раб задумчиво добавил:

– Ну, судя по моим записям, сейчас ноябрь, седьмое число, а вот с годом сложнее… Не могу посчитать. Но больше чем уверен, что уже пару лет назад перевалило за сотню.

После слов Андрея о том, что не обязательно нужно было поддерживать беседу, Владу стало легче. Он чувствовал себя спокойнее в компании с человеком, который, также как и он, ценит тишину и безмолвие. Ведь за несколько лет рабства темы для бесед были почти что полностью исчерпаны. Допив содержимое жестяной кружки, Влад уставился в пламя, накрытое металлическим каркасом. Андрей протянул ему палку, которой отгонял крыс:

– Ты если дремать не собираешься, то выручи меня, а то эти твари с толку сбивают, посчитать год никак не получается.

Вокруг ящика из тьмы в тусклом дрожащем пламени костра показывались серые морды крыс, ожидавших, пока человек утратит бдительность. Несколько раз отогнав самых наглых грызунов, Влад, не оборачиваясь к Андрею, произнес:

– Не для завязки разговора, а для интереса, давно хотел узнать, зачем ты все записываешь?

С досадой вздохнув от того, что он так и не смог высчитать текущий год, Андрей захлопнул тетрадь и подкинул пару деревяшек в пламя.

– Да вот, от этой рутины у меня мозги уже набекрень. Я не могу вспомнить, как звучит моя фамилия и что я делал, когда меня поймали. Хорошо, что я в те дни вырезал на руке дату и тут, в шахте, на стенах отмечал дни, пока не выменял у монтажников тетрадь и большой кусок угля. И вот, чтобы окончательно не забыть, кто я и откуда, я делаю маленькие заметки. Хотя, как ты уже понял, это получается хреново.

Поджав губы, Влад понимающе помычал в ответ, ведь, в отличие от Андрея, он уже начал забывать, сколько дней, месяцев, лет он провел в шахте. Но тут в его голову влетела хорошая мысль, от которой он дернулся на месте.

– Тогда посмотри в тетрадь, сколько я уже здесь? Мы ведь с тобой почти одновременно тут оказались.

Андрей, выковыривая из-под ногтей гвоздем грязь, спокойно ответил:

– Да я тебе так скажу. Знаешь ли, полезно что-то считать в уме, чтобы вконец не превратиться в животное. Вот когда зима пройдет, переживем сучьи холода в этой дыре и снег растает, вот тогда у тебя уже будет три года со въезда, так сказать.

Три года…Владу казалось, что здесь он уже больше пяти лет. Тут же он начал представлять, насколько сильно бы он удивился, если бы на самом деле провел в этой шахте пять лет. Он начал мыслить о том, что за это время могло произойти с его братом, как он живет, жив ли вообще. И самое важное, смог ли он отыскать мать.

– Что с тобой, на дальняк потянуло?

Эти слова вернули Влада в подземный мир.

– Что? А… Нет, просто ты меня своими цифрами утомил.

С недовольным лицом Андрей выхватил у Влада палку и ударил ей крысу у лавки, которую тот и не заметил.

– Так бы и сказал, что спать хочешь, вон, крысу уже почти подпустил.

Влад хотел было возразить, но Андрей встал и грубо произнес:

– Иди отдыхай!

Влад покорно переместился на свободную лавку. У него не было ни малейшего желания возражать приказу товарища. Вряд ли у кого-нибудь в этой шахте возникнет мысль отказываться от отдыха. Но, невзирая на тяжкий труд, абсолютно все шахтеры относились друг к другу с пониманием и уважением и не старались переложить свои обязанности на других. Накрывшись заштопанным покрывалом, Влад мгновенно заснул. Через некоторое время его разбудил Андрей. Он сообщил, что Серега и Гена, оставшиеся у забоя, нуждаются в его помощи. Сделав пару глотков воды, шахтер поспешил на помощь. Подойдя к забою, Влад увидел торчащий из светло-серой соленой поверхности тот самый прибор, которым вырезают кубы, и что возле него стоял Серега, почесывая затылок, в то время как второй шахтер пытался вырвать в одиночку из стены стальное лезвие механизма.

– Резак опять в какое-то дерьмо воткнулся, ни туда ни сюда не поддается. Нужно будет втроем одновременно ударить, может, толку больше будет,– пытаясь вытянуть клинок из соли, сквозь зубы произнес Гена.

Взявшись за кувалды, шахтеры начали одновременно по команде Гены наносить удары по основанию широкого лезвия. После множества попыток клинок полностью вошел в минерал. Затем Гена надавил на педаль прибора, и сталь с хрустом и скрежетом полностью вышла. Уложив светло-серый куб соли на деревянную доску, шахтеры бережно, чтобы тот не развалился, погрузили его в тачку. К концу смены рудокопы поместили на весы десять кубов и еще с десяток десятилитровых ведер соли. Посмотрев на весы, Гена радостно произнес:

– На одну смену меньше работать, если все так же пойдет.

Наконец-то настало время полноценного заслуженного отдыха для трудовой бригады. В то время как Иван и Костя вернулись с охоты без добычи, они вместе с одноглазым Андреем отправились к забою, а их место у костра заняли остальные. Было решено, что за костром и продуктами будет следить Гена, так как его работа у забоя с помощью «кубореза» отнимала меньше всего сил и позволяла бодрствовать дольше остальных. Укрывшись одеялом на лавке, Влад моментально провалился в глубокий сон, а когда проснулся, отправился с Серегой в одно из ответвлений шахты, где рабы охотились на крыс. Вооружившись совковой лопатой, молодой рудокоп шел следом за своим товарищем, который по ходу узкого тоннеля проверял ловушки для крыс.

– Умнеют, твари,– с досадой в голосе тихо произнес Серега. – Научились сухари из ловушек вынимать, оставляя нас в дураках. Ну, ничего, надеюсь, хоть вручную поймать сможем.

И сразу же после этих слов Серега бросил в сторону свой фонарь и прыгнул в темноту. Луч фонаря проскользнул по отсыревшим соленым стенам, и в этот момент Влад заметил движение возле распластавшегося на земле шахтера. Совершенно не думая, раб моментально нанес удар плашмя по серой туше, которая тут же подскочила и была окончательно свержена повторным ударом лопаты. Не теряя времени, Влад прижал жертву подошвой дырявого шахтерского ботинка и начал надевать толстые рукавицы. Подняв с земли фонарь, Серега посветил лучом в морду оглушенной крысы, которую держал Влад.

– Попалась сучара! Жирная-то какая, теперь можно и не продолжать. На ужин всем достанется по хорошему кусочку.

Влад довольно улыбнулся и, поглядев на оглушенную крысу, свернул ей шею. Вновь заготовив ловушки с сухарями, шахтеры вернулись к костру, у которого уже собрались все остальные и оживленно обсуждали трудовые рекорды. Как выяснилось, поставленная задача выполнялась очень быстро, поэтому можно было посвятить некоторое время отдыху и развлечениям. По законам шахты, тот, кто добыл пищу, не занимался готовкой. Поэтому за качественную прожарку крысиного мяса отвечал Андрей, который всю свою вольную жизнь провел в постоянных походах вместе со своей бандой и умел обращаться с подобной «дичью». У каждого из шахтеров имелось немало историй из жизни до того, как их заключили в рабство. Но Владу казались самыми таинственными и интересными жизни Андрея и Сереги, о которых он их старался лишний раз не спрашивать, так как дурной нрав разбойника не позволял открываться посторонним людям, даже тем, с кем суждено было провести остаток жизни. Полной противоположностью этой загадочной паре были трое остальных шахтеров. Но Владу они не были интересны, так как их жизни в большей степени были схожи. В уютной атмосфере дружного шахтерского братства Влад часто забывал о своих переживаниях и даже нередко смеялся с историй Андрея, который в ярких подробностях с изрядной долей самоиронии делился своими впечатлениями от приключений. Но Андрей не только любил рассказывать о себе, иногда он незаметно для остальных заставлял шахтеров вспоминать какие-то истории из своей жизни, так как был уверен в том, что воспоминания и рассказы о них не дадут человеку сойти с ума в заточении. И это действительно работало, как заметил Влад. Поэтому одноглазый старался вытянуть из каждого шахтера какие-то даты и цифры, информацию о количестве пройденных километров, съеденных редких и дорогих блюд, уничтоженных некрофагистов, пойманных животных и – только в случае с Серегой – количество убитых врагов. Тут-то Влад вновь помрачнел, пытаясь вспомнить, сколько раз ему приходилось вступать в схватку с некрофагистами. В это время Андрей рассказывал очередную историю:

– Ну, я так понимаю, кое-кто из вас не был в Крепости, да? – Костя и Гена закивали. – Так вот, если окажетесь там, не думайте, что за ошибки можно будет откупиться. Эта мысль меня и сгубила, когда я впервые там оказался. Мне тогда было восемнадцать, и я туда отправился по… Не буду говорить, зачем да почему…Так вот, – откусив черный кусочек жареной крысы и прожевав, Андрей продолжал,– я сделал свое дело, и на выручку решил загулять, да тогда же и познакомился с одной девицей. Закрутилось у нас с ней все. Ну, думал, зиму переживу, вернусь к ней да женюсь. Да не тут-то было, застукал я ее, значит, с одним сопляком, ну как сопляком, такой же молодой парнишка, как и я, только щуплый какой-то, больной весь, ну и в порыве гнева чутка не рассчитал. В итоге его вперед ногами понесли, а я уже думал, куда пойду за это. Честно говоря, даже и не подозревал, что в тамошнюю тюрьму запрут меня. Вообще не знал, что там тюрьма есть! А потом уже, когда пригляделся, то понял, как в этой долбаной Крепости все непросто устроено. Документы, законы, порядки, тьфу!..– Он нервно сплюнул в сторону. – В общем, удивился я очень.

Тут его перебил Иван, который жил неподалеку от Крепости:

– Ну, так с тюрьмой-то что было?

Подкинув деревяшку в огонь, Андрей продолжил:

– Да ничего особенного, просто в этой самой тюрьме задумка такая же, как и здесь. Только вертухаи там не такие злые. Там ты ночью спишь, а пока день стоит, то должен работать в месте, где обычные трудяги получают еду да монетки резные за это. Вот у меня свербело в одном месте, когда я в кандалах рыл грядки вместе с каким-то стариком, который за эту же самую работу получал мешок муки каждые пятнадцать дней. И вот представьте, я так целый год работал за миску тюремной баланды. Ну а зимой, когда копать было нечего, меня отправили на скотобойню, где было еще больше таких вот трудяг, работающих там по своей воле, а не по приказу, как его там… – и задумчиво почесал лоб.

Тут, расплываясь в улыбке, добавил Иван:

– …Судьи. По приказу судьи.

Андрей возмутился и дернулся на лавке у костра:

– Да! По приказу судьи, блядь! Вот придумают же такое, нет, чтобы по-нормальному спросить с человека, придумали какого-то судью, бумажки, заточение. Завидую я вам, мужики, кто в этой Крепости не бывал, голова меньше болеть будет.

Тут подал голос задумчивый Серега, который разминал запястья после работы:

– Чтобы ты ни говорил, Крепость эта – жирное место для каждого из нас. Никто не пропадет.

Иван поддержал:

– Это точно. Я, конечно, не по вашей части, но работал там добросовестно, семью кормил. Еще на синее по выходным оставалось.

Тут прохрипел Гена:

– Ну, действительно, Ваня, у тебя-то дури хватает, дай только поработать, вон, здоровяк какой.

Иван одобрительно засмеялся и, зевнув, произнес:

– Помни об этом, низкорослый друг. А теперь пора бы на боковую, раз уж работа сделана.

Обычно в шахте хватало трех лавок для сна, так как в то время, когда одна тройка шахтеров работала, другая спала. Но теперь шахтерам пришлось стелить на землю тряпичные подстилки и спать так. Укрываясь с головой одеялом, Влад услышал тоскливый голос Андрея:

– Ох, твою мать, и так вот жить еще четыре дня. Убежать бы отсюда…Я так устал.

Откуда-то, с другой стороны костра, послышался возмущенный голос Кости:

– Не ты один устал, поэтому молчи и спи.

Влад долго не мог уснуть, так как ему было непривычно спать в таком положении, и время от времени вокруг костра ходил Гена, отгонявший крыс от припасов и шахтеров, спавших на полу.

Глава 2

Вкус свободы

– Где ты пропадал?

– Я… я был в оковах! Неужели ты забыл?

– Это не я что-то забыл, а ты! Ты забыл о нас с мамой. Ведь когда нас поймали, ты мне велел убегать, помнишь? После этого я все-таки нашел ее. И мы тебя ждем.

– Но я не могу… Я даже не знаю, где я сейчас нахожусь. Я ничего не вижу, брат!

И тут с глубоким эхом в пустоте он услышал до боли знакомый и родной женский голос:

– Ты рядом с нами, сынок. Мы тебя ждем. Тебе всего лишь нужно прийти к нам. Мы снова будем вместе. Всей семьей.

– Мама…

Он начал чувствовать, что плачет во сне и его сердце раздирает тоска по дому и тем, кто жил в нем. Но в один момент его вырвали из сна. На секунду раскрыв опухшие глаза, Влад увидел ужасающую картину. Арсений, бригадир, бил по лицу Андрея, которого скрутили за руки двое других цеховиков, усадив его на колени. Протерев глаза, Влад услышал хриплый истеричный вой Андрея, которому в этот момент в голову вбивали нос. Только сейчас Влад обратил внимание на то, что вся площадь вокруг костра хорошо освещалась прожекторами. Глухие удары, всплески крови и рыдания едва не свели с ума самого молодого из рабов. В этот момент он был готов подскочить и наброситься на цеховиков, чтобы помочь другу. Но его за плечи схватил Серега, который был рядом, и его лицо выражало больше удивление, чем испуг. Эти движения заметил один из цеховиков, которого рабы никогда не видели в группе Арсения. Откинув в сторону Серегу, цеховик демонстративно щелкнул затвором автомата и ткнул в лицо Владу, который, ничего не успев понять, начал пятиться. Придавив раба стволом автомата к земле, цеховик картаво прорычал сквозь зубы:

– Чего, с-сука, в рыло захотел, а?

На этом все закончилось. Рабы сидели в ряд на коленях. Где-то в стороне тихо стонал Андрей. В этот момент Влад был рад, что Серега его остановил, так как своя шкура всегда была дороже, несмотря ни на что.

– Вы что тут устроили, черви?– грозно, брызжа слюной, свирепствовал Арсений, расхаживая из стороны в сторону перед рабами.

Держась за широкий порез на левой щеке, к Арсению подошел цеховик в черной форме с автоматом наперевес и тихо добавил:

– Сеня, объясни им, они-то не знают.

Подав голос, Серега решил рискнуть:

– Что не знают?

Арсений, будто одержимый злобой, как никогда, дернулся и хотел наброситься на раба. Но был остановлен раненым цеховиком, по подбородку и шее которого интенсивней потекла кровь из раны, делая его черную форму на груди еще темнее. Глядя на незнакомого цеховика, Влад понимал, что ранение было серьезным. Арсений, дабы усмирить свой яростный запал, сел на лавку и закурил, после чего над ним стала вздыматься едва видимая сиреневая дымка, в то время как картавый, незнакомый рабам цеховик, стоя за спиной, ядовито шипел:

– Этот упырь, который до утра, наверное, не доживет, очень тепло нас поприветствовал. Пока вы все тут спали, он накинулся на нас. Храни нас Око.

Влад не понимал, о каком оке шла речь, но зато прекрасно осознавал то, что Андрей, никого не предупредив, совершил нападение на цеховиков. В воздухе на фоне гудящих прожекторов повисла тишина. Никто не говорил и не шевелился, для каждого в шахте время будто бы остановилось. И каждый из них опасался, как бы гневающийся и жестокий Арсений не счел остальных рабов соучастниками. Влад попытался разглядеть, что же происходит с Андреем. Одноглазый, в темноте лежал на боку, вытянув руки к своим единственным товарищам. Лица было не видно, всего лишь одно темно-красное пузырящееся пятно, издававшее ужасающие звуки. Влад не мог разобрать того, что пытался произнести Андрей, а только слышал тихий вой, перебивавшийся время от времени неприятным бурлением. Конечно, такие уродства особо не пугали раба, если были на лицах некрофагистов или давно умерших людей, но сейчас возле него лежал один из самых близких и немногочисленных друзей в луже собственной крови. Владу было больно смотреть на то, как его друг умирает, но еще больнее ему было от того, что он ничего не мог сделать. И даже если бы он пожертвовал своей жизнью, то подставил бы под угрозу остальных друзей. Закрыв глаза, он начал слышать в голове рык агрессивно настроенного животного. Его голову заполонили тысячи подобных звуков, сквозь которые пробивался чей-то крик. Это было похоже на какой-то приступ паники. Ему стало очень страшно, так как он не мог понять, что же с ним происходит, ведь поблизости не было ни единого зверя, способного издавать подобное рычание. Раскрыв глаза, он перестал слышать невидимое животное. И каждый раз, опуская веки, чтобы не смотреть на последние минуты жизни товарища, Влад вновь слышал этот ужасающий звук и напрягал свою память, так как что-то пыталось пробиться сквозь воспоминания. Что-то важное. Но как только бригадир разрушил тишину своим грозным голосом, страшные звуки покинули голову.