Бесконечность на два не делится

Он лежал на диване, совершенно голый и смотрел, как она раздевается. Под кофточкой у неё, оказывается, совсем ничего не было надето. И как всегда чёрные трусики. Тогда, в первый раз на ней были такие-же…

– Потом Би просто лежал на спине, ощущая, как высыхает пот на коже, и это было приятно. – Тогда, раньше… Пятнадцать лет назад… как давно! … это было совсем по другому. По – сумасшедшему. Будто пытались украсть кусочек счастья. И это казалось обманом, мошенничеством. —

Алла, тоже лёжа на спине, что-то промурлыкала…

– А перевод? —

– Говорю, тогда между нами была она. Как надзиратель… или свидетель… незримый эталон. —

– Ну уж и эталон! – запротестовал он, но осёкся, помолчал, оформляя мысль. – Ты не так уж и не права… В самом деле. Я тоже это чувствовал … —

Он сам удивился, как легко он принял этот факт… Ведь сейчас уже не было ничего между ними… Как это ни воспринимай… Ни обязательств, ни надежд, ни обещаний. Ни будущего. И говорить на эту тему не было никакого смысла. Всё должно быть так, как будет…

Ночью Аллу разбудил его крик…

Глава 2

1. – Алла работала в проектном институте специального машиностроения МО России, что у станции метро «Электросила», на улице Решетникова, и на работу утром проснулась в шесть часов. Было ещё темно, и она с трудом могла рассмотреть в зыбком электрическом свете, проникавшем снаружи, лежащего на животе Би. Она знала, что в этой позе он привык спать с детства, и чему-то улыбнулась. Пока чайник закипал, она умылась, наспех нанесла лёгкий макияж – она всё ещё не нуждалась в «спецкамуфляже», и знала, что выглядит лет на пятнадцать моложе себя. Соседей слышно не было, и перед зеркалом в ванной она позволила себе расслабиться, разглядывая отражение. Молодец, всё в норме, всё как должно быть. А сиськи, что ж сиськи, это дело десятое. Памелу Андерсон ей всё-равно не дублировать… А ведь Би тоже молодец… Она провела языком по губам, снова ощутила во рту солоноватый вкус спермы… Хулиган. Раньше себе этого не позволял. Многому научился за прошедшие годы… Во всяком случае, направляющая рука ему уже не требовалась… Стараясь не шуметь, она попила кофе, сжевала кусок батона со спредом. В записке, оставленной на тумбочке, она наугад написала,

– «Отдохни перед работой, доешь хинкали, пожарь котлеты. Созвонимся» – подумала и добавила – «Ц. Аллка». —

Будить его она не хотела, не переносила его глаза, укоряющие и вопросительные, требующие оправданий и обещаний. Ведь станет тут-же курить и сверлить коричневым взглядом… И без поцелуя перебьётся. Как и почему он и расстались? На первый взгляд, азбука. Его первая, бывшая. Здорово она его зацепила. НЕ исключено, что до сих пор кровоточит, хотя он этого никогда не покажет, задвинул… Алла прекрасно понимала, почти с первого дня их семьи, что она – орудие его мести. Холостое орудие. А он сам, похоже, об этом и не думал… Школьная любовь! Романтические вечера на крыше пятиэтажки, или в беседке в бездонном дворе под бесконечным чёрным небом. Гитары, философские споры о НАЗНАЧЕНИИ… Ерунды мешок. Просто уязвлённое самолюбие и чувство, что его обманули.

А у неё? Не то же самое? Конечно, небо в алмазах не обещалось. Так, полунищая городская жизнь, туманные перспективы, рай в шалаше… И она отомстила? И это тоже. Только потом чувство сладкой мести ушло, она поняла, что тоже поступала по каким-то его серым планам. В те годы главным был вопрос выживаемости. Он что, подставил её, спрятался за колючим забором? Когда он пришёл, потом, она увидела, что нет у него ничего для неё. Ни сказать, ни предложить. Будто стёрли какую-то часть души. Он не ожесточился. И не старался забыть, простить, да и она не чувствовала себя в чём-то виновной. Да, это произошло. Что теперь? А НИЧЕГО. Пустота. Стёртая страница… Но не осталось ни горечи, ни обиды, ни вины. Просто, снова" встретились два одиночества", и пора подводить итоги. Конец года.

2. – Валерьян? Здорово, Валерьян, Захаров это. По поводу … —

– Конечно, конечно. Сергей, здравствуй-здравствуй… Помню, да! Как его, Борис… да. Что нового скажешь? —

– Ну, был я у него вчера в гостях, вместе с его бывшей … —

– Бывшая… Давно они расстались? —

– Давненько… Она сейчас в роли приходящей няньки у него. Женщина вполне здравомыслящая. Не знаю, просто жалеет его, или какая перспектива … —

– Что-то серьёзное намечается? —

– Их не поймёшь. Оба люди странные… в хорошем смысле, только Алла в своём роде… Расстались они, понимаешь, сложно. Нехорошо, в смысле. Он тогда запойным был. Растерялся в начале 90-х, ну и… на последней черте … —

– Но сейчас быльём поросло? —

– Похоже… Хотя, знаешь, тюрьма так просто не уходит. —

– Она его туда упрятала? —

– Говорю, тут намного сложнее… Формально, вроде и она. А похоже, он нору себе искал… Бомбоубежище. —

– Понятно. А последние впечатления? —

– Не могу я понять последних впечатлений… Вроде, всё, как всегда… Юмор, книжки… Он всегда повёрнут был на книжках. Начитанный, как чорт. Опять же, повторю, оба странные люди. Непонятные разговоры, намёки, коты какие-то рыжие … —

– Коты? У тебя самого крыша там не того? —

– Всё может быть… В каждом слове десять смыслов… В общем, если интерес, пиши адрес… Это от Балтийского три-четыре минуты. Сегодня у него выходной, потом двое суток, и снова четыре выходных. На Кировском заводе. —

– Обо мне ты ему говорил? —

– Так, вскользь… Не заинтересовался. —

– А всё-таки, хоть что-то из ряда вон, чего раньше не было? —

– Есть, конечно… но это и на возраст можно списать, и на жизнь. Жизнь у нас весёлая, непредсказуемая… Слышал, наверное речи такие: – мировой заговор, тайное правительство, зомбирование народа, психотропное оружие… Такой бред… Он к этому язвительно относится, но что-то… что-то у него есть к этой теме. Знаешь, он раньше на МО работал, я тоже, в общем-то. Только я быстро оттуда свалил, у меня заморочки с Наталкой начались… Да и не любитель я железок. А объекты там серьёзные были… Не бредовые, но что-то на грани… Может, из тех времён какая-то информация у него… Так сколько лет прошло, давно срок подписки истёк… Не знаю… Но его реакция наводит на мысли. —

– Понятно… Интересно. Как с ним связаться? —

– Пиши телефон. —

– Встречу не назначали? —

– … Нет. У нас, понимаешь, так не заведено… Нужда возникла, заявился и всё … —

3. – Би проснулся в девятом часу, закон целесообразности, есть возможность выспаться, надо использовать до отказа. Не глядя, потянулся к тумбочке, нащупал сигареты. Что-то там лежало на пачке, бумажка… Записка. Закурил, щурясь, с трудом прочитал, что оставила ему Аллка. Ладно. Он ничего не почувствовал. Как она сказала, дружеская физиология. Братский перепих… А хамить не надо. Аллка – человек. Кот Бублик человек. Захар тоже… Би прислушался к себе, к тому, что представлялось душой. Вроде, порядок. Ни облачка… Или есть? Захар. Он что-то такое упоминал… Психиатр, тест… Чушь какая-то. Фрейды нашлись. Но… что-то здесь есть. Настораживающее.

Кефирчика-бы, холодненького. Может, в холодильнике есть, вроде покупался на днях. Некоторое время он стоял перед холодильником, тупо глядя в освещённое нутро. Кефира не было, присутствовали незнакомые пакеты, очевидно, доставленные Аллкой. Вернулся на диван, надавил кнопку пульта. На экране очередной дебил в очках, похожий на профессора физики, с огнём в очах излагал очередную потрясающую все основы теорию о сокровенных тайнах Вселенной. За спиной дебила имелась чёрная доска, испещрённая латинской цифирью и какими-то чёрточками. Это должно свидетельствовать, что всё свободное время дебил рисует шаманские картинки и двигает таким образом цивилизацию вперёд… Достали, сволочи. Не любил Би жуликов. Конечно, со школы начиная, как любой малолетний экстремал, он верил любой фразе, где светилась волшебная формула «НЛО». Боготворил Несси, молился по книжкам Дэнникена, глотку любому готов был перегрызть за параллельные миры. Время было такое. Верили партийным лозунгам. Там, типа – и на Марсе яблоки будут… А разве Бредбери – Стругацкие расписывали не то-же самое? только более захватывающе, привлекательнее, обращаясь не к абстрактному народу, а к каждому читателю лично.

И в книжках об Атлантиде – Фаэтоне ты видел вокруг не загаженные донельзя переулки Родины, а полные загадок, манящие, сверкающие нечеловеческие миры… Которые надо было обязательно изучить и облагодетельствовать человеческой моралью и этикой… Конечно, был и Лем с его Солярис, не вписывающейся в социалистический реализм… Но ложь надоедает и начинает вызывать отвращение, когда её впихивают в уши постоянно и настойчиво. Как в политике, так и в книжках. Конечно, он чётко различал фантазии Гомера, Шекспира и прагматику» исследований следов древних суперцивилизаций», а уж когда обрушился на головы рынок – всё вдруг стало ясно – «ДЕЛАЙ ДЕНЬГИ» – и больше ничего. Обман и пустота. И тут ещё… Аллка… Алла Демидовна. Проблема? Конечно, она предупредила вполне определённо и категорично – никаких розовых фантазий… Но что там на самом деле? Не понимал он их никогда. И ещё дурная привычка – думать за них. Вживаться в их роль. Да разве это возможно?!

Женщины – существа из чёрных дыр. (И у каждой- своя собственная. Хи-хи) … Что у них в голове? Сплошные апории. Впрочем, за годы самостоятельной жизни, Би привык решать такие непонятные проблемы радикально и кардинально. Не знаешь, что делать, не делай ничего. Не замечай проблему, и она решится сама собой. Самым рациональным образом. Терпение. И главное, не пороть горячку… Сколько дров наломано… Он подошёл к окну, пригляделся. Дружище Бублик исправно нёс службу.

4. – Что вам вспоминается из прошлой жизни? —

– Я не помню прошлую жизнь… Говорят, их много… бесконечно. Так что, я думаю, это сказки. Тема хорошей песни Высоцкого. Не больше. —

– А я спрашивал не о ваших предыдущих воплощениях. Этот вопрос пока открыт. Что вам вспоминается в первую очередь. Обычно люди считают, что их спрашивают о каких-то ключевых моментах… Нет. Как раз в голову лезет всякая мелочь, дичь, о которой специально и не вспомнишь… Когда писатели описывают предсмертные мгновения, почему-то сочиняют что-то трогательно-символичное… Не думаю, что это так в действительности … —

– Ты начал профессиональный опрос? Первое впечатление сложилось? —

– Не думай, что будешь интервьюировать меня… Первое впечатление. Пока только, что передо мной интеллигентный человек. Как это определяется, не спрашивай. Это просто впечатление. —

– Я не буду задавать вопросы. Интеллигентный человек должен предложить кофе. —

– С удовольствием. На улице какая-то мерзость … —

– Кофе без изысков, растворимый. И без молока … —

– Не люблю кофе с молоком. Это как шашлык с гарниром. Тебе завтра на работу? —

– Это не работа. Формальность. Сфера обслуживания. И даже просто работаешь в качестве детали интерьера … —

– Охрана – большое дело в создании имиджа. —

– В нормальной бизнес-культуре. У нас дикость. Утрирование. О чём ты спрашивал? Да, что вспоминается… Ночь. Звёздная ночь. Она везде, только горизонт закрывают чёрные силуэты пятиэтажек с прямоугольниками жёлтых окон. Но это внизу. —

– Зачем один? Нас двое. Иногда трое. Я, Алла и иногда друг Валера. Ничего не происходило. Иногда непонятные разговоры. О книгах, музыке… О школе, мы тогда учились в школе, в девятом – десятом классе… Нет, в десятом Валеры уже не было, его отца – военного, перевели во Владивосток … —

– Вы скучаете о том времени? —

– Скучаю? Хочу вернуть? Просто грустно, что такого больше вроде и не было в жизни… Что-то похожее, но … —

– Какую книгу прочитал последней? Не одну? —

– Читаю. По настроению… Пять страниц там, десять там… Книги… НЛО, Несси, Стоунхендж, Наска, параллельные миры. Кучу идиотизма. Чтобы убить время. А с удовольствием? Карл Саган «Космос», Юлиана Семёнова «Горение» – это без удовольствия. Чёрная история. Надо знать… Клиффорд Саймак «Почти как люди» … —

– А зачем идиотизм читать? Рациональное зерно ищешь? —

– Чего? Там этого нету… Может, чтобы себя умным почувствовать… Это теория такая – всё познаётся в сравнении, да? Читаешь – академик лошарной академии, профессор неведомых наук, и рецензия, сплошные дифирамбы. Читаешь – а там, волосы дыбом. Школьные ошибки, ляпсусы, притянутости даже не за уши, за яйца. Я даже проконспектировал книг пять, наиболее скандальных, самостоятельная книга получилась, навроде «Азбуки шамбалоидов» Образцова. —

Гость достал записную книжку, черканул «Азбука шамбалоидов», Образцов. Прочесть. " – Любопытно … —

– Вы, Борис Валентинович, человек начитанный. Может что-то порекомендуете по специальности. По психологии. Не из обязательной программы. —

– По психологии. Фрейд и Сухомлинский, видимо, уже из обязательной … —

– И Фром, и Фуко … —

– Ещё учась в школе, я прочитал любопытную книжку. Русскую. Психология личности и психология коллектива. Очень хорошо, читал запоем. Тогда выходила научно-популярная серия … «Наука и жизнь»? Не помню. Ни имени автора, ни названия. А фамилия – Каширина. Судя по книге – интеллигентный и умный человек. Написано понятно, доступно и интересно. Прочитал взахлёб. Дураки ведь пишут нудно, заумно и путано. Это мимикрия у них такая. К сожалению тогда все тянулись к запретному, который сладок. У всех на устах Фрейд… Ну и я хлебнул… Господи, вот наворотил человек, всё равно, что «Отче наш» излагать языком квантовой физики… А вы, я вижу, тоже используете профессиональный инструментарий? —

– … Простите? —

– Чтобы человека расположить, позитивно настроить, надо дать ему понять, что считаешь его умнее себя, и ценишь его мнение. Азы. Вызывает ответное доверие и уважение. Желание поспособствовать. Вы вот записали имя автора «Азбуки шамбалоидов». Пётр Образцов. И в потребительской психологии здорово разбирался. Был научным обозревателем «Известий». Не знаю, жив-ли ещё… А текст в интернете есть… Здорово он сделал всех этих прохиндеев … —

– … Сколько ты уже не пьёшь? Лет десять? —

– Двенадцать. —

– И как ты держишься? У каждого бросившего, кажется, есть свои отработанные приёмы, помогающие блюсти обет. —

– Да. Есть. Не знаю. Я сразу выбросил алкоголь из своего жизненного круга. Не было никаких правил, клятв самому себе и другим. Просто это перестало меня касаться. Я убедил себя, что алкоголь и полноценная жизнь несовместимы. А мне нравится жить. Правда в последнее время всё меньше и меньше. Но я и выпивка – мы не имеем друг к другу никакого отношения… Я не мешаю пить другим. Я терплю это у друзей. Но я ненавижу пьяных. Мне противно дышать с ними одним воздухом … —

– И не тянет? —

– Выпить? Не знаю. Я не думаю об этом. Иногда я пытаюсь представить себя пьяным. Я не помню уже, как это было со мной! Помню кучу глупостей, что вспоминать противно. Но свои ощущения не могу вспомнить… Только… только я боюсь пить. Мне нельзя быть пьяным – это, как закон …? Я просто ЗНАЮ, что на этом моя жизнь закончится … —

5. – На улице было уже темно, когда психолог ушёл – и ему и Би завтра надо было на работу, и дома его ждала жена, с которой у него определённо были проблемы: это Би определил по взглядам, которые тот кидал на часы и прислушивался к телефону. И взгляды эти были не виноватые, а скорее тревожные и испуганные.

Что-ж, жизнь есть жизнь. Би давно понял – чтобы в семье было комфортно, муж должен быть глупее жены. В противном случае конфронтация, подозрения, часто необоснованные, но могущие стать реальными. И скандалы, ни чем не кончающиеся, потому что взаимопонимание и со-чувствие невозможны. Впрочем, гостя Би своими теориями напрягать не стал. Тот сказал, что знакомству рад, и горит его продолжить…

А у него очередной пустой вечер. Аллки сегодня не будет… Его это не огорчило, это был факт, который существовал и требовал констатации…

…в начале мира воссуществовал великий змей по имени Кем-Атеф, который, умирая, завещал своему сыну Ирта создать Великую Восьмерку богов (боги Амана, Каук, Наун, Хаух и богини Амауни, Кауки, Науни и Хау-хи). Боги имели облик мужчин с головами лягушек, а богини – женщин с головами змей.

Боги Великой Восьмерки плавали в водах первозданного Науна и отправились в путь к низовьям Нила, в г. Гер-мополь. Из земли и воды они создали Яйцо и поместили его на Изначальный Холм. Там из яйца вылупился Хапри – юный бог Солнца… – его глаза уже не хотели смотреть, и «Книга мёртвых» отправилась в пасть ночи… Они пришли к нему в сон – Аупут, покровитель умерших, могил, погребальных таинств; Каука, олицетворение Великой Ночи; Нефтида, вместе с сестрой Исидой встречающая у восточного неба умерших и Дуат – инобытие, сопровождаемый, как обычно, богинями Нхаба и Нэит, почти сливающимися с ночным мраком.

– " Тень – это след света, который тело поглощает, оставляя пустоту,» – вспомнил Би Фонтенеля, хотя утверждать авторство он не стал бы. Он прекрасно понимал, что это сон, но смысла не было, и это почему-то беспокоило его. Как и то, что в сне ему нужен смысл. Сон по-определению олицетворяет наши страхи и вожделения. Что эти боги могли дать ему? От чего избавить? Они пришли не к нему, понял он, им не до него, какие-то свои божественные дела и заботы вели их, и его сон служил им вратами в неведомое ему, но для них насущное, требующее их присутствия и вмешательства… А он вдруг оказался в кристальной воде ночного лесного озера, но прозрачной, как синее стекло, до самого дна в бахроме колышущейся травы. И вместе с ним была она… Абсолютно нагие, они плавали под водой друг за другом, их тела отливали голубым серебром, напоминая кадры» Человека – амфибии», и он никак не мог уловить момент, чтобы разглядеть её лицо… Он всплывал на поверхность, чтобы сделать глоток воздуха, низко нависали над водой ветви деревьев, и над ними мерцали звёзды. После вдоха он ушёл в воду и лицом к лицу столкнулся с Аллкой. Её глаза были закрыты, груди колыхались в потоках воды, а руки протягивались к его лицу…

Он закричал и проснулся. В комнате было так же темно, но кто-то здесь был, это ощущалось совершенно отчётливо. Он не мог и не хотел приподниматься, чтобы оглядеть комнату, и к нему подошли. Это была Нефтида, юная и стройная, и на её плече сидела призрачная птица Нэит…

– Не торопи события, шелестящим шёпотом сказала Нефтида, еле шевеля губами. – Мы не ждём тебя, нам нужно другое, чего ты не знаешь. И не желай этого знания, ибо оно может убить, а может дать бессмертие, что для тебя – одно и то-же … – она ушла вслед за другими…

6. – За спиной захлопнулась дверь парадной. Было всё ещё темно, но уже с явными признаками белых ночей – чуть ощутимым мерцанием, невидимыми следами искр и сполохов тумана. Он поднял голову – за чёрным стеклом чувствовался сгусток более светлого. Рыжий кот Бублик охранял пустоту двора. Би поднял руку, пошевелил пальцами.

– … Человеку не нравятся вещи, которых он не понимает. Опера, балет, Дж. Джойс, Рубенс… но многое из того, что нам не нравится – взаимоисключающие явления. (хотя многое просто язык не поворачивается назвать «явлением». Рубенс и – Ксюша Собчак, Феллини и – «Дом – 2», Джеймс Джойс и – Д. Донцова. Что истинно и что – дерьмо? А ведь большинство людей сразу скажут – что есть что. Вопрос чисто риторический. Но вот балет. Явление порождено культом тела. Разновидность бодибилдинга, у-шу и пр. явление антихристианское. И тут-же – сопоставление. Рубенс – тоже культ тела. Микеланджело, Роден, Да Винчи… но все они – явления от БОГА. Так что правильно, а что – нет? Не понятно. Цивилизация – творение не людей, но природы. Потому-что так надо. А может быть по другому? —

Эти туманные рассуждения свидетельствовали только лишь о беспомощности человека, не желающего принимать некоторые условности общества. Но поскольку против общества не попрёшь, приходилось подчиняться. Би ненавидел работать. Сам процесс ОБЯЗАТЕЛЬНОСТИ насилия над своим «Я» был ему противён… Почему он ДОЛЖЕН вставать ни свет ни заря с уютного дивана и включаться в процесс, ему навязанный и потому противоестественный. Конечно, никто не должен содержать его, обеспечивать все те небольшие удобства и прихоти… А может быть по-другому? Тогда только БОГ. Он должен работать у тебя домработником? И у каждого из миллиардов паразитов, ползающих по планете? Что-ж, Он всемогущ. В Его распоряжении все ресурсы мироздания…

Чорт! Куда смотрят коммунальщики, ноги сломаешь, не дойдя до работы!!! … В метро было столпотворение. Час пик. Хорошо – ехать без пересадок. Он смотрел на лица. Лица ничего не выражали, обычное нейтральное выражение, «на людях», когда не надо соображать, делать выбор поступка, и реагировать не на что. Просто «фотографии на документы».

– Нет людей мудрых и глупых. Потенциал любого безграничен. И каждый живёт в своей философской системе, по своим правилам, руководствуясь своей этикой. И в границах своей системы – он мудрец. Другому нет хода в этот мир. Конечно, каждый мир самостоятелен и самоценен, только границы этих миров очерчены чётко, или размыты. Имеют тенденцию к усложнению, или застывши. Способны к взаимопониманию, открыты для влияния, или замкнуты в своих установках, не способны к эволюции, окоченевши в собственных догмах. Они живут по законам замкнутых систем. И любое покушение на эту замкнутость воспринимают, как угрозу существованию… Как мы одиноки в этих своих замкнутых мирах. И нужна вся, присущая нам мудрость, чтобы выжить в них … —

Он стоял, крепко притиснутый со всех сторон, с тоской косясь вверх, на яркий поручень, до которого было не дотянуться, и чувствовал острое ребро ноутбука в сумке, вывернутой невероятным образом. Кроме ноутбука там находился ещё свёрток с котлетами, пожаренными вчера перед сном, и пара бутербродов с какой-то эластичной колбасой…

Ехать было ещё три станции. Ерунда, когда-то он ездил по полтора часа, с двумя пересадками… Вокруг него покачивались десятки обособленных миров, индивидуальностей, континуумов. В складках одежды прятались иные измерения, чёрные дыры, струны и рояли… Что-то вдруг изменилось в объёме поезда, будто само пространство замерцало и завибрировало. Тусклый свет стал прерывистым, будто вырывался из плафонов отмеренными порциями, лица серыми пятнами изгибались, как в изогнутых зеркалах смеха, только вместо смеха их провалов ртов рвался немой крик. Люди задвигались, словно какой-то поршень пытался выдавить их в заднюю дверь, в чёрный зев тоннеля. А потом звук включился и ударил по сознанию, по нервам, сдавил внутренности, вставил куски ваты в уши. Не было различимых слов, даже эмоции вылились в этом звуке – рёве сплошной какофонией, в которой и тоска, и злоба, и протест звучали на одной ритмической ноте. Казалось, если бы окна можно было открыть, люди стали бы выбрасываться в мелькающую тьму. Здесь движение было невозможно…

На самой душераздирающей эмоции вдруг настала тишина, только звук движения состава. Потом вступили неразборчивые голоса. Люди вокруг не разговаривали друг с другом, он мог в этом поклясться, они молчали. Но что он слышал? Обрывки фраз? Или мыслей?

– Попробуй доказать человеку, что один и один будет два. Получится? Ведь очевидности доказывают идиоты, а кто ж им верит… Вот в квантовой физике один плюс один равно нулю. Может быть поэтому они все такие идиоты … —

– Короче, насколько я понимаю ситуацию, надо просто жить, как трава, не высовываясь… Сколько-то ещё проживу… Всё-равно от нас ничерта не зависит… Дёргайся – не дёргайся. Лучше – не будет… А хуже – так чего ещё ждать? Пора привыкнуть. НЕХОРОШИЕ ВРЕМЕНА. А когда они были хорошими? … —

– Посмотрел на новый год телевизор и обалдел!!! Оказалось – в России столько «чернухи», что мне и не снилось. Знал, что плохо, но НАСТОЛЬКО!!! Ощущаю себя в ситуации; – будто выскочил на улицу и вопию – ГОРИМ, ГОРИМ!!! А мне:– придурок! давно горим, вот только ПОЖАРНЫХ НЕТУ!!! … —

Его привлекло что-то знакомое в этой мешанине слов …Имя?

– Татьяна Кондратьевна… говорю, бодрая такая старушенция. Ей ещё бы лет десять дышать и дышать… никто не знает… на лестнице, утром… вот только что… Увезли, говорю, и сказали, что – всё … —

Уже поднимаясь на эскалаторе, Би сообразил, что Татьяна Кондратьевна – это хозяйка рыжего кота Бублика…

На площадке у выхода из метро он приобрёл сборник судоку – впереди было двое суток тоски и скуки, обычный калейдоскоп заводских будней. Мельтешение знакомых и незнакомых лиц, распорядок по инструкции, формализм и буква.

И ничего, что запомнится и отметит эти дни в памяти. Просто ещё разрастётся бескрайнее серое пятно под названием жизнь.

* из "заметок" Би —

– … На эзотерические учения XX-го столетия оказали сильное влияние философские идеи Е. П. Блаватской, основательницы Теософского общества. (КАКИЕ ТАКИЕ «ФИЛОСОФСКИЕ» ИДЕИ?!!! ПРО МАТЕРИК МУ???) … —

– … Известным эзотериком начала XX века был также Георгий Гурджиев, его система называется « Четвёртый путь». Гурджиев также занимался постановкой эзотерического балета « Битва Магов».