Фобология

Бенджамин

Бенджамин Стоун никого не любил в своей жизни. Изломанная линия его судьбы вела от женщины к женщине. Но однажды и для него засияло солнце среди туч: одна из многочисленных любовниц родила ему девочку, и эта девочка стала для него смыслом жизни.

Во всём похожая на отца, рыжая Джина носила фамилию матери – Рэндолл. Росла она настоящим чертёнком, изобретательным на проказы. Бен отдал ей всё нерастраченное тепло своего сердца. Даже мать Джины почувствовала, как изменился мужчина.

Но злодейка-судьба вновь посмеялась над Стоуном: предыдущая женщина Бена, приревновав его к счастливой сопернице, пошла к какой-то старухе, и та навела порчу на Джину. Девочка истаяла в несколько дней, и ни один врач не взялся лечить её.

Мстительница оказалась глупой: призналась во всём убитой горем матери. Бен убил эту фурию. А ещё он нашёл и обезглавил колдунью. Перед смертью та призналась: девочку можно оживить. Для этого нужно найти предмет, называемый «Душа ребёнка», и приложить к телу Джины.

После убийства Бен захотел посетить последний приют своей дочери. Но мир словно кишел ведьмами! Одна из них, красивая и молодая, сидела прямо на могиле Джины и что-то шептала над восковой куклой. Этого Стоун вынести не смог. Шелли была обречена…

Троица быстро возвращалась в городок. После совершённых казней над колдуньями, старой и молодой, Бен чувствовал непомерную усталость, ему хотелось выпить, и он повёл товарищей в ночную забегаловку на окраине города. Он знал, что его не будет искать полиция: шериф сам передал ему сведения о старой ведьме, а молодая сгорит на кладбище дотла.

Потягивая виски, Бен думал о Джине. Даже сквозь ругань собутыльников ему слышался её серебристый смех. Но постепенно мрак в сознании начал рассеиваться, и Бен прислушался к разговору за соседним столиком.

– Эта вещь сегодня должна быть у меня. Фред обещал. О, из неё получится совершенная женщина! – говорил невысокий плотный мужчина средних лет.

– Но почему её до сих пор нет, Моринелли? Деньги давно готовы. Или ваш Фред ненадёжен? – резко оборвал крепыша пожилой собеседник с аристократичным бледным лицом. Моринелли заёрзал.

– Он надёжен, как я сам!

– Я начинаю сомневаться в Вашей надёжности, Моринелли. Мне нужна «Душа ребёнка», слышите? – последние слова мужчина едва не прокричал.

Бен замер. «Душа ребёнка»! Именно о ней говорила старуха! Фрэнк и Гарри по лицу Стоуна поняли: произошло что-то важное.

Моринелли они нагнали возле машины.

– Не спеши, малыш, – подал голос Гарри. Моринелли оглянулся в поисках телохранителя, но того перехватил возле бара расторопный Фрэнк. Бен мог гордиться своими сообщниками. Себе он оставил Седого.

Моринелли догадался, что помощи ждать неоткуда, и криво усмехнулся:

– Что ж, ребята, ваша взяла. Что вам нужно?

– «Душа ребёнка». Как она выглядит и где находится, – бесстрастно, как автомат, выдал Фрэнк. Гарри молча кивнул.

– Это чёрный камень в форме человеческого эмбриона. А где он сейчас, я и сам хотел бы знать, – вздохнул Моринелли. Фрэнк понял: тот не врёт. – Её должны были привезти в этот бар сегодня. Курьера наняли со стороны. Если бы он что-нибудь узнал о предмете по дороге, его бы убрали, – продолжил Моринелли. Как выглядит нанятый Фредом парень? Неизвестно: поджидали приметную машину, а также человека с тёмным ящиком, похожим на детский гроб. Фрэнк дёрнулся, а Гарри подумал: «Бен бы сейчас размазал этого итальяшку. У шефа явно проблемы с головой после смерти дочки».

– Всё так серьёзно? – приподнял бровь Фрэнк.

– Более чем, – заверил Моринелли.

Он не знал реального значения чёрного камня. Болтали, что эта фигурка – что-то вроде куколки, из которой появится «бабочка» – женщина, совершенная лицом и телом, искушённая в любви и абсолютно преданная хозяину.

Моринелли не мог предположить, что невзрачная куколка обладала огромной сверхъестественной силой: она хранила в себе магические знания мира, была талисманом и ангелом-хранителем для хозяина и могла дать ему власть. Стадия могущественной куколки продолжалась недолго: срок появления на свет идеальной женщины был близок, и Седой торопился получить «Душу ребёнка», чтобы успеть завоевать власть.

Седой знал всё об этой вещи, потому что сам создал её по старинным магическим книгам. Вначале она должна была накопить силы в древнем святилище, и творец спрятал её, спеленав, словно мумию. За ним проследили, и «Душа ребёнка» оказалась в руках банды мелких мошенников.

Они потешались над Седым, рассказавшим байку об идеальной женщине, пока он не начал расправляться с ними. Бандиты погибали один за другим, и Моринелли связал смерти с появлением Седого. Он решил вернуть старику его вещь через третье лицо, чтобы Седой не спросил с него в случае пропажи «Души ребёнка».

Посторонний… Идея не понравилась Седому. Путь курьера лежал через деревню, обладающую тайной силой, там вещь могла проявить свою истинную сущность. Прошёл вечер, ночь, а наёмник так и не появился. Седой сам пеленал свою куколку, и если бы он заметил, что чужая рука касалась талисмана, посланец Фреда был бы обречён.

Обо всём этом думал Седой, когда какой-то рыжий кретин прилип к нему с расспросами. Заведение закрывалось, бармен суетился у столиков и не заметил, как Седой приставил к груди Стоуна пистолет и посоветовал не лезть не в свои дела.

Если бы старик знал, что этот рыжеволосый незнакомец убил его мать и перед смертью та выдала ему секрет «Души ребёнка», Бенджамин Стоун сразу последовал бы за своей дочерью.

Напарники рассказали Бенджамину всё, что узнали от Моринелли, и Стоун решил навестить давнего приятеля, шерифа Филиппа Уордвика. Он был из тех, кто с первого взгляда нравится женщинам: высокий, синеглазый, типичный шериф из вестерна. Друзья часто потешались над этим совпадением внешности и должности.

– Седой? Я, кажется, знаю этого типа. Корчит из себя аристократа, а сам торгует в частной клинике снадобьями. Появился здесь не так давно. Сдаётся мне, за ним ничего нет, – развёл руками шериф и тут же ответил на телефонный звонок. Голос мужчины изменился, с лица сползла улыбка: – Уордвик слушает. Смерть выглядит естественной? Дай Бог. Смит выедет сейчас же.

Шериф отправил своего помощника на место, где был найден труп, и только тогда объяснил Бену:

– Нашли Моринелли. Он вечно крутился там, где нечисто. Говорят, не похоже на убийство. Скорее всего, хватил удар.

– Моринелли? Но именно с ним говорил в баре Седой! – воскликнул Бен, вскакивая. Филипп с интересом уставился на Стоуна.

– Рассказывай, что тебе нужно от этого Седого.

Бен не смог с ходу сочинить правдоподобной сказки, поэтому повторил историю об идеальной женщине, услышанную от Моринелли.

– Значит, хочешь шикарную тёлку? На тебя, урод, и так бабы вешаются, – ухмыльнулся Филипп, покосившись в зеркало на собственную фотогеничную физиономию. «За урода можно и врезать, но не стоит», – подумал Стоун, вспомнив о жене шерифа…

Синди когда-то нравилась всем ребятам в классе, но почему-то выбрала Бена. И продолжала бегать к нему, даже став невестой Уордвика. Если бы Филипп узнал об этом, их дружбе с Беном пришёл бы конец. Но неверная подружка и рыжий Казанова благоразумно скрывали свои «невинные шалости».

– Ты меня не слушаешь! – Филипп понял, что Стоун упустил нить разговора.

– Говоришь, бабы на меня вешаются? Почему же Синди стала твоей? – поддразнил шерифа Стоун. Филипп нахмурился.

– Мне не понравилась эта шутка, Бен. Сотри её и перепиши заново.

– Ладно, извини. Ты же знаешь, у меня будет жена не хуже твоей, – Стоун натянуто улыбнулся.

Явился Смит. Он подтвердил, что смерть наступила от инсульта. Уордвик удовлетворённо откинулся в кресле и закурил. Он не хотел проблем. Ему хватало того, что на окраине городка в собственном огороде закопана обезглавленная старуха. Для всех она просто пропала. Собаки в городе сидели на надёжных цепях и вырыть труп не могли. Они могли только выть, предчувствуя зло, заполняющее городок.

Смерть уже наточила свою косу. Ей предстояло блистать в жуткой пьесе, героями которой были Седой – Винсент Хендж, его мать – Бренда Хендж, её сестра – Амалия. Все они владели тайными знаниями. Бренда убивала колдовством. Винсент жаждал власти. Амалия по мере сил помогала людям.

Феликс

Феликс видел странные сны, лёжа на топчане в доме Шелли. Он пытался вырваться из их горячечного плена, но ничего не получалось. Никого не было рядом, и Феликс просто умирал, сжигаемый внезапным недугом.

Шелли, уходя, оставила дверь приоткрытой, и в дом бесшумно проникла сова. Она мощными когтями откинула крышку ящика и, подняв в воздух «Душу ребёнка», подлетела к Феликсу. Сова знала, что нужно делать: она развернула куколку, уронила её на грудь мужчины, а после исчезла в ночи.

В этот момент Феликс пришёл в себя. Следы лихорадки обратились дурным сном.

– Шелли, – негромко позвал он, но не услышал в ответ ни звука. «Спит», – подумал мужчина, и душа его наполнилась нежностью при воспоминании о близости с Шелли. Но вдруг в голове Феликса прозвучал невыразимо сладкий голос:

– Доброе утро, милый! Как тебе спалось? Я избавлю тебя от таких неприятных ночей.

Взгляд Феликса упал на фигуру из чёрного камня, лежащую на его груди.

– Это… ты? – робко предположил он, и что-то ему подсказало: так оно и есть.

– Я буду твоим вторым я, ибо ты разбудил меня в час наивысшей силы. Мне нравится твоё имя – Феликс, оно означает «счастливый».

Феликс не любил болтунов, но беседа с этим странным созданием показалась ему необычайно приятной. Незаметно из его души изгладились воспоминания о Шелли. «Душа ребёнка» получила одновременно и хозяина, и верного слугу. У неё было ещё одно свойство, о котором не подозревал даже Седой: она овладевала мыслями и чувствами человека, которому служила. Она и в самом деле становилась его вторым я: заботливым, вкрадчивым, эгоистичным.

Феликс прошёл по дому, увидел неразобранную постель хозяйки, раскрытый ящик и белую ткань на полу. Фигурку он носил на руках, словно младенца.

– Никогда не покидай меня, и я выручу тебя из любой беды, – нашёптывала «Душа ребёнка». Феликс положил её в глубокий карман брюк. Ему показалось, что она пошевелилась, устраиваясь там поуютнее.

Обогнув холм, Феликс направился к кладбищу, надеясь расспросить у кого-нибудь дорогу в город. Казалось, он начисто забыл историю с мрачными нанимателями и кучей денег. Ему теперь хотелось одного: добраться до ближайшего вокзала и уехать домой, хотя там его никто не ждал.

Утро в этих местах было просто восхитительным: из-за холма, обильно поросшего изумрудной травой, лениво поднималось бледно-розовое солнце, рассеивая лёгкую, как дыхание, паутинку перистых облаков, подсвеченную снизу золотистым.

Феликс удивился: он никогда раньше не замечал красот природы. Что-то изменилось этой ночью. В нём жила теперь душа ребёнка.

Он подошёл к какой-то могиле. Джина Рэндолл. Феликс положил на могильную плиту сорванный по дороге цветок. Вздох пронёсся по кладбищу. Или это был порыв ветра?

Феликс заметил машину. Из неё вышли трое. Главным явно был высокий рыжий субъект с неприятным лицом. Мужчины направились прямо к могиле Джины.

– Не подвезёте до города? – окликнул он троицу, но те не отреагировали на его слова. Они замерли, глядя куда-то вниз, и Феликс заметил на этом месте странные глубокие вмятины. На лицах мужчин читалось замешательство.

Первым пришёл в себя рыжий, спросив Феликса:

– Эй, а ты что тут делаешь?

– Мне нужно в город. Не подкинете? – повторил тот свой вопрос.

– Ты сам откуда будешь? – не ответив, продолжил рыжий.

– Я бродяга. У меня нет дома.

– Ладно, иди в машину, – распорядился рыжий, и все четверо направились к синему «Мустангу».

Городок оказался совсем рядом: маленький и невзрачный. Феликс перевидал за свою жизнь великое множество таких городков. Ему нужна была чашечка кофе и поезд.

– Может, по стаканчику? За знакомство, – предложил рыжий.

– Но мы незнакомы, – возразил Феликс, на что тот ухмыльнулся:

– Вот и познакомимся.

Мужчины ввалились в небольшое кафе. Миловидная женщина стояла за стойкой, к столику подошла не менее симпатичная девушка лет семнадцати и спросила:

– Что закажете?

– Тебя, – неуклюже пошутил Гарри.

– Всем по яичнице с ветчиной и кофе. Ну и виски, естественно, – заказал рыжий. Женщина за стойкой укоризненно посмотрела на посетителей. Она явно не любила, когда день начинали с крепких напитков.

Пока готовился завтрак, мужчины успели познакомиться.

– Феликс О’Рейли, говоришь? Ирландец? – задумчиво произнёс Бен. – Моя мамаша тоже была из Ирландии. Вернее, её далёкие предки. Поэтому я рыжий. А всё остальное у меня от отца.

– Он перепил, – сочувственно шепнул Феликсу Гарри, – и теперь будет болтать о своих родственниках.

– А ещё у меня была дочка, Джина. Она умерла, потому что так захотелось одной вздорной бабе, которая решила, что я принадлежу ей, потому что я её когда-то имел. Не доверяй бабам, приятель, они все ведьмы, от них всё зло на Земле. Да пропади они пропадом, эти стервы, все до одной. Я даже рад, что моя дочь умерла маленькой и не станет ведьмой!

Бен распалялся, и официантка поглядывала на него с испугом.

– Я плачу. – Феликс достал из кармана мятую купюру.

– И много у вас таких? – игриво поинтересовалась девушка, на что он заметил:

– Хватит на дюжину таких, как ты.

Официантка обиженно поджала губы и выскочила из зала.

– Она, видно, считает себя порядочной, – заржал Гарри.

– А ты проверь, – посоветовал Фрэнк. Гарри, отодвинув стул, двинулся к двери, за которой скрылась официантка.

Из маленькой комнатки доносились всхлипывания. Бэби плачет? О, мы успокоим бэби! Гарри вошёл и запер дверь на щеколду. Девушка вытерла слёзы и подняла глаза на мужчину. Тот уже расстёгивал штаны.

– Ты же хочешь этого, правда, крошка? – ухмыльнулся Гарри.

– Меня зовут Мэй. И я этого не хочу, – твёрдо сказала официантка.

– Ерунда, захочешь. – Гарри легко приподнял её и уложил грудью на стол, задрав платье.

– А говорила, не хочешь, – удовлетворённо засмеялся Гарри, когда Мэй отстонала и, обессиленная, упала на стол.

– Между прочим, ты смертник, – вдруг подала голос девчонка. Она перекатилась на спину и лежала, глядя прямо в глаза насильнику.

– Что ты сказала? – Гарри не понравилась фраза Мэй и тон, каким она была сказана.

– У меня СПИД. Меня заразил отчим. Я ненавижу мужиков. Можешь теперь молиться, – губы крошки исказила змеиная усмешка.

– Ах ты стерва! – Гарри задохнулся от злости. Ему захотелось удавить эту смазливую гадину на месте, и он тут же выполнил своё желание. Мэй даже не успела закричать…

Придя в себя, Гарри подумал: как скоро ему придётся заплатить за смерть грязной проститутки, наградившей его СПИДом? Только вот после смерти она выглядела невинной девочкой: побледневшее кукольное личико в ореоле разметавшихся светлых кудряшек…

Гарри стошнило. Да, он убивал и раньше, но Мэй!.. Он выскочил из комнатки и бросился в зал с диким криком:

– Бен, я убил её!

– А «Душа ребёнка» её бы оживила, – пробормотал Бен, но никто не слушал его пьяную болтовню.

– Если меня загребут, я расскажу, что было на кладбище! – в отчаянье заорал Гарри.

Феликс встревоженно посмотрел на Бена. Недаром ему показалась странной эта троица! И вдруг в его мозг вонзился голос чёрной куколки:

– Я могла бы оживить её, Феликс. Но тогда они будут орудовать дальше. А я не вечна. Они должны заплатить за всё.

Феликс сосредоточился и попробовал ответить кукле мысленно:

– А после этого ты её оживишь?

– Если успею, – уклончиво отозвалась она.

В это время Гарри окончательно пришёл в себя. Бен тоже протрезвел. Фрэнк нервно курил. Бежать от полиции бесполезно: никто не остановил барменшу, когда она вызывала шерифа.

Уордвик заинтересовался личностью Феликса:

– А это ещё кто?

– Феликс О’Рейли, – представился он.

– Ты арестован, О’Рейли. – Филипп достал наручники, но случилось странное: металлические кольца вывернулись в руках шерифа и застегнулись на его собственных запястьях.

– Что за чертовщина? – выругался Уордвик, а Феликс решил, что нужно бежать.

Оттолкнув полицейского, он бросился на улицу и, вскочив в машину Бена, рванул прямо по дороге, заметив впереди спасительный вокзал. Пули, посланные вслед, просвистели высоко в воздухе.

Феликс успел вскочить в набирающий скорость поезд. Странное напряжение, охватившее его в кафе, спало. Городок исчезал вдали, такой невинный и благодушный на первый взгляд…

– Спасибо тебе, «Душа ребёнка», – мысленно поблагодарил Феликс.

– Ещё не всё. Меня ищут. Кто-то очень сильный и хитрый. Нам нужно бежать как можно дальше отсюда. Потом я помогу тебе устроиться в этом мире. Если успею, – последние слова прозвучали печально.

– А если не успеешь? – спросил Феликс. Но куколка не знала, что ответить.

Винсент

Седой жил в каморке при частной клинике. Торговля мазями давала небольшой, но стабильный доход, из которого Хендж оплачивал жильё. По вечерам, когда город засыпал, он навещал свою мать, жившую на окраине. Никто не должен был знать, что он сын Бренды, иначе его лекарства просто не станут покупать.

Сын колдуньи! Да он и сам был колдуном, причём очень сильным!

Вот уже несколько дней его не покидало чувство тревоги и одиночества. Что-то случилось с мамой…

Винсент обошёл её дом. Нигде нет и следа присутствия матери. И вдруг взгляд мужчины упал на окно. Одна занавеска. Но их было две, он точно помнил!

– Мама, что с тобой сделали?! – с болью воскликнул Винс. Тишина была ему ответом.

Тогда Винсент решил поговорить с матерью способом, известным лишь людям его профессии. Он достал из сундука Бренды куски чёрной материи и завесил окна в комнате. Потом вытащил обломок жёлтого мела, начертил магический круг и расставил в нём восемь свечей. В центр он бросил немного золы из камина, затем взял нож и надрезал себе запястье. Кровь смешалась с золой, и Винсент начал читать магические заклинания, вызывающие картины прошлого. Затем Винс быстро покинул круг, и он тут же вспыхнул ярким пламенем.

В огне стояла мать, живая и здоровая, с магической книгой в руках.

– Мама, расскажи, что здесь случилось. Это я, твой Винс, я пришёл, чтобы отомстить за тебя.

Мужчина прекрасно знал, что появление его матери в магическом круге духов могло означать одно: его мать мертва, и душа её неспокойна.

– Мне тяжко, сынок, я виновата, я плохо жила и умерла ещё хуже, – послышался голос, от которого волосы встали дыбом на голове Винса.

– Скажи, мама, я смогу облегчить твои страдания? – взмолился колдун.

– Нет, мой мальчик, мои страдания неискупимы, – покачала головой старуха.

– Но пусть тогда вместе с тобой страдают другие! – прокричал Хендж.

Ему показалось, что мать не слышит его. Но вдруг её потухший взгляд вспыхнул, и два красных уголька уставились прямо на Винса. Рот её расплылся в леденящей кровь усмешке, редкие гнилые зубы торчали в нём. Винс отшатнулся, потому что понял: теперь мать действительно его заметила.

– Винс, сыночек, это ты! Я рада, что ты пришёл. Но завтрака сегодня не будет, – Бренда зловеще захихикала. Колдун, распластавшись в углу комнаты, в ужасе взирал на то, что вызвал собственными чарами. – То, что от меня осталось, зарыто на заднем дворе в огороде. Я умоляю об отмщении. Живой среди живых, ты сделаешь это, сын мой. – Мёртвая старуха тянула костлявые руки из огненного круга, и даже Винс не знал, что будет, если ей удастся вырваться из него. Измученному духу всё равно, кто перед ним. Он жаждет живой тёплой крови.

Но заклинания оказались прочными. Призрак устал бороться, отошёл в центр круга и издал вопль досады:

– Ты стоишь слишком далеко, сын мой, я не могу обнять тебя!

– Мама, расскажи мне всё, – взмолился Винсент, и мать наконец прекратила попытки вырваться из царства духов.

– Смотри, сынок, и запоминай! Они убили твою мать, а ты должен убить их! – голос Бренды возвысился.

Винсент увидел, как контуры ужасного привидения задрожали, и оно вновь приняло вид его старушки матери. Она стояла у стола в этой самой комнате, изумлённо глядя на порог: там замерли трое. Их неясные силуэты колебались в пламени.

– Ты убила мою дочь, старая ведьма, и ты поплатишься за это! – воскликнул тот, что посередине, и, бросившись к Бренде, сорвал с неё чепец и схватил за волосы. Старуха что-то бормотала и хихикала, как помешанная. Потом мужчина взмахнул рукой, в ней был зажат длинный нож. Лезвие сверкнуло в пламени и вонзилось в шею Бренды. Ещё и ещё, пока голова, истекая кровью, не повисла на волосах в его руке. Мужчина брезгливо отпихнул рухнувшее тело и вытер окровавленную руку о занавеску.

Двое других поволокли тело из дома. Они закопали бедную маму на заднем дворе, как собаку. Винсент узнал всех троих: рыжий из бара, который приставал к нему с расспросами, и его спутники. Мать назвала их имена: Бенджамин Стоун, Фрэнк Дуглас и Гарри Карловски.

Между тем в огненном круге появилась новая картина: в комнату вошёл четвёртый мужчина, высокий и широкоплечий. Он подошёл к окну, старательно обходя лужи крови, и снял испачканную занавеску. Потом достал из кармана баллончик и начал разбрызгивать пену на кровавые следы преступления. Алые пятна вспенились, и пол стал чистым, словно по нему не волокли обезглавленный труп!

В дверях мужчина обернулся и внимательно огляделся. И только тогда Винсент понял, что это был шериф.

– Уордвик! О, силы ада! Он тоже с ними? Это немыслимо! Мама, что мне делать, помоги, оттуда ты видишь всё! – Винс осел на пол.

– Расправься с ними! Твоя мамочка будет отмщена, – прозвучал чудовищный голос ночного кошмара.

– Я сделаю это, мама, ради тебя, клянусь всеми кругами ада, который я создам на земле для этих убийц! – воскликнул Винсент, и ужасное существо заметалось в круге.

– А ещё я скажу тебе то, о чём хочешь знать ты. – Бренда подмигнула сыну красным глазом, и Винсент понял всё. Сердце бешено застучало. – Тебе интересно узнать, где находится «Душа ребёнка»? Она у того парня, которого наняли люди Моринелли, – захохотала Бренда. Призрак матери начал раздражать Винса, и страх незаметно улетучился. – Его зовут Феликс О’Рейли, он просто бродяга, а сейчас направляется в поезде на запад, – мать замолчала, и Винсент увидел в пламени несущийся состав.

Лязганье и грохот колёс наполнили комнату. Вот и последний вагон. Феликс. Мужчина лет тридцати, ладно сбитая фигура, густые чёрные волосы, задумчивые глаза. Такие глаза называют французскими: они меняют оттенок от зелёного до карего. Жалко парня, но что поделаешь?

Он решил устроить крушение поезда. Обычно отточенный ум подсказывал Винсенту правильное решение. Но в этот момент шестое чувство изменило ему. Безумный, он убил бы всех, но не получил того, ради чего затевал катастрофу!

Колдун прочёл свои страшные заклинания. В комнате стало холодно и темно. Огненный круг погас, словно его и не было, сатанинский хохот раздался вокруг, да такой, что лопнули стёкла в окнах, и порыв ледяного ветра пронёсся по дому.

Картина мчащегося состава начала смещаться, складываясь, словно колода карт, один вагон наползал на другой, ужасный стон потряс стены. Винсент упал на колени и заткнул уши, чтобы не слышать этого стона.

Он видел: Феликс отделился от вагона и, плавно перевернувшись в воздухе, начал опускаться на землю. В этот момент из его кармана выпал какой-то чёрный предмет, падение парня тут же ускорилось, и он ощутимо ударился о землю. Предмет же завертелся перед глазами Винсента и стал расти, заполняя собой всю комнату. «Душа ребёнка» летела в пустоту, где опять могла попасть в случайные руки.

Горестный крик издал злосчастный колдун и в изнеможении опустился на пол. Если бы он не был седым, он поседел бы в это утро.

Филипп

Первым опомнился Гарри. Вытянув руку в сторону удалявшейся машины, он закричал:

– Убийца уходит, ловите его!

Спасительная мысль взбодрила всех: конечно, чужак и есть убийца! Его надо посадить на электрический стул. Невиновные не убегают: это Филипп знал точно.

Над городом собиралась гроза, и она разразилась: поезд, сойдя с рельсов, превратился в груду исковерканного металла. В Гигантскую Человекомясорубку.

Шериф поспешил на место происшествия.

В воздухе пахло кровью и горелым мясом. И ещё раскалённым железом, но этот запах был не столь тошнотворен, как первые два. Взгляд Филиппа упал на знакомую фигуру. Вот он, убийца! Готовое сырьё для электрического стула. Уордвик хотел застегнуть на нём наручники, но, вспомнив утренний фокус, просто связал руки ремнём.

А это что за штуковина? Шериф склонился над фигуркой из чёрного камня, от которой исходили неясные волны. Филипп откликнулся на их тихий зов, взяв предмет в руки. И тут же его мозг заполнил чарующий голос: