«Ведь что такое на самом деле писатель, если не прирожденный лжец, который все выдумывает исходя из собственных или чужих знаний? Он создает правду, и это его единственное оправдание, поскольку вымысел его кажется правдоподобнее, чем все, что произошло на самом деле. Именно так можно отличить хорошего писатели от плохого».

Эрнест Хемингуэй

Стихиям всем наперекор

Должны себя мы сохранить.

Иоган Вольфганг фон Гёте

Все персонажи, места и события этой истории являются правдивыми. Все совпадения с реальностью не случайны.

Сотни и тысячи дней бесконечной вереницей пронеслись с тех времен, о которых повествует эта книга, и вот теперь, спустя много лет, память проливает свой печальный свет на события давно минувших дней, и приносит мне эти образы, как в ясную погоду волны моря, одна за другой выбрасывают на берег обломки разбитого корабля.

Я всегда любил путешествовать. Для меня путешествие – это своего рода дверь, через которую выходишь из знакомой действительности, чтобы попасть в действительность неизведанную, кажущуюся сном. Огромный белый лайнер, медленно пробирающийся вдоль мола, задыхающийся от нетерпения и готовый устремиться туда, к иным берегам! Кто может смотреть на это не дрогнув от зависти, не почувствовав, как просыпается в душе трепетное желание долгих странствий?!

Сидя на крыше дома на набережной лейтенанта Шмидта, прислонившись спиной к трубе, я наслаждался чудесным видом старого города. Такое гармоничное великолепие никогда не оставляло меня равнодушным. Дома, площади, памятники, соборы, гранитные набережные с высоты казались мне особенно прекрасными. Здесь, вдали от шума и суеты весьма любопытно было наблюдать за той, другой жизнью, которая была там, внизу. Вечно спешащие люди, машины, автобусы… Сверху эта суета казалась бесполезной и ненужной.

Памятники архитектуры стоят здесь сотни лет величественные и гордые и еще простоят, а мы просто снуем туда-сюда, лишь изредка останавливаясь, чтобы сделать очередное фото. Они устали от этой суеты. Они могли бы многое нам рассказать, сумей мы хоть на минуту остановиться и прислушаться. Но мы бежим, ведь человеческая жизнь коротка, а успеть надо так много.

Именно в тот момент я понял, что белый круизный лайнер, который на днях пришвартовался к Английской набережной, несомненно, достоин того, чтобы изобразить его на моем рисунке. Я достал альбомные листы, карандаши и взялся за дело. Да, это то, что нужно. Ведь такие лайнеры, к сожалению, были нечастыми гостями в нашем городе. И всему виной мелководье Маркизовой лужи. С берега нам кажется, что моря так просторны, что иди, как хочешь и куда хочешь без всяких опасений. На самом же деле у водных дорог есть строгие границы, особенно в Финском заливе. Они обозначены буями и вешками, сходить с них опасно – наткнешься на отмели, подводные камни, а то и на затонувший корабль.

Я продолжал делать наброски, мечтая о том, как смогу выгодно продать сие произведение искусства на Невском у католической церкви, а потом обязательно пойду к 11-часовой мессе, чтобы предложить святой воды прекрасной незнакомке. Было очень жарко и это было довольно необычно для Питерского лета, поэтому я не удивился, что в голову полезла всякая чушь.

Совершенно неожиданно я заметил в людской толпе своего лучшего друга. Он перешел через дорогу и не спеша пошел по набережной, удаляясь от меня.

“Даже если я сейчас буду кричать во весь голос, он все равно меня не услышит – слишком высоко, да и очень шумно внизу”– не успел я об этом подумать, как вдруг он остановился, посмотрел в мою сторону и, улыбнувшись, помахал мне рукой. “Как он это делает?”– подумал я. Gintas, а именно так звали моего друга, любил удивлять всех своими странными способностями.

Кажется, еще король Пруссии Фридрих Великий по прозвищу ''старый Фриц'' сказал, что ''если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны''. Гинтас всегда слишком хорошо понимал, за что он воюет, и, вероятно именно поэтому его военная карьера не складывалась. Хотя… если быть точным все складывалось, но совершенно непонятным образом. Будучи военным моряком, он стремился к тому, чтобы как можно реже появляться на службе, возводя свою свободу в крайнюю степень. Он занимался спортом и часто пропадал на сборах, соревнованиях и первенствах вооруженных сил, выступая за сборную Ленинградской Военно-Морской базы и Балтийского флота. Кроме того он учился заочно и законным образом отсутствовал на службе во время сессий и экзаменов. И, конечно, не будем забывать о том, какой у военнослужащих длинный отпуск. В итоге для службы Родине у Гинтаса не оставалось ни времени, ни возможностей, да и желания особого тоже не возникало. Бывали случаи, когда он просто-напросто забывал появляться на службе, а начальники в свою очередь, привыкнув, что он постоянно где-то пропадает, не сразу вспоминали о нем. Может быть так все и продолжалось бы, если бы не произошла эта странная история.

Через несколько минут Гинтас уже появился на крыше. Подойдя к самому краю, и даже не взглянув на мой рисунок, он посмотрел вниз и сказал:

– По-моему ты не улавливаешь основные тенденции современного искусства.

– ???

– Ты рисуешь хорошо, но слишком реалистично. Сейчас это никому не интересно. Нужно делать что-то такое, чтобы встряхнуть сознание потребителя.

– Что ты имеешь ввиду?

– Сейчас людям нужны картины или другие арт-объекты, выполненные определенным образом. Если елка, то вверх корнями, если дом, то в виде открытого чемодана, если собака, то мехом внутрь. Понимаешь?

– Гинтас, ты тоже перегрелся? – Ладно, потом до тебя дойдет… может быть.

В тот раз мы так и не поняли друг друга.

– Послушай, – сказал Гинтас после некоторого молчания, – давай поедем куда-нибудь, у меня как раз машина появилась. Это было немного неожиданно. Обсудив несколько вариантов, мы пришли к общему мнению: König!.. Конечно, Калининград был самым лучшим вариантом. Удивительный город в крае песчаных дюн, желтого янтаря и смолистого духа сосен. Этот город окутан ореолом тайн и загадок. Старый вокзал, остров Канта/Кneiphof, Кафедральный собор, музей янтаря, старые улицы, 5-й форт и катакомбы!.. Поедем туда и сделаем все, чтобы избавить мир хотя бы от одной загадки. Понятное дело, что мы поедем через Прибалтику, вот заодно и посмотрим, как поживают эти наши неспешные соседи после обретения независимости.

И вот ведь удивительное дело – ежегодно миллионы туристов со всего мира едут в Санкт-Петербург, погулять, посмотреть, сфотографировать, удивиться, обалдеть, а мы коренные (и не совсем) петербуржцы, местные и понаехавшие, в общем горожане часто совсем не знаем свой Город, мало где бываем, и кажется нам, что мы все равно живем здесь, и успеется еще, и никуда этот Питер не денется, а дел у нас и без того хватает… Дураки какие-то.

А между прочим, даже если никуда не уезжать из Города, а просто поверхностно попытаться его изучить, то, уверяю, что Вам не хватит всей жизни, чтобы понять даже одну миллионную часть Питера. И этому найдется свое объяснение. В мире есть города с такой же богатой историей, но их возраст намного больше. Есть города совсем древние, но их историческая ценность невелика. Другое дело Санкт-Петербург. 300 лет – это вообще не возраст для Города. А история? Здесь без комментариев. Потому на каждый квадратный сантиметр Питера приходится такой сгусток исторической энергетики, который сразу оценить, понять и переварить невозможно. На это требуется много времени. А если поделить совокупность исторических событий на время, за которое эти события произошли, мы получим такую мощную историческую квинтэссенцию, которую Вы не найдете нигде и никогда, ни в одной точке мира. Я Вас уверяю, это совершенно точно.

И вот мы снова готовы рвануть из родного Города неизвестно куда и, по сути, непонятно зачем. А все потому, что мужчины как дети малые, в кругосветку ходят, Америку открывают, а что у них перед самым носом происходит – даже не замечают.

– Ну, ты там идешь или будешь сидеть и мечтать? – это Гинтас крикнул мне с чердачной лестницы. Наспех собрав свой художественный скарб, я устремился вниз. Выйдя из парадной, мы прошли 4 проходных двора, свернули под арку налево и попали в обычный двор-колодец-визитную-карточку нашего Города. Он был такой узкий, что казалось, вот раскинь руки в стороны, и коснешься стен соседних домов. Здесь было темно и прохладно даже в жаркую погоду, а взглянув вверх на клочок неба через подзорную трубу из этих стен, я вдруг увидел звезды. Ведь недаром говорится, что из колодцев они видны лучше.

– Эй, мечтатель, шевелись давай! – Гинтас вечно куда-то спешил.

Мы зашли в какую-то дверь, поднялись через черный ход на второй этаж и затем уже по другой лестнице вышли из парадной в соседний двор. То, что я увидел, превзошло мои самые смелые ожидания. Это же настоящий Jeep Wrangler военного образца!.. Мощный, крутой и брутальный. Я стоял и тупо пялился на это чудо технической мысли.

– А…как… ты где такой нашел… вообще?!!

– Трофейный! – Гинтас был очень доволен произведенным впечатлением.

Я так и не понял, что он имел ввиду, но это было не важно.

– А цвет!..

– Мулен Руж.

– Что-о?!

– Это цвет так называется – “Мулен Руж”.

Jeep Wrangler цвета “Мулен Руж”! А-а-а, Господи, это сон!.. Ради всех святых, разбудите меня!!!

– Садись ты уже! Тормоз, блин! – Гинтас буквально затолкал меня на переднее сидение.

Вылетев из двора на приличной скорости, мы вспугнули белокрылых чаек, которых в нашем городе едва ли не больше, чем голубей. Взвились они, крича что-то неприличное, то ли хорошей дороги нам пожелав, то ли накликав проклятий на наши головы.

–Хорошо бы у чаек узнать, что ждет нас впереди, – сказал Гинтас, – они высоко летают, многое видят.

–И ангелы высоко летают – добавил я.

–Да, только не можем мы с чайками разговаривать, а ангелов я ни разу в жизни не видел.

И было странно, что Гинтас так сказал. В отличие от других моряков, он не любил чаек. Большинство мореманов видят в них какой-то символ полета, свободы и жизни. Чайки для них – это хранители душ погибших моряков.

“Полная чушь” – так всегда говорил Гинтас, – ''Ну что хорошего в этих тварях? Никакой пользы от них, только вред один. Летают за кораблями, шумят, гадят. Только и думают, где бы урвать кусок пожирнее. И так целыми днями. Не хотел бы я, что бы моя душа оказалась в такой оболочке. Упаси Господи, лучше уж сразу в ад!”

А еще был случай, когда чайка утащила прямо с крючка рыбу, которую Гинтас поймал, когда их корабль стоял на рейде в устье реки Сены в нейтральных водах недалеко от Франции. После этого он невзлюбил их еще больше. Он мне сам об этом рассказывал.

Пока я об этом думал, мы уже выехали из города. Наш джип лихо мчался по дороге, машин почти не было, радиоприемник, как обычно передавал всякую ерунду, за окном мелькал однотипный пейзаж, стало клонить в сон… на обочине нарисовалась какая-то девушка…

Скучно-о-а-а-а…

– Гинтас! Стой! Давай ее с собой возьмем! – от моей скуки не осталось и следа, – похоже она путешествует автостопом.

Гинтас свернул на обочину и остановился. Девушка открыла дверь и села в машину.

– Привет, куда путь держите?– спросила она, устроившись на заднем сидении.

– В Кёниг.

– Через Эстонию?

– Ну, да.

– Отлично, нам по пути, я с вами, – она говорила с небольшим акцентом.

Посмотрев на нее внимательно через зеркало, я понял, что она обладает внешностью типичной южной славянки, причем очень симпатичной. Как истинный художник, написавший множество портретов разных людей, в том числе и очень красивых девушек, я научился обращать внимание на все мельчайшие детали и особенности внешности людей. У этой девушки были правильные благородные черты лица и длинные слегка волнистые черные волосы. Но самыми впечатляющими были её глаза. Они были синие. Не голубые, а именно синие. Брюнетка с синими глазами – удивительное и редкое сочетание. У неё был такой взгляд, что создавалось впечатление, будто она смотрит тебе в самую душу. Попробуй сказать неправду, глядя в такие глаза. Они как детектор лжи. Такую девушку невозможно обмануть. Ещё я обратил внимание на её высокий рост и прекрасную фигуру, когда увидел её на обочине. Двигалась она плавно и изящно, а её грации позавидовал бы любой представитель семейства кошачьих. Я понял, что засмотрелся на неё лишь в тот момент, когда она улыбнулась, увидев мой взгляд в зеркале.

– Хотите, я угадаю, как Вас зовут? – вместо того, чтобы просто познакомиться Гинтас начал валять дурака.

– Не угадаешь, – девушка сразу перешла на ты.

– У тебя редкое имя?

– Divna, – она подала руку сначала Гинтасу, – Divna Panich, – потом пожала руку мне.

– Красивое имя.

– Спасибо.

Мы тоже представились. ”Очень приятно, силь ву пле, мерси”, – обычные слова любезности приличных людей.

–Ты из Югославии? – спросил я.

–Да.

–А что привело тебя сюда?

–Война, – коротко ответила Дивна.

– Это я понимаю, а почему именно Россия? Ведь у тебя наверняка была возможность поехать в Европу или…

– Знаете, – она не дала даже договорить, – есть хорошая Сербская поговорка: “На небе Бог, на земле – Россия”.

–Ты серьезно? – оживился Гинтас, он был известный любитель интересных поговорок и оригинальных выражений, – Есть такая поговорка? А какие еще есть Сербские поговорки?

– Не сжигай старые мосты, сжигай старые грабли.

– Здорово, а еще?

– Нас и русских двести миллионов, а без русских…

– А не многовато ли? – не сдержавшись перебил я Дивну.

– Нет, не многовато. Если пересчитать всех русских и сербов во всем мире, то примерно столько и получится.

– Ну, а без русских-то сколько? – спросил Гинтас.

– А куда нам без русских? Русские всегда помогали сербам. Россия освободила Сербию от турецкого ига, Николай II вступился за Сербию в Первую мировую войну, в 1944 году Советские войска освободили Югославию… Нам без русских никак. И сейчас мы тоже надеемся на вашу помощь.

– Поможем обязательно, – сказал Гинтас, – просто мы сами погрязли в подобных проблемах. Ты же сама видишь, что творится. Одна Чечня чего стоит.

– Да, мы все прекрасно понимаем. А поговорка звучит так: нас и русских двести миллионов, а без русских – пол грузовика.

– Очень интересно, а еще?

– Кто рогами трясет – мимо рта пронесет.

– Ха-ха, – мы оценили ее шутку, – нет такой поговорки.

– Много вы понимаете…

– Послушай, Дивна, – продолжил общение Гинтас после некоторой паузы, – ты можешь не отвечать на этот вопрос, – а почему у вас вдруг началась эта война? Зачем вы воюете все против всех?

– Ну, – нехотя начала говорить она, – сначала Словения приняла решение стать независимой и объявила о своем суверенитете. В результате начался военный конфликт между ЮНА (Югославской Народной Армией) и силами сопротивления Словенской республики. Это была 10-ти дневная война за независимость, которая потянула за собой другие военные конфликты и полномасштабную гражданскую войну. Следующий конфликт спровоцировала Хорватия также начав войну за независимость. На территории самой Хорватии возникла республика Сербская Краина, которая была не согласна находиться в составе независимой Хорватии, потому, что там живут этнические сербы, которые хотят быть в составе Сербии, разумеется. Так вот эта Сербская Краина…

– Стоп, стоп… Извини, что перебиваю, – сказал Гинтас, – это все я могу понять, но я хочу узнать истинную причину, какое-нибудь внятное объяснение происходящего.

– Здесь не обошлось без внешних сил, заинтересованных в развале страны.

– Если бы вы были действительно братскими народами, никакие внешние силы вас бы не развалили.

– То же самое можно сказать и о вашей стране.

– Увы, это правда…

– Это было похоже на какое-то массовое безумие, – продолжила Дивна, – было такое ощущение, будто все разом сошли с ума,– и вот однажды я стала свидетелем, как два соседа серб и босниец после ерундовой ссоры схватили обрезы и стали палить друг в друга. Оба получили серьезные ранения. А я поняла, что сейчас не смогу жить в родной стране, пока там такое творится…

– И что ты планируешь делать? – спросил я.

– Учиться.

– А где?

– В Первом Меде, я уже поступила.

– Ты шутишь? – я и Гинтас с удивлением уставились на нее. Там же такой конкурс, а ты…

– А я – сербка, и, когда я поступала, то очень плохо говорила по-русски. Поэтому я сначала даже не поступила, мне отказали. Просто, когда мне сообщили об этом, я ничего не поняла и решила, что все хорошо. А потом я пришла в приемную комиссию писать заявление, где все и выяснилось. Я решила не отступать и идти до конца, поговорила с ректором, и он принял решение меня зачислить.

– Сейчас ты очень хорошо говоришь по-русски.

– Спасибо, я уже целый месяц в России.

– И так быстро выучила?

– Ерунда, ничего сложного.

– А ты непроста, – Гинтас посмотрел на нее с уважением.

– Да, учиться надо в Питере, – поддержал я разговор, – Питер – это город-профессор, здесь куда ни плюнь, либо в студента, либо в препода попадешь.

Мы помолчали, думая каждый о своем.

– Гинтас, – Дивна нарушила молчание, – а как твое полное имя?

– Gintautas Umaras.

– Ты из Прибалтики?

– Нет, из Питера.

– Но, возможно среди твоих предков были прибалты?

– Все мои предки – русские, питерские, они жили в этих краях ещё в те времена, когда Города еще не было. Тогда на месте Питера были шведские, финские и русские поселения. Были крепости Ландскрона, Ниеншанц, Невское Устье… Потом Петр основал Город, и мои предки стали первыми поселенцами… Они строили Город, служили Отечеству. Среди них, кстати, было много известных людей…

– Тогда почему у тебя такое странное имя? – не унималась Дивна.

– Ну… это долгая история…

– А мы куда-то торопимся?

– Да, нет…

– Я не поняла: да или нет?

– Да, нет, наверное…

– ?! – было видно, что Дивна еще не знает некоторых тонкостей русского языка, поэтому подобное выражение ее немного озадачило.

– Нет, не торопимся. Это просто так говорится.

– Понятно… Ну, тогда давай, рассказывай.

-Начинай уже!.. – это я уже прервал затянувшуюся паузу. Мне самому давно хотелось услышать эту историю, но Гинтас всегда отговаривался. И вот, наконец, мне представился случай удовлетворить свое любопытство.

– Это произошло в 1917 году, – начал Гинтас.

Начало не предвещало ничего хорошего. Зная его резко отрицательное отношение к октябрьскому перевороту, как он его называл, я уже начал жалеть о нашей просьбе, но Гинтас оставался спокоен и не спеша продолжил.

– Мой прадед Эдуард Элисон…

Дивна чуть не подпрыгнула.

– У твоего прадеда была шведская фамилия? – перебила она Гинтаса.

– Ну да.

– Но, почему?!! – Дивна показалась мне немного взбалмошной девушкой и мне это не очень понравилось.

– Так это совсем другая история, тебе какую рассказать? – спокойно спросил Гинтас.

– Продолжай ту, которую начал, – немного странно выразилась Дивна.

– Ну, так вот Эдуард Элисон, герой русско-японской войны, в то время служил на эскадренном броненосце “Слава”. В октябре 1917 года корабль участвовал в Моонзундском сражении. В ходе сражения корабль вступил в неравный бой с немецкими линкорами, и, несмотря на героизм моряков, получил серьезные повреждения и начал тонуть.

К счастью к ним на выручку успели подойти наши эсминцы, и большую часть экипажа удалось спасти. Это был очень тяжелый бой. Моряки боролись за живучесть корабля с огнем и водой. Эти две стихии проявляют свою агрессивную сущность на корабле всегда одновременно. А ведь, казалось бы, прекрати борьбу, и вода потушит огонь. Но, увы, действуя вместе, они уничтожают корабль в считанные минуты.

Огонь и вода. В этом списке не хватает земли и воздуха. И в такие моменты их действительно очень не хватает для спасения душ человеческих. С воздухом все понятно, а земля… Будь она совсем рядом, до нее всегда очень сложно добраться, даже, если вода в море теплая и дело происходит где-то в южных широтах. А чаще всего бывает совсем наоборот и человек, попавший в море, имеет ничтожные шансы на спасение. Это только в фильмах люди плавают несколько дней на обломках корабля. Но не будем забывать, что любой фильм – это удивление дилетанта. Поэтому профессия моряка априори героическая, ведь служба проходит всегда в недружелюбной среде.

Да, те моряки, как и многие другие принимавшие участие в морских сражениях, были без ложного пафоса настоящими героями, незаслуженно забытыми последующими поколениями.

Таким же человеком был и мой прадед, с грустью смотревший как уходит на дно корабль, который долгое время был для него вторым домом. Теперь путь Эдуарда Элисона лежал в Кронштадт, а затем в Петроград, и надо было спешить, ведь слухи о происходящих там событиях распространялись гораздо быстрее радиоволн.

А что же происходило в столице в тот момент, когда лучшие люди России защищали родину и погибали за отечество?

Добравшись до Петрограда, прадед не узнал родной Город. Он был в ужасе от увиденного! Повсюду лежали трупами хорошо одетых людей. Их было очень много, они были по всему Городу. Чтобы избавиться от трупов, революционеры сбрасывали их в Неву и каналы.

Прадед не увидел ни одного нормального человеческого лица. Носились солдаты, матросы, бандиты, проститутки. Все были одеты в старую рваную одежду. Прадед понял, что если он останется в форме военно-морского офицера, его тут же убьют. Он накинул на себя рваное пальто, которое подобрал на улице, снял фуражку и поспешил на Малую Конюшенную, к своему дому.

Когда он зашел в парадную и стал подниматься по лестнице, то увидел, что во многих квартирах были выбиты двери. Они либо лежали рядом, либо болтались на одной петле.

Наконец он добрался до своей квартиры. Окна были разбиты, везде валялись осколки стекла. По всей квартире были кровавые мужские следы, и было видно, как убийцы ходили по квартире и что-то в ней искали. Всё, что можно было забрать, они забрали с собой. Всё, что не смогли забрать, они разбили, изломали и испортили. Мебель, картины и фотографии были изрезаны штыками. Стены в квартире и даже потолки были забрызганы кровью. Все ящики в столах и шкафах были выдвинуты, открыты и вывернуты, вещи были разбросаны. Зато в квартире не было убитых родственников, и появилась надежда на то, что им удалось спастись. Прадед вышел из своей квартиры и зашел к соседям. Живых не было. Он стал заходить в другие квартиры по лестнице, надеясь найти так хоть кого-то из оставшихся в живых. Везде были одни трупы.

Выйдя из парадной он столкнулся с матросами-демонами-революционного-красного террора, и, выхватив револьвер, хотел всех перестрелять. Но совершенно неожиданно они его узнали. Оказалось, что они вместе служили на “Императрице Марии”. А надо сказать, что прадед пользовался большим уважением и обладал непререкаемым авторитетом как среди подчиненных, так среди офицеров и командования. И даже теперь, оказавшись по разные стороны баррикад, они просто не посмели его тронуть. Главарем этой шайки был боцман с того же корабля, который сообщил прадеду, вся его семья еще в сентябре уехала в Гельсингфорс, поэтому чудом спаслась от погрома.

Сейчас уже никто не знает, что случилось с прадедом потом. Известно лишь, что воевал он в Белой гвардии вместе с адмиралом Колчаком и пропал где-то на полях сражений гражданской войны. Что же касается остальных моих родственников, то мало кто уцелел в революционной мясорубке. Одни были убиты во время погрома, другие погибли на фронтах первой мировой и гражданской войны. Увы, им всем легла дурная масть. Чуть больше повезло тем, кто эмигрировал. Я видел их могилы на кладбище Сент-Женевьев-Де-Буа. И лишь совсем немногие смогли вернуться в Советскую Россию, но им всю жизнь приходилось скрывать свое происхождение. Вот так.

Еще хочу кое-что добавить.

Революцию организуют люди с уголовным типом мышления, а затем к ним присоединяются настоящие уголовники, которые приходят к власти и создают уголовное правительство. Вован Ульянов (враг народа № 1), Оська Джугашвили (враг народа № 2)… Я просто использую их же терминологию… Вам знакомы эти лица “русской” революции: Лейба Бронштейн, Евсей Апфельбаум, Мойша Гольдштейн, Лейба Розенфельд? Скорее всего, нет. Они нам известны под другими именами: Лев Троцкий, Григорий Зиновьев, Владимир Володарский, Лев Каменев. Понимаете о чем я? Среди известных революционеров русских почти не было.

Это были настоящие уголовники и бандиты, которые мотали реальные сроки. И они все потом руководили страной. Это вообще нормально? Это то же самое, если бы сейчас президентом страны стал бы криминальный авторитет, вор в законе, который на нарах провел большую часть своей жизни. А в правительстве сидели бы его подельники.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2