Листья мушмулы

– А чего тогда ты с ней дружил? – удивилась Маринка.

– Не твоё дело. Я не дружил, а… – осёкся Сашка, сделавшись пунцовым. – Давай-давай, вали к себе, – он вытолкал сестру и захлопнул перед её носом дверь.

Расстроенная Маринка поплелась в свою комнату. Родства с Юлькой не получалось. Вредный брат считал подругу маленькой и даже не рассматривал её кандидатуру в невесты. У неё совершенно вылетело из головы, что она пообещала Юльке не раскрывать её секрет. Полная праведного гнева и возмущения, она набрала номер подруги.

– Привет, это я. Ты представляешь, Сашка считает нас мелкими и будто папаша посоветовал не обращать внимания на мальчишек. А сам полгода назад с Симаковой ходил.

Юлька похолодела от догадки, ладошки мгновенно вспотели.

– Ты всё брату рассказала?

По молчанию Маринки она поняла: точно рассказала. И теперь думает, как выкрутиться.

– Нет-нет. Я только намекнула…

– Я же просила, – взвыла Юлька, – зачем только призналась тебе? Ты не умеешь держать слово, а ещё поклялась.

– Не считается. Я пальцы скрестила и про себя добавила: помереть через тысячу лет, – глупо оправдывалась Маринка. – Прости-прости, хотела, как лучше.

Юлька бросила трубку.

Как теперь показаться на глаза Сашке? Он же над ней смеяться будет. Твёрдо решила к Ложкиным больше ни ногой. Никогда! Ни за что!

У матери же поинтересовалась:

– Мам, что ты делала, когда твоя подруга разбалтывала секрет?

Ирина Львовна отметила про себя: в комнате дочери убрано. Удалось-таки приучить к порядку. Книжки ровно стояли на полках, вещи висели в шкафу, отголоски детства – мягкие игрушки, медвежонок и розовый слон – сидели в углу крохотного диванчика. С некоторым недовольством она посмотрела на мятую кровать, опять дочь валялась на ней. Что за привычка! Есть же диван. Хотела сделать замечание, вовремя спохватилась – уже вечер, скоро ложиться спать.

– Секрет твой?

– Мой.

Ирина Львовна усмехнулась: ох, уж эти глупые девичьи секреты.

– Тогда болтушка в первую очередь ты. Если это секрет, то зачем рассказала? Хочешь сохранить в тайне – держи при себе.

Юлька, сидевшая на подоконнике – эту дурную привычку мать так и не смогла искоренить и давно смирилась – пробурчала:

– Я же подруге… Обещание с неё взяла.

Мать не удержалась и расправила покрывало на кровати. Детсадовская привычка без конца наводить порядок за малышнёй сыграла своё.

– Марина разболтала?

– Ну да. А почему ты решила, что это именно Марина, а не Инка? – спохватилась Юлька.

– Ты же у Ложкиных была. Значит, с Маринкой секретничала, – улыбнулась Ирина Львовна, глядя на растерянное лицо дочери. – Не удержалась и поведала ей. Она, как и ты, не вытерпела, понесла дальше. – Мать подошла к Юльке, взъерошила ей волосы. – Урок тебе на будущее – не болтать. А мне можно узнать секрет?

Юлька отстранилась, поправила волосы. Что за привычка – трогать голову? Ещё бы по щеке погладила. Она уже не маленькая и нечего с ней обращаться, как с воспитанниками в детском саду.

– Не могу сказать. А то получится: всему свету.

Мать обиделась.

– Конечно! Всем можно знать, а мне нет. Хотелось бы, чтобы ты мне доверяла. Я только добра желаю.

– Мам, ничего серьёзного. Поверь, – отмахнулась Юлька. Она сто раз слышала эту песню, мама – лучшая подруга. Чушь! Подруги – это подруги. Мама – это мама. Она не представляла, как шушукается с матерью о мальчиках и рассказывает о своих проделках. Глупости! И так почти ничего не скрывает. Должна же быть у неё личная жизнь.

– Ладно, не хочешь, не говори. Зубы почистила?

– Мам, мне не три годика, – возмутилась Юлька.

– Знаю, тринадцать.

– Почти четырнадцать.

– И куда торопишься? Ладно, спокойной ночи. – Ирина Львовна хотела поцеловать дочь, но та быстро отстранилась. С некоторых пор ласковая Юлька превратилась в колючего ёжика.

Маринка неделю вымаливала у непреклонной Юльки прощения. Зато размолвке радовалась Инна, она втайне ревновала Юльку к Ложкиной. Конечно, они живут поблизости, а с ней Алхазова общается только в классе и на школьных мероприятиях. Дом Инны Кнопочкиной находился на другом конце станицы – бегать по-соседски на чай не получалось. Ей хотелось быть единственной подругой Юльки, но та не понимала её и считала: друзей много не бывает. Инна целую неделю помогала ей не столкнуться в школе с Сашкой. Заранее предупреждала о приближении старшеклассника. Юлька в тайне жаждала увидеть объект своего восхищения и одновременно ужасно трусила. Но однажды неизбежное произошло, седьмой класс на уроке физкультуры бежал кросс. А надо сказать, дистанция проходила по близлежащим к школе улицам станицы. Легконогая Юлька, обогнав девочек и большинство мальчишек, вырвалась вперёд. На повороте к школе, нос к носу столкнулась с Сашкой и его одноклассником Игорем.

– Юля, привет, – спокойно произнёс Ложкин и с одобрением добавил: – Смотри, Игоряша, она замечательно бегает, обогнала даже пацанов. Вот кого надо рекомендовать на соревнования по лёгкой атлетике.

Сашка разговаривал с ней доброжелательно и бесстрастно, так, словно не помнил слов сестры, что на самом деле и было. В отличие от своих ровесников он давно знал, кем хочет стать, когда вырастет. Правда, он не признавался в этом никому, даже родителям. Ложкин собирался стать большим чиновником, крупным руководителем. Он любил, когда слушали его указания, брался за организацию большинства школьных мероприятий. Искренне болея за порученное дело, выполнял его на отлично. Уже в четвёртом классе его выбрали старостой класса, учителя поняли: этому серьёзному мальчику можно поручить любое задание. В будущем Сашка намеривался переделывать мир по-своему, так, как он считал правильным, а для этого желательно добиться власти. Пока же в его власти помочь родной школе стать лучшей в районе. В седьмом классе Ложкина выбрали председателем совета школы. С полной отдачей он взялся за наведение порядка и дисциплины на переменах. Уговаривал, уламывал, иногда угрожал, но заставлял способных, но ленивых учеников участвовать в соревнованиях и заниматься в кружках. Сашка всё делал с душой, поэтому его авторитет в школе рос. К тому же от природы он обладал обаянием и даром убеждения – вскоре его стали слушаться даже старшеклассники. Родную станицу Александр считал трамплином, с которого он прыгнет в большой мир. После окончания школы наметил сначала избраться в местный совет депутатов. К его счастью, станица Петровская была совсем не маленькой. В ней располагались две школы, первая и вторая, студия танцев, музыкальная и художественная школы. В Петровской имелась своя промышленность: мебельная фабрика, кирпичный завод, лесопилка, цех по производству шлакоблоков и тротуарной плитки. Александр давно стал своим в местном поселковом совете. Деятельного парнишку заметили в районе и обещали дать рекомендацию в Ставропольский политехнический институт. В общем, жизнь он распланировал на несколько лет вперёд, хотя по-прежнему любил учитывать каждую мелочь, любую деталь. Такой мелочью в его плане оказалась Алхазова, и, если с её помощью есть хоть один шанс выиграть соревнования, он этот шанс не упустит и приспособит Юльку-детальку куда надо.

Слова сестры о влюблённости подруги он сразу же выбросил из головы, как нечто малозначимое и ненужное, а вот то, что Алхазова быстро бегает, очень обрадовало. Как раз в её возрастной группе не хватало бегунов.

– Юля, чего молчишь? К концу мая, к соревнованиям успеем поднатаскать. Конечно, маловато времени, месяц тренировок… Но хоть что-то, – Сашка бросил взгляд на спортивную обувь девочки. Хмыкнул: – Хотя, если ты в этом кошмаре так бежала, представляю, как полетишь в нормальной обуви.

Юлька обиделась за кроссовки. Сама их выбрала, на толстой подошве, разноцветные, со стразами – красота! Она уже догадалась: зря избегала встреч с Ложкиным. Ему совершенно всё равно, как она к нему относится, слова Маринки он не принял всерьёз. Сашке важнее умение Юльки быстро бегать, а до остального ему и дела нет. Мало ли, что малявки выдумали. Она сначала обрадовалась: теперь можно не прятаться по углам, потом расстроилась, получается, как девочка, совершенно ничего для него не значит. Мимо них пробежали отставшие мальчишки, Юлька дёрнулась следом. Обгоняют! Ложкин схватил за локоть.

– Завтра тренировка у легкоатлетов. Я скажу про тебя Мурату Аслановичу.

Юлька высвободила руку.

– Я подумаю. Учитель уже предлагал мне заниматься.

В жёлто-карих, как у сестры, глазах, сверкнуло возмущение с долей злости, но голос прозвучал мягко, словно он обращался к непослушному ребёнку.

– Юля, я надеюсь на тебя. Не подведи. Нельзя думать только о себе, кто-то должен отстаивать честь школы на соревнованиях.

Она вздохнула, ругая себя за мягкотелость.

– Хорошо.

– Умница! – Сашка взял её за руку и крепко сжал. – Беги, а то ваши черепахи на повороте показались.

Юлька обернулась. Черепахами он обозвал Симакову с Калугиной и тяжеловесную коротконогую Мадину Арзумян.

***

Вернувшись из школы в седьмом часу вечера, Юлька вспомнила про задачи по химии, про другие не сделанные уроки и расстроилась. За ужином, отказавшись от гуляша, быстро проглотила омлет. Выпив компот, собралась к себе в комнату, но её остановила мать.

– Погоди, нужно поговорить.

У Нико даже уши зашевелились от любопытства. Он стал медленнее жевать. Алан Дамирович шикнул на сына.

– Ешь нормально, тебя это тоже касается.

– Вначале июня отправим вас к дедушке Дамиру. У папы отпуск намечается, и мы решили сделать в доме ремонт, – пояснила мать.

Юлька замерла, очень хотелось снова попасть в Эленичи, повидать дедушку, но опасалась усиления кошмаров. Зная, как мать тревожится за неё, перестала говорить, что изредка ей продолжал сниться один и тот же сон, после которого она долго приходила в себя. Снова и снова Юлька пыталась не пустить бабушку на улицу, во сне казалось, если удастся задержать в подвале, то она останется в живых. Но никогда этого не удавалось.

– Дочь, ты как? – поинтересовалась Ирина Львовна.

– Нормально.

Отец облегчённо выдохнул. Мать обрадовалась.

– Мы не меняли обои с тех пор, как построили дом. У тебя в спальне пора зверушек со стен содрать, у Нико убрать обои с машинками.

В спальне Юльки висели светло-розовые обои с рисунком из разных забавных зверушек, постепенно они заклеивались плакатами, рисунками, фотографиями и вскоре детская расцветка стен перестала бросаться в глаза. У брата происходила похожая картина, только вместо зверушек на обоях в его комнате красовались машинки из мультиков.

– Только чур, расцветку выберу сам, – обрадовался Нико.,

Мама покачала головой.

– Не выберешь.

Нико вспыхнул.

– Я не маленький!

– А никто не говорит, что ты маленький. Мы комнаты цветной водоэмульсионкой покрасим. Можешь, колер выбрать. – Ирина Львовна предупредила: – Любой, только не тёмный.

– Тогда светло-зелёный, – заявил Нико. – Цвет позитива.

Юлька задумалась.

– А у меня слишком солнечная комната, поэтому холодный оттенок серого подойдёт.

У себя в комнате она новым взглядом посмотрела на стены. Интересно, почему раньше не замечала: постер с Бибером в окружении зайчиков и белочек смотрится смешно, да и фото с подругами эти зверушки делали совсем детскими и несерьёзными. Повздыхав, уселась за решения задач по химии. Справилась с ними только в десятом часу.

– Ты почему не ложишься спать? – поинтересовалась мать, заглянув к ней пожелать спокойной ночи.

Юлька закрыла тетрадку.

– Такие интересные задачи, что я увлеклась.

Ирина Львовна удивилась, чмокнула дочь, не успевшую отклониться, в макушку.

– Что-то новенькое. Интересные задачи. Надо же. – Она потянула носом. – А ну быстро в ванну, потом несёт, как от распаренной лошади. Выкупаешься и сразу в постель, а то утром в школу не добудишься.

Юлька просительно сложила ладошки вместе.

– Мам, ну ещё полчасика и честное слово лягу.

– Нет! Днём надо всё делать, а ночью спать, – назидательным тоном заявила мать, вызвав у дочери чувство острой досады.

– Хорошо. – Юлька поднялась и побрела на первый этаж в ванную комнату.

«Вот когда у меня будут дети, я не буду заставлять их ложиться спать. Я буду доброй матерью», – решила она, выдавливая шампунь на ладонь.

Через полчаса, зевая, Юлька пыталась хоть что-то сделать из письменного задания на завтра. Кое-как закончив уроки, и поминутно оглядываясь на дверь, – боялась схлопотать за позднее бдение над учебниками, улеглась в кровать.

Утром на весь дом прогремел сердитый голос родительницы.

– Юля, сколько можно звать! Я спешу на работу, поднимайся, а то проспишь. Надо ложиться вовремя.

«Капитан очевидность», – буркнула Юлька, с трудом открывая глаза.

К счастью, школа находилась в паре кварталов от дома, если поторопиться можно дойти за десять минут.

Закадычные подружки, Калугина и Симакова поджидали Юльку возле гардероба.

– Сделала?

Юлька молча подала листки с задачами.

– Спасибо, Алхазик. С нас шоколадка.

– Две.

Надя Калугина подняла белёсые брови.

– Ставки повышаются?

Не выспавшаяся и оттого хмурая Юлька буркнула:

– Повышаются. По одной от каждой.

Тоня несколько ехидно засмеялась.

– Да ладно. Будут тебе две шоколадки. Напряжём парней, купят.

Зазвенел звонок. Задержавшиеся ученики ринулись в классы.

– Где тебя носит? – поинтересовалась Марина. – А у нас в классе новенький. Сама завуч представляла.

– Да неужели? – глаза Юльки загорелись любопытством.

– Старушка его с Горгадзе посадила.

Тариел Горгадзе совсем не походил бы на грузина, если бы не нос. Голубые глаза, рыжие волосы, конопушки на носу, чем не славянская внешность? Вот только крючковатый крупный нос всё портил, выдавая нерусское происхождение. Юлька словно невзначай обернулась. С Тариелом сидел типично кавказский мальчик. Чёрные с отливом волосы, тёмные глаза, тонкий прямой нос, немного бледная кожа. Новенький поймал её взгляд и усмехнулся. Лицо Юльки порозовело от смущения.

Марина прошептала:

– Симпатичный, правда? Гери Кациев. Если я правильно запомнила. Как думаешь, кто он по нации.

Юлька пожала плечами.

Подруга предположила:

– Осетин? Абхазец? Азербайджанец?

– Да не знаю я. Ты забыла, что я только наполовину осетинка?

Маринка фыркнула.

– Всё равно должна разбираться.

– С чего это вдруг?

Дверь отворилась, в класс зашла Маргарита Даниловна. Юлька вздрогнула, про французский язык она забыла – домашнее задание не выполнила. Она лихорадочно открыла учебник и пробежала текст глазами. Вот уж перед кем позориться не хотелось, так это перед учительницей французского. Марго, как за глаза её называли школьники, любили за незлобивый характер и какую-то хрупкую, гордую аристократичность. Как-то Юлька задалась вопросом. Марго выбрала французский язык потому, что выглядела, как утончённая дама из восемнадцатого века, или изучение этого языка так повлияло на неё? Пока учительница слушала, как переводит текст Наташа Сидоркина, Юлька быстро переписывала упражнение. Она невольно радовалась неудаче Наташи, для которой французский оставался тёмным лесом. Маргарита Даниловна задала вопрос, после каждого слова, произнесённого Сидоркиной на французском языке, её лицо мучительно кривилось. Грубоватое, почти мальчишеское лицо Наташи выражало полное отчаяние, ей не удавалось произнести правильно ни одного слова.

– Садитесь, Натали. Вижу, вы старались, но, к сожалению, произношение так и осталось ужасным. Наверно, стоило определить вас в группу немецкого языка.

Учительница по обыкновению обращалась вежливо и на «вы».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.