Полная версия
Жемчужина для Юденича
Наталья Потто
Жемчужина для Юденича
Александра.
Александра, открыла глаза и поняла, что еще довольно рано.
В комнате было немного прохладно и совсем не хотелось вылезать из кровати в это морозное декабрьское утро.
Она бросила мельком взгляд на свою, светло пудрового цвета комнату, в которую переехала три дня назад, и где знала всё до мелочей с самого детства.
Посмотрела на два окна зашторенных золотой парчой, и отвернулась, укутавшись с головой в шелковое пуховое одеяло, будто пытаясь спрятаться от проблем.
Через секунду Александра вновь повернулась к ближнему окну, возле которого у стены стоял столик с зеркалом, пристально вглядываясь в узкую щель, между шторами, через которую пробивался необычный холодный белый свет. Она резко на отмах скинула с себя одеяло, присела на край кровати и не отрывая взгляда от окна, пальцами ног стала нащупывать свои домашние туфли, стоящие на красном небольшом коврике. Надев туфли, Александра, словно боясь кого-то спугнуть, очень осторожно встала с кровати.
Между кроватью и столиком с зеркалом, стояло бархатное кресло розово-фиолетового цвета, на котором небрежно лежала большая вязанная белая шаль с длинными кистями.
Александра все еще, как зачарованная, продолжала смотреть на окно и рукой пыталась ухватить шаль с кресла, что ей никак не удавалось.
Наконец взяв и накинув на плечи шаль, Александра подошла к окну и резким движением раздвинула шторы.
– Снег! –на выдохе произнесла Александра и улыбнулась.
Вернувшись к кровати, она сняла с себя шаль и также небрежно бросила ее на кресло. Стянув с кровати свое одеяло, Александра укуталась в него и села на широкий подоконник, на котором лежали несколько небольших подушек.
– Надо же? Снег! – опять тихо произнесла Александра.
Это был первый снег, он шел всю ночь, и к утру его уже было по колено.
Александра, по-детски радуясь, смотрела на идущий большими хлопьями снегопад, покрывающий еще совсем безмятежно пустующую улицу, принадлежащую их семье, и девственную красоту природы.
Через какое-то время на улице появилась детвора, и как стайка воробьев громко чирикая, бегали взад и вперед, нарушая покой жителей улицы Жемчужниковской, и наслаждаясь довольно редким и быстротечным явлением в этих краях.
Александра всегда любила, и могла часами сидеть на подоконнике наблюдая за происходящим за окном. Этим утром, снег, как чистый лист бумаги предлагал ей переписать свою жизнь заново. От раздумий отвлек стук в дверь.
– Барыня, вы уже встали? А я, вас к завтраку пришла разбудить. Вы, видели сколько снега намело? – протараторила вошедшая служанка.
Девушке было лет восемнадцать, ее золотистые кудряшки, тщательно собранные в косу, так и пытались вырваться из пряди.
Александра молча посмотрела на девушку, но ничего не сказала, ей совсем не хотелось выходить из того душевного состояния, в котором она сейчас пребывала.
Но девушка не уходила, стояла молча и неподвижно.
– Чего тебе? – нехотя спросила Александра.
– Игорь Викторович спрашивают, выйдите ли вы к завтраку, им надобно поговорить с вами, – очень осторожно, боясь своего вопроса, произнесла служанка.
При упоминании имени Игоря Викторовича, на лице Александры невольно появилась гримаса отвращения и весь сказочный мир, которым она только, что наслаждалась, вопросом служанки вернул ее к реальности, о которой она совсем не хотела думать.
– Скажи, вечером поговорим, – ответила Александра и отвернулась к окну.
– Так вы уже это третий день говорите, – с той же нерешительностью, сказала девушка.
Александра была сильно удивлена настойчивости служанки. Она встала с подоконника и все также кутаясь в одеяло подошла почти в плотную к девушке.
– А ты иди и скажи, как велено, ведь за рассуждения тебе жалования не платят, – твердым, но спокойным голосом произнесла Александра.
Служанка сделала реверанс и быстро покинула комнату. Александра закрыла дверь и с разбега по-детски рухнула на кровать.
Штаб-ротмистр Игорь Викторович Сычев, приходился Александре законным супругом. Он был старше ее на пару лет. Смазливая внешность юноши, со временем перестала быть главенствующей и первое очарование заставляющее когда-то чаще биться ее юное сердце, всего за год супружеской жизни совершенно исчезло.
Почему она вышла замуж именно за него, оставался открытым вопросом не только для всех окружающих, но теперь и для нее самой.
Александра уютно улеглась в кровать и в дверь снова раздался стук.
– Что тебе еще? – приподнявшись, немного нервно и громко спросила Александра.
– Санечка, ты чего с утра такая не добрая? – спросила улыбаясь, вошедшая в комнату старшая сестра Александры, Екатерина.
Екатерина, приехала с годовалым сыном Ильей в гости пока её муж полковник Василий Иванович Покотило, получив назначение осваивался в новой должности старшего адъютанта в штабе Виленского военного округа.
– Я подумала, что это Настя опять пришла, – ответила Александра.
Екатерина, сняла туфли и легла в постель к Александре.
– Представляешь, она еще имеет дерзость указывать мне, когда я должна разговаривать с Сычевым, – пожаловалась Александра.
– Ой, доиграешься сестренка, уведет какая ни будь гимназистка твоего Сычева, будешь потом локти кусать, – пошутила Екатерина.
– Сычева? Я, конечно, не знаю, что он больше любит, меня или мои деньги? Но в любом случае он очень сильно рискует, сделать столь опрометчивый шаг, – рассмеялась Александра.
Приданное сестер и впрямь было баснословным. Их отец, полковник Николай Павлович Жемчужников происходил из древнего дворянского рода, бравшего начало, по семейной легенде, от принца Османской империи, и тесно переплелся с Разумовскими, Оболенскими, Толстыми и многими другими древними и знаменитыми российскими родами.
Сам же Николай Петрович был не менее легендарной личностью. Пришел в Ташкент с отрядом генерала Черняева и с тех пор оставив военную службу, занялся торгово-промышленными делами, построил винокурный, водочный и два пивоваренных завода, став одним из богатейших и знаменитых людей не только в Ташкенте, но и во всем Туркестанском крае.
Когда Александре исполнилось тринадцать лет, отец ушел из жизни. Старшая сестра Мария была на тот момент уже замужем за начальником Зеравшанского округа генерал-майором Яфимо́вичем Алексеем Михайловичем, но не смотря на значительную разницу в возрасте между супругами, в тридцать лет, вскоре и Мария уйдет за отцом.
Единственный брат, подпоручик Владимир Жемчужников, тогда только женился на дочери Директора Ташкентской мужской гимназии Остроумова Николая Петровича, Александре.
Теперь в их семье было две Александры Николаевны, и было принято решение Александру домашние звали Санечка, а жену Владимира – Шурочка.
– А ты представь, вдруг так и будет, – Екатерина чуть приподнялась и посмотрела внимательно на Александру.
– Ну, пусть попробует, а там и поглядим, – ответила Александра и стала щекотать Екатерину. Общее веселье прервал стук в дверь и резкое открытие двери в комнату Александры.
– Веселитесь? – спросила строго, вошедшая Елизавета Христиановна.
Елизавета Христиановна, мать сестер, была женщиной деловой и серьезной. После смерти мужа, она открыла на Воскресном базаре три кабака, и в любую погоду, каждое утро, не нарушая традиций, направлялась проверять свои владения.
– Александра, ты вот не с сестрой, а со своим мужем должна сейчас лежать в одной постели, – начала поучать Елизавета Христиановна.
– Ой, пустое это все, – ответила Александра махнув рукой.
– Что значит пустое? Ты долго собираешься игнорировать своего мужа? Год всего, как замужем, а уже по разным комнатам. Не по-христиански это, – возмущалась Елизавета Христиановна.
– А если я его не люблю? – с надеждой на понимание сказала Александра.
– А не ты ли мне ровно год назад в этой самой комнате, говорила, что любишь его и лучшего мужа во всем Туркестане не сыскать? – немного ехидно напомнила Елизавета Христиановна.
– Я ошибалась, – тихо сказала Александра.
– Ошибалась? – искренне удивилась Елизавета Христиановна.
– Барыня, коляска готова, – донесся голос Насти из-за двери.
– Бери пример с сестры. Подарила бы мне внука, и в голове всякой дури по уменьшилось бы, – сказала Елизавета Христиановна и развернулась чтобы уйти.
– Зачем он вам? – спросила Александра поднявшись и делая вид, что уже встает.
– Дети родителям нужны, для продолжения рода и дальнейшей опоры в старости, – ответила Елизавета Христиановна.
– Для продолжения нашего рода у нас Владимир есть, – ответила Александра пряча улыбку. Екатерина тоже еле сдерживала смех.
– Третий десяток, а все, как дети малые, – сказала Елизавета Христиановна, махнула рукой и стала выходить из комнаты.
– Мамусечка, мы вас очень любим, – одновременно сказали Александра и Екатерина.
– А ну вас, – донесся из коридора голос Елизаветы Христиановны.
Александра с Екатериной рассмеялись, посмотрели друг на друга и одновременно упали на подушки, накрывшись одеялом с головой.
Александре шел двадцать первый год, Екатерине было двадцать три, сестры были очень похожи, среднего роста, стройные, с вьющимися темно-русыми волосами, только у Александры глаза были зеленые, как у матери, а у Екатерины карие, как у отца.
Елизавета Христиановна вышла на улицу, снег уже не шел, она вздохнула свежий воздух полной грудью, села в коляску и поехала на Воскресный базар проверить работу своих питейных заведений.
Зайдя в кабак, где уже за столами сидело несколько завсегдатых посетителей, Елизавета Христиановна, не обращая внимания, сразу направилась в свой рабочий кабинет.
– Доброго утречка Елизавета Христиановна, – басистым голосом, сказал стоявший за стойкой бармен, вытиравший посуду.
– Степан зайди ко мне, – строго сказала Елизавета Христиановна, пройдя мимо и даже не посмотрев на бармена.
Степан, чей вид, никогда не вызывал ни у кого из посетителей желания вступить с ним в полемику, махнул рукой официанту, чтоб тот посмотрел за барной стойкой, а сам молча пошел следом за хозяйкой.
– Степан, сейчас должен прийти господин Филатов Дмитрий Львович, проводи его ко мне без промедлений и заодно проследи, чтобы никто не позволил ничего вольного в его адрес, и сразу потом принеси кофе, – сказала Елизавета Христиановна снимая шубу.
– Так понятное дело. В первый раз что ли? – ответил Степан, поглаживая свой фартук.
– Ну все иди, – сказала Елизавета Христиановна и села за большой стол, стоявший возле окна.
Какое-то время Елизавета Христиановна смотрела в окно, наблюдая, как постепенно оживает жизнь на базаре, занесенном снегом, и с ее места хорошо были видны еще два ее кабака. Потом она открыла амбарную книгу, почему-то тяжело вздохнула и начала, что-то в ней проверять, подсчитывать и записывать.
Через полчаса в кабак вальяжно вошел купец первой гильдии Филатов Дмитрий Львович. Он осмотрел бегло весь кабак и остановил свой взгляд на Степане.
– Елизавета Христиановна у себя? – спросил Дмитрий Львович Степана, осматривая того снизу вверх.
Внушительная разница в росте между Степаном и Филатовым ничуть не смущала последнего.
– У себя! Ждут Вас, – ответил Степан, опять махнув полотенцем официанту, чтобы тот присмотрел за барной стойкой, а сам поспешил проводить Филатова до двери кабинета Елизаветы Христиановны.
Постучав в дверь и тут же открыв ее, пропуская вперед Филатова, сообщил о его прибытии.
Увидев вошедшего Филатова, Елизавета Христиановна встала из-за стола и направилась навстречу.
– Несравненная Елизавета Христиановна, теперь я понимаю почему вы здесь обитаете, – широко улыбаясь сказал Дмитрий Львович.
– Почему? – искренне удивилась Елизавета Христиановна.
– Чтобы годы, вас не нашли! – объяснил, рассмеявшись Дмитрий Львович.
– Да полноте вам, я думала, что вы о чем серьезном, а вы все шутите, – отмахнулась рукой немного смутившаяся Елизавета Христиановна.
– А я и не шучу, сколько лет вас знаю, а вы все такая же, – сказал Филатов, поцеловав руку Елизавете Христиановне.
Затем сняв с себя шубу, огляделся куда ее повесить, Елизавета Христиановна хотела уже забрать ее у Филатова, но тот увидев в углу вешалку, остановил жестом руки, что сам ее повесит.
В другом углу комнаты стоял небольшой столик и два кожаных кресла, куда Елизавета Христиановна и предложила присесть. Только устроившись в креслах, раздался стук в дверь и вошел Степан, держа на подносе кофейник, две чашки, сахарницу и маленький кувшинчик со сливками.
– Спасибо Степан, можешь идти, – сказала Елизавета Христиановна, как только тот поставил поднос на столик.
– Может чего по крепче принести? – спросил на всякий случай Степан.
Филатов улыбнулся.
– Если, что понадобится я тебя позову, а сейчас ступай, – ответила Елизавета Христиановна, после чего Степан вышел.
– Где вы их только находите? – спросил Дмитрий Львович.
– Кого? – разливая кофе по чашкам, спросила Елизавета Христиановна.
– Да работников своих, я подле них чувствую себя «дядькой Черномором», – поглаживая свою бороду, пояснил Дмитрий Львович.
– Даже не знаю, как-то само-собой получается, – ответила, улыбнувшись Елизавета Христиановна, протягивая чашку Филатову.
– О горячий кофе, это замечательно, – потирая руки сказал Филатов.
– Я, конечно, из тех побуждений, что «Королю виноделия» предлагать свой товар, как-то не с руки. Но если чего по крепче, водки или коньячку? Я Степана позову, – уже вставая с места предложила Елизавета Христиановна.
– Спасибо, не надо, дел с утра безмерное множество, – делая глоток кофе, и показывая рукой сесть обратно, сказал Дмитрий Львович.
Елизавета Христиановна вернулась в прежнее положение.
– Вы прекрасно знаете, что я здесь, потому что, был дружен с вашим покойным супругом, и мое уважение к нему и его семье непоколебимо, – твердо сказал Дмитрий Львович.
– Спасибо вам, я право ценю все что вы делаете, но хотелось бы вас пожурить. Вы, совсем перестали наведываться к нам в гости, – сказала Елизавета Христиановна.
– Каюсь, ваша правда. Разрываюсь между Ташкентом и Самаркандом. Но обещаю вам, что в ближайшее время, непременно загляну в гости, – улыбнулся Филатов.
– Ну вот и славно, – улыбнулась Елизавета Христиановна.
– Тогда давайте перейдем к делу? – спросил Дмитрий Львович, поставив чашку на стол.
– Давайте, – улыбнулась Елизавета Христиановна и пошла брать какие-то бумаги с большого стола.
В кабаке стал прибавляться разночинный народ, оправдывая народное название Воскресного базара – Пьян базар.
После того, как все дела были закончены, Филатов вышел в сопровождении Елизаветы Христиановны из ее кабинета.
– Не господином Филатовым ли вы будите, добрый человек? – раздался голос мужчины из-за дальнего стола.
– Степан, – дав понять, чтобы посетители не приставали к ее гостю, сказала Елизавета Христиановна.
– Он самый, – ответил немного удивленно Филатов, остановив жестом руки вышедшего из-за барной стойки Степана.
– А правду люди говорят, что вы для генерала Скобелева в Бухаре тайно сведения добывали, когда туда ни одного русского не пускали? – спросил опять тот же голос.
Филатов подошел к столу, за которым сидели два старых служивых и пили водку закусывая квашенной капустой.
– Правда, и такое было, – ответил, улыбнувшись Филатов, все еще не понимая проявленному к нему интереса.
– Вот, мы хотим с мои товарищем угостить вас и выпить с нами за русского солдата, – протягивая чарку налитую до краев, сказал мужчина.
–А давайте, лучше я вас угощу? И вы, помяните за меня всех русских солдат, – сказал Филатов, подняв руку и посмотрев на Степана.
Степан посмотрел на Елизавету Христиановну, та положительно кивнула головой.
Подбежавший к стойке официант, взял поднос, на который Степан поставил бутылку водки и миску с квашенной капустой и молниеносно поставил его на стол перед Филатовым.
– Запиши на мой счет, – тихо сказал Филатов, взяв бутылку и осматривая ее.
–За счет-с заведения-с, – ответил официант.
Филатов посмотрел на Елизавету Христиановну, всё еще стоящую у двери своего кабинета, и та ему улыбнулась.
Служивые всё это время не сводили глаз с бутылки в руках Филатова, и как только он поставил ее на стол, то тут же принялись ее разливать забыв казалась обо всем и радуясь новой бутылке.
Филатов еще раз посмотрел на Елизавету Христиановну, слегка поклонился ей в знак прощания и направился к выходу.
– Здоровьечка вам господин хороший и долгие лета, – услышал Филатов, уже выходя из кабака голос одного из служивых.
Вечером семья собиралась в гостиной к ужину.
Александра еще раз посмотрела в зеркало, слегка поправив прическу, вздохнула и вышла из комнаты. Закрывая за собой тихо дверь, она прислушивалась к голосам, доносящимся из гостиной и поняв, что ее мужа еще нет, уверенно вошла в гостиную.
За столом сидели Елизавета Христиановна и Екатерина со своим малышом.
– Ну всё заберите Илюшеньку, ему уже спать пора, – сказала Елизавета Христиановна, стоявшей позади Екатерины, няне.
Екатерина поцеловала сына, отдала его девушке, та, взяв малыша вышла из гостиной.
– Добрый вечер, – поздоровалась Александра.
– Настя, вели к столу подавать, – тут же сказала Елизавета Христиановна служанке.
– А мы, что Сычева ждать не будем? – улыбаясь спросила Екатерина.
Александра вопросительно посмотрела на сестру.
– Он человек военный и должен знать, что такое дисциплина, – ответила Елизавета Христиановна.
Во входную дверь раздался звон колокольчика.
– Радуйся, вот и твой Сычев пожаловал, – ехидно сказала Александра Екатерине.
– Так он не мой, а твой, – почти смеясь ответила Екатерина.
– Девочки, – прервала перепалку Елизавета Христиановна.
– Дамы! Всем добрый вечер. Извините за опоздание, – сказал вошедший Сычев.
– Игорь Вячеславович, вы опять опаздываете, – недовольным тоном сказала Елизавета Христиановна.
– Служба, – извинился Игорь Викторович.
Потом обойдя стол, Сычев подошел к Александре.
– Добрый вечер, дорогая, – сказал Сычев и хотел поцеловать Александру в щеку, но та отвернулась.
Сычев, не придавая никакого значения выходке Александры, опять обошел стол и сел возле Екатерины.
– Ну раз мы все в сборе, давайте поговорим о вас, – сказала Елизавета Христиановна, посмотрев сначала на Александру, затем на Игоря Викторовича.
Александра, подносившая ложку супа ко рту, застыла и только подняла глаза на мать вопросительно посмотрев на нее.
Екатерина, не ожидая такого поворота событий, подавилась и начала кашлять.
Только Сычев, озирая всех, сидел с довольным выражением лица.
– Это обязательно надо делать, здесь и сейчас? – спросила наконец вышедшая из оцепенения Александра.
– Да, я хочу знать, до коле это все будет продолжаться? – строго ответила Елизавета Христиановна.
– Может мы сами? – спросила Александра, не желающая выносить на общее обсуждение свою личную жизнь.
– Нет, мой дом, мои правила, – твердо настаивала Елизавета Христиановна.
Александра посмотрела на довольную физиономию своего супруга, которому явно всё происходящее очень нравилось.
– Спать я с ним в одной комнате не буду, – твердо сказала Александра и резко встала из-за стола.
– Сядь, – чуть повысила тон Елизавета Христиановна.
– Елизавета Христиановна, может мы и впрямь сами с Шурочкой все обсудим? – как будто испугавшись гнева Александры, вступился Сычев.
Последняя фраза Игоря Викторовича, просто доконала Александру.
– Какая я тебе Шурочка? Сколько можно повторять, что Шурочка – это жена Владимира, – гневно сказала Александра.
– Ну извини дорогая, – пытаясь выглядеть совершенно спокойным, ответил Сычев.
Александра опять встала из-за стола чтобы уйти.
– Вы хотите знать, что будет дальше, извольте. Спать я с ним больше не буду, но если вы переживаете из-за различных толков в обществе, то там все правила хорошего тона будут соблюдены. Вы, довольны? – с большим самообладанием произнесла Александра и направилась к двери.
– Александра вернись к столу, – крикнула Елизавета Христиановна.
– Спасибо, я наелась, – ответила Александра выходя из гостиной.
– Маменька, ну правда, зачем вы так? – попыталась заступиться за сестру Екатерина, и направилась следом за Александрой.
– И ты туда же, – немного расстроилась Елизавета Христиановна.
– Елизавета Христиановна, да не переживайте вы так, все образуется, – попытался успокоить тёщу Игорь Викторович, оставшись за столом с ней вдвоём.
– Ой, вы хоть помолчите. Кушайте лучше, а то всё стынет, – раздраженным тоном сказала Елизавета Христиановна.
Екатерина осторожно постучала в дверь и вошла в комнату. Александра лежала на кровати и тихо плакала в подушку.
– Чего тебе? Скажи, что ужинать я не буду, – не поднимая головы произнесла Александра.
– Санечка, ну, что за день? Второй раз ты меня с прислугой путаешь, – пытаясь немного развеселись сестру, сказала Екатерина.
– А это ты, – Александра поднялась, села на край кровати и начала вытирать слезы.
– Санечка, хорошая моя, успокойся, – Екатерина присела на кровать рядом с сестрой и обняла ее.
– Ну не люблю я его. Катён, ну что мне делать? Как, дальше жить? – спросила Александра Екатерину, положив голову ей на плечо.
– А раньше любила? – осторожно спросила Екатерина.
– Думала, что люблю. Ведь когда я его увидела впервые на балу, он был такой красивый, в белой форме, загорелый блондин с голубыми глазками. Ведь все дамы, как пчелы, начали возле него крутиться словно он был обмазан мёдом. Он казался тогда таким не досягаемым и тем самым необыкновенно желанным… – Александра старалась быть честной с сестрой.
– Наша маленькая принцесска, увидела новую красивую игрушку и во чтобы то ни стало решила ее заполучить. А наигравшись, как всегда, потеряла к ней интерес? – спросила Екатерина.
– Да…нет…ну не знаю, – Александра отчаянно пыталась найти правильный ответ.
– А что теперь хочет наша маленькая девочка? – спросила Екатерина.
– Я хочу, такого мужчину от которого бы веяло мужественностью. Чтобы, когда он просто смотрел на меня, то замирало бы сердце, а когда подходил близко-близко, то я не могла бы дышать. Когда дотрагивался бы до меня, то по всему телу пробегала бы дрожь, а когда обнимал и прижимал к себе, то я бы хотела, чтобы он никогда не отпускал больше меня. Чтобы здесь в животе мотыльки кружились. Понимаешь? – Александра вопросительно посмотрела на Екатерину.
Екатерина сидела молча и глаза начали заполняться слезами.
– Катён, ты чего? – удивилась состоянию сестры Александра.
– Конечно, я понимаю тебя. У меня с моим Васенькой точно также происходит, как ты сказала, – ответила, улыбнувшись Екатерина.
– Так чего ты плачешь? – спросила Александра.
– Ничего, Васеньку своего вспомнила, и поняла, что так сильно по нему скучаю, – вздохнула Екатерина.
– Вот видишь, и я хочу чтобы так же скучать. Твой Василий Иванович сам своих чинов добился и у Машеньки тоже муж был генералом, а Сычев все чины только благодаря нашей маменьки имеет. Ничего ему не надо, ведет себя, как принцесса персидская, – Александра встала и подошла к окну.
– Постой я сейчас немного не поняла. Ты, про Машеньку вспомнила, это ты что ли мужа старого хочешь? – совершенно серьезно спросила Екатерина.
Александра медленно повернулась и внимательно широко раскрытыми глазами посмотрела на сестру. Екатерина по взгляду Александры поняла, что сказала глупость. Сестры, еще несколько секунд смотрели друг на друга молча, а потом рассмеялись.
В дверь раздался легкий стук и вошла Елизавета Христиановна.
– Катерина у тебя там Илюшенька, что-то капризничает, поди погляди, – сказала Елизавета Христиановна, явно желающая остаться с Александрой в комнате на едине.
Екатерина молча встала с кровати и вышла из комнаты закрыв за собой дверь.
Александра отвернулась к окну.
– Девочка моя, не сердись на меня, – сказала Елизавета Христиановна, присев на край кровати.
Александра продолжала стоять молча.
– Ты думаешь, что мне всё равно, а у меня за тебя больше, чем за остальных, сердце болит, ты же у меня самая младшенькая. И ты всегда должна помнить, чтобы ты не сделала, я всегда буду только на твоей стороне, – голос Елизаветы Христиановны задрожал.
Александра повернулась и посмотрела на мать, увидев мокрые глаза Елизаветы Христиановны, она быстро подошла, присела перед ней и обнявши положила свою голову ей на колени.
– Я с первой минуты понимала, что он не для моей девочки. А что теперь делать то? – Елизавета Христиановна гладила Александру по голове.