Пришествие Эры Водолея

Гинтас замолчал. Мы тоже сидели и молчали. Первой опомнилась Дивна:

– Гинтас! А какое отношение эта история имеет к твоему имени?

– В принципе никакого… Просто именно эта история сейчас вспомнилась.

– У тебя вообще мозги на плечах есть? – этот вопрос Дивны вызвал у нас взрыв дикого хохота.

“Мозги на плечах” – это же очень смешно, особенно, если это представить реалистично. Немного отдышавшись от смеха, Гинтас объяснил Дивне, что нет такого выражения, и сказать можно либо просто “мозги есть”, либо “голова на плечах есть”.

– Мне кажется, что твой друг немного странный, – это Дивна обратилась ко мне.

– Возможно, – я ответил уклончиво.

– Но, в этом-то вся прелесть… Посмотрим, может он не безнадежен.

– А ты чем занимаешься? – Дивна наконец-то заинтересовалась моей скромной персоной.

– А я нигде не работаю, нигде не учусь, я – свободный художник.

– А можно подробнее?

– Ну, в своем творчестве я предпочитаю реализм, картины продаю у католической церкви Святой Екатерины на Невском. У меня даже были персональные выставки.

– Извини, но я думаю, что сейчас гораздо выгоднее заниматься другими направлениями современного искусства, – Дивна, как будто издеваясь, повторила странную мысль Гинтаса. Где-то я уже это слышал…

– Ну-ну, расскажи мне про собаку мехом внутрь!..

– Что?.. Ты о чем?

Только в тот момент я начал медленно понимать, что они хотели мне сказать:

– Вы имеете ввиду эту нелепую мазню, которую художники-недоучки пытаются втюхать иностранным гражданам, выдавая свои жалкие ничтожные работы за новое течение в искусстве?!! Ну, уж нет! Покорнейше благодарю! Это не для меня.

– Послушай меня, только не перебивай, – попыталась успокоить меня Дивна, – я с тобой совершенно согласна. Разумеется никакое это не художественное творчество, а банальные провокации, которые тем не менее находятся в центре внимания зарубежных СМИ и ''просвещенной'' публики. Все это вызывает закономерные вопросы: какова истинная ценность этих нелепых инсталляций и откровенной мазни? Почему классический реализм подменяется такими нелепыми формами? Как такое могло произойти, что именно это сегодня принято считать искусством?

Увы, это еще один яркий пример социального безумия, который к сожалению принимает такие масштабы, что становится объективным явлением, с которым приходится считаться. Современное искусство – это итог подчинения духовного творчества капиталу, которому безразлично, на основе чего расти: создания лекарств или производства вооружений. Художник в современном мире стал заложником правления капитала в искусстве.

В нем больше нет представлений об истине, красоте и духовности. С помощью вездесущей рекламы обществу можно навязать любой продукт, в том числе самое бездарное произведение искусства.

В результате объектом современного искусства может быть что угодно: старая шляпа художника, простая консервная банка или даже пустое место. Поэтому у тебя как художника есть выбор: продолжать рисовать традиционно и надеяться на удачу, либо создавать отвратительную мазню и зарабатывать реальные деньги.

– Это мерзко, – только и смог сказать я.

– Зато легко и просто, – подал голос Гинтас, – и сделать это желательно в ближайшее время, потому что мы сможем организовать выставку современного искусства, например в Латвии. Там она пройдет с большим успехом.

– Мы с Гинтасом возьмем на себя организацию выставки, а ты тем временем что-нибудь намалюешь. Ну, что, согласен?

– Вы что, сговорились что-ли? – с обидой в голосе сказал я, – и когда вы только успели?..

“О, Боже, с кем я связался?” – подумал я, – “спаси, Господи, их души грешные, не ведают, что творят”.

И я конечно мне пришлось согласиться… А что мне еще оставалось делать?..

Да, чуть не забыла, – опять заговорила Дивна, – наш проект не будет иметь успеха, если это будет выставка неизвестного художника.

Гинтас загадочно улыбнулся.

– И что ты еще предлагаешь? – недоверчиво спросил я.

– Все просто: мы придумаем тебе новое имя, легенду и по-быстрому тебя раскрутим.

– Этого еще не хватало.

– Да, – сказал Гинтас, – твое имя будет Kostya DaKosta. И ты будешь глухонемой испанец.

– Что-о-о? Вы издеваетесь?!

– Да-да, – подтвердила Дивна,– именно глухонемой, чтобы не взболтнул лишнего, основным движениям языка глухонемых я тебя научу. Я буду твоим переводчиком и референтом, и сама буду говорить, то, что нужно.

– Ты даже язык глухонемых знаешь? – удивился я.

– Да, у нас в Югославии показывали новости с сурдопереводом, вот я и выучила.

– А глухонемые из разных стран могут общаться между собой, это интернациональный язык?

– Не знаю, об этом я не задумывалась.

Было очень странно услышать от нее, что она что-то не знает. Создавалось впечатление, что она знает абсолютно все, и даже больше чем все. На любой вопрос у нее всегда был ответ и толковое объяснение. При этом она была не из тех отличниц-всезнаек, которые становятся такими только благодаря неистовой зубрежке и нездоровому усердию. Было ощущение, что все свои знания она получает прямо из воздуха, и лично для нее открыт какой-то неведомый информационный канал, из которого она черпала интересные мысли, цитаты, философские рассуждения и духовные смыслы. Да, она была очень умная, очень красивая и, к тому же еще очень хитрая. Термоядерная смесь надо вам сказать. С такой девушкой иметь дело интересно, приятно и опасно одновременно. Ведь неизвестно, что будет, если настроишь ее против себя. Все-таки хорошо, что мы тогда остановились на дороге. Хотя…

– И по легенде у тебя очень печальная судьба, – это уже Гинтас включил свое больное воображение. Ты родился и вырос в Испанской Каталонии вдалеке от цивилизации в убогой деревушке в семье католического священника дона Хамона. С детства у тебя проявился интерес к творчеству. Но твои родители были строгих взглядов и не только не поддерживали, но и всячески мешали тебе раскрыть свой талант. В своем творчестве ты пользовался подручными средствами, потому что краски, кисти и холсты тебе, разумеется, никто покупать не собирался. Однажды тебя очень серьезно наказали за то, что ты нарисовал мать Терезу углем на белой стене церкви. За это тебя посадили в подвал. Отец считал, что в тебя вселился бес и всячески пытался его изгнать. А мать плакала и усердно молилась. Но даже в подвале ты не унимался и делал скульптурные композиции из песка, глины и коровьего навоза. Было принято решение отвезти тебя в Барселону и положить в психушку. Впервые попав в город, ты был очень напуган и реально производил впечатление неуравновешенного подростка. А увидев музей современного искусства и огромные красивые афиши, ты начал активно жестикулировать, пытаясь объяснить отцу, что хочешь попасть туда и это именно то, что тебе нужно. “Спокойно, спокойно”,– говорил отец и гладил тебя по голове, – “сейчас мы с тобой пойдем к доктору, и он нам обязательно поможет”. Эту душераздирающую сцену случайно увидел американец, помешанный на современном искусстве и, подойдя к вам, предложил свою помощь. И пока он общался с твоим отцом, ты взял у детей цветные мелки и нарисовал какую-то гениальную композицию прямо там на асфальте. Увидев это, американец тут же предложил выкупить права на твои произведения на 5 лет вперед, отсчитав твоему отцу кругленькую сумму в долларах. Еще он пообещал, что на закрытии выставки он представит тебя продвинутой публике как юное, но очень перспективное дарование и твоя жизнь волшебным образом изменится. И он выполнил свое обещание, и вот ты уже объездил весь мир, выставлялся на самых лучших площадках всегда с большим успехом. Теперь в твоих планах посетить страны бывшего СССР.

Я молчал и никак не реагировал.

– Ладно тебе, не переживай ты так, – это Дивна, увидев, что я совсем расстроился, попыталась меня успокоить, – это только сначала тяжело будет, а потом ты втянешься, и может быть тебе даже понравится. При этом было видно, что она едва сдерживает смех. А Гинтас даже не пытался сдержаться – хохотал, как придурок.

**************************

Вот так за разговорами, не замечая времени, мы подкатили к Российско-Эстонской границе. Мы подъехали к первому шлагбауму, который был закрыт и остановились. Наше внимание привлекли новые таможенные посты, которые появились здесь лет пять назад.

– Давно я здесь не был, – сказал Гинтас, – все так изменилось.

– Да, раньше здесь просто прямая дорога была, а теперь понастроили границ, и кому это вообще надо было?

Тем временем шлагбаум открылся, и мы встали в очередь, состоящую всего из трех машин, и надо сказать, что все происходило довольно быстро:

– Добрый день, выходим из машины, двери оставляем открытыми, так-так, ставим чемоданчики на прозвончики, быстренько-быстренько, запрещенного ничего не везете? Документики в окошко.

Югославский паспорт – без проблем – штамп – счастливого пути. Порядок.

Советский паспорт (мой) – цель Вашего визита? – штамп – всего хорошего. Порядок.

Тем временем пограничный спаниель Маркус обнюхал нашу машину и ничего запрещенного не нашел – хороший песик, молодец.

Советский паспорт Гинтаса…

– Так, а Вы военнослужащий?

– А что, по мне заметно?

– Нет, в базе данных Вы числитесь как военнослужащий.

– Ну, да.

– Тогда, будьте добры удостоверение личности.

– Пожалуйста.

Долгое, придирчивое изучение всех документов – штамп – удачи на дорогах. Ну, наконец-то.

Мы отправились к эстонскому посту, точно зная, что там все будет намного дольше, ведь это же эстонцы, они даже сидят медленно. Нас встретил типичный эстонец, который мне сразу не понравился. На голове у него была лысина, а на лице щетинились неряшливые усы, выращенные, вероятно, для компенсации нехватки волос на голове. Те редкие пряди, которые у него там остались, были старательно уложены в противоестественный зачес в безнадежной попытке прикрыть подвергшийся опустошению район. Он был серьезен, как директор похоронной конторы и все делал молча, будто бы не знал русского языка. И конечно очень медленно. Минут через десять подошел его коллега. Он был более приветливый и даже поздоровался с нами по-русски. Дело пошло немного быстрее. Я обратил внимание на свору псов, лежащих в тени с высунутыми языками:

– А это ваши пограничные собаки?

– Да, – ответил приветливый эстонец.

– А где вы набрали таких двортерьеров?

– Мы их нигде не набирали. Мы провели границу в том месте, где много собак.

Было удивительно встретить эстонца с неплохим чувством юмора.

Тем временем угрюмый эстонец внимательно изучал наши документы. Наибольший интерес у него, разумеется, вызвало удостоверение Гинтаса. Он долго перелистывал страницы, вчитывался в текст, сморщив лоб и беззвучно шевеля губами.

– Vene okupandiks, – вдруг пробубнил себе под нос угрюмый.

У меня отвисла челюсть, у Дивны округлились глаза, и только Гинтас с виду казался невозмутим, хотя я точно знал, что за такие слова он может проломить этому бедолаге череп.

– Гинтас, держи себя в руках, – попросила Дивна.

– Это провокация, не поддавайся, – попытался вмешаться я.

Нелепость этой ситуации заключалась в том, что мы все поняли, что сказал эстонский таможенник. Vene – так эстонцы почему-то называют русских. Второе слово в переводе не нуждалось.

– Русский оккупант, говоришь? – Гинтас говорил спокойно, но это спокойствие не предвещало ничего хорошего,– независимыми себя почувствовали?

На протяжении всей своей истории вы были независимы всего двадцать лет, и то случайно после октябрьского переворота. И очень быстро ее потеряли. Вы вообще ничего не сделали, чтобы отстоять свою мнимую псевдонезависимость, в отличие от тех же финнов, которые с оружием в руках доказали, что достойны быть свободными. Потому, что у вас зависимая психология и ваша судьба – всегда кому-то подчиняться. И даже во время войны у вас не возникал вопрос, как стать независимыми. Вопрос был в другом – от кого лучше зависеть: от Вермахта или от Советского Союза? Кто сильнее, тому вы и подчиняетесь. Русские оккупанты во всем виноваты? Да, это русские оккупанты построили для вас заводы, фабрики, электростанции и порты и превратили вас в индустриально развитую республику. А сейчас вы независимы формально, в ближайшее время и Европа и США очень быстро вас поглотят и не подавятся. И вообще от пролива Босфор и во всех направлениях – это все исконно русские земли.

Угрюмый отложил наши паспорта в сторону.

И тут вдруг вмешалась Дивна:

– Tere! Kuidas läheb?

Похоже было, что она говорит по-эстонски, и в этом не было ничего удивительного, ведь мы уже много знали об ее уникальных способностях. Удивительно было другое. Оба эстонца уставились на нее и, не отрываясь, смотрели все время, пока она говорила. Дивна говорила быстро и закончила через 2-3 минуты. Эстонцы как будто бы зависли.

Первым очнулся приветливый эстонец. Он взял наши документы, поставил штампы и отдал Дивне. Она забрала их резким движением, развернулась и быстро пошла к машине. Мы последовали за ней.

Затем мы сели в машину и, отъехав немного остановились на какой-то парковке, чтобы обсудить произошедшее и сделать выводы.

– Гинтас, ты нас всех чуть не подставил, – Дивна была очень недовольна.

– Он меня спровоцировал.

– Надо контролировать свои эмоции, тебя так легко спровоцировать?

– Я должен был ему ответить, он, что совсем страх потерял?

– Надо было дождаться, когда он поставит штампы в документах, потом уже высказываться. Сначала результата достичь, потом эмоции выплескивать. А так мне пришлось за тебя отдуваться.

– И ты с этим отлично справилась, – это я уже попытался как-то сгладить конфликт.

– Да, – ответила Дивна, – и было бы неплохо, если бы каждый из нас отлично справлялся с подобными ситуациями. Не дай Боже у меня что-то пойдет не по плану! Могут быть серьезные последствия для многих людей… Возможно и для нас…

– А какой у тебя план? – попытался уточнить я.

– Скоро сами всё узнаете…

– Ну, да ты права, надо было еще немного сдержаться, а потом уже говорить все, что думаю. Извини, – сказал Гинтас.

– Ладно. Я, честно говоря, тоже не сдержалась бы, если бы что-то подобное сказали о сербах. Во всех конфликтах в нашей стране почему-то сербы виноваты, хотя мы всегда были за единую Югославию, также как русские за Советский Союз.

– Да, была такая страна…

– Дивна, а ты с ними по-эстонски говорила? – спросил я.

– Почти.

– Это как?

– Да эти эстонцы сами плохо язык знают, они только русские слова умеют растягивать, а я немного знаю, ну и по ходу дела добавляла похожие слова. Короче, это был псевдо эстонский язык, если так можно выразиться. Но дело тут совсем не в языке.

– А в чем же?

– Я не могу тебе прямо сейчас все рассказать, извини.

Около сорока километров мы проехали молча.

– Ну что, чем дальше займемся? – спросила Дивна.

– А давайте какой-нибудь бизнес замутим? – предложил Гинтас.

– Давайте! – моментально согласилась Дивна.

Похоже, она была та еще аферистка.

– А вы не думаете, что сейчас не самое лучшее время, чтобы мутить бизнес? – моя попытка как-то их вразумить ни к чему не привела.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.