Ведьма для боевого оборотня

Аня Васильева

Ведьма для боевого оборотня

Глава 1

– Ведьма! Ведьма! – закричал кто-то в толпе, стоило мне сойти с дилижанса.

Я огляделась. Кто мог знать меня здесь, в столице? Кругом люди, все бегут, спешат. И никто не смотрит в мою сторону. Но шум нарастал, крики становились всё ближе.

– Ведьма! – чуть ли не в лицо мне выпалил коротышка, вываливаясь из толщи народа.

На нём была военная форма тёмно-зелёного цвета с отделкой серебром. Сразу ясно: из королевских войск служивый, а не из городской стражи. На плечах лейтенантские погоны, а в руках какая-то тонкая книжица и магическое перо.

– Совершенно верно, ведьма, – ответила я и вежливо добавила: – Анастасия! Приятно познакомиться! Вам нужна помощь лекаря?

В ответ на улыбку и предложение помочь коротышка-лейтенант скривился.

– Обучение завершено, дамочка? – спросил он, бесцеремонно пялясь на мою грудь.

Возмутиться я не успела, опустила взгляд и поняла, куда именно он смотрит: на любимой розовой мантии красовалась эмблема Магической Академии.

– Только что с выпуска, – довольно ответила я и помахала перед его носом свёрнутым в трубочку дипломом об окончании обучения.

Из толпы вывалились два огромных бугая в такой же форме, что и на коротышке, только уже рядовые, и встали у него за спиной, нависая надо мной двумя грозовыми тучами. Я нервно сглотнула и начала перебирать в памяти все хулиганские поступки с первого курса Академии до последнего, выбирая, за что мне сейчас прилетит выговор – привычка.

– Ваши документы! – потребовал коротышка, протягивая руку.

Я отдала ему диплом и направление. Бугаи заметно просветлели от моей покладистости, и дышать сразу стало легче. Кто знает, какие нравы у них тут в столице? Может, они так всех приезжих ведьм встречают.

– Буду помощницей архивариуса, – с гордостью произнесла я. – Магистр Димитрий уже ждёт меня в архиве. Сегодня первый рабочий день.

Поздравлять себя с отличной должностью я не просила, но коротышка мои слова вовсе проигнорировал. А мог бы и похвалить. Хотя бы. Но он изучил диплом, открыл свою книжицу, которая оказалась журналом, и стал туда что-то записывать, комментируя под нос:

– Ведьма Анастасия… Лекарь… Ранг первый.

Он посмотрел на меня и неодобрительно зацокал языком. Я пожала плечами и почувствовала, что заливаюсь краской. Магия мне никогда не давалась, но лекарем я была неплохим. Преподаватели иногда даже хвалили, хотя порой мне казалось, что они делали это из жалости.

Из-за своей неуспеваемости на магическом поприще я и Академию закончила на два года раньше положенного. А что мне делать на последних курсах, если я только и могу, что раны заговаривать да от похмелья избавлять. На последних курсах учились боевые ведьмы, способные управлять стихиями. А я, сколько ни старалась, даже искры извлечь из своего магического дара не могла.

Коротышка отошёл на шаг и окинул меня оценивающим взглядом. Краснеть дальше было некуда, поэтому этот взгляд я выдержала спокойно.

– Кабы не война-а… – протянул «оценщик», в последний раз цокнул языком, оторвал от страницы талон и протянул мне. – Ведьма Анастасия, вы призываетесь на военную службу.

– Ка-какая военная служба?

Или небо рухнуло на землю и мир перевернулся, или я действительно слышала то, что слышала. Этот вопрос коротышка не проигнорировал.

– Ко-которая положена каждой выпускнице Магической Академии, вот ка-какая, – передразнил меня он, заставляя недовольно нахмурить брови. – Ваше распределение будет осуществлено в течение седьмицы. Вы ведьма, и обмундирование вам не положено. Армейский штаб там. – Он указал концом пера в нужную сторону. – Ещё вопросы?

– Лекарь я. Архивариус… Свитки там, книги, – залепетала я.

Коротышка дописал что-то в журнале, захлопнул его и сокрушённо покачал головой.

– Какой архивариус, дамочка? Королевство на военном положении. Ведьма ты и есть ведьма!

– Но я же.. Как же это?..

– Присягу при поступлении в Академию давала?

Я кивнула и нервно хихикнула. Присягу я помнила, но больше помнила, как бурно отмечали после.

– Но ведь это так, традиция. Устаревшая… Пережиток прошлого.

– Пережиток военного прошлого, и оно напомнило о себе. – Глядя на мои трясущиеся руки, ноги, губы и края мантии коротышка смягчился. – Если магии в тебе только на первый ранг, будешь при штабе писарем. Им и такая ведьма сгодится. – Он махнул мне в сторону штаба. – Иди с миром, ведьма Анастасия. Три лета отслужишь и вернёшься к своим книгам и свиткам.

Больше внимания он на меня не обращал. Привстал на носочках, вытянулся и попытался осмотреться. Бугаи, как ни странно, сделали так же. Понятно, выслуживались.

– Этот дилижанс последний? – спросил коротышка кучера.

– Последний, – раздалось в ответ.

Коротышка кивнул, развернулся, дал знак бугаям и вместе с ними растворился в толпе, оставив меня наедине с призывным талоном.

Я посмотрела на злосчастный обрывок пергамента и возненавидела его всей душой. Ну как так-то?! Обучение в Академии мне не далось – слишком мал мой магический дар, а в армию на боевой пост – вот так запросто? И уже не мал совсем? В самый раз? Справедливость где?

Желание выбросить талон в ближайшую урну и никогда не вспоминать о произошедшем пришлось погасить в зародыше. Присягу я и правда помнила, как и наказание за неявку на призывной пункт в военное время. А там ничего хорошего: арест, трибунал, тюрьма.

Хорошо же встретила меня столица. Вместо спокойной работы архивариусом – армия! Я встряхнулась и попыталась думать здраво. Коротышка – вербовщик. Ему всё равно, кому он тут свои талоны раздаёт, но, может, в штабе будут люди посмышлёнее? Расскажу им всё, и они меня отпустят. Ну не может же в армии служить ведьма, у которой и магии толком никакой. Не может ведь? Правда?

Призывной талон в моей руке однако утверждал обратное: может и будет, Настенька! Готовься встать в строй!

– Разберёмся! – ответила я безмолвному талону и решительно зашагала в сторону армейского штаба.

* * *

Военная часть нашлась без проблем. Часовые на воротах изучили призывной талон и махнули в сторону небольшого дома под стягами разных видов войск. Приблизившись к штабу, я скривилась от мерзкого запаха: палёная плоть и мокрая шерсть. Я зажала нос, огляделась и сразу поняла, откуда исходит запах. Около штаба, в его тени, лежала груда бурого меха.

– Ближе места для помойной кучи не нашлось?

Мех зашевелился, отчего стало ещё более мерзко. Наверняка там завелись паразиты. Сжечь бы. Для порядка.

– Полить маслом и поджечь, – пробормотала я и с удивлением увидела, как поверх кучи торчком встало одно округлое ухо, а за ним второе. Груда зашевелилась, развернулась во весь рост и повернулась ко мне огромной медвежьей мордой, перечёркнутой уродливым шрамом.

– От цыган отбился? Балалайка твоя где? – спросила я и ойкнула.

Боевой Зверь, – а это без всякий сомнений был не обычный лесной медведь, а воин-оборотень, – встал на дыбы, ударил в землю предо мной лапами и взревел, обдавая громогласным рыком, а заодно и слюнями из раззявленной пасти. В голове прогромыхало забористой руганью, которой полил меня воин. Среди нелестных эпитетов, посвящённых лично мне, удалось разобрать кое-что по делу: «бой», «ранен», «больно же» и «ходют тут всякие, только умничать и могут, лучше б помогли». Хотя нет, последние слова опять относилось ко мне.

– Куда ранили? Почему лекарь ничего не делает?

В том, что касалось заговоров на заживление ран, я разбиралась отлично. В дипломе так и указано: «Заживление ран – Отлично». Поставила стопку книг на землю и подошла к медведю вплотную.

– Рану покажи! – приказала я, и медведь, от неожиданности, видать, послушался: вытянул перед собой лапу и заурчал.

«Бок распотрошили, выродки имперские!» – раздалось в голове.

– Морду убери! – сказала я, отворачивая от себя медвежью пасть. – И так ничего не видно.

Воин сказал правду: его и правда распотрошили. Глубокая рваная рана тянулась через весь правый бок от плеча до поясницы. Лекари стянули ей края, но заживить не смогли. Я провела над раной руками, чтобы определить характер повреждений, и вопрос с армейскими лекарями отпал сам собой.

– Злая магия. Прочно засела. Поэтому и рана не стягивается. Тут специалист нужен.

«А то я не знаю!» – уркнул медведь и попытался лизнуть раненый бок.

– Морду убери! – окрикнула я снова и приготовилась к лечению. – Так уж вышло, что со специалистом тебе повезло.

Чтобы управлять стихиями, нужен мощный магический дар, а чтобы помогать ближнему, достаточно просто быть человеком. «Сопереживание и способность пропустить чужую боль через себя – вот главные принципы любого магического исцеления». Так в учебнике написано.

Вражеский маг щедро одарил медведя скверной ненависти. При недостаточном лечении такая рана годами могла мучать воина, подпитываясь изнутри его собственными чувствами и разрастаясь в нём всё больше и больше. Надо было действовать решительно.

– Постарайся не шевелиться, пушистенький! – попросила я, закрыла глаза и запела заговор на заживление ран.

Затих ветер и умолк стрекот сверчка в траве. Мир вокруг замер. Магия широким потоком лилась на нас сверху, спускаясь по солнечным лучам мне на плечи, окружая сияющим ореолом волосы. Она проходила сквозь мои ладони и спадала вниз с каждого пальца, покрывая раненый бок медведя узорами лечения.

Слова заговора подошли к концу, и рана оказалась надёжно укрыта. Я приготовилась сделать самое главное: чтобы излечить магические раны, мало знать нужный заговор, нужно подпустить вглубь своей ведьминской сути злую волжбу и дать ей противостоять этому злу. Если ведьма недостаточно любит то, чем занимается, – ничего не выйдет.

Но я любила своё дело, и любила помогать людям. Я выхватила из магического плетения элемент связки, вытянула, как нитку из вязания, и прижала к груди. Магический узор задрожал, затрепетал, соприкоснувшись с моей истинной сутью. Он запульсировал в одном ритме с сердцем, а затем по нему хлынула затаённая во вражеской волжбе тьма.

В учебниках всё выглядело точно так же. Я с интересом наблюдала, как тёмные жилки ненависти достигают средоточия моей магии и распадаются безобидным туманом. Их там ничто не подпитает, нет во мне ненависти, нет злобы, лишь сочувствие и поддержка. Именно поэтому мне так легко давалась наука лечения магических ран.

– Ну вот и всё, – сказала я медведю, как только последняя ниточка злобной магии была вытянута из его раны и распущена. Ещё раз проверила рану и дала плетению сделать своё дело: остановить кровь и затянуть рваные края. – Готово!

Как на уроке. Только вражья магия в этот раз была настоящей, не поддельной, как в Академии, и поэтому лечение потратило слишком много моих сил. Закружилась голова, и я чуть не упала, но меня подхватил – нет, не медведь, – а тот, кем он был на самом деле.

Воин-оборотень был высок и плечист. Про таких говорят обычно косая сажень в плечах. Волосы тёмные и чуть вьются. Глаза чёрные под чёрными бровями и взгляд пронзительный. А на губах то ли улыбка, то ли усмешка, не разобрать.

«Красивый», – не к месту подумалось мне, и я почувствовала, как краснею.

Красавец придержал меня и сурово осмотрел с ног до головы. Я вздрогнула от того, как он нахмурился. Недобрый взгляд, у хороших людей такого не бывает. Хотела освободиться и пойти по своим делам, мне ещё из армии уйти надо, как вдруг воин-оборотень пробасил решительно:

– Хороша ведьма! Забираю! Сгодишься мне на поле боя.

Кажется, сегодня у мироздания тугоухость к моим мольбам: всё наоборот!

* * *

Борис

Магическая рана затянулась на глазах. Я хмыкнул. Армейские лекари заливали что-то про редких специалистов, а тут какая-то выскочка – только вчера из Академии – залечила всё за пару вздохов.

Осмотрел результат и еле успел подхватить ведьму под руку. Видать, лечение сил-то у ней отняло. Осмотрел её.

Сама мелкая, едва до плеча мне достаёт. Лик круглый, что солнышко, волос светлый и глаза тоже. Глаза мне её сразу запомнились: яркие, голубые, что небо весной. И ресницы длинные-длинные. Пухом вокруг глаз лежат – облачко.

На вид и возрасту бы я много ведьме не дал. Лет двадцать или что-то около того небось. Молодая совсем ещё. Странно. Точно помнил, что раньше двадцати четырёх из Академии не выпускались.

У ног ведьмы стояла стопка учебников, перехваченных бечёвкой, и пара свитков поверх. Среди всего взгляд выхватил серый уголок призывного талона. Вот как! Призвали ведьму. Тогда всё будет ещё проще. Ведьма-то в лечении хороша! А то, что боец из неё никакой, так и не жалко. Мне она нужна только для галочки.

– Хороша ведьма! Забираю! Сгодишься мне на поле боя, – выдал я, крепче перехватывая ведьму за руку: то ли её снова качало, то ли уйти куда собиралась.

На лице ведьмы отразилось недоумение. Ну да, откуда ей хорошо соображать, если она и жизни-то толком не чуяла.

Я приблизился, чтобы понятнее стало, и повторил медленнее:

– Ты ведьма, я оборотень. Такие как мы воюют в паре.

– Вою-ю-ю… – завыла ведьма, глупо хлопая ресницами.

– Не воют, а воюют, – поправил я, а затем махнул рукой и сделал всё сам: выхватил у ведьмы из стопки книг талон и потащил эту дурочку в призывной пункт.

В этом кабинете ничего никогда не менялось. Стул, стол, за столом дед Василий. Он был здесь, когда я пришёл в армию, будучи ещё неопытным юнцом. Иногда меня одолевала мысль, что дед Василий и не человек вовсе, а местный призрак. Умерший некогда за этим самым столом прапорщик Василий Пупкин. А что? Вполне себе вариант, особенно если видеть, что за последние несколько лет дед ничуть не изменился.

В этот момент дед Василий поднял голову и посмотрел на меня край неодобрительно. Ну точно не человек! Ещё и мысли, небось, читает!

– Обернулся уже, – проворчал дед. – А говорил, долго заживать ранка-то будет…

– Повезло просто! – отозвался я и бодро отрапортовал: – Я к тебе с новобранцем! Принимай! –и бухнул на стол перед ним призывной талон ведьмы.

Тот пробежался по талону глазами и скривился.

– Первый ранг, Борь. На кой она тебе?

– Я… Мне… Архив бы, – пищала зажатая в моих руках ведьма.

– В архив бумаги отправим. Не боись, своё дело знаем, – ответил ей дед Василий, хмыкнув, – не первый день замужем!

– Ты давай это, не задерживай! – подогнал я деда, чувствуя, как ведьма оседает всё больше. – Я ещё хочу обходной лист подписать и завтра к утру в лагере появиться!

– Ну ничего ты, какой спорый! – ответил дед Василий, ничуть не реагируя на сами слова. – Запомни, внучок, спешка полезна лишь при ловле блох! – Он взял из стопки журналов верхний, открыл и сверился с записями. – Пары за тобой не закреплено, Борька. Запишу на тебя ведьму Настеньку. – Он пригляделся к ведьме, прищурил один глаз и спросил: – Пойдёшь в пару к медведю, Настенька?

– Насть, кивни! – гаркнул я на дурочку, а то она совсем уже ничего не соображала: язык заплетался, ноги разъезжались.

Дед Василий глянул на меня, затем снова на ведьму.

– Будь по-твоему, Борька! Сгубишь девицу то! Она на излечение волжбы вражеской себя до дна исчерпала. Я же вижу, пусты запасы силы ведьминской. Каково ей в бой идти?! Сгинет! В миг сгинет же!

– Не причитай, дед! И не таких в бой бросали, – остановил я старческие причитания. – Пройдёт курс молодого бойца. Васька всему научит. Выживет ведьма.

– Как предыдущие…

– Молчать! – прикрикнул я. – Не важно это.

Дед Василий пожал плечами, поставил поверх призывного талона штамп, расписался и протянул талон ведьме.

– Добро пожаловать в армию, Настенька! – искренне пожелал он. – Теперь ты боевая ведьма для оборотня. Успешной службы!

Ведьма отшатнулась от протянутого талона как от огня, снова залепетала что-то про архив, армию и ошибку, и снова всё пришлось делать самому: я забрал талон из рук деда, встряхнул ведьму и вывел её из штаба.

На крыльце ведьме совсем поплохело.

– Ведьма… Оборотня?.. – пролепетала она, еле переставляя ноги.

Я отпустил её, позволив медленно осесть на ступени крыльца. Выглядела она неважно. Без сомнений, дед Васили был прав: исчерпала всю свою жизненную силу. Дурочка! И в остальном прав: погибнет она, такая хилая, в первый же миг боя.

Я хмыкнул. Мне-то что! Лишь бы обратно на войну пустили. А оборотню без ведьмы никак нельзя. Только в паре. Устав, будь он неладен.

– Мне бы в архив бы, – еле слышно раздалось от ведьмы.

– Побываешь ещё, – буркнул я и попытался поднять ведьму на ноги. И даже поднял. – Но сначала повоюешь!

Ведьма решительно оттолкнула меня прочь, сделала шаг сама и упала в обморок. М-да… Её до поля боя ещё донести придётся! Взвалил ведьму на плечо, схватил вязанку её книг и направился в постоялый двор, где остановился.

Глава 2

Я проснулась в незнакомом месте. Небольшая комнатка: кровать, два стула, в одной из стен дверь, в стене напротив – окно. Ничего необычного. Из-за окна слышался шум улицы, а за дверью гремели посудой и раздавались женские крикливые голоса.

– Где я? – спросила я, садясь на кровати.

Последнее, что я помнила, это запах мокрого медвежьего меха. А вспомнив запах, я вспомнила и всё остальное! Как исцелила боевого оборотня, как мне стало плохо, и как он привёл меня в армейский штаб и заставил дать согласие на службу.

Я осмотрелась и первое, что заметила, свои книги в углу. Подошла и вытащила из стопки призывной талон. На нём алел штамп «Принят!». Вот так не повезло! Про армейскую службу и пары бойцов нам рассказывали на первом курсе Академии. Но я тогда половину пропустила мимо ушей, наивно полагая, что меня это никоим образом не коснётся.

Боевые Звери – основа нападения любой армии. В паре с оборотнем всегда должна быть ведьма. Это я хорошо помнила: помню, как мы с однокурсницами хихикали, что мужчины, может и Звери, но без нас, женщин, никуда! Даже на поле боя!

Я улыбнулась, но улыбка вышла вымученная, ведь теперь я – ведьма для боевого оборотня. А это значило, что мне идти с ним на поле боя. А что я могла? От одной залеченной раны все силы потеряла.

Нижняя губа ощутимо задрожала, глаза подёрнулись пеленой слёз, но как следует выплакаться мне не дали: дверь распахнулась и в комнату вошёл мой Боевой Зверь в человеческом облике.

Не помня себя, я подлетела к нему и влепила звонкую пощёчину.

– Как ты мог! – заорала я. – Ты воспользовался мной!

– Ещё чего. Больно надо, – проворчал мужчина, отгораживаясь от меня руками. – Тем более, что все знают, что девственная ведьма действенней не девственной.

– Что?! – Щёки поняли всё раньше меня и зажглись румянцем. – Я же не про это, – смущённо пролепетала я.

– То есть «про это» ты не против?

– Ты что! Как ты можешь говорить… – я замолчала, поняв, что мужчина сбил меня с мысли нарочно. Выдохнула и начала сначала: без криков и истерик. – Ты заставил меня согласиться на военную службу. А я на неё не согласна! Это всё огромная ошибка! Меня должны были освободить от службы. Ну как ты не понимаешь?! Не боевая я, совсем не боевая.

Мужчина потёр щёку, по которой прилетела пощёчина, и язвительно заметил:

– А дерёшься как боевая.

– Это другое. Я вспылила.

– Извинишься?

– Ещё чего! Сначала ты отведёшь меня обратно в штаб и скажешь им, что ошибся, что я на службу не гожусь и что меня надо немедленно отпустить!

А портки тебе не постирать?! – вопросил мужчина.

– Спасибо. Тут уж я как-нибудь сама справлюсь. – Я развернула его от себя и подтолкнула к двери. – Давай! Иди уже!

– Я не могу…

– Ну как это не можешь?! Всё ты можешь! – Я уже не толкала, упёрлась в широкую мужскую спину плечом и пыталась хоть немного сдвинуть его с места. – Переставляем одну ножку, затем другую.

– Не могу! – упрямо повторил мужчина.

– Не можешь? Не умеешь, что ли? – Я не сдавалась и продолжала толкать его к выходу. Вернее, упираться в него в том направлении. Мужчина не двигался с места. – Как медведь-то умеешь? Ну давай, мишенька, косолапь в штаб!

– Я Борис.

– Настенька, очень приятно!

Я упёрлась ногами в пол, толкнула его ещё раз и решила зайти с другой стороны. Зашла с другой стороны, взяла Бориса за руку и потянула за собой.

Но и так вышло ничуть не лучше. Борис не сдвинулся с места и даже больше: подтянул меня за руку, поставил вплотную к себе и выдохнул прямо в лицо, обдавая тёплым дыханием и нежным признанием:

– Ты нужна мне.

И щёки снова тронул румянец. Я отвела взгляд, не знала, что ответить… А Борис продолжал:

– В обходном листе оборотня должна стоять отметка о наличии пары, иначе меня не выпустят из города. Решай сама: или ты выходишь из города со мной, или тебя сажают за дезертирство!

Прижатая к нему я не смогла даже дать ему пощёчину. Он мной воспользовался!

– Ты мерзкий, подлый, коварный мешок с мехом! Я тебе нужна только как галочка в твоих бумагах!– Я затрепыхалась, пытаясь вырваться из его объятий. – Мне что делать прикажешь?! Героически погибнуть на поле брани?!

– Отличная смерть для воина…

– Я не воин!!! – заорала я так громко, что даже этот остолоп меня отпустил.

Но тут же схватил за руку и придержал.

– Доедем до границы, отметишься у тренера и пройдёшь курс молодого бойца. Решат, что тебе не место на поле боя, заменят тебя нормальной ведьмой и оставят при штабе. Будешь свои любимые бумажки с места на место перекладывать.

– Или тюрьма? – всхлипнула я. Слёзы всё же покатились из глаз.

– Или тюрьма!

Я шмыгнула носом, уткнулась Борису в грудь лицом и тихонечко прошептала:

– Домой! К маме хочу!

И вместо слов поддержки получила лишь вымученный мужской стон.

* * *

Мы отправились в путь в тот же день. Борис торопился покинуть столицу, как будто боялся, что армейские чиновники найдут ещё какой повод не отпускать его туда, куда он рвался более всего – на поле боя. А я была бы этому только рада. И представить себе не могла, что окажусь в армии. В архиве – да, но не в армии.

Но Борис был прав, остаться в столице теперь – дезертирство, и мне пришлось поехать с ним. Может, на границе найдутся люди посмышлёнее этого солдафона.

Медведь, которого я встретила, был медведем и в своём человеческом обличии: вечно ворчал на меня, ходил угрюмым и рычал что-то себе под нос. Так и хотелось взять его за ухо и научить нормально общаться с людьми. Но я надеялась, что мои пути с ним разойдутся, как только мы достигнем пограничных частей. В тренировочном лагере ведь сразу увидят, что я не гожусь в бойцы. И, если даже не отпустят домой сразу, оставят в штабе. Ну, Борис утверждал, что так оно и будет.

– Точно в штабе оставят? – в очередной раз спросила я, вырывая из Бориса очередной мученический стон. Они выходили у него всё лучше и лучше.

– Сказал же – да!

– А если нет?

– А я сказал – да!

– А откуда ты знаешь?

Борис остановился.

– Знаю и всё! – рявкнул он. Посмотрел на моё лицо и сразу понял – не отстану. Борис тяжело вздохнул, прорычал себе под нос что-то невнятное, но явно недоброжелательное и попробовал ответить ещё раз: – Я сам их попрошу это сделать! Очень попрошу! Сильно попрошу! Так, что не откажут попрошу.

Я придирчиво осмотрела Бориса с ног до головы и довольно кивнула, соглашаясь: этому не откажут! Развернулась и пошла дальше. Мы были на полпути к городским воротам. К служебным армейским конюшням. Перед тем, как отправиться к границе, нам нужна лошадь. Борис мог быстро передвигаться, обратившись в медведя: боевые звери обладали необычайно высокой выносливостью, подпитываемой магией бойца-оборотня. Но мне за ним было не угнаться. Верхом на медведе Борис ехать запретил. А я спросила. Не один раз спросила. Всё равно запретил. Сказал, рана ещё не зажила. И хотя моих ведьминских сил уже хватало, чтобы видеть, что он врёт, настаивать я не стала.

Конюший встретил нас у ворот и проводил к стойлам.

– Поспокойнее лошадка есть? – спросил Борис. – Мне бы обращаться при ней мочь, а зверь я огромный. Лошади пугаются часто. Надо, чтоб не скинула.

Конюший задумался, а затем повёл нас вглубь конюшни. Остановился около стойла и указал на лошадь.

– Вот эта самая спокойная. Хоть в дракона пред ней обратись – и ухом не поведёт.

Он говорил ещё что-то, но я его не слушала. В ближайшем от меня стойле стояла лошадь белой масти. Завораживающе красивая. Тонконогая, статная, грива белая до пола и большие грустные глаза. А в них надежда.

– Эту, – сказала я.

Мужчины не обратили на меня внимания, обсуждая самую спокойную лошадь. Я подошла. В соседнем стойле стояла коренастая гнедая лошадь. Я обернулась. Белая всё так же, с надеждой смотрела на меня печальным взглядом. Я подёргала Бориса за рукав, привлекая внимание.